В дальнем конце помещения возвышался огромный камин, облицованный резным камнем.Вся мебель была древней, не считая разбросанных стульев и диванов, обитых по моде двадцатых годов. Там и сям на пьедесталах виднелись мраморные статуи. В дальнем углу стоял большой концертный рояль, а в центре зала — круглый стол диаметром более двадцати футов и вокруг него шестнадцать стульев с высокими спинками; над столом висела большая люстра. «Неплохое место, чтобы установить оборудование», — подумал Барретт. В зале, очевидно, к их приезду сделали уборку.— Пойдемте поскорее, — сказал Барретт, опуская свечу.Они покинули большой зал, еще раз прошли через вестибюль под нависающей лестницей и свернули направо, в другой коридор. Через несколько ярдов слева обнаружился ряд дверей из орехового дерева. Барретт толкнул одну и заглянул внутрь.— Театр, — сообщил он.Морщась от неприятного запаха, они вошли. Театр был рассчитан на сто человек, его стены покрывала старинная красная парча, а наклонный пол с тремя проходами — толстый ковер, тоже красного цвета. На сцене по бокам от экрана возвышались позолоченные колонны в ренессансном стиле, а вдоль стен — серебряные канделябры, в которых была скрыта электропроводка. Изготовленные на заказ кресла полыхали бархатом винного цвета.— Этот Беласко был так богат? — спросила Эдит.— Полагаю, перед тем как он умер, его состояние насчитывало свыше семи миллионов долларов, — ответил Барретт.— Умер? — эхом отозвался Фишер.Он придерживал одну из дверей, чтобы не закрылась.— Если вы хотите что-то сообщить нам... — сказал Барретт, выходя в коридор.— Что я могу сообщить? Этот дом пытался меня убить, и ему это почти удалось.Барретт как будто что-то собрался сказать, но потом передумал и посмотрел вдоль коридора.— Думаю, эта лестница ведет к бассейну и парилке, — сказал он. — Но пока нет электричества, идти туда не имеет смысла.Он захромал по коридору и открыл тяжелую деревянную дверь.— А это что? — спросила Эдит.— Похоже на домашнюю церковь.— Церковь? — Флоренс побледнела. Приближаясь к двери, она издала испуганный горловой звук, и Эдит с тревогой посмотрела на нее.— Мисс Таннер? — окликнул ее Барретт.Флоренс не ответила. Уже подойдя к двери, она вдруг отшатнулась.— Лучше не надо, — посоветовал Фишер, но Флоренс покачала головой.— Я должна.Она попыталась войти, но со слабым непроизвольным вскриком опять отшатнулась. Эдит вздрогнула.— Что там?Флоренс была не в силах ответить. Она с шумом дышала и только трясла головой. Барретт положил руку на локоть Эдит. Взглянув на мужа, она увидела, как он проговорил одними губами:— Все в порядке.— Я должна войти, — словно бы извиняясь, повторила Флоренс. — Пусть не сейчас. — Она глотнула. — Эта атмосфера просто непереносима для меня.— Мы на минутку, — сказал ей Барретт.Она кивнула и отвернулась.Войдя в церковь, Эдит собралась с духом, ожидая какого-то потрясения, но, ничего не ощутив, в замешательстве повернулась к Лайонелу и хотела было что-то сказать, потом решила подождать, пока они отойдут от Фишера.— Почему она не смогла войти? — прошептала она.— Ее система настроена на психическую энергию, — объяснил Барретт. — Очевидно, здесь очень сильные поля.— Почему именно здесь?— Возможно, дело в контрасте. Церковь в аду — что-то вроде этого.Эдит кивнула и оглянулась на Фишера.— А его почему это не беспокоит?— Возможно, он лучше умеет защищаться.Эдит снова кивнула и остановилась, ожидая, пока Лайонел закончит оглядывать помещение церкви с низким потолком. Здесь было пятьдесят скамеек для посетителей, перед ними стоял алтарь, а над ним, поблескивая в свете свечей, виднелась фигура распятого Иисуса в человеческий рост.— Это лишь похоже на храм, — проговорила Эдит и в шоке отшатнулась, увидев, что фигура Иисуса голая и между ног у нее торчит кверху огромный фаллос.Глядя на непристойное распятие, она не удержалась от возгласа отвращения. Воздух вокруг словно сгустился и свернулся клубком у нее в горле.Только теперь Эдит заметила, что стены церкви покрыты порнографическими фресками. Глаз выхватил справа одну, изображавшую массовую оргию с полуодетыми монахинями и священнослужителями, их безумные лица искажала маниакальная похоть.— Опошление святого, — сказал Барретт. — Древняя болезнь.— Он действительно был больной, — прошептала Эдит.— Да.Барретт взял ее под руку, и, пока он вел ее по проходу, Эдит увидела, что Фишер уже ушел. Они нашли его в коридоре.— Она ушла, — сказал он. * * * Эдит уставилась на него.— Как она могла... — Она прервалась, озираясь.— Уверен, ничего страшного, — успокаивающим тоном произнес Барретт.— Вы уверены? — со злобой проговорил Фишер.— Я уверен, что с ней все в порядке, — твердо сказал Барретт. — Мисс Таннер! — позвал он. — Пошли, дорогая. — Он двинулся по коридору. — Мисс Таннер!Фишер молча следовал за ним.— Лайонел, с чего бы ей...— Не будем делать скоропалительных заключений, — прервал ее Барретт и позвал снова:— Мисс Таннер!— Я здесь!Барретт улыбнулся Эдит и взглянул на Фишера. Напряжение на лице у того не исчезло.Флоренс стояла в дальнем конце зала. Они поспешили к ней, и их шаги не в такт застучали по полу.— Вы не должны были так поступать, мисс Таннер, — сказал Барретт. — Все встревожились из-за вас.— Простите, — ответила Флоренс, но это было лишь формальное извинение. — Я услышала здесь чей-то голос.Эдит вздрогнула.Флоренс указала на испанский комод рядом с собой, в ореховое дерево был встроен граммофон. Нагнувшись к его диску, она сняла пластинку и показала им.— Вот в чем дело.— Но как он мог работать без электричества? — не поняла Эдит.— Ты забыла: они пользовались заводными граммофонами.Барретт поставил подсвечник на комод и взял у Флоренс пластинку.— Самодельная, — сказал он.— Беласко.Барретт заинтригованно посмотрел на нее.— Это был его голос?Она кивнула, и он отвернулся, чтобы снова поставить пластинку. Флоренс посмотрела на Фишера, державшегося в нескольких ярдах поодаль и глядевшего на граммофон.Барретт покрутил ручку, заводя пружину, тронул пальцем конец стальной иглы и поставил ее на край диска. Из раструба послышался треск, а потом голос.— Добро пожаловать в мой дом, — сказал Эмерик Беласко. — Я счастлив, что вы смогли прийти.Эдит прижала к груди руки; ее сотрясала дрожь.— Уверен, за время вашего пребывания здесь вы многое узнаете.Голос Беласко был тихим и мягким и тем не менее внушал ужас — голос тщательно контролирующего себя сумасшедшего.— Печально, что я не могу быть с вами, — продолжал он, — но мне пришлось уйти до вашего прихода.«Ублюдок», — подумал Фишер.— Однако не тревожьтесь о моем физическом отсутствии. Считайте меня невидимым хозяином и верьте, что в течение вашего пребывания здесь душой я буду с вами.Эдит отбивала зубами дробь. Этот голос. — Я обеспечил все, что вам понадобится, — продолжал голос Беласко. — И ничего не упустил. Ходите куда хотите, делайте что хотите — это основополагающий закон моего дома. Чувствуйте себя свободными в любых действиях. Здесь нет никакой ответственности, никаких правил. Единственным правилом должно быть: «Каждый делает что хочет». И пусть каждый найдет ответ, которого ищет. Он здесь, уверяю вас. — Возникла пауза. — А теперь... auf Wiedersehen. Игла на пластинке неприятно заскрипела. Барретт снял звукосниматель и выключил граммофон. В большом зале стало бесконечно тихо.— Auf Wiedersehen, — повторила Флоренс. — До встречи. — Лайонел...— Запись не предназначалась для нас, — сказал он.— Но...— Это было записано добрых полвека назад. Посмотри на пластинку. — Барретт снял ее. — Это просто совпадение, что слова применимы к нам.— В таком случае, что заставило граммофон звучать? — спросила Флоренс.— Это другой вопрос, — ответил Барретт. — Сейчас мы обсуждаем запись. — Он посмотрел на Фишера. — В сороковом году он играл сам по себе? В отчетах ничего об этом не говорится.Фишер покачал головой.— Вам что-нибудь известно об этой записи?Казалось, Фишер не собирается отвечать, но потом он проговорил:— Бывало, приходили гости и обнаруживали, что его нет. И тогда для них проигрывалась эта запись. — Он помолчал. — Беласко устраивал такие шутки. Пока гости были в доме, он тайно следил за ними.Барретт кивнул.— Значит, опять же, он мог быть невидимым, — продолжал Фишер. — Он заявлял о такой своей способности. Говорил, что может приковать внимание группы людей к какому-либо предмету и двигаться меж ними незамеченным.— Сомневаюсь, — заметил Барретт.— Вот как? — Со странной улыбкой Фишер посмотрел на граммофон. — Несколько мгновений назад все наше внимание было приковано к нему. Откуда вы знаете, что он не проскользнул мимо, пока мы слушали? * * * 12 ч. 46 мин. Они поднимались по лестнице, когда ощутили ледяное дуновение, отчего язычки пламени на свечах задрожали. У Эдит свеча вообще погасла.— Что это было? — прошептала она.— Ветерок, — тут же ответил Барретт и наклонил свою свечу, чтобы зажечь фитиль на потухшей. — Обсудим это позже.Эдит глотнула и взглянула на Флоренс. Барретт взял ее под руку, и они продолжили подниматься по лестнице.— В течение недели будет много подобного, — сказал он. — Ты привыкнешь.Эдит больше ничего не сказала. Под руку с Лайонелом она продолжала подниматься по лестнице, а Флоренс с Фишером переглянулись.Они поднялись на второй этаж и, свернув направо, вышли на лоджию. Справа от них тянулась балюстрада. Слева, вдоль обшитой панелями стены, через равные промежутки виднелись двери в жилые комнаты. Барретт подошел к первой, заглянул и обернулся к Флоренс.— Эта вам нравится?Та шагнула в дверной проем и чуть погодя вернулась.— Не так уж плохо. — Она улыбнулась Эдит. — Здесь будет удобнее отдыхать вам.Барретт хотел прокомментировать ее слова, но смягчился.— Прекрасно, — сказал он и жестом пригласил Эдит войти, а сам вошел следом и закрыл за собой дверь.Эдит смотрела, как он, хромая, передвигается по спальне. Слева она увидела резные ореховые кровати в ренессансном стиле, между ними стоял столик с лампой, а на нем телефон во французском стиле. Посредине противоположной стены располагался камин, а перед ним стояло ореховое кресло-качалка. Тиковый пол почти целиком был закрыт синим персидским ковром тридцать на тридцать футов, в центре помещения располагался П-образный стол с обтянутым красной кожей креслом по соседству.Барретт заглянул в ванную и обернулся к Эдит.— Насчет ветерка, — сказал он. — Я не хотел вовлекать в разговор мисс Таннер — вот почему я замял это.— Но это действительно было, верно?— Конечно, — с улыбкой ответил он. — Проявление простой кинетики: неуправляемой, неразумной. Что бы ни думала мисс Таннер. Мне следовало упомянуть об этом до нашего отъезда.— Упомянуть о чем?— Что тебе надо привыкнуть к тому, что она будет говорить всю эту неделю. Она, как тебе известно, спирит. Бессмертие души и общение с так называемым бестелесным лежит в основании ее верований, которые я и хочу опровергнуть. А пока, — он улыбнулся, — приготовься выслушивать изложение ее взглядов. Не могу же я постоянно просить бедную женщину помолчать. * * * У правой стены размещались две кровати с причудливо вырезанными спинками, а между ними — большой комод с ящиками. На потолке над комодом висела большая серебряная итальянская лампа.Прямо перед Флоренс у замурованного окна стоял испанский стол с таким же стулом. На столе — китайская лампа и телефон во французском стиле. Флоренс подошла и сняла трубку. Никакого гудка. «А чего я ожидала?» — удивленно подумала она. В любом случае им, несомненно, пользовались лишь для звонков внутри дома.Она обернулась и оглядела комнату. Что-то в ней было. Но что? Индивидуальность? Остатки эмоций? Флоренс закрыла глаза и подождала. Несомненно, в воздухе что-то витало. Она ощущала, как что-то перемещается и вибрирует, наплывает на нее, а потом отступает, словно какой-то невидимый боязливый зверь.Через несколько минут она открыла глаза. «Оно придет», — возникла мысль. Флоренс прошла к ванной и покосилась на белые кафельные стены, отражавшие огонек свечи. Поставив подсвечник на раковину, она открыла кран с горячей водой. Какое-то время ничего не происходило, а потом в раковину с шумом хлынула ржавая вода. Флоренс дождалась, пока вода немного стекла и стала чище, а потом подставила руки и вскрикнула от ледяного холода «Надеюсь, водогрей не сломался, как генератор», — подумала она и, нагнувшись, плеснула холодной водой себе в лицо.«Мне следовало зайти в церковь, — промелькнуло в голове, — не надо было отступать перед первым же вызовом». Флоренс вздрогнула, вспомнив страшное головокружение, охватившее ее перед входом. Жуткое место. Но нужно было просто преодолеть себя и подойти, вот и все. Однако от такого усилия она могла упасть в обморок. «В ближайшее время войду», — пообещала себе Флоренс Бог даст сил, когда придет время. * * * Его комната была меньше, чем у других. Здесь стояла лишь одна кровать с балдахином. Фишер сел на пол рядом и стал рассматривать затейливый узор на ковре. Он ощущал дом вокруг себя как некое огромное существо. «Дом знает, что я здесь, — подумал он, — и Беласко знает, все они знают, что я здесь. Я — единственный их промах». Они наблюдали за ним, ожидая, что он предпримет.Но он не собирался раньше времени что-либо предпринимать, это точно. Он не собирался ничего делать, пока не прощупает как следует это место. * * * 14 ч. 21 мин. Фишер со своим фонариком вошел в большой зал. Он переоделся в черный свитер с высоким воротником, черные вельветовые брюки и поношенные белые кроссовки и неслышными шагами подошел к огромному круглому столу, где сидел Барретт, а рядом стояла Эдит. Они открывали деревянные ящики и выгружали оборудование. В камине горел огонь.Эдит вздрогнула, когда Фишер возник из полумрака.— Помочь? — спросил он.— Нет, все в порядке, — с улыбкой ответил Барретт. — Однако спасибо за предложение.Фишер уселся на один из стульев. Его глаза не отрывались от высокого бородатого Барретта, пока тот вынимал из защитной стружки приборы, тщательно вытирал их тряпкой и выкладывал на стол. «Волнуется за свое оборудование», — подумал Фишер. Он достал из кармана пачку сигарет и закурил, глядя на прыгающую по стене тень Эдит, которая взяла другой ящик и подтащила к столу.— По-прежнему преподаете физику? — поинтересовался Фишер.— Насколько позволяет здоровье. — Барретт поколебался, но продолжил: — Когда мне было двенадцать, я перенес полиомиелит, и с тех пор у меня частично парализована нога.Фишер молча смотрел на него. Барретт достал из ящика еще один прибор, вытер его и, положив на стол, взглянул на Фишера.— Но это не повлияет на наш проект.Тот кивнул.— Вы назвали пруд ублюдочной Топью, — сказал Барретт, возвращаясь к своей работе. — Почему?— Некоторые женщины, приходившие в гости к Беласко, забеременели, пока были здесь.— И они в самом деле... — Он не договорил и посмотрел на Фишера.— Тринадцать раз.— Это отвратительно, — вырвалось у Эдит.Фишер выдохнул дым.— Здесь случалось много отвратительных вещей.Барретт осмотрел выложенные на стол приборы: астатический гальванометр, зеркальный гальванометр, квадрантный электрометр, весы Крукса, фотоаппарат, сетчатый барабан, поглотитель дыма, манометр, платформу для взвешивания грузов, магнитофон. Осталось распаковать контактные часы, электроскоп, фонари (обычные и инфракрасные), максимальный и минимальный термометры, гигроскоп, стенометр, фосфоресцирующий сульфидный экран, электропечь, ящик с сосудами и пробирками, материалы для литья и кабинетное оборудование. «И самый важный прибор», — с удовлетворением подумал Барретт.Он распаковывал стойку с красными, желтыми и белыми фонарями, когда Фишер спросил:— Как вы собираетесь использовать все это, когда в доме нет электричества?— Завтра будет, — ответил Барретт. — Я звонил в Карибу-Фолс. Кстати, телефон у входной двери. Утром установят новый генератор.— Думаете, он будет работать?Барретт подавил улыбку.— Будет.Фишер промолчал. На другом конце зала в камине треснуло полено, отчего Эдит, направлявшаяся к следующему ящику, вздрогнула.— Не бери этот, он слишком тяжелый, — сказал ей Барретт.— Я помогу. — Фишер встал со стула, подошел к Эдит и, наклонившись, поднял ящик. — Там что, наковальня? — спросил он, поставив тяжесть на стол.Снимая верхние доски, Барретт заметил его любопытный взгляд.— Помогите, пожалуйста, — попросил он, и Фишер вытащил громоздкий металлический прибор и поставил его на стол.Это был покрашенный темно-синей краской куб с простым циферблатом на передней панели, пронумерованным от 0 до 900; тонкая красная стрелка указывала на ноль. На верхней крышке были по трафарету нанесены черные буквы: БАРРЕТТ — ЭМР.— Что за ЭМР? — спросил Фишер.— Объясню позже, — ответил Барретт.— Это ваш аппарат?Барретт покачал головой.— Он еще не готов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27