Чтобы соответствовать росту своего кавалера.
Выбравшись из Тариных объятий и радостно хлопая ее по спине, я сообразила, что встреча с ней — самое худшее, что могло случиться. Я прислушалась к ее мыслям, увидела, что она, конечно, сейчас спросит, почему я не с Биллом.
— Пошли, подруга, сбегаем на минутку в дамскую комнату! — весело предложила я, она схватила свою сумочку, многообещающе и озорно улыбнувшись своему кавалеру. Я помахала Олси, попросила мужчин извинить нас, и мы энергично зашагали в дамскую комнату, вход в них был из коридора, ведущего к черному ходу. Комната была пуста. Спиной я прижала дверь, чтобы никого не впускать. Тара стояла лицом ко мне, глаза ее прямо желанием засыпать меня вопросами.
— Прошу тебя, Тара, ничего не говори ни о Билле, ни о Бон Темпс.
— А почему, не можешь сказать?
— Просто… — я безуспешно старалась придумать реальное объяснение. Но не смогла. — Тара, если задашь такие вопросы, это будет стоить мне жизни.
Ее передернуло и она уставилась на меня неподвижным взглядом. Да и кто отреагировал бы по-другому? Но Тара пережила в жизни всякое, и она была птица тертая, хоть и обжегшаяся. — Так рада видеть тебя, — сказала она. — В этой толпе чувствуешь себя одиноко. Кто твой друг? Чем занимается?
Я всегда умела забыть то, что нельзя рассказывать о других. И иногда я даже забывала, что другие люди ничего не знают о вервольфах и оборотнях. И ответила ей:
— Он геодезист. Пойдем, познакомлю.
— Прошу прощения, что мы так быстро вас покинули, — я широко улыбалась всем мужчинам сразу. — Совсем забыла о вежливости. — Представила Тару Олси — он отреагировал вполне доброжелательно. Потом наступила очередь Тары: — Сью, это Франклин Мотт.
— Рада познакомиться, — и протянула руку, но тут же поняла, что совершаю ошибку. Вампиры не здороваются за руку. Поспешно я сказала: — Простите, — и сделала рукой неопределенный жест: — Вы живете тут, в Джексоне, мистер Мотт? — Я твердо решила не ставить Тару в неловкое положение.
— Пожалуйста, зовите меня Франклин, — у него был прекрасный мелодичный голос с легким итальянским акцентом. Вероятно, он умер в возрасте пятидесяти-шестидесяти лет, волосы и усы у него были стального цвета, лицо покрыто морщинами. Внешне он казался мужественным и мускулистым. — Да, я живу тут, но у моего бизнеса есть филиалы и в Джексоне, и в Растоне, и в Виксбурге. Я с Тарой познакомился на вечеринке в Растоне.
Постепенно мы осваивались в социуме — нас усадили, мы с Тарой стали объяснять мужчинам, как учились в одной школе, нам заказали напитки. Все вампиры, конечно, заказали искусственную кровь, а Тальбот, Тара, Олси и я взяли себе по коктейлю. Я решила, что коктейль с шампанским мне не повредит. Официантка, оборотень, перемещалась странной походкой, как бы скользя, лишних слов не говорила. Ночь полнолуния сказывалась на всех по-разному.
В эту ночь лунного цикла в баре было намного меньше оборотней — обладателей двух обличий. Я обрадовалась, что нет Дебби с женихом, а вервольфов-байкеров всего двое. Больше было вампиров и обычных людей. Я удивлялась, как это вампирам Джексона удается сохранить этот бар в секрете. Среди людей, пришедших вместе со сверхъестественными существами, наверняка найдется тот, кто не удержится и расскажет репортеру или просто группе друзей о существовании бара?
Олси на мой вопрос тихонько ответил: — Этот бар заколдован. Ты и захочешь, да не сможешь рассказать никому, как сюда попасть.
Я решила потом поэкспериментировать, проверить, так ли это. Кто же его заколдовал, или как оно там называется? Если я могу верить в вампиров, вервольфов и оборотней, тут один шаг — и поверишь в существование ведьм.
Я сидела зажатая между Тальботом и Олси, и для поддержания разговора я спросила у Тальбота о засекреченности бара. Он как будто не возражал поболтать со мной, а Олси и Франклин Мотт обнаружили, что у них есть общие друзья. Тальбот очень сильно надушился одеколоном, но я была не в претензии. Он же влюблен, и более того — привержен к сексу с вампиром… эти два состояния не всегда сочетаются в одном человеке. Он был умный человек, жестокий, и не мог понять, как его жизнь приняла такой экзотический оборот. (Кроме того, он был известный диктор, поэтому мне удалось так много узнать о его жизни).
Он повторил мне объяснение Олси о заколдованности бара.
— Совсем другое дело — как удается сохранить в секрете то, что тут происходит, — сказал Тальбот так, будто у него был готов и длинный ответ, и короткий. Я смотрела на его приятное красивое лицо и напоминала себе, что он знает, что Билла подвергают пыткам, и ему наплевать. Я хотела, чтобы он снова подумал о Билле, чтобы мне узнать побольше; хотя бы — жив Билл или нет.
— Видите ли, мисс Сьюки, секрет того, что здесь происходит, сохраняют из страха кары.
Тальбот наслаждался, рассказывая это. Ему все это нравилось. Он был доволен, что сумел завоевать сердце Рассела Эджингтона, существа, способного с легкостью убить. Рассела Эджингтона, который заслуживал того, чтобы его боялись.
— Любой вампир или вервольф — в сущности, любое сверхъестественное существо — а вы не всех из них видели, уж поверьте мне, — те, кто приводит с собой человека, несут полную ответственность за его поведение. Вот вы, например, — если вернувшись отсюда, вам пришло бы в голову позвонить в какую-нибудь бульварную газетенку, то прямой долг Олси — выследить вас и убить.
— Ага, поняла, — что соответствовало действительности. — Ну, а если Олси не сможет заставить себя?
— Тогда он расплатится своей жизнью, а работу эту выполнит кто-то из охотников-добровольцев.
Господи Иисусе, пастор Иудеи.
— Есть и такие — охотники-добровольцы? — Я сделала неприятное открытие: оказывается, Олси мог рассказать мне гораздо больше, чем я до сих пор слышала от него. Голос мой, кажется, слегка охрип.
— Конечно. В нашей зоне это — вервольфы в униформе мотоциклистов. Кстати, они сегодня опрашивают тут всех, потому что… — Лицо его напряглось, голос стал подозрительным. — Тот тип, который вчера докучал вам… вы его вчера больше не встречали? После того, как ушли из бара?
— Нет, — формально я говорила чистую правду. Вчера я его действительно не видела. Я знала, что думает Господь о правде в формальном смысле этого слова, но я полагала, что он согласен — мне надо спасать свою жизнь. — Мы с Олси поехали прямо к нему домой. Я была очень расстроена. — Я опустила глаза, как скромная девочка, не привыкшая к приставаниям в барах, что все же было некоторым отклонением от истины. (Сэм умеет свести к минимуму такие инциденты, и потом было общеизвестно, что я сумасшедшая и поэтому — кому я нужна? Но мне все же приходилось справляться время от времени с агрессивными приставаниями. Были еще и такие приставалы, которые слишком набирались и для них не имело значения, что я предположительно ненормальна).
— Ты вела себя довольно смело, когда возник риск драки, — заметил Тальбот. Ему казалось, что моя вчерашняя смелость не вяжется с моим скромным сегодняшним поведением. Проклятье, кажется, я переиграла.
— Да Сьюки всегда была смелой, — очень кстати вмешалась Тара. — Когда мы с ней танцевали на сцене, миллион лет назад, это не я была смелой, а она! Я тряслась всеми фибрами.
Спасибо, Тара.
— Вы танцевали? — полюбопытствовал Франклин Мотт, наш разговор привлек его внимание.
— А как же, мы выиграли на конкурсе талантов, — стала рассказывать ему Тара. — Только мы не понимали, пока не закончили школу и не пообтерлись среди людей, что наше маленькое выступление было в сущности… ну…
— Неприличным, — подсказала я, называя грабли граблями. — Мы были самые наивными девочками в нашей школе, и тут мы вылезаем на сцену со своим танцем, который позаимствовали прямо из одной передачи с «MTV»…
— Мы только спустя несколько лет поняли, почему директор школы тогда весь взмок, — Тара улыбалась очаровательно и проказливо. — Постой, скажу пару слов ди-джею. — Она вскочила и пробралась через толпу к вампиру, сидевшему за пультом на сцене. Он наклонился к ней, внимательно выслушал и кивнул.
— Ой, не надо, — я чувствовала, что надвигается нечто ужасное.
— А что такое? — веселился Олси.
— Она хочет, чтобы мы с ней все это повторили сейчас.
Моя догадка была правильной. Сияющая Тара протолкалась через толпу, подплыла ко мне. К этому моменту я придумала двадцать пять уважительных причин, чтобы не делать того, что она задумала, но она схватила меня за руку, заставив подняться с места. И мне стало ясно, что нельзя ей не уступить. Тара настроилась всей душой, а Тара мне друг. Толпа расступилась, освобождая нам место, и зазвучала мелодия Пэта Бенатара «Любовь — это поле боя».
К сожалению, я помнила все прыжки и подскоки, каждое виляние бедра.
Мы с Тарой, в своей наивности, поставили этот танец по образцу парного фигурного катания, так что наши тела постоянно соприкасались (или очень сближались). Не было ли это больше похоже на лесбийский акт обольщения, как его исполняют в барах со стриптизом? Пожалуй, не особенно. Я, конечно, не бывала ни в барах со стриптизом, ни в кино на порно-фильмах; но допускаю, что в тот вечер в «Джозефине» имел место сходный всплеск всеобщей похоти. Я не люблю оказываться объектом этого чувства — но все же я вдруг заметила, что такое зрительское отношение вдохновляет.
Билл научил меня телом понимать, что такое хороший секс, — и я уверена, что теперь в моем исполнении отражалось это мое понимание и умение наслаждаться сексом, то же можно сказать и о Таре. В некотором смысле мы воплощали идею «Я женщина, послушай меня». И, клянусь чем угодно, любовь и есть поле боя. Бенатар не соврал.
Во время танца мы располагались боком к аудитории. На последних нескольких тактах Тара держала меня за талию, мы в унисон сделали пару резких движений бедрами и склонились так низко, что доставали ладонями до пола. Музыка смолкла. Долю секунды стояла тишина, а потом раздался гром аплодисментов и свист.
Вампиров больше всего занимали мысли о том, что в наших жилах течет кровь, я это поняла по их голодным взглядам, которые они бросали преимущественно на внутренние стороны наших бедер. И мне были понятны мысли вервольфов — их занимало, насколько мы хороши на вкус. Так что, возвращаясь к своему столику, я чувствовала себя вполне съедобной. Пока мы с Тарой пробирались между столиков, нас похлопывали и осыпали комплиментами, и мы получили множество предложений. Я чуть не поддалась искушению принять приглашение на танец от курчавого брюнета-вампира моего роста и миловидного, как кролик. Но я только ответила ему улыбкой и прошла дальше.
Франклин Мотт был в восторге.
— Ты была совершенно права, — сказал он, подавая Таре стул. Олси, как я заметила, даже не поднялся с места, он сверлил меня взглядом, и Тальботу пришлось самому потянуться и подтащить мне стул, эта его любезность была вынужденной и неловкой. (Зато Рассел оценил его поступок — погладил по плечу). — Неужели вас, девочки, не исключили из школы за такое, — говорил Тальбот, стараясь сгладить неловкость ситуации. В Олси, понятно, проснулся собственнический инстинкт, но я не стала бы распинать его за это.
— Да что вы, мы представления не имели, — смеясь, протестовала Тара. — Никакого. Мы даже и не поняли, с чего такой переполох.
— Кто укусил тебя в зад? — очень тихо спросила я у Олси. Но, внимательно вслушавшись в его бормотанье, я сумела понять причину его неудовольствия. Он жалел, что днем чуть не признался мне, что Дебби не совсем изгнана из его сердца, в противном случае он бы сделал решительную попытку разделить со мной постель сегодня же ночью. Он и виноватым себя чувствовал, и сердился на себя за это, потому что сегодня полнолуние — подумать только, его время наступило — один раз в месяц. В каком-то смысле.
— Ты не очень-то стараешься разыскать своего бойфренда, а? — холодно спросил он, скрывая раздражение.
Мне как будто опрокинули на голову ведро холодной воды. Да, удар очень болезненный. На глаза навернулись слезы. Всем за столом стало ясно, что он сказал мне какую-то гнусность.
Тальбот, Рассел, Франклин — все значительно взглянули на Олси с откровенной угрозой. Взгляд Тальбота был как бы слабым отражением чувств его партнера, так что с ним можно, допустим, не считаться, но Рассел, как-никак, король, и Франклин, по всему видно, вампир влиятельный. Олси сразу вспомнил, где он и с кем.
— Прости, Сьюки. Просто ревность взыграла, — он сказал настолько громко, чтобы было слышно всему столу. — Правда-правда, любопытное было зрелище.
— Понравилось? — сказала я как можно легкомысленнее. Но сама я просто взбесилась. Наклонившись к Олси, я запустила руку ему в волосы. — Всего лишь любопытное? — Мы обменялись с ним фальшивыми улыбками, но для других этого хватило. У меня же было большое желание схватить пучок его черных волос и дернуть изо всех сил. Он не умел так, как я, читать чужие мысли, но мое желание отгадал, как будто оно было написано на мне крупными буквами. И ему понадобилось все его самообладание, чтобы держать лицо.
И опять вмешательство Тары было уместно: она пристала к Олси — хотела, чтобы он рассказал про свою работу, и благодаря ей мы благополучно преодолели еще один неловкий момент. Я немного отодвинулась от стола и решила чуть-чуть расслабиться. Олси был прав: дело надо делать, а не развлекаться; но разве могла я отказать Таре, зная, что танец доставит ей такую радость.
Когда танцующие пары на минутку расходились, на заднем плане мелькал Эрик — он стоял прислонившись к стене позади небольшой сцены. Глаза его, устремленные на меня, горели огнем. Вот этот, по крайней мере , не обозлился на меня, этот воспринял наш маленький танцевальный номер именно так, как мы его и хотели представить.
Эрик выглядел довольно симпатично в очках и костюмчике. Я решила, что благодаря очкам у него не такой угрожающий вид, и стала думать о деле. Сегодня вервольфов и людей было меньше, так что слушать мысли было легче, легче проследить за ходом мысли и обнаружить ее источник, так сказать, носителя. Я закрыла глаза, чтобы сосредоточиться, и почти сразу уловила отрывок внутреннего монолога, от которого содрогнулась.
— Какая мука, — думал кто-то. Я поняла, что это мужчина, и мысли исходили откуда-то из-за моей спины, прямо от стойки. Моя голова сама по себе стала поворачиваться, но я себя удержала. Ну, увижу, и что это даст? Я не обернулась, а стала смотреть в пол, чтобы не отвлекаться из-за перемещений других людей.
На самом деле люди не думают развернутыми предложениями. Когда я пересказываю их мысли, я их как бы перевожу.
— Когда умру, мое имя станет знаменитым, — думал он. — Время пришло. Господи, прошу тебя, пусть будет не больно. Спасибо и за то, что он тут, со мной… Надеюсь, кол достаточно острый.
Вот проклятье . В следующий момент я поймала себя на том, что вскочила на ноги и пошла прочь от столика.
Маленькими шажками я продвигалась вперед, стараясь не слушать шум музыки и голосов, чтобы уловить каждое слово, подуманное кем-то. Как будто идешь под водой. Сидевшая на табурете дама с копной взбитых волос неспешно поставила на стойку бокал с синтетической кровью. На ней было платье с облегающим лифом и пышной юбкой. Ее мускулистые руки и широкие плечи выглядели довольно странно при таком одеянии, но ни я, и никто другой в здравом уме никогда бы этого ей не сказал. Это скорее всего Бетти Джо Пикар, заместитель Рассела Эджингтона. На ней были белые перчатки и туфли-лодочки. Я решила, что ей не хватает только шляпки с вуалью. Я была готова поспорить, что Бетти Джо — большая поклонница Мэйми Эйзенхауэр.
А позади этой впечатляющей вампирши, тоже лицом к стойке, стояли два нормальных мужика. Один высокий и откуда-то знакомый мне. С аккуратно зачесанными длинными каштановыми волосами с проседью. Обычная прическа, только ей позволили расти, как угодно. Но прическа странно смотрелась на фоне его костюма. Низенький его спутник был черноволос, со спутанной копной волос, припорошенных сединой, на нем был спортивный костюм, такой можно найти на вешалке любого магазина сэконд-хэнд в день распродажи.
И под этим дешевым пиджаком, в специально вшитом кармане у него был кол.
Вот ужас-то, размышляла я. Если я его остановлю, то обнаружу свой скрытый талант, то есть демаскируюсь. Последствия этого обнаружения будут зависеть от того, что знает обо мне Эджингтон. Уже известно одно — он в курсе, что девушка Билла работает барменшей в баре Мерлотта в Бон Темпс, но не знает ее имени. Поэтому я смело представилась своим именем — Сьюки Стэкхаус. Если Рассел знает, что девушка Билла — телепат, и тут выяснится, что я — телепат, кто знает, к чему это приведет?
Вообще-то догадаться нетрудно.
Пока я дрожала, пристыженная и испуганная, за меня приняли решение. Человек с черной копной волос сунул руку под пиджак, и его фанатизм дошел до крайней степени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Выбравшись из Тариных объятий и радостно хлопая ее по спине, я сообразила, что встреча с ней — самое худшее, что могло случиться. Я прислушалась к ее мыслям, увидела, что она, конечно, сейчас спросит, почему я не с Биллом.
— Пошли, подруга, сбегаем на минутку в дамскую комнату! — весело предложила я, она схватила свою сумочку, многообещающе и озорно улыбнувшись своему кавалеру. Я помахала Олси, попросила мужчин извинить нас, и мы энергично зашагали в дамскую комнату, вход в них был из коридора, ведущего к черному ходу. Комната была пуста. Спиной я прижала дверь, чтобы никого не впускать. Тара стояла лицом ко мне, глаза ее прямо желанием засыпать меня вопросами.
— Прошу тебя, Тара, ничего не говори ни о Билле, ни о Бон Темпс.
— А почему, не можешь сказать?
— Просто… — я безуспешно старалась придумать реальное объяснение. Но не смогла. — Тара, если задашь такие вопросы, это будет стоить мне жизни.
Ее передернуло и она уставилась на меня неподвижным взглядом. Да и кто отреагировал бы по-другому? Но Тара пережила в жизни всякое, и она была птица тертая, хоть и обжегшаяся. — Так рада видеть тебя, — сказала она. — В этой толпе чувствуешь себя одиноко. Кто твой друг? Чем занимается?
Я всегда умела забыть то, что нельзя рассказывать о других. И иногда я даже забывала, что другие люди ничего не знают о вервольфах и оборотнях. И ответила ей:
— Он геодезист. Пойдем, познакомлю.
— Прошу прощения, что мы так быстро вас покинули, — я широко улыбалась всем мужчинам сразу. — Совсем забыла о вежливости. — Представила Тару Олси — он отреагировал вполне доброжелательно. Потом наступила очередь Тары: — Сью, это Франклин Мотт.
— Рада познакомиться, — и протянула руку, но тут же поняла, что совершаю ошибку. Вампиры не здороваются за руку. Поспешно я сказала: — Простите, — и сделала рукой неопределенный жест: — Вы живете тут, в Джексоне, мистер Мотт? — Я твердо решила не ставить Тару в неловкое положение.
— Пожалуйста, зовите меня Франклин, — у него был прекрасный мелодичный голос с легким итальянским акцентом. Вероятно, он умер в возрасте пятидесяти-шестидесяти лет, волосы и усы у него были стального цвета, лицо покрыто морщинами. Внешне он казался мужественным и мускулистым. — Да, я живу тут, но у моего бизнеса есть филиалы и в Джексоне, и в Растоне, и в Виксбурге. Я с Тарой познакомился на вечеринке в Растоне.
Постепенно мы осваивались в социуме — нас усадили, мы с Тарой стали объяснять мужчинам, как учились в одной школе, нам заказали напитки. Все вампиры, конечно, заказали искусственную кровь, а Тальбот, Тара, Олси и я взяли себе по коктейлю. Я решила, что коктейль с шампанским мне не повредит. Официантка, оборотень, перемещалась странной походкой, как бы скользя, лишних слов не говорила. Ночь полнолуния сказывалась на всех по-разному.
В эту ночь лунного цикла в баре было намного меньше оборотней — обладателей двух обличий. Я обрадовалась, что нет Дебби с женихом, а вервольфов-байкеров всего двое. Больше было вампиров и обычных людей. Я удивлялась, как это вампирам Джексона удается сохранить этот бар в секрете. Среди людей, пришедших вместе со сверхъестественными существами, наверняка найдется тот, кто не удержится и расскажет репортеру или просто группе друзей о существовании бара?
Олси на мой вопрос тихонько ответил: — Этот бар заколдован. Ты и захочешь, да не сможешь рассказать никому, как сюда попасть.
Я решила потом поэкспериментировать, проверить, так ли это. Кто же его заколдовал, или как оно там называется? Если я могу верить в вампиров, вервольфов и оборотней, тут один шаг — и поверишь в существование ведьм.
Я сидела зажатая между Тальботом и Олси, и для поддержания разговора я спросила у Тальбота о засекреченности бара. Он как будто не возражал поболтать со мной, а Олси и Франклин Мотт обнаружили, что у них есть общие друзья. Тальбот очень сильно надушился одеколоном, но я была не в претензии. Он же влюблен, и более того — привержен к сексу с вампиром… эти два состояния не всегда сочетаются в одном человеке. Он был умный человек, жестокий, и не мог понять, как его жизнь приняла такой экзотический оборот. (Кроме того, он был известный диктор, поэтому мне удалось так много узнать о его жизни).
Он повторил мне объяснение Олси о заколдованности бара.
— Совсем другое дело — как удается сохранить в секрете то, что тут происходит, — сказал Тальбот так, будто у него был готов и длинный ответ, и короткий. Я смотрела на его приятное красивое лицо и напоминала себе, что он знает, что Билла подвергают пыткам, и ему наплевать. Я хотела, чтобы он снова подумал о Билле, чтобы мне узнать побольше; хотя бы — жив Билл или нет.
— Видите ли, мисс Сьюки, секрет того, что здесь происходит, сохраняют из страха кары.
Тальбот наслаждался, рассказывая это. Ему все это нравилось. Он был доволен, что сумел завоевать сердце Рассела Эджингтона, существа, способного с легкостью убить. Рассела Эджингтона, который заслуживал того, чтобы его боялись.
— Любой вампир или вервольф — в сущности, любое сверхъестественное существо — а вы не всех из них видели, уж поверьте мне, — те, кто приводит с собой человека, несут полную ответственность за его поведение. Вот вы, например, — если вернувшись отсюда, вам пришло бы в голову позвонить в какую-нибудь бульварную газетенку, то прямой долг Олси — выследить вас и убить.
— Ага, поняла, — что соответствовало действительности. — Ну, а если Олси не сможет заставить себя?
— Тогда он расплатится своей жизнью, а работу эту выполнит кто-то из охотников-добровольцев.
Господи Иисусе, пастор Иудеи.
— Есть и такие — охотники-добровольцы? — Я сделала неприятное открытие: оказывается, Олси мог рассказать мне гораздо больше, чем я до сих пор слышала от него. Голос мой, кажется, слегка охрип.
— Конечно. В нашей зоне это — вервольфы в униформе мотоциклистов. Кстати, они сегодня опрашивают тут всех, потому что… — Лицо его напряглось, голос стал подозрительным. — Тот тип, который вчера докучал вам… вы его вчера больше не встречали? После того, как ушли из бара?
— Нет, — формально я говорила чистую правду. Вчера я его действительно не видела. Я знала, что думает Господь о правде в формальном смысле этого слова, но я полагала, что он согласен — мне надо спасать свою жизнь. — Мы с Олси поехали прямо к нему домой. Я была очень расстроена. — Я опустила глаза, как скромная девочка, не привыкшая к приставаниям в барах, что все же было некоторым отклонением от истины. (Сэм умеет свести к минимуму такие инциденты, и потом было общеизвестно, что я сумасшедшая и поэтому — кому я нужна? Но мне все же приходилось справляться время от времени с агрессивными приставаниями. Были еще и такие приставалы, которые слишком набирались и для них не имело значения, что я предположительно ненормальна).
— Ты вела себя довольно смело, когда возник риск драки, — заметил Тальбот. Ему казалось, что моя вчерашняя смелость не вяжется с моим скромным сегодняшним поведением. Проклятье, кажется, я переиграла.
— Да Сьюки всегда была смелой, — очень кстати вмешалась Тара. — Когда мы с ней танцевали на сцене, миллион лет назад, это не я была смелой, а она! Я тряслась всеми фибрами.
Спасибо, Тара.
— Вы танцевали? — полюбопытствовал Франклин Мотт, наш разговор привлек его внимание.
— А как же, мы выиграли на конкурсе талантов, — стала рассказывать ему Тара. — Только мы не понимали, пока не закончили школу и не пообтерлись среди людей, что наше маленькое выступление было в сущности… ну…
— Неприличным, — подсказала я, называя грабли граблями. — Мы были самые наивными девочками в нашей школе, и тут мы вылезаем на сцену со своим танцем, который позаимствовали прямо из одной передачи с «MTV»…
— Мы только спустя несколько лет поняли, почему директор школы тогда весь взмок, — Тара улыбалась очаровательно и проказливо. — Постой, скажу пару слов ди-джею. — Она вскочила и пробралась через толпу к вампиру, сидевшему за пультом на сцене. Он наклонился к ней, внимательно выслушал и кивнул.
— Ой, не надо, — я чувствовала, что надвигается нечто ужасное.
— А что такое? — веселился Олси.
— Она хочет, чтобы мы с ней все это повторили сейчас.
Моя догадка была правильной. Сияющая Тара протолкалась через толпу, подплыла ко мне. К этому моменту я придумала двадцать пять уважительных причин, чтобы не делать того, что она задумала, но она схватила меня за руку, заставив подняться с места. И мне стало ясно, что нельзя ей не уступить. Тара настроилась всей душой, а Тара мне друг. Толпа расступилась, освобождая нам место, и зазвучала мелодия Пэта Бенатара «Любовь — это поле боя».
К сожалению, я помнила все прыжки и подскоки, каждое виляние бедра.
Мы с Тарой, в своей наивности, поставили этот танец по образцу парного фигурного катания, так что наши тела постоянно соприкасались (или очень сближались). Не было ли это больше похоже на лесбийский акт обольщения, как его исполняют в барах со стриптизом? Пожалуй, не особенно. Я, конечно, не бывала ни в барах со стриптизом, ни в кино на порно-фильмах; но допускаю, что в тот вечер в «Джозефине» имел место сходный всплеск всеобщей похоти. Я не люблю оказываться объектом этого чувства — но все же я вдруг заметила, что такое зрительское отношение вдохновляет.
Билл научил меня телом понимать, что такое хороший секс, — и я уверена, что теперь в моем исполнении отражалось это мое понимание и умение наслаждаться сексом, то же можно сказать и о Таре. В некотором смысле мы воплощали идею «Я женщина, послушай меня». И, клянусь чем угодно, любовь и есть поле боя. Бенатар не соврал.
Во время танца мы располагались боком к аудитории. На последних нескольких тактах Тара держала меня за талию, мы в унисон сделали пару резких движений бедрами и склонились так низко, что доставали ладонями до пола. Музыка смолкла. Долю секунды стояла тишина, а потом раздался гром аплодисментов и свист.
Вампиров больше всего занимали мысли о том, что в наших жилах течет кровь, я это поняла по их голодным взглядам, которые они бросали преимущественно на внутренние стороны наших бедер. И мне были понятны мысли вервольфов — их занимало, насколько мы хороши на вкус. Так что, возвращаясь к своему столику, я чувствовала себя вполне съедобной. Пока мы с Тарой пробирались между столиков, нас похлопывали и осыпали комплиментами, и мы получили множество предложений. Я чуть не поддалась искушению принять приглашение на танец от курчавого брюнета-вампира моего роста и миловидного, как кролик. Но я только ответила ему улыбкой и прошла дальше.
Франклин Мотт был в восторге.
— Ты была совершенно права, — сказал он, подавая Таре стул. Олси, как я заметила, даже не поднялся с места, он сверлил меня взглядом, и Тальботу пришлось самому потянуться и подтащить мне стул, эта его любезность была вынужденной и неловкой. (Зато Рассел оценил его поступок — погладил по плечу). — Неужели вас, девочки, не исключили из школы за такое, — говорил Тальбот, стараясь сгладить неловкость ситуации. В Олси, понятно, проснулся собственнический инстинкт, но я не стала бы распинать его за это.
— Да что вы, мы представления не имели, — смеясь, протестовала Тара. — Никакого. Мы даже и не поняли, с чего такой переполох.
— Кто укусил тебя в зад? — очень тихо спросила я у Олси. Но, внимательно вслушавшись в его бормотанье, я сумела понять причину его неудовольствия. Он жалел, что днем чуть не признался мне, что Дебби не совсем изгнана из его сердца, в противном случае он бы сделал решительную попытку разделить со мной постель сегодня же ночью. Он и виноватым себя чувствовал, и сердился на себя за это, потому что сегодня полнолуние — подумать только, его время наступило — один раз в месяц. В каком-то смысле.
— Ты не очень-то стараешься разыскать своего бойфренда, а? — холодно спросил он, скрывая раздражение.
Мне как будто опрокинули на голову ведро холодной воды. Да, удар очень болезненный. На глаза навернулись слезы. Всем за столом стало ясно, что он сказал мне какую-то гнусность.
Тальбот, Рассел, Франклин — все значительно взглянули на Олси с откровенной угрозой. Взгляд Тальбота был как бы слабым отражением чувств его партнера, так что с ним можно, допустим, не считаться, но Рассел, как-никак, король, и Франклин, по всему видно, вампир влиятельный. Олси сразу вспомнил, где он и с кем.
— Прости, Сьюки. Просто ревность взыграла, — он сказал настолько громко, чтобы было слышно всему столу. — Правда-правда, любопытное было зрелище.
— Понравилось? — сказала я как можно легкомысленнее. Но сама я просто взбесилась. Наклонившись к Олси, я запустила руку ему в волосы. — Всего лишь любопытное? — Мы обменялись с ним фальшивыми улыбками, но для других этого хватило. У меня же было большое желание схватить пучок его черных волос и дернуть изо всех сил. Он не умел так, как я, читать чужие мысли, но мое желание отгадал, как будто оно было написано на мне крупными буквами. И ему понадобилось все его самообладание, чтобы держать лицо.
И опять вмешательство Тары было уместно: она пристала к Олси — хотела, чтобы он рассказал про свою работу, и благодаря ей мы благополучно преодолели еще один неловкий момент. Я немного отодвинулась от стола и решила чуть-чуть расслабиться. Олси был прав: дело надо делать, а не развлекаться; но разве могла я отказать Таре, зная, что танец доставит ей такую радость.
Когда танцующие пары на минутку расходились, на заднем плане мелькал Эрик — он стоял прислонившись к стене позади небольшой сцены. Глаза его, устремленные на меня, горели огнем. Вот этот, по крайней мере , не обозлился на меня, этот воспринял наш маленький танцевальный номер именно так, как мы его и хотели представить.
Эрик выглядел довольно симпатично в очках и костюмчике. Я решила, что благодаря очкам у него не такой угрожающий вид, и стала думать о деле. Сегодня вервольфов и людей было меньше, так что слушать мысли было легче, легче проследить за ходом мысли и обнаружить ее источник, так сказать, носителя. Я закрыла глаза, чтобы сосредоточиться, и почти сразу уловила отрывок внутреннего монолога, от которого содрогнулась.
— Какая мука, — думал кто-то. Я поняла, что это мужчина, и мысли исходили откуда-то из-за моей спины, прямо от стойки. Моя голова сама по себе стала поворачиваться, но я себя удержала. Ну, увижу, и что это даст? Я не обернулась, а стала смотреть в пол, чтобы не отвлекаться из-за перемещений других людей.
На самом деле люди не думают развернутыми предложениями. Когда я пересказываю их мысли, я их как бы перевожу.
— Когда умру, мое имя станет знаменитым, — думал он. — Время пришло. Господи, прошу тебя, пусть будет не больно. Спасибо и за то, что он тут, со мной… Надеюсь, кол достаточно острый.
Вот проклятье . В следующий момент я поймала себя на том, что вскочила на ноги и пошла прочь от столика.
Маленькими шажками я продвигалась вперед, стараясь не слушать шум музыки и голосов, чтобы уловить каждое слово, подуманное кем-то. Как будто идешь под водой. Сидевшая на табурете дама с копной взбитых волос неспешно поставила на стойку бокал с синтетической кровью. На ней было платье с облегающим лифом и пышной юбкой. Ее мускулистые руки и широкие плечи выглядели довольно странно при таком одеянии, но ни я, и никто другой в здравом уме никогда бы этого ей не сказал. Это скорее всего Бетти Джо Пикар, заместитель Рассела Эджингтона. На ней были белые перчатки и туфли-лодочки. Я решила, что ей не хватает только шляпки с вуалью. Я была готова поспорить, что Бетти Джо — большая поклонница Мэйми Эйзенхауэр.
А позади этой впечатляющей вампирши, тоже лицом к стойке, стояли два нормальных мужика. Один высокий и откуда-то знакомый мне. С аккуратно зачесанными длинными каштановыми волосами с проседью. Обычная прическа, только ей позволили расти, как угодно. Но прическа странно смотрелась на фоне его костюма. Низенький его спутник был черноволос, со спутанной копной волос, припорошенных сединой, на нем был спортивный костюм, такой можно найти на вешалке любого магазина сэконд-хэнд в день распродажи.
И под этим дешевым пиджаком, в специально вшитом кармане у него был кол.
Вот ужас-то, размышляла я. Если я его остановлю, то обнаружу свой скрытый талант, то есть демаскируюсь. Последствия этого обнаружения будут зависеть от того, что знает обо мне Эджингтон. Уже известно одно — он в курсе, что девушка Билла работает барменшей в баре Мерлотта в Бон Темпс, но не знает ее имени. Поэтому я смело представилась своим именем — Сьюки Стэкхаус. Если Рассел знает, что девушка Билла — телепат, и тут выяснится, что я — телепат, кто знает, к чему это приведет?
Вообще-то догадаться нетрудно.
Пока я дрожала, пристыженная и испуганная, за меня приняли решение. Человек с черной копной волос сунул руку под пиджак, и его фанатизм дошел до крайней степени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26