— Нет.Она улыбнулась.— Было бы забавно, если бы ни одна пара не пришла.Фишер не выказал признаков веселья, и Флоренс оглядела большой зал.— Интересно, где же пропадают Барретты. — Она взглянула на него. — Ну а вы чем занимались?— Разведкой.Фишер поднял крышку на одном из блюд и, посмотрев на отбивные из молодого барашка, опустил обратно.— Вам нужно поесть, — сказала Флоренс.Он пододвинул блюдо ей.— Может быть, нам лучше подождать, — сказала она.— Начинайте.Выждав несколько секунд, Флоренс проговорила:— Я возьму немного салата. — Она положила себе и взглянула на Фишера.Он покачал головой.— Немножко?Фишер снова покачал головой.Флоренс поела салата, прежде чем заговорить вновь:— Когда были здесь раньше, вы входили в контакт с сыном Беласко?— Единственное, с чем я входил в контакт, — это оголенный провод.Звук шагов заставил их обернуться.— Добрый вечер, — вежливо поздоровался Барретт; Эдит просто кивнула. — Вам лучше? — спросил он.Флоренс кивнула.— Да, я чувствую себя прекрасно.— Хорошо.Барретт с женой сели, наполнили себе тарелки и стали есть.— Мы говорили о сыне Беласко, — сказала Флоренс.— Ах да, сын Беласко.Что-то в его тоне рассердило Флоренс. Воспоминание о том, как он подверг ее унижению физического досмотра, вдруг вызвало обиду. Этот костюм, эти смехотворные предосторожности — веревки, сетки, инфракрасные лампы, подключенные к лампочкам ручные и ножные пластины, фотокамеры. Она пыталась подавить подкатившую злость, но не могла. Как он смел обращаться с ней таким образом? Ее роль в данном проекте так же важна и необходима, как и его.— Это когда-нибудь кончится? — сказала Флоренс.Остальные посмотрели на нее.— Вы это мне? — спросил Барретт.— Вам.И снова она попыталась подавить злость, но снова в голове вспыхнула картина физического досмотра — костюм, нелепые предосторожности против мошенничества.— Что кончится? — спросил он.— Эти сомнения по отношению ко мне. Недоверие.— Недоверие?— Почему от медиумов ожидают, что они могут вступить в контакт с потусторонними силами только в условиях, продиктованных наукой? Мы не машины. Эти жесткие, непреклонные требования науки приносят парапсихологии больше вреда, чем пользы.— Мисс Таннер... — Барретт с видимым замешательством посмотрел на нее. — Чем это вызвано? Или я...— Знаете, я не из тех медиумов, над которыми можно смеяться, — перебила его Флоренс, и чем больше она говорила, тем больше входила в раж. — Часто это больно, и часто это неблагодарный труд.— Вам не кажется...— Просто так получается, и я верю, что в медиумах проявляется Божественное начало. — Она уже не могла остановиться. — «А когда Я буду говорить с тобою, — сердито процитировала она, — тогда открою уста твои, и ты будешь говорить им: „Так говорит Господь Бог!“» Иезекииль, 3:27.
.— Мисс Таннер...— В Библии нет ничего, ни одного зафиксированного явления, которое бы не случалось сегодня, будь то видения или звуки, сотрясение дома или прохождение сквозь закрытую дверь: стремительный ветер, левитация, самописание или говорение на иных языках.Повисло тяжелое молчание. Флоренс свирепо глядела на Барретта, сознавая, что Фишер и Эдит смотрят на нее. Где-то в глубине души ей послышался предостерегающий крик, но ярость заглушила его. Флоренс смотрела, как Барретт налил себе кофе. Он взглянул на нее.— Мисс Таннер, не знаю, что вас беспокоит, но...Он замолк, так как чашка в его руке взорвалась. Эдит, вскрикнув, откинулась назад. Барретт, окаменев, с разинутым ртом уставился на оставшуюся в руке ручку. Из пореза в большом пальце закапала кровь. Флоренс ощутила тяжелые удары в висках. Фишер испуганно озирался.— Ради Бога, что здесь... — начал Барретт, но замолк, когда стакан рядом с его тарелкой тоже разлетелся и стол усыпали осколки.Эдит всплеснула руками, увидев, что ее тарелка подскочила и быстро закувыркалась, разбрасывая по полу еду, а потом упала и разбилась. Она содрогнулась, когда верхняя часть стакана с треском отломилась и поскакала по столу к ее мужу. Барретт, вытащив носовой платок, уклонился в сторону. Верхняя часть стакана отскочила от его руки и опрокинулась на пол. Стакан Фишера взорвался, и сам он откинулся назад, заслонившись рукой.Тарелка Флоренс сделала сальто, рассыпав салат по столу. Флоренс протянула руку, чтобы схватить ее, но отпрянула назад, увидев, как тарелка полетела через стол. Барретт отдернул голову в сторону. Тарелка пронеслась рядом с ухом, потом приземлилась, встала на край и быстро покатилась по полу, пока не разбилась, ударившись о стену. Эдит закричала, увидев, как большое блюдо заскользило по столу по направлению к мужу. Барретт вскочил, опрокинув стул. Он едва не упал и прислонился к столу. Блюдо соскользнуло с края стола и, рухнув на пол, заляпало ему туфли и отвороты брюк картофельным пюре.Фишер уже вскочил на ноги. Он попытался вылезти из-за стола, но ткнулся в него, когда стул сзади наклонился и крепко ударил по ногам. Фишер увидел, как чашка соскочила со стола и облила Барретта кофе, ударив его в середину груди. Крик замер в горле у Эдит, когда тарелка Фишера, как из катапульты, вылетела со стола и пролетела прямо у нее над головой. Стул выехал из-под Фишера, и он, с потрясением на лице, упал на колени.Пока Барретт пытался перевязать кровоточащий палец носовым платком, опрокинулся серебряный кофейник и покатился к нему, разливая кофе. Барретт дернулся в сторону, уклоняясь, поскользнулся на картофельном пюре, не удержался и рухнул на правый бок. Кофейник упал со стола и отскочил от его левой икры. Барретт закричал от ожога. Эдит попыталась встать и помочь ему, но ее стул качнулся, и она потеряла равновесие. Мимо щеки пролетели нож и вилка.Флоренс сжалась на своем стуле, когда другое блюдо заскользило по столу, направляясь к Барретту. Он, еле дыша, отполз в сторону. Блюдо рухнуло рядом и краем крышки ударило его в подбородок. Эдит удалось встать на ноги.— Под стол! — крикнул Фишер.Флоренс соскользнула со стула и упала на колени. Фишер шмыгнул под стол. Над головой начала раскачиваться люстра, и амплитуда ее колебаний быстро возрастала.Не успели они укрыться под столом, как ожили все предметы на монастырском столе у восточной стены. Тяжелое потертое серебряное блюдо пролетело через помещение и с оглушительным звоном ударилось об их стол. Эдит закричала. Барретт машинально обернулся к ней и вновь продолжил перевязывать палец. На них устремилась серебряная чаша, она ударилась о ножку стола и закружилась, как волчок. Флоренс посмотрела на Фишера. Он стоял на коленях, вытаращив глаза, лицо его застыло в маске страха. Флоренс хотела помочь ему, но была слишком ошарашена. В животе свернулся холод.Все потрясенно смотрели, как туда-сюда начал раскачиваться обеденный стол. Упал серебряный сливочник, и сливки растеклись по полу пятном цвета слоновой кости. Рядом упала серебряная сахарница, а стол продолжал с возрастающей яростью раскачиваться, его ножки топали по полу, как конские копыта. Вдруг он сдвинулся, и Барретт едва успел отдернуть руку, которая была бы несомненно раздавлена. Стулья начали опрокидываться, ударяясь на полу друг о друга, их стук напоминал ружейные выстрелы.И вдруг стол устремился прочь, скользя по натертому паркету. Он ударился о каминную решетку и согнул ее. Под потолком все люстры неистово раскачивались. Одна из них оторвалась и полетела в сторону, создав ливень искр, когда с силой ударилась о каменный камин и отскочила на стол. Серебряный канделябр пролетел через зал и опустился на пол рядом с Барреттом, ударив его в бок. Вскрикнув от боли, Барретт упал.— Нет! — закричала Эдит.И вдруг все движение прекратилось, не считая затухающих колебаний люстр. Эдит в тревоге склонилась над мужем.— Лайонел! — Она дотронулась до его плеча, и он сумел кивнуть.— Бен, вам нужно убраться из этого дома.Удивленный ее словами Фишер повернулся к Флоренс.— Такое не для вас, — сказала она ему.— Что за чертовщину вы несете? Флоренс обернулась за поддержкой к Барретту.— Доктор, — начала она, но остановилась, заметив, как он смотрит на нее, в то время как Эдит помогала ему встать. — Вы в порядке?Он не ответил и лишь застонал, прислонившись к столу. Эдит испуганно посмотрела на него.— Лайонел?— Все будет в порядке.Он наконец обмотал палец носовым платком Порез был глубокий и болел. Все тело пронизывала боль — в руке, груди, подбородке, лодыжке, а особенно в боку. Нога болела ужасно.Флоренс посмотрела на него. Почему он так уставился на нее? И вдруг ей показалось, что она поняла.— Я сожалею, что говорила так злобно, — сказала она. — Но, пожалуйста, поддержите меня в одном. Я думаю, это важно, чтобы Бен... чтобы мистер Фишер покинул этот дом.Барретт сжал зубы от боли.— Теперь пытаетесь выжить нас обоих? — пробормотал он.Флоренс удивленно взглянула на него.— Помоги, пожалуйста, добраться до комнаты, — попросил Барретт жену.Эдит с легким кивком протянула ему трость и взяла под руку.Флоренс не поняла.— Что вы имели в виду, доктор Барретт?Он обвел взглядом разгромленный зал.— Надо полагать, это очевидно.В потрясенном молчании Флоренс смотрела им вслед, а когда они ушли, обернулась к Фишеру.— Что он говорит? Будто бы это я... Он отвернулся.— Бен, это неправда!Фишер побрел прочь и на ходу обернулся к ней.— Это вам лучше покинуть этот дом, — сказал он. — Это вас используют, а не меня. * * * 18 ч. 48 мин. Барретт осторожно сел.— Моя сумка, — прошептал он.Эдит отпустила его руку и, поспешив к испанскому столику, вытащила маленькую черную сумку, где муж держал аптечку первой помощи. Быстро вернувшись к постели, она поставила сумку рядом с ним. Лайонел медленно и осторожно, сжав зубы от боли, разматывал носовой платок.При виде глубокого кровоточащего пореза Эдит зацокала языком.— Ничего страшного, — сказал ей Барретт. Порывшись в сумке, он достал аптечку и, открыв ее, вытащил пакет с сульфамидом и разорвал его. — Налей мне воды, пожалуйста.Эдит зашла в ванную, а Барретт вынул из аптечки коробочку с бинтами и распечатал ее. Когда вернулась Эдит, он протянул коробочку ей.— Перевяжешь?Она кивнула и протянула ему стакан с водой. Взяв из черной сумки баночку с таблетками, он принял одну и запил водой.Эдит, сморщившись, начала бинтовать.— Нужно наложить швы, — сказала она.— Не думаю, — сквозь зубы ответил Барретт и зажмурился. — Бинтуй потуже.Когда с перевязкой было закончено, он поднял левую штанину. На икре виднелся темно-красный ожог. Эдит в ужасе осмотрела его.— Нужно показаться врачу.— Наложи бутезин-пикрат.Она в нерешительности посмотрела на него, потом опустилась рядом на колени и намазала ожог желтой мазью. Барретт зашипел сквозь зубы и зажмурился.— Ничего, все хорошо, — сказал он, зная, что жена смотрит на него.Эдит перебинтовала ему ногу и помогла лечь. Барретт со стоном улегся на левый бок.— Я весь — скопление синяков, — сказал он, пытаясь превратить это в шутку.— Лайонел, поехали домой.Он отпил еще воды и, протянув ей стакан, откинулся на подушки, которые Эдит подложила под спину.— Со мной все в порядке.— А что, если это повторится снова?Барретт покачал головой.— Не повторится. — Он взглянул на жену. — Впрочем ты можешь уехать.— И бросить тебя здесь?Он поднял правую руку, словно заявляя под присягой:— Поверь мне, это не повторится.— Тогда зачем мне уезжать?— Просто я не хочу тебя ранить.— Это ты ранен.Барретт усмехнулся.— Да, я. Конечно, так и должно было случиться. Это я разозлил ее.— Ты говоришь... — Эдит поколебалась. — Что это она устроила все это?— Используя энергию этого дома. Превратив ее в явление полтергейста и направив на меня.Эдит вспомнила ярость, с которой все это происходило. Огромный стол, колыхавшийся туда-сюда, а потом помчавшийся по полу, как железнодорожный экспресс. Раскачивание этих массивных ламп на потолке.— О Боже, — проговорила она.— Я совершил ошибку, — сказал Барретт. — Я принял ее сердечное отношение ко мне за чистую монету, а такое недопустимо, когда имеешь дело с медиумом. Никогда не знаешь, что под этим кроется. Там может быть абсолютная враждебность, а в этом случае, — он вздохнул, — бессознательно используя свою способность, они могут нанести огромный ущерб. Особенно когда способность в сотни раз усиливается энергией, наполняющей этот дом. — Барретт мрачно улыбнулся. — Больше я не повторю эту ошибку.— А нам так важно остаться здесь? — спросила Эдит.— Ты же знаешь: для меня это все, — тихо ответил он.Она кивнула, стараясь подавить панику. «Еще пять таких дней», — подумалось ей. * * * 20 ч. 09 мин. Не находя покоя, она шагала взад-вперед, в уме снова и снова кружилась одна и та же мысль. Неужели Барретт прав? Она не могла заставить себя поверить в это. И все же существовали свидетельства. Она на самом деле была зла на него, а явление полтергейста было направлено прежде всего против него. Ее тело действительно чувствовало изнеможение, как всегда бывало после парапсихических усилий.Флоренс повернулась и снова прошла по комнате. «Да, я была зла на него, — думала она, — но я не пыталась нанести ему вред лишь оттого, что наши взгляды разошлись». Нет. Она не может этого принять. Она уважает доктора Барретта; любит его как человека и друга, как дружественную душу. Она скорее умрет, чем причинит ему вред. Правда. Правда!Чуть слышно всхлипнув, Флоренс опустилась на колени у кровати и положила голову на сцепленные руки. «Милосердный Боже, помоги мне! Укажи мне путь. Я твоя, веди меня. Посвящаю свое сердце и душу Твоим высоким делам. Милосердный Боже, молю у тебя ответа. Протяни Свою руку и подними мой дух, помоги мне идти в свете Твоем по Твоему благословенному пути».Вдруг она подняла голову и, открыв глаза, несколько мгновений в нерешительности оставалась прикованной к месту. Потом на губах ее заиграла лучезарная улыбка, и, в нетерпении встав на ноги, Флоренс пересекла комнату и вышла в коридор. Она посмотрела на часы — никто еще не должен был спать. Пройдя по коридору к комнате Барретта, Флоренс быстро постучала четыре раза.Дверь открыла Эдит. Через ее плечо Флоренс разглядела сидящего на кровати Барретта, он накрыл ноги одеялом.— Можно с вами поговорить? — спросила она.Барретт поколебался, на лице его отражалась боль.— Всего одну минуту, — сказала Флоренс.— Ладно.Эдит отступила в сторону, и Флоренс подошла к постели Барретта.— Теперь я поняла, что произошло, — сказала она. — Это не я. Это все сын Беласко.Барретт посмотрел на нее и ничего не ответил.— Как вы не видите? Он хочет разделить нас. Разобщенные, мы представляем для него гораздо меньшую опасность.Барретт молчал.— Пожалуйста, поверьте мне, — продолжала Флоренс. — Я знаю, что права. Он пытается натравить нас друг на друга. — Она полными тревоги глазами смотрела на него. — Если вы мне не поверите, его план сработает, как вы не видите?Барретт вздохнул.— Мисс Таннер...— Завтра утром первым же делом я устрою для вас сеанс, — перебила она. — И вы сами увидите.— Больше не будет никаких сеансов.Флоренс, не веря, уставилась на него.— Больше никаких сеансов?— В них нет необходимости.— Но мы же едва начали. Сейчас нельзя останавливаться. Нужно так много узнать.— Я уже узнал все, что хотел.Барретт старался сдерживаться, но от боли это было не так легко.— Вы исключаете меня из-за того, что случилось, — не отступала Флоренс. — Но в том была не моя вина. Я вам уже сказала.— Сказать и убедить — не одно и то же, — еле сдерживаясь, ответил Барретт. — А теперь, если не возражаете...— Доктор, нам нельзя прекращать сеансы!— Я их прекращаю, мисс Таннер.— Вы думаете, это я...— Не просто думаю, мисс Таннер, а знаю, — перебил он. — А теперь, пожалуйста, мне очень больно.— Доктор, я не виновата! Это все сын Беласко!— Мисс Таннер, такого человека не существует.От резкости его тона Флоренс отшатнулась.— Я знаю, что вам больно... — тихо проговорила она.— Мисс Таннер, вы уйдете? — сквозь зубы процедил он.— Мисс Таннер... — вмешалась Эдит.Флоренс оглянулась на нее. Ей отчаянно хотелось убедить Барретта, но озабоченность на лице его жены остановила ее.— Вы не правы, — проговорила Флоренс, повернулась и пошла к двери. — Извините, — прошептала она Эдит. — Как вы не видите? Вы же не правы. Вы не правы. * * * 22 ч. 18 мин. Эдит легла на спину и уставилась в потолок. Десять раз она закрывала глаза и тут же открывала снова. Уснуть не получалось. Это казалось невозможным.Она повернула голову на подушке и посмотрела на Лайонела. Он глубоко спал. Неудивительно — после всего испытанного. Эдит была в ужасе, когда помогала ему раздеться и надеть пижаму. Все его тело расцвечивали синяки.Она снова закрыла глаза, но внутри была ужасная тяжесть — тревога без каких-либо ясных причин. Вероятно, это дом вызывал такие эмоции. Ради Бога, о какой такой энергии говорил Лайонел? Что она присутствовала, невозможно отрицать. То, что произошло в обеденном зале, было страшным доказательством ее наличия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
.— Мисс Таннер...— В Библии нет ничего, ни одного зафиксированного явления, которое бы не случалось сегодня, будь то видения или звуки, сотрясение дома или прохождение сквозь закрытую дверь: стремительный ветер, левитация, самописание или говорение на иных языках.Повисло тяжелое молчание. Флоренс свирепо глядела на Барретта, сознавая, что Фишер и Эдит смотрят на нее. Где-то в глубине души ей послышался предостерегающий крик, но ярость заглушила его. Флоренс смотрела, как Барретт налил себе кофе. Он взглянул на нее.— Мисс Таннер, не знаю, что вас беспокоит, но...Он замолк, так как чашка в его руке взорвалась. Эдит, вскрикнув, откинулась назад. Барретт, окаменев, с разинутым ртом уставился на оставшуюся в руке ручку. Из пореза в большом пальце закапала кровь. Флоренс ощутила тяжелые удары в висках. Фишер испуганно озирался.— Ради Бога, что здесь... — начал Барретт, но замолк, когда стакан рядом с его тарелкой тоже разлетелся и стол усыпали осколки.Эдит всплеснула руками, увидев, что ее тарелка подскочила и быстро закувыркалась, разбрасывая по полу еду, а потом упала и разбилась. Она содрогнулась, когда верхняя часть стакана с треском отломилась и поскакала по столу к ее мужу. Барретт, вытащив носовой платок, уклонился в сторону. Верхняя часть стакана отскочила от его руки и опрокинулась на пол. Стакан Фишера взорвался, и сам он откинулся назад, заслонившись рукой.Тарелка Флоренс сделала сальто, рассыпав салат по столу. Флоренс протянула руку, чтобы схватить ее, но отпрянула назад, увидев, как тарелка полетела через стол. Барретт отдернул голову в сторону. Тарелка пронеслась рядом с ухом, потом приземлилась, встала на край и быстро покатилась по полу, пока не разбилась, ударившись о стену. Эдит закричала, увидев, как большое блюдо заскользило по столу по направлению к мужу. Барретт вскочил, опрокинув стул. Он едва не упал и прислонился к столу. Блюдо соскользнуло с края стола и, рухнув на пол, заляпало ему туфли и отвороты брюк картофельным пюре.Фишер уже вскочил на ноги. Он попытался вылезти из-за стола, но ткнулся в него, когда стул сзади наклонился и крепко ударил по ногам. Фишер увидел, как чашка соскочила со стола и облила Барретта кофе, ударив его в середину груди. Крик замер в горле у Эдит, когда тарелка Фишера, как из катапульты, вылетела со стола и пролетела прямо у нее над головой. Стул выехал из-под Фишера, и он, с потрясением на лице, упал на колени.Пока Барретт пытался перевязать кровоточащий палец носовым платком, опрокинулся серебряный кофейник и покатился к нему, разливая кофе. Барретт дернулся в сторону, уклоняясь, поскользнулся на картофельном пюре, не удержался и рухнул на правый бок. Кофейник упал со стола и отскочил от его левой икры. Барретт закричал от ожога. Эдит попыталась встать и помочь ему, но ее стул качнулся, и она потеряла равновесие. Мимо щеки пролетели нож и вилка.Флоренс сжалась на своем стуле, когда другое блюдо заскользило по столу, направляясь к Барретту. Он, еле дыша, отполз в сторону. Блюдо рухнуло рядом и краем крышки ударило его в подбородок. Эдит удалось встать на ноги.— Под стол! — крикнул Фишер.Флоренс соскользнула со стула и упала на колени. Фишер шмыгнул под стол. Над головой начала раскачиваться люстра, и амплитуда ее колебаний быстро возрастала.Не успели они укрыться под столом, как ожили все предметы на монастырском столе у восточной стены. Тяжелое потертое серебряное блюдо пролетело через помещение и с оглушительным звоном ударилось об их стол. Эдит закричала. Барретт машинально обернулся к ней и вновь продолжил перевязывать палец. На них устремилась серебряная чаша, она ударилась о ножку стола и закружилась, как волчок. Флоренс посмотрела на Фишера. Он стоял на коленях, вытаращив глаза, лицо его застыло в маске страха. Флоренс хотела помочь ему, но была слишком ошарашена. В животе свернулся холод.Все потрясенно смотрели, как туда-сюда начал раскачиваться обеденный стол. Упал серебряный сливочник, и сливки растеклись по полу пятном цвета слоновой кости. Рядом упала серебряная сахарница, а стол продолжал с возрастающей яростью раскачиваться, его ножки топали по полу, как конские копыта. Вдруг он сдвинулся, и Барретт едва успел отдернуть руку, которая была бы несомненно раздавлена. Стулья начали опрокидываться, ударяясь на полу друг о друга, их стук напоминал ружейные выстрелы.И вдруг стол устремился прочь, скользя по натертому паркету. Он ударился о каминную решетку и согнул ее. Под потолком все люстры неистово раскачивались. Одна из них оторвалась и полетела в сторону, создав ливень искр, когда с силой ударилась о каменный камин и отскочила на стол. Серебряный канделябр пролетел через зал и опустился на пол рядом с Барреттом, ударив его в бок. Вскрикнув от боли, Барретт упал.— Нет! — закричала Эдит.И вдруг все движение прекратилось, не считая затухающих колебаний люстр. Эдит в тревоге склонилась над мужем.— Лайонел! — Она дотронулась до его плеча, и он сумел кивнуть.— Бен, вам нужно убраться из этого дома.Удивленный ее словами Фишер повернулся к Флоренс.— Такое не для вас, — сказала она ему.— Что за чертовщину вы несете? Флоренс обернулась за поддержкой к Барретту.— Доктор, — начала она, но остановилась, заметив, как он смотрит на нее, в то время как Эдит помогала ему встать. — Вы в порядке?Он не ответил и лишь застонал, прислонившись к столу. Эдит испуганно посмотрела на него.— Лайонел?— Все будет в порядке.Он наконец обмотал палец носовым платком Порез был глубокий и болел. Все тело пронизывала боль — в руке, груди, подбородке, лодыжке, а особенно в боку. Нога болела ужасно.Флоренс посмотрела на него. Почему он так уставился на нее? И вдруг ей показалось, что она поняла.— Я сожалею, что говорила так злобно, — сказала она. — Но, пожалуйста, поддержите меня в одном. Я думаю, это важно, чтобы Бен... чтобы мистер Фишер покинул этот дом.Барретт сжал зубы от боли.— Теперь пытаетесь выжить нас обоих? — пробормотал он.Флоренс удивленно взглянула на него.— Помоги, пожалуйста, добраться до комнаты, — попросил Барретт жену.Эдит с легким кивком протянула ему трость и взяла под руку.Флоренс не поняла.— Что вы имели в виду, доктор Барретт?Он обвел взглядом разгромленный зал.— Надо полагать, это очевидно.В потрясенном молчании Флоренс смотрела им вслед, а когда они ушли, обернулась к Фишеру.— Что он говорит? Будто бы это я... Он отвернулся.— Бен, это неправда!Фишер побрел прочь и на ходу обернулся к ней.— Это вам лучше покинуть этот дом, — сказал он. — Это вас используют, а не меня. * * * 18 ч. 48 мин. Барретт осторожно сел.— Моя сумка, — прошептал он.Эдит отпустила его руку и, поспешив к испанскому столику, вытащила маленькую черную сумку, где муж держал аптечку первой помощи. Быстро вернувшись к постели, она поставила сумку рядом с ним. Лайонел медленно и осторожно, сжав зубы от боли, разматывал носовой платок.При виде глубокого кровоточащего пореза Эдит зацокала языком.— Ничего страшного, — сказал ей Барретт. Порывшись в сумке, он достал аптечку и, открыв ее, вытащил пакет с сульфамидом и разорвал его. — Налей мне воды, пожалуйста.Эдит зашла в ванную, а Барретт вынул из аптечки коробочку с бинтами и распечатал ее. Когда вернулась Эдит, он протянул коробочку ей.— Перевяжешь?Она кивнула и протянула ему стакан с водой. Взяв из черной сумки баночку с таблетками, он принял одну и запил водой.Эдит, сморщившись, начала бинтовать.— Нужно наложить швы, — сказала она.— Не думаю, — сквозь зубы ответил Барретт и зажмурился. — Бинтуй потуже.Когда с перевязкой было закончено, он поднял левую штанину. На икре виднелся темно-красный ожог. Эдит в ужасе осмотрела его.— Нужно показаться врачу.— Наложи бутезин-пикрат.Она в нерешительности посмотрела на него, потом опустилась рядом на колени и намазала ожог желтой мазью. Барретт зашипел сквозь зубы и зажмурился.— Ничего, все хорошо, — сказал он, зная, что жена смотрит на него.Эдит перебинтовала ему ногу и помогла лечь. Барретт со стоном улегся на левый бок.— Я весь — скопление синяков, — сказал он, пытаясь превратить это в шутку.— Лайонел, поехали домой.Он отпил еще воды и, протянув ей стакан, откинулся на подушки, которые Эдит подложила под спину.— Со мной все в порядке.— А что, если это повторится снова?Барретт покачал головой.— Не повторится. — Он взглянул на жену. — Впрочем ты можешь уехать.— И бросить тебя здесь?Он поднял правую руку, словно заявляя под присягой:— Поверь мне, это не повторится.— Тогда зачем мне уезжать?— Просто я не хочу тебя ранить.— Это ты ранен.Барретт усмехнулся.— Да, я. Конечно, так и должно было случиться. Это я разозлил ее.— Ты говоришь... — Эдит поколебалась. — Что это она устроила все это?— Используя энергию этого дома. Превратив ее в явление полтергейста и направив на меня.Эдит вспомнила ярость, с которой все это происходило. Огромный стол, колыхавшийся туда-сюда, а потом помчавшийся по полу, как железнодорожный экспресс. Раскачивание этих массивных ламп на потолке.— О Боже, — проговорила она.— Я совершил ошибку, — сказал Барретт. — Я принял ее сердечное отношение ко мне за чистую монету, а такое недопустимо, когда имеешь дело с медиумом. Никогда не знаешь, что под этим кроется. Там может быть абсолютная враждебность, а в этом случае, — он вздохнул, — бессознательно используя свою способность, они могут нанести огромный ущерб. Особенно когда способность в сотни раз усиливается энергией, наполняющей этот дом. — Барретт мрачно улыбнулся. — Больше я не повторю эту ошибку.— А нам так важно остаться здесь? — спросила Эдит.— Ты же знаешь: для меня это все, — тихо ответил он.Она кивнула, стараясь подавить панику. «Еще пять таких дней», — подумалось ей. * * * 20 ч. 09 мин. Не находя покоя, она шагала взад-вперед, в уме снова и снова кружилась одна и та же мысль. Неужели Барретт прав? Она не могла заставить себя поверить в это. И все же существовали свидетельства. Она на самом деле была зла на него, а явление полтергейста было направлено прежде всего против него. Ее тело действительно чувствовало изнеможение, как всегда бывало после парапсихических усилий.Флоренс повернулась и снова прошла по комнате. «Да, я была зла на него, — думала она, — но я не пыталась нанести ему вред лишь оттого, что наши взгляды разошлись». Нет. Она не может этого принять. Она уважает доктора Барретта; любит его как человека и друга, как дружественную душу. Она скорее умрет, чем причинит ему вред. Правда. Правда!Чуть слышно всхлипнув, Флоренс опустилась на колени у кровати и положила голову на сцепленные руки. «Милосердный Боже, помоги мне! Укажи мне путь. Я твоя, веди меня. Посвящаю свое сердце и душу Твоим высоким делам. Милосердный Боже, молю у тебя ответа. Протяни Свою руку и подними мой дух, помоги мне идти в свете Твоем по Твоему благословенному пути».Вдруг она подняла голову и, открыв глаза, несколько мгновений в нерешительности оставалась прикованной к месту. Потом на губах ее заиграла лучезарная улыбка, и, в нетерпении встав на ноги, Флоренс пересекла комнату и вышла в коридор. Она посмотрела на часы — никто еще не должен был спать. Пройдя по коридору к комнате Барретта, Флоренс быстро постучала четыре раза.Дверь открыла Эдит. Через ее плечо Флоренс разглядела сидящего на кровати Барретта, он накрыл ноги одеялом.— Можно с вами поговорить? — спросила она.Барретт поколебался, на лице его отражалась боль.— Всего одну минуту, — сказала Флоренс.— Ладно.Эдит отступила в сторону, и Флоренс подошла к постели Барретта.— Теперь я поняла, что произошло, — сказала она. — Это не я. Это все сын Беласко.Барретт посмотрел на нее и ничего не ответил.— Как вы не видите? Он хочет разделить нас. Разобщенные, мы представляем для него гораздо меньшую опасность.Барретт молчал.— Пожалуйста, поверьте мне, — продолжала Флоренс. — Я знаю, что права. Он пытается натравить нас друг на друга. — Она полными тревоги глазами смотрела на него. — Если вы мне не поверите, его план сработает, как вы не видите?Барретт вздохнул.— Мисс Таннер...— Завтра утром первым же делом я устрою для вас сеанс, — перебила она. — И вы сами увидите.— Больше не будет никаких сеансов.Флоренс, не веря, уставилась на него.— Больше никаких сеансов?— В них нет необходимости.— Но мы же едва начали. Сейчас нельзя останавливаться. Нужно так много узнать.— Я уже узнал все, что хотел.Барретт старался сдерживаться, но от боли это было не так легко.— Вы исключаете меня из-за того, что случилось, — не отступала Флоренс. — Но в том была не моя вина. Я вам уже сказала.— Сказать и убедить — не одно и то же, — еле сдерживаясь, ответил Барретт. — А теперь, если не возражаете...— Доктор, нам нельзя прекращать сеансы!— Я их прекращаю, мисс Таннер.— Вы думаете, это я...— Не просто думаю, мисс Таннер, а знаю, — перебил он. — А теперь, пожалуйста, мне очень больно.— Доктор, я не виновата! Это все сын Беласко!— Мисс Таннер, такого человека не существует.От резкости его тона Флоренс отшатнулась.— Я знаю, что вам больно... — тихо проговорила она.— Мисс Таннер, вы уйдете? — сквозь зубы процедил он.— Мисс Таннер... — вмешалась Эдит.Флоренс оглянулась на нее. Ей отчаянно хотелось убедить Барретта, но озабоченность на лице его жены остановила ее.— Вы не правы, — проговорила Флоренс, повернулась и пошла к двери. — Извините, — прошептала она Эдит. — Как вы не видите? Вы же не правы. Вы не правы. * * * 22 ч. 18 мин. Эдит легла на спину и уставилась в потолок. Десять раз она закрывала глаза и тут же открывала снова. Уснуть не получалось. Это казалось невозможным.Она повернула голову на подушке и посмотрела на Лайонела. Он глубоко спал. Неудивительно — после всего испытанного. Эдит была в ужасе, когда помогала ему раздеться и надеть пижаму. Все его тело расцвечивали синяки.Она снова закрыла глаза, но внутри была ужасная тяжесть — тревога без каких-либо ясных причин. Вероятно, это дом вызывал такие эмоции. Ради Бога, о какой такой энергии говорил Лайонел? Что она присутствовала, невозможно отрицать. То, что произошло в обеденном зале, было страшным доказательством ее наличия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27