Этих людей следует столь щедро снабжать финансовыми средствами, чтобы они смогли добывать в крупных средоточиях политической жизни планеты всевозможную информацию, имеющую исключительно важный характер. Детали имеют, по его мнению, в широкой внешней политике несущественное значение, в первую очередь следует уделять главное внимание принципиальным вопросам, а их следует своевременно распознавать. Он заметил также, что я мог бы войти в состав сотрудников министерства иностранных дел, чтобы посвятить себя созданию в рамках министерства разведывательной службы, как он себе ее представляет. Этот поворот разговора я обошел, попытавшись осторожно намекнуть ему на ошибочность его представлений о задачах разведки. Теперь его лицо вновь стало поразительно усталым. Позднее я сообщил о своих наблюдениях профессору Де Кринису. Он считал, что здесь дело в тяжелых функциональных нарушениях организма, обусловленных не только состоянием нервной системы, но заболеванием почек.
Наш разговор перешел на самые различные, не связанные друг с другом темы. Риббентроп попросил меня передавать ему все сообщения о Франции и Французской Северной Африке. Он целиком отрицательно относился к желанию маршала Петэна освободить находящегося в крепости Кенигштайн пленного генерала Жиро, чтобы назначить его генеральным президентом в Марокко. Затем он в пух и прах разнес генерала Франке, а потом перешел к содержанию доклада, в котором я предлагал создать арабскую лигу, подпольное движение, которое охватывало бы район от Северо-Западной Африки, включая Тунис, до Египта. Главным посредником в осуществлении этого плана был арабский националист Фаузи Каузи. Мне необходимо было всеми силами способствовать развитию этого движения. Я уже обязался снабдить арабов деньгами и боеприпасами. Однако гораздо большее значение имела для меня политическая сторона моего предложения, не в последнюю очередь предусматривавшего создание во всей Северной Африке предпольных укреплений для нашей разведки. Я считал этот план исключительно важным ихотел воспользоваться всеми материальными и политическими возможностями рейха. Чтобы прикрыться со всех сторон, я ознакомил с этой идеей Гиммлера, который обсудил ее с Гитлером. Гитлер же распорядился обсудить этот вопрос, как имеющий большое политическое значение, первоначально с Риббентропом. Риббентроп выступил против моего плана, обосновывая это тем, что это заставит нас слишком далеко вклиниться в сферу влияния Италии. Затем последовало решение Гитлера: «По согласованию с Риббентропом отклонено».
Теперь Риббентроп явно стремился убедить меня вправомерности своего отрицательного отношения к моему плану, ссылаясь на свои беседы с Муссолини и итальянским министром иностранных дел Чиано. Разумеется, следовало учитывать интересы Италии в официальной внешней политике рейха, но тем временем североафриканский район приобрел такое большое значение, что у нас были все основания для того, чтобы изменить свою политику и прибегнуть к помощи разведки. Я попробовал убедить Риббентропа в том, что не следует бояться нашей компрометации на международной арене. Операцию следует с самого начала так направить, чтобы в случае неудачи не было никаких следов — а в случае, если это не удастся, представить все предприятие делом рук «группы безответственных политических фантазеров». Если, кроме того, интересы рейха потребуют отмежеваться от своих сотрудников, мы не должны останавливаться перед выдачей их в руки правосудия. Примером здесь может служить путч «железной гвардии» в Румынии.
Риббентроп никак не реагировал на мои предложения. Я предпринял последнюю попытку: то, что разведывательная служба находится под руководством рейхсфюрера СС, в конце концов, является неоспоримым фактом, и мне кажется нецелесообразным превращать ее в самостоятельную организацию. Риббентроп ответил на это несколькими формальными фразами и холодно попрощался со мной.
Теперь я знал, что вряд ли наше сотрудничество с этим человеком будет успешным. Ему просто недоставало понимания задач, стоящих перед широко разветвленной, использующей специфические методы работы разведывательной службой.
Оглянувшись на последние полвека, невольно приходилось воскликнуть: какая опасная близорукость была допущена! Мне снова вспомнилась переписка между Бисмарком и немецким посланником в Париже во время кризиса, вызванного действиями генерала Буланже. Рейхсканцлер отстаивал принцип, согласно которому чем напряженнее отношения между двумя государствами, тем в большей степени перед дипломатами и информационной службой встает задача находить пути к компромиссным решениям, хотя бы для того, чтобы выиграть время. В первый раз я вспомнил это место из переписки и задумался, размышляя о нем, когда последний раз в сумерках летел в Швецию. И с того времени во мне окрепла решимость использовать все средства разведки для того, чтобы, по меньшей мере, сохранять «чувство локтя» с западными державами.
О том, что думал Риббентроп лично обо мне, яузнал из его случайного высказывания: «Фюрер прав, этот Шелленберг и впрямь потерявший квалификацию юрист, да к тому же еще и весьма неуживчивый человек, в один прекрасный день он еще доставит нам хлопот».
ПУНКТЫ СВЯЗИ В ИМПЕРСКИХ УЧРЕЖДЕНИЯХ
Министерство экономики, министерство продовольствия, министерство оборонной промышленности, министерство пропаганды, министерство транспорта, министерство образования, министерство связи — Институт на Ваннзее, имперское учреждение — Обучение агентов.
Теперь мне предстояло заняться созданием пункта связи в имперском министерстве экономики. Я набросал план будущих действий, и обратился сначала к руководителю отдела внешней торговли, статс-секретарю ф. И. , в котором нашел желанную поддержку. Созданный после этого пункт связи возглавил служащий, получивший право докладывать непосредственно министру.
Наряду с ведомством по осуществлению четырехлетнего плана, имперское министерство экономики было крупнейшим держателем валюты в Германии. Уже через короткое время мне удалось добиться лучших условий для получения валюты, что избавило нас, наконец, от вечной торговли из-за валюты. Теперь каждые две недели в министерстве экономики устраивались совместные заседания, на которых руководители групп во все больших размерах делали заявки на приобретение валюты и для постоянных, и для единичных расходов. Дело шло, как на бирже. На рейхсмарки мы покупали валюту и золото. Иногда мы шли на уступки, так как на первое место выдвигались более важные задачи: в свою очередь министерство экономики не раз пыталось ограничить наши требования. Однако редко возникали трудности, которые вынуждали бы меня вмешиваться. Для удовлетворения особых требований я в любое время мог обратиться прямо к министру экономики. Это позволило мне, наконец, устранить одно из самых «узких мест» в деятельности нашей разведки. То, что у меня был дополнительный источник валюты в лице ведомства по осуществлению четырехлетнего плана, никого не касалось. В отличие от своего предшественника, который не мог расходовать в месяц больше ста тысяч марок, мне, за восемь месяцев пребывания в 6-м управлении, удалось увеличить эту сумму до нескольких миллионов и даже получить право в особых случаях, с санкции Гиммлера или Гитлера, действовать без всяких лимитов.
Сотрудничество с министерством экономики развивалось на широкой основе. Новый особый отдел 6-Ви (6-е управление, экономика) я укомплектовал экономистами и юристами, имеющими соответствующую квалификацию. Этот отдел ведал также выполнением заданий, получаемых от самого министерства экономики. Началась также подготовка специальных агентов для ведения экономического шпионажа в зарубежных странах. Одновременно отдел 6-Ви стал связующим звеном между министерством экономики и остальными отделами и службами разведки, например, в области перевода денежных сумм при создании или финансировании используемых в качестве прикрытия фирм или банков, получения жизненно важных видов сырья для нашей военной промышленности, использования экономических сторонних связей, а также в области распределения валюты и запасов сырья для фирм, которые за это должны были выполнять особые задания разведки в зарубежных странах. Вот пример из практики.
В Южной Америке создание и расширение разведывательной сети требовало больших валютных затрат. Проникновение крупных немецких фирм в южноамериканские государства привело к «оттаиванию» замороженных кредитов и сделало возможным вновь использовать валютные фонды. Благодаря посредничеству имперского министерства экономики эти средства перешли в мое распоряжение. Со своей стороны, я предоставил этим фирмам, в качестве компенсации, соответствующие льготы в Европе. Такой способ работы оказался, кроме того, очень экономичным, сделав излишним использование связных и курьеров, что было небезопасно, так как за ними пристально следили англичане. Теперь достаточно было разговора по радио, чтобы снабдить наших агентов в Южной Америке денежными средствами, с помощью которых они могли постепенно развертывать работу против Северной Америки.
Очень важную роль в сотрудничестве с министерством экономики играли наши связи с химической промышленностью. Здесь мы использовали в своих целях достижения науки в области исследования гормонов и различных защитных средств. На Дальнем Востоке, на Ближнем Востоке, в отдельных странах Средиземноморского бассейна, в африканских колониях и в Южной Америке мы снабжали наши разведывательные службы изделиями от гормонных препаратов до германина, аспирина и безвредных снотворных таблеток.
По инициативе одного датского ученого наш химико-биологический отдел вместе с фирмой «ИГ-Фарбен» работал над проблемой имплантации половых гормональных препаратов. Задача заключалась в том, чтобы обеспечить действие препарата, помещенного в организм, в течение не только нескольких недель, а пяти-семи лет. С точки зрения химии это было легче осуществить, чем с чисто технической стороны. Необходимо было разработать для этого приспособление, которое, не причиняя вреда телу, после имплантации смогло бы гарантировать равномерно дозированное и беспрерывное поступление гормонального вещества в организм. Наши инженеры сконструировали устройство, около полутора сантиметров длиной, которое по мере непрерывного разложения и всасывания гормонального вещества механически, с помощью пружины, подавало из цилиндра новые порции гормона для усваивания организмом. После некоторых модификаций прибор был годен к использованию. Так как мы держали все дело в строгой тайне — технические подробности не были сообщены даже медицинским работникам — и в научных кругах, и тем более широкой общественности об этом мало что стало известно.
В 1942 году я в разведывательных целях основал организацию «Сигизмунд», которой, наряду с прочими, руководил Янке. Действовала эта организация под прикрытием фиктивной шведско-датской фирмы Хоаб (Гормон-Акция-Болагет). Она сотрудничала с видными профессорами и докторами из Португалии, Бразилии, Аргентины и Турции на безупречной научной основе в области «гормонов». Для нас она была источником, из которого мы черпали массу информации и через который устанавливали систематически необходимые нам знакомства и связи в научных кругах, а также получали значительные валютные поступления.
К сожалению, наша работа в области экономического шпионажа страдала все увеличивающимся недостатком специалистов. Все больше требований предъявлял фронт, и слишком часто нужные нам люди занимались не той работой, какую бы им следовало выполнять. Приведу несколько примеров: специалист в области экономики, долго проработавший в Аргентине, служил писарем в штабе одной из дивизий на Восточном фронте; крупный знаток Португалии был стрелком на зенитной батарее; прекрасный специалист-фотохимик, который мне был крайне необходим для работы в техническом отделе, был помощником повара во фронтовом госпитале. (Только в 1943 году, с помощью Гиммлера удалось в порядке обмена получить такие кадры).
Тем временем я установил очень хорошие отношения с имперским министром Функом; сотрудничество со всеми министерствами в соответствии с моим планом было всего лишь вопросом времени. Как отличалась наша работа, органически совмещавшаяся с деятельностью фирм «прикрытия», от того, что мне позднее пришлось увидеть в области военной разведки! Из тридцати двух «маскировочных» фирм военной разведки двадцать восемь стояли на грани банкротства — они годами выкачивали денежные и валютные средства рейха, не давая практически никакой отдачи.
Следующим учреждением, с которым установил связи отдел 6-Ви, было имперское министерство продовольствия со всеми его подразделениями и связанными с ним партийными учреждениями. Было бы недальновидно недооценивать значение этого сектора для разведки, так как министерство продовольствия поддерживало широкие связи со всеми европейскими странами. Оно контролировало обороты, почти в шесть раз превышавшие обороты всей немецкой тяжелой промышленности. И здесь довольно скоро, благодаря установленным связям, мы смогли использовать все источники. Так, например, зерновой рынок с его весьма непостоянной конъюнктурой предоставил нам широкое поле для установления побочных связей, в том числе и контактов с широко разветвленным концерном «Юнилевер», который контролировал торговлю жирами во всей Европе. Именно из этих каналов часто поступали исключительно ценные сведения.
После выхода министра продовольствия Дарре в отставку министерство возглавил статс-секретарь Баке. Уроженец Одессы, он прекрасно знал Южную Россию и Кавказ; это был большой друг русского народа, но непримиримый враг советского режима. От него я, к своему удивлению, впервые узнал об экспериментальных хозяйствах на юге России, арендованных Германией на правах государственного домена и соответственно с этим управляемых. В этих хозяйствах проводились широко поставленные опыты, результаты которых в значительной степени способствовали модернизации сельского хозяйства Германии.
Отдел 6-Ви установил связи и со всеми учреждениями ведомства по осуществлению четырехлетнего плана, в частности, с возникшими повсюду черными рынками. По мере ослабления влияния Геринга, в ведении которого находилась эта организация, она утратила свое первоначальное значение, — руководство все больше переходило к отраслевым учреждениям, в результате чего это некогда столь важное ведомство постепенно зашло в тупик.
Однако для разведки было по-прежнему важно сохранять установленные связи — в том числе и с «научно-исследовательским управлением» Геринга, широко разветвленным аппаратом технического контроля, который давно создал для себя рейхсмаршал с помощью бывших специалистов из военно-морского флота. Это управление вело в мировых масштабах подслушивание всех телефонных каналов связи и радиоперехват. Удавалось подслушать даже тайных эмиссаров Сталина, выполнявших его личные задания. К сожалению, пользоваться информацией, получаемой научно-исследовательским управлением, нужно было с известной осторожностью, так как этой организации недоставало широкого взгляда на события, так необходимого для объективной оценки происходящего. Тем не менее, иногда другие учреждения безоглядно принимали сведения научно-исследовательского управления. Например, был такой случай: как-то Гитлер и Муссолини, беседуя друг с другом по телефону, ошиблись в каком-то важном экономическом показателе, и эти неправильные цифры, подслушанные научно-исследовательским управлением, позже неоднократно упоминались в официальных сообщениях как неоспоримый факт, вводя в заблуждение соответствующие специальные инстанции. В 1944 году Геринг согласился передать научно-исследовательское управление в подчинение рейхсфюреру СС, тем самым включив его практически в систему имперского управления безопасности. Зарубежный отдел, служба радиоперехвата и отдел дешифровки должны были быть включены в отделы 6-й и 6-Мил. Соответствующие проекты распоряжений и приказов о переводе уже были обсуждены в совместных беседах. Не за горами был тот момент, когда Гиммлер и Геринг должны были поставить свои окончательные подписи под этими документами. Но так как здесь речь шла о реорганизации сложного и обширного аппарата, насчитывающего несколько тысяч человек, я не настаивал на скорейшем принятии окончательного решения, так как агония, в которой находился к тому времени рейх, доставила мне и без того много дополнительной работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Наш разговор перешел на самые различные, не связанные друг с другом темы. Риббентроп попросил меня передавать ему все сообщения о Франции и Французской Северной Африке. Он целиком отрицательно относился к желанию маршала Петэна освободить находящегося в крепости Кенигштайн пленного генерала Жиро, чтобы назначить его генеральным президентом в Марокко. Затем он в пух и прах разнес генерала Франке, а потом перешел к содержанию доклада, в котором я предлагал создать арабскую лигу, подпольное движение, которое охватывало бы район от Северо-Западной Африки, включая Тунис, до Египта. Главным посредником в осуществлении этого плана был арабский националист Фаузи Каузи. Мне необходимо было всеми силами способствовать развитию этого движения. Я уже обязался снабдить арабов деньгами и боеприпасами. Однако гораздо большее значение имела для меня политическая сторона моего предложения, не в последнюю очередь предусматривавшего создание во всей Северной Африке предпольных укреплений для нашей разведки. Я считал этот план исключительно важным ихотел воспользоваться всеми материальными и политическими возможностями рейха. Чтобы прикрыться со всех сторон, я ознакомил с этой идеей Гиммлера, который обсудил ее с Гитлером. Гитлер же распорядился обсудить этот вопрос, как имеющий большое политическое значение, первоначально с Риббентропом. Риббентроп выступил против моего плана, обосновывая это тем, что это заставит нас слишком далеко вклиниться в сферу влияния Италии. Затем последовало решение Гитлера: «По согласованию с Риббентропом отклонено».
Теперь Риббентроп явно стремился убедить меня вправомерности своего отрицательного отношения к моему плану, ссылаясь на свои беседы с Муссолини и итальянским министром иностранных дел Чиано. Разумеется, следовало учитывать интересы Италии в официальной внешней политике рейха, но тем временем североафриканский район приобрел такое большое значение, что у нас были все основания для того, чтобы изменить свою политику и прибегнуть к помощи разведки. Я попробовал убедить Риббентропа в том, что не следует бояться нашей компрометации на международной арене. Операцию следует с самого начала так направить, чтобы в случае неудачи не было никаких следов — а в случае, если это не удастся, представить все предприятие делом рук «группы безответственных политических фантазеров». Если, кроме того, интересы рейха потребуют отмежеваться от своих сотрудников, мы не должны останавливаться перед выдачей их в руки правосудия. Примером здесь может служить путч «железной гвардии» в Румынии.
Риббентроп никак не реагировал на мои предложения. Я предпринял последнюю попытку: то, что разведывательная служба находится под руководством рейхсфюрера СС, в конце концов, является неоспоримым фактом, и мне кажется нецелесообразным превращать ее в самостоятельную организацию. Риббентроп ответил на это несколькими формальными фразами и холодно попрощался со мной.
Теперь я знал, что вряд ли наше сотрудничество с этим человеком будет успешным. Ему просто недоставало понимания задач, стоящих перед широко разветвленной, использующей специфические методы работы разведывательной службой.
Оглянувшись на последние полвека, невольно приходилось воскликнуть: какая опасная близорукость была допущена! Мне снова вспомнилась переписка между Бисмарком и немецким посланником в Париже во время кризиса, вызванного действиями генерала Буланже. Рейхсканцлер отстаивал принцип, согласно которому чем напряженнее отношения между двумя государствами, тем в большей степени перед дипломатами и информационной службой встает задача находить пути к компромиссным решениям, хотя бы для того, чтобы выиграть время. В первый раз я вспомнил это место из переписки и задумался, размышляя о нем, когда последний раз в сумерках летел в Швецию. И с того времени во мне окрепла решимость использовать все средства разведки для того, чтобы, по меньшей мере, сохранять «чувство локтя» с западными державами.
О том, что думал Риббентроп лично обо мне, яузнал из его случайного высказывания: «Фюрер прав, этот Шелленберг и впрямь потерявший квалификацию юрист, да к тому же еще и весьма неуживчивый человек, в один прекрасный день он еще доставит нам хлопот».
ПУНКТЫ СВЯЗИ В ИМПЕРСКИХ УЧРЕЖДЕНИЯХ
Министерство экономики, министерство продовольствия, министерство оборонной промышленности, министерство пропаганды, министерство транспорта, министерство образования, министерство связи — Институт на Ваннзее, имперское учреждение — Обучение агентов.
Теперь мне предстояло заняться созданием пункта связи в имперском министерстве экономики. Я набросал план будущих действий, и обратился сначала к руководителю отдела внешней торговли, статс-секретарю ф. И. , в котором нашел желанную поддержку. Созданный после этого пункт связи возглавил служащий, получивший право докладывать непосредственно министру.
Наряду с ведомством по осуществлению четырехлетнего плана, имперское министерство экономики было крупнейшим держателем валюты в Германии. Уже через короткое время мне удалось добиться лучших условий для получения валюты, что избавило нас, наконец, от вечной торговли из-за валюты. Теперь каждые две недели в министерстве экономики устраивались совместные заседания, на которых руководители групп во все больших размерах делали заявки на приобретение валюты и для постоянных, и для единичных расходов. Дело шло, как на бирже. На рейхсмарки мы покупали валюту и золото. Иногда мы шли на уступки, так как на первое место выдвигались более важные задачи: в свою очередь министерство экономики не раз пыталось ограничить наши требования. Однако редко возникали трудности, которые вынуждали бы меня вмешиваться. Для удовлетворения особых требований я в любое время мог обратиться прямо к министру экономики. Это позволило мне, наконец, устранить одно из самых «узких мест» в деятельности нашей разведки. То, что у меня был дополнительный источник валюты в лице ведомства по осуществлению четырехлетнего плана, никого не касалось. В отличие от своего предшественника, который не мог расходовать в месяц больше ста тысяч марок, мне, за восемь месяцев пребывания в 6-м управлении, удалось увеличить эту сумму до нескольких миллионов и даже получить право в особых случаях, с санкции Гиммлера или Гитлера, действовать без всяких лимитов.
Сотрудничество с министерством экономики развивалось на широкой основе. Новый особый отдел 6-Ви (6-е управление, экономика) я укомплектовал экономистами и юристами, имеющими соответствующую квалификацию. Этот отдел ведал также выполнением заданий, получаемых от самого министерства экономики. Началась также подготовка специальных агентов для ведения экономического шпионажа в зарубежных странах. Одновременно отдел 6-Ви стал связующим звеном между министерством экономики и остальными отделами и службами разведки, например, в области перевода денежных сумм при создании или финансировании используемых в качестве прикрытия фирм или банков, получения жизненно важных видов сырья для нашей военной промышленности, использования экономических сторонних связей, а также в области распределения валюты и запасов сырья для фирм, которые за это должны были выполнять особые задания разведки в зарубежных странах. Вот пример из практики.
В Южной Америке создание и расширение разведывательной сети требовало больших валютных затрат. Проникновение крупных немецких фирм в южноамериканские государства привело к «оттаиванию» замороженных кредитов и сделало возможным вновь использовать валютные фонды. Благодаря посредничеству имперского министерства экономики эти средства перешли в мое распоряжение. Со своей стороны, я предоставил этим фирмам, в качестве компенсации, соответствующие льготы в Европе. Такой способ работы оказался, кроме того, очень экономичным, сделав излишним использование связных и курьеров, что было небезопасно, так как за ними пристально следили англичане. Теперь достаточно было разговора по радио, чтобы снабдить наших агентов в Южной Америке денежными средствами, с помощью которых они могли постепенно развертывать работу против Северной Америки.
Очень важную роль в сотрудничестве с министерством экономики играли наши связи с химической промышленностью. Здесь мы использовали в своих целях достижения науки в области исследования гормонов и различных защитных средств. На Дальнем Востоке, на Ближнем Востоке, в отдельных странах Средиземноморского бассейна, в африканских колониях и в Южной Америке мы снабжали наши разведывательные службы изделиями от гормонных препаратов до германина, аспирина и безвредных снотворных таблеток.
По инициативе одного датского ученого наш химико-биологический отдел вместе с фирмой «ИГ-Фарбен» работал над проблемой имплантации половых гормональных препаратов. Задача заключалась в том, чтобы обеспечить действие препарата, помещенного в организм, в течение не только нескольких недель, а пяти-семи лет. С точки зрения химии это было легче осуществить, чем с чисто технической стороны. Необходимо было разработать для этого приспособление, которое, не причиняя вреда телу, после имплантации смогло бы гарантировать равномерно дозированное и беспрерывное поступление гормонального вещества в организм. Наши инженеры сконструировали устройство, около полутора сантиметров длиной, которое по мере непрерывного разложения и всасывания гормонального вещества механически, с помощью пружины, подавало из цилиндра новые порции гормона для усваивания организмом. После некоторых модификаций прибор был годен к использованию. Так как мы держали все дело в строгой тайне — технические подробности не были сообщены даже медицинским работникам — и в научных кругах, и тем более широкой общественности об этом мало что стало известно.
В 1942 году я в разведывательных целях основал организацию «Сигизмунд», которой, наряду с прочими, руководил Янке. Действовала эта организация под прикрытием фиктивной шведско-датской фирмы Хоаб (Гормон-Акция-Болагет). Она сотрудничала с видными профессорами и докторами из Португалии, Бразилии, Аргентины и Турции на безупречной научной основе в области «гормонов». Для нас она была источником, из которого мы черпали массу информации и через который устанавливали систематически необходимые нам знакомства и связи в научных кругах, а также получали значительные валютные поступления.
К сожалению, наша работа в области экономического шпионажа страдала все увеличивающимся недостатком специалистов. Все больше требований предъявлял фронт, и слишком часто нужные нам люди занимались не той работой, какую бы им следовало выполнять. Приведу несколько примеров: специалист в области экономики, долго проработавший в Аргентине, служил писарем в штабе одной из дивизий на Восточном фронте; крупный знаток Португалии был стрелком на зенитной батарее; прекрасный специалист-фотохимик, который мне был крайне необходим для работы в техническом отделе, был помощником повара во фронтовом госпитале. (Только в 1943 году, с помощью Гиммлера удалось в порядке обмена получить такие кадры).
Тем временем я установил очень хорошие отношения с имперским министром Функом; сотрудничество со всеми министерствами в соответствии с моим планом было всего лишь вопросом времени. Как отличалась наша работа, органически совмещавшаяся с деятельностью фирм «прикрытия», от того, что мне позднее пришлось увидеть в области военной разведки! Из тридцати двух «маскировочных» фирм военной разведки двадцать восемь стояли на грани банкротства — они годами выкачивали денежные и валютные средства рейха, не давая практически никакой отдачи.
Следующим учреждением, с которым установил связи отдел 6-Ви, было имперское министерство продовольствия со всеми его подразделениями и связанными с ним партийными учреждениями. Было бы недальновидно недооценивать значение этого сектора для разведки, так как министерство продовольствия поддерживало широкие связи со всеми европейскими странами. Оно контролировало обороты, почти в шесть раз превышавшие обороты всей немецкой тяжелой промышленности. И здесь довольно скоро, благодаря установленным связям, мы смогли использовать все источники. Так, например, зерновой рынок с его весьма непостоянной конъюнктурой предоставил нам широкое поле для установления побочных связей, в том числе и контактов с широко разветвленным концерном «Юнилевер», который контролировал торговлю жирами во всей Европе. Именно из этих каналов часто поступали исключительно ценные сведения.
После выхода министра продовольствия Дарре в отставку министерство возглавил статс-секретарь Баке. Уроженец Одессы, он прекрасно знал Южную Россию и Кавказ; это был большой друг русского народа, но непримиримый враг советского режима. От него я, к своему удивлению, впервые узнал об экспериментальных хозяйствах на юге России, арендованных Германией на правах государственного домена и соответственно с этим управляемых. В этих хозяйствах проводились широко поставленные опыты, результаты которых в значительной степени способствовали модернизации сельского хозяйства Германии.
Отдел 6-Ви установил связи и со всеми учреждениями ведомства по осуществлению четырехлетнего плана, в частности, с возникшими повсюду черными рынками. По мере ослабления влияния Геринга, в ведении которого находилась эта организация, она утратила свое первоначальное значение, — руководство все больше переходило к отраслевым учреждениям, в результате чего это некогда столь важное ведомство постепенно зашло в тупик.
Однако для разведки было по-прежнему важно сохранять установленные связи — в том числе и с «научно-исследовательским управлением» Геринга, широко разветвленным аппаратом технического контроля, который давно создал для себя рейхсмаршал с помощью бывших специалистов из военно-морского флота. Это управление вело в мировых масштабах подслушивание всех телефонных каналов связи и радиоперехват. Удавалось подслушать даже тайных эмиссаров Сталина, выполнявших его личные задания. К сожалению, пользоваться информацией, получаемой научно-исследовательским управлением, нужно было с известной осторожностью, так как этой организации недоставало широкого взгляда на события, так необходимого для объективной оценки происходящего. Тем не менее, иногда другие учреждения безоглядно принимали сведения научно-исследовательского управления. Например, был такой случай: как-то Гитлер и Муссолини, беседуя друг с другом по телефону, ошиблись в каком-то важном экономическом показателе, и эти неправильные цифры, подслушанные научно-исследовательским управлением, позже неоднократно упоминались в официальных сообщениях как неоспоримый факт, вводя в заблуждение соответствующие специальные инстанции. В 1944 году Геринг согласился передать научно-исследовательское управление в подчинение рейхсфюреру СС, тем самым включив его практически в систему имперского управления безопасности. Зарубежный отдел, служба радиоперехвата и отдел дешифровки должны были быть включены в отделы 6-й и 6-Мил. Соответствующие проекты распоряжений и приказов о переводе уже были обсуждены в совместных беседах. Не за горами был тот момент, когда Гиммлер и Геринг должны были поставить свои окончательные подписи под этими документами. Но так как здесь речь шла о реорганизации сложного и обширного аппарата, насчитывающего несколько тысяч человек, я не настаивал на скорейшем принятии окончательного решения, так как агония, в которой находился к тому времени рейх, доставила мне и без того много дополнительной работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58