Так как Испания занимала исключительно благоприятное географическое положение для приема радиопередач из-за океана, мы создали радиосеть, диапазон которой достигал глубинных районов Африки и захватывал Канарские острова. С ее помощью мы получали информацию для одного из наших метеорологических отделов, сообщения которого имели крайне важное значение для наших военно-воздушных и военно-морских сил. На эту тему я еще раз хотел переговорить в Мадриде с Канарисом. Он сказал мне при встрече, что ничего не понимает в технике, вопросы, связанные с ней, вообще наводят на него скуку. По его словам, он знает только то, что она играет очень важную роль во время войны, и только поэтому он и занимается этим вопросом. В ответ на мое сожаление но поводу его недостаточной заинтересованности в этой проблеме он сказал саркастически: «Зато я прекрасно знаю язык глухонемых и могу по движениям губ понимать целые фразы, не слыша ни слова». Он выразил готовность обучить меня азбуке глухонемых, чтобы мы могли разговаривать без слов, тем самым буквально «ошарашить» шефа гестапо Мюллера.
Последующие дни я посвятил инспекции разведывательных точек моего управления. Немало забот доставляла нам чрезмерная скученность наших разведчиков в Мадриде, По мере ухудшения нашего военного положения испанцы под давлением союзников пытались все больше и больше вытеснить их из страны. Все же нам удалось после того как мы, подобно союзникам, опубликовали ряд пространных нот протеста с описанием деятельности английской и американской разведок в Испании — сохранить в Испании почти весь контингент наших сотрудников.
Из Мадрида я через несколько дней вылетел в Лиссабон. В то время португальская столица имела для нас особое значение как перевалочный пункт наших курьеров. Например, мы заключили с одним аргентинцем, жившим в Португалии еще со времен первой мировой войны, долгосрочное соглашение, которое позволяло нам использовать его бар и ночной ресторан для наших специальных курьеров. В этом «злачном месте» вовсю шла торговля немецкими лекарствами, которые поставлялись, главным образом, в Америку. Главный зал бара и все комнаты для посетителей были увешаны зеркалами. В соседних помещениях были установлены фотоаппараты, чтобы незаметно фотографировать отражение в зеркале каждого «интересного» посетителя. Так, многие любители выпить, ничего не подозревая заходившие в этот довольно подозрительный кабачок, попадали в нашу картотеку. Как-то вечером я договорился встретиться в этом ресторане с одним банкиром, который уже не раз сообщал нам ценные сведения из Англии. Теперь он хотел прямо заняться валютными операциями по обмену фальшивых английских банкнот и вызвался, так сказать, в качестве гарантии заранее удовлетворить на полгода наши потребности в валюте. Побеседовав с ним немного, я, к его крайнему изумлению, положил перед ним фото, на котором были изображены мы с ним. Мой собеседник был так испуган, что оборвал обсуждение этой темы и больше никогда к ней не возвращался.
Кроме того, я должен был заняться в Португалии еще одной весьма обширной проблемой. Нам в то время приходилось всерьез считаться с возможными военными или политическими шагами западных держав на Иберийском полуострове. Поэтому нужно было своевременно провести всю необходимую подготовку в области разведки, то есть создать достаточное количество запасных опорных пунктов в Испании и Португалии. Центральные управления в Берлине должны были при всех обстоятельствах и в дальнейшем получать информацию из этого района. Я посетил один из таких запасных пунктов, расположенный на португальской вилле, приобретенной нами. Проволока, на которой как на бельевой веревке безмятежно развевались синие штаны садовника, вывешенные для просушки, служила антенной для передатчика. По нему я через несколько минут связался с центром в Берлине, Кроме того, я должен был позаботиться о безопасности португальских вольфрамовых шахт, в которых экономика Германии крайне нуждалась. В конце концов мы направили большое количество наших подготовленных сотрудников и специалистов для борьбы с диверсиями на шахтах, чтобы поставки в Германию осуществлялись бесперебойно как можно более длительное время.
Сохранение нашей разведывательной сети на Иберийском полуострове имело важное значение еще и потому, что Испания и Португалия играли роль предполья для нашей разведывательной работы в Южной Америке. В отличие от Северной Америки, в южном полушарии нам удалось организовать работу нашей разведки более успешно. Мы смогли создать отличную радиосеть, а также наладить регулярно действующую связь через курьеров. С помощью некоторых торговых фирм, во главе которых стояли наши люди, нам удалось создать широкую сеть информаторов в испанских портовых городах. Эта курьерская служба позволила нам до осени 1944 года принимать курьеров из всех частей Америки. Это было значительное достижение, если учесть, что англичане останавливали в океане все испанские суда, самым тщательным образом обыскивали их или неделями задерживали суда в Гибралтаре, чтобы допросить экипаж и вынудить, в конце концов, капитана привести судно в другой порт. При этом часто случалось так, что при обыске в океане англичане снимали с борта матросов любой национальности, которых подозревали в том, что они работают на немецкую разведку, и часто без суда и следствия интернировали их в Англию вплоть до конца войны.
В Южной Америке мы располагали большим числом хорошо обученных сотрудников. Для выполнения стоявших перед нами задач нам очень пригодилась созданная усилиями немецких промышленников десятилетия назад сфера влияния, которая позволила нам пользоваться многочисленными источниками людских и материальных ресурсов. Благоприятствовало нам и то обстоятельство, что в испаноязычных странах Южной Америки, особенно в Аргентине, между немцами и местным населением существовали добрые отношения.
Иной была ситуация в Бразилии. Это государство, во главе которого стояло враждебное Германии правительство президента Гетульо Варгаса, вскоре после вступления США в войну, единственное из южноамериканских стран объявило войну Германии и предоставило Соединенным Штатам сухопутные и военно-морские базы. Сразу же после этого в Бразилии широко развернуло свою деятельность ФБР, разведка США. Уже через несколько месяцев после вступления Бразилии в воину большая часть наших агентов, работавших в Рио-де-Жанейро, была выслежена и арестована. Однако нашим важнейшим сотрудникам удалось ускользнуть и, после всевозможных приключений, пробраться в Парагвай, где они продолжили свою работу.
Прочие южноамериканские страны не поддались ни политическому, ни экономическому давлению союзников, пытавшихся привлечь их в ряды противников Германии. В этих странах с ненавистью относились к опеке и отвергали зависимость от англосаксов в какой бы то ни было форме. Здесь мы могли продолжать нашу работу без особых осложнений до середины 1944 года. Я сам, например, имел возможность вести переговоры с представителями аргентинской армии о создании нейтральной авиалинии. Мы рассчитывали предоставить в распоряжение Аргентины немецкую авиацию дальнего действия, которая совершала бы беспосадочные рейсы из Испании в Буэнос-Айрес. Переговоры развивались настолько успешно, что наш план казался осуществимым. Имелись даже подставные лица из англичан, готовые за прибыли от этого предприятия предоставить в наше распоряжение бензин. И все же наша авиационная промышленность была уже не в состоянии удовлетворить таким требованиям.
Когда, в конце концов, аргентинцы вынуждены были уступить давлению союзников и разорвали дипломатические отношения с Германской империей, поток информации, шедший к нам оттуда, стал постепенно иссякать. Но и в Аргентине некоторым нашим агентам удалось избежать ареста. К одним из лучших наших сотрудников принадлежал их руководитель Б., шпион экстра-класса, которого англо-американцы напрасно разыскивали еще в 1946 году. О том, с каким мужеством и упорством Б. преодолевал опасности, говорит одна из его поездок через океан. На обратном пути в Европу он, чтобы избежать строгого английского контроля, несколько дней при убийственной жаре прятался в трюме испанского судна, будучи погребен почти двухметровым слоем угля. О «зайце» не знал на корабле никто, кроме надежного штурмана и одного матроса, так как англичане засылали большое количество своих агентов на нейтральные корабли. Несмотря на то, что почти все путешествие Б. обходился без воды и пищи, он невредимым пришел к своей цели.
Перед отъездом в Берлин я встретился с руководителем аргентинского молодежного движения Г. , который в то время изучал развитие и состояние молодежного движения, а также (притом в большей степени) политическое положение в Испании, Португалии, Италии и Германии. Через мое посредничество Г. удалось посетить Восточный фронт, где он встречался с солдатами испанской «Голубой дивизии». Мне удалось даже устроить ему аудиенцию у Гиммлера. Г. — убежденный католик — после этой встречи сказал мне: «По ряду вопросов г-н Гиммлер проявляет большое понимание и готовность идти на компромиссы, но в своих принципиальных убеждениях он — совершенно иной человек». Помолчав в раздумье, он добавил: «Мне кажется, Германия хочет слишком многого. На внешнем фронте она ведет борьбу против целого враждебного мира, а в то же время внутри страны она хочет создать новые духовные основы, не опираясь на свои старые, испытанные традиции».

МОИ ПОПЫТКИ ПОДГОТОВИТЬ ЗАКЛЮЧЕНИЕ КОМПРОМИССНОГО МИРА

Меры, принятые разведкой на случай вторжения — Я посвящаю Гиммлера в свои планы — Его реакция — Меня вызывают в штаб-квартиру в Житомире — Мой союзник — личный врач Гиммлера — Мой первый откровенный разговор с Гиммлером об окончании войны — Предпосылки и возможности компромисса — Гиммлер наделяет меня соответствующими тайными полномочиями.

Хотя наша оборонная промышленность пока еще не страдала от воздушных налетов и круглые сутки работала на полную мощность, с лета 1942 года я предусмотрительно занялся созданием в различных странах так называемых сетей Р. и И. (сети, обеспечивающей отход наших войск при вторжении союзников). Они представляли собой группы агентов, которые — будучи формально объединены под руководством так называемых «центров» — в организационном отношении действовали самостоятельно и состояли в значительной степени из надежных местных уроженцев. Эти меры были задуманы только на тот случай, если данные страны выйдут из-под немецкой власти или из сферы влияния Германии.
Я осуществлял свои приготовления сначала без ведома Гиммлера: однако, в конце концов, они потребовали от нашей разведки таких затрат сил и средств, что я все-таки решился проинформировать Гиммлера об этом. Правда, мне следовало ожидать, что он как следует отчитает меня, если не за мое самоуправство, то за сомнение в окончательной победе Германии, лежавшее в основе всех этих превентивных мероприятий. И действительно, во время моего доклада Гиммлер проявил большое недоверие. Он назвал меня пессимистом, даже пораженцем. Но все же мне удалось настоять на своем, хотя я и должен был ему обещать, что в официальных сообщениях, предназначаемых для Гитлера, об этих группах И. и Р. не будет сказано ни слова.
Кроме того, меня в то время особенно беспокоило то, что наше высшее руководство в результате узости своих политических взглядов не представляет себе реальной ситуации. Моими сообщениями о военном потенциале Соединенных Штатов продолжали пренебрегать, несмотря на все большее количество доказательств, собранных нашей разведкой, и невозмутимо прикрывались догмами. Такая же судьба постигла и мой подробный доклад о действительном оборонном потенциале Советского Союза и о силе русской армии, который я вплоть до мельчайших деталей подкрепил соответствующими документами. Видимо, я зашел слишком далеко. Прочитав мой доклад, взбешенный Гитлер вызвал к себе Гиммлера, после чего тот приказал немедленно арестовать ответственных сотрудников, работавших над составлением этого доклада, обвинив их в пораженчестве. Только после того, как по моей просьбе в дело вмешался статс-секретарь Баке, обладавший большим авторитетом как знаток России, Гиммлер дал мне возможность лично объясниться по этому поводу.
Наш разговор сначала протекал крайне бурно. Гиммлер обрушился с руганью в адрес всех составителей доклада, назвал специалистов из института Ваннзее, во главе с профессором А. , шпиками НКВД, и не забыл про меня. Он заявил, что, видимо, мне стало слишком трудно руководить управлением, ибо я все больше подпадаю под влияние подозрительных сотрудников, позволяя увлечь себя пораженческими настроениями. Но постепенно мои спокойные возражения возымели свое действие, и к концу беседы об аресте уже не шло и речи. Гиммлером овладела задумчивость. «Да, — сказал он, — если мы на этот раз не справимся с Востоком, а это возможно только при крайнем напряжении всех наших сил, мы вынуждены будем сойти с исторической сцены. Было бы ужасно, если бы вы оказались правы, однако мы не имеем права заранее проявлять слабость под влиянием интеллигентских размышлений».
И в дальнейшем руководство продолжало клясться лозунгом о «тотальной победе» и даже объявило, что окончательный успех близок. Меня же не оставляла мысль о том, как, несмотря на неудачные попытки, заставить Гиммлера трезво глядеть на факты и объяснить ему опасность недостаточной гибкости при оценке политической и военной ситуации в мире. Я думал только о Гиммлере и ни о ком другом, так как попытка повлиять на высшее руководство через Риббентропа была совершенно безнадежной. От министра иностранных дел невозможно было ожидать понимания, он, как и многие из ближайшего окружения Гитлера, с бюрократической скрупулезностью следовал его указаниям и ограничивался тем, что бессмысленно растрачивал свои силы и нервы, как и нервы других, в борьбе за власть и во внутриведомственных интригах. Лишь немногие думали о том, что когда-нибудь действия рейха предстанут перед судом истории; кругозор остальных не выходил за рамки их ежедневной работы, не оставлявшей им времени подумать о более сложных вещах. К сожалению, высшее руководство слишком много думало об истории, но только о том, как «творить историю» в духе гитлеровских идей о «тысячелетней империи». Поскольку, изучая все, находившиеся в моем распоряжении сообщения, я уже не считал возможной конечную победу Германии, мне все яснее становилось, что недостаточно только предупреждать, что пришло уже время оградить Германию от самого худшего и путем компромиссного мира своевременно вывести ее из войны. Пока у нас была возможность вести борьбу, мы имели шансы на успешные переговоры. И как раз к тому времени — это был август 1942 года — поступавшие ко мне разведывательные сообщения недвусмысленно говорили о том, что между Сталиным и его западными союзниками возникли определенные трения. Советы ожидали не только поставок американского оружия, гораздо большее значение они предавали открытию второго фронта на Западе, а их союзники до сих пор не предприняли никаких видимых усилий в этом направления. Англия, слишком слабая, чтобы действовать в одиночку, продолжала ожидать прибытия американских военных материалов. Эта ситуация — пока западные державы продолжали оттягивать вторжение — казалась мне подходящей для того, чтобы начать зондаж обеих сторон относительно мирных переговоров. То, что переговоры с Россией, несмотря на временные неудачи, не были абсолютно бесперспективными, показали предложения японцев о посредничестве, о которых я уже упоминал. Тем не менее, любые новые попытки нуждались в надежном прикрытии со стороны лица, имеющего возможность в случае необходимости противостоять таким людям, как Риббентроп и Борман, Этим лицом мог быть только Гиммлер, который, опираясь на слепо преданный ему «орден СС», располагал бы средствами для того, чтобы заставить руководство Германии изменить политический курс. Тот факт, что я имел непосредственный доступ к нему, позволял мне надеяться приблизиться к своей цели.
В начале августа 1942 года меня вызвали на доклад в штаб-квартиру фюрера, находившуюся на Украине. Гиммлер занял для себя и своего штаба прекрасно расположенную офицерскую школу в Житомире, превратив ее в полевой командный пункт. Чтобы встретиться с Гитлером и обсудить с ним обстановку, Гиммлер ежедневно совершал поездки в своем мощном штабном автомобиле по автостраде, связывавшей Житомир с Винницей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58