— Прямо сейчас? — не поверил Павлик.— Ну не прямо, минут через двенадцать.Появился поручик даже скорее, чем его ждали. Рядом с ним бежал его пёс. Одного взгляда на пса Яночке хватило, чтобы сделать вывод: они явились не из Крыницы, были где-то поблизости. Должно быть, поручик предчувствовал, что этой ночью произойдут важные события.— Давайте коротко и только о деле! — скомандовал поручик. — Что с кладбищем?Павлик сосредоточился, поднапрягся и постарался коротко и ясно удовлетворить любопытство поручика милиции.— Рыжий и Лысый могилы разоряют. Давно уже в них копаются, как бульдозеры роют. Но в данный момент на кладбище Лысого нет, сидит наверное, в машине, машина припаркована у кемпинга, а сейчас на кладбище вместе с Рыжим орудует какой-то Прилизанный, его мы не знаем…— И Ушастого тоже нет, — дополнила рассказ брата Яночка. — А у него двойные номера на машине, с одной стороны номер Ушастого, а с другой — Лысого, иностранные номера. Нажмёшь в машине кнопку и номер переворачивается. У нас оба номера записаны.У поручика от возбуждения запылали щеки и засверкали глаза.— Двойные номера, вот оно что!.. А вы откуда знаете?— Собственными глазами видели. Две машины у них, совсем одинаковые, только по счётчику и различаем, то есть по показаниям километража на счётчике. У нас это тоже записано.— И поспешите, им осталось всего семь могил раскопать! Может, сейчас найдут и смоются!— А что найдут?— Как что? Да те самые штабные документы, ещё с войны!Поручик не поверил своим ушам.— Как ты сказал?! Какие документы?— Говорю же — секретные штабные документы немцев! В войну там закопали! Спрятали!— А вы откуда знаете?— Догадались. Ведь здесь шла война, так? Немцы держали оборону, r»j? Значит, должен же быть у них тут штаб? А когда драпали, так решили секретные документы спрятать. И в какой-то из могил спрятали.— А догадались сами, значит…Поручик вроде бы немного успокоился. Не хватало ему ещё тут шпионского гнёзда. Но похоже, его выдумали эти шустрые детки, их собственные вымыслы…— Будьте любезны, эти записанные вами номера! И уточните, где роют.Яночка извлекла из кармана джинсов блокнотик, вырвала из него страничку и передала поручику. Пожалуйста, ей не жалко, они с Павликом помнят эти номера. Павлик тем временем опять сосредоточился, теперь на топографии местности.— Схватились они, значит, за седьмую могилу… как раз посередине, на самой верхушке. А необработанные остались с этой стороны, — размахивал мальчик руками, показывая, с какой именно, — и вон с той, немного пониже…Поручик прекрасно разбирался в жестикуляции Павлика, понимающе кивая головой и стараясь запомнить.— Молодец, все понял. Об остальном поговорим завтра. А сейчас забирайте собаку и марш домой! Чтобы я тут вас больше не видел!— Это как же понимать? — возмутилась Яночка.— А так и понимайте, как я сказал! Считайте, заслуга у вас в кармане. Не знаю, чего вы там отмочили, но полагаю, её на все хватит, грандиозная заслуга! А сейчас нам надо действовать, не до вас, так что марш домой!Дети были сбиты с толку. Как же так, домой? Ведь вот пограничники рядом, явно собирались их арестовать за нелегальный переход границы, ведь преступление же… Павлик взглянул на сестру. Та уже пришла в себя и теперь с самым невинным видом устремила взор куда-то в глубь леса. Ага, она права. И Павлик тоже незаметно огляделся. Вредный поручик, однако, заметил. Подозвал к себе одного из пограничников и прошептал:— Слушайте, проводите этих паршивцев до самого их дома! И не уходите, пока не убедитесь — они вошли и уже больше не вышли, не то опять отправятся на ночную прогулку. От них всего можно ожидать, уж я знаю, кошмарные ребятки!— Будет сделано! — отсалютовал пограничник и повернулся к кошмарным ребяткам. Перед ним стояли два ангела во плоти, глядя на него невинными голубыми глазами. Если бы не строгий приказ старшего по званию… И пограничник грозно произнёс:— Ну, мои дорогие, пошли домой! Вы первые я за вами.Долгое время Павлик и Яночка шествовали в угрюмом молчании. Впереди Хабр, позади пограничник, не спускающий с них бдительного ока, А он и в самом деле перехватил взгляд, который детки уходя бросили на милицейскую овчарку, и прекрасно понял значение этого взгляда. На то он и пограничник, притворная покорность конвоируемых его не обманула.Когда проходили рядом со знакомым муравейником, Павлик не выдержал.— Слушай! — шепнул он сестре, не в силах больше выносить неизвестность. — А арестуют нас когда? Не говорили?— Не знаю, — шепнула сестра в ответ. — Насчёт ареста — ни словечка.— А где тебя поймали?— На границе.— Надо же! И что сказали? Кричали: «Стой, стрелять буду!»?— Зачем? Я и так стояла,— Ну тогда как ругались? Расскажи, что говорили.Яночка честно постаралась вспомнить, что говорили пограничники, застукав её в обнимку с пограничным столбом. Что-то наверняка говорили, но никак не вспомнить. Первые слова не вспомнить. Потом до неё начал доходить смысл сказанного. И девочка прошептала, вспоминая:— Они решили — я заблудилась. Спросили, что я здесь делаю ночью.— А ты что ответила?— Как что? Правду ответила!— Что?!— Ну да, правду. Сказала — мы хотели посмотреть на кабанов.Павлик даже остановился от возмущения. — Выходит, соврала властям! Bed| мы же следили за этими..Оглянувшись на бдительного пограничника, мальчик не докончил и быстренько двинулся дальше. Сестра поспешила за ним, ехидно прошептав:— А кабанов, скажешь, не хотел увидеть? Кто докажет, что я соврала? Чистую правду сказала, ведь давно мы мечтали увидеть кабанов. Ну и увидели! И за мной один гнался! Я и об этом сказала пограничникам, и это тоже чистая правда.— Ну, допустим, — успокоился Павлик. — А какая нелёгкая тебя понесла на границу?— Я и не собиралась на границу. Шла к дороге, чтобы по ней до дома добраться. Шла себе по тропинке и встретила ещё одного…— Кого?!— Да кабана же! Стоял поперёк тропинки, страшный — ужас! На меня клыки наставил, вот-вот бросится. Что мне оставалось делать? Пришлось… пришлось… удалиться в противоположном направлении.Да, не везло им этой ночью. По страшному не везло! А так все хорошо задумали! Главное же — не увидят самое интересное, не увидят того, что сейчас происходит на кладбище. И с кабанами как-то не так встретились, толком и разглядеть не сумели. А на кладбище сейчас…Тяжело вздохнув, Павлик остановился у калитки своего дома.— Ну, чего встали? Входите в дом, мои дорогие! — поторопил их пограничник.— Но ведь, того… Видите ли, дверь ведь заперта, проше пана, — сбивчиво начал Павлик.Сестра задала вопрос в лоб:— Ведь для вас всё равно, через что мы в дом войдём?Пограничнику было всё равно, лишь бы дети вообще проникли в свой дом. И он без особого удивления наблюдал за тем, как все трое один за другим пролезли в маленькое окошечко подвала как потом дети выколупали кусочки угля, понапиханные в оконную раму так, чтобы рама не опустилась, дождался, пока подвальное окошко не закрылось плотно-плотно. Нет, этого мало. Оглядевшись пограничник увидел и притащил к упомянутому окошку тяжеленную железную тачку. Подпёр ею окно снаружи. Опять постоял, подумал, вспомнил своё детство золотое, не столь уж отдалённое, и опять огляделся. Теперь он приволок к окну совершенно неподъёмный чурбан, на котором хозяева рубили дрова. С огромным трудом подпёр им окно, на него взгромоздил тачку и отёр пот со лба. Вот теперь можно спокойно удалиться. Баррикада получилась на славу!Отсутствие детей пани Кристина заметила только перед самым завтраком. Её супруг успел съездить в столовую базы отдыха и привезти завтрак, пани Кристина успела заготовить дополнительные бутерброды, а детей всё не было. Случалось, они ещё до завтрака отправлялись по своим делам, но уж на завтрак-то всегда появлялись. Несколько удивлённая мама заглянула в комнату детей.Её радостно встретил один Хабр. Нет, дети тоже были, но спали таким каменным сном, что их невозможно было разбудить. Наклонившись над сыном и дочкой, мама разглядела их и очень встревожилась. Вчера вечером собственными глазами видела и дочку, и сына, когда, чисто вымытые, они отправлялись спать. Теперь же в постельках сладко спали два замурзанных, совсем чёрных от грязи создания. Их постели были покрыты лепёшками чёрной грязи. И вообще, всё вокруг было измазано чёрным и серым. И даже, как всегда, бодрый и жизнерадостный Хабр утратил свою рыжую окраску и выглядел каким-то закопчённым, хотя и неравномерно.Выпустив из комнаты собаку, пани Кристина спустилась вниз, где её супруг стерёг чайник, закипающий на плите. Впрочем, как всегда, только называлось, что стережёт. Чайник разрывался, похоже, уже давно кипел и булькал, пар из носика поднимался под потолок, а пан Роман, высунувшись в окно, с интересом за чем-то наблюдал. Выключив газ, пани Кристина спросила:— Что там случилось? Они что, ссорятся?Во дворе и в самом деле разговор шёл на повышенных.Пан Хабрович пояснил:— Непонятная какая-то история. Кто-то украл их колоду для рубки dpnb.А во дворе и в самом деле бушевал семейный скандал. В хищении чурбана пан Любанский обвинял, ясное дело, зятя. Зять защищался, с пеной у рта отрицая вину и бросая подозрения на собственного брата. Тот, в свою очередь, клялся, что ни сном ни духом, обвиняя во всём этого старого склочника Любанского. Нарочно припрятал где-то никому не нужный чурбан, лишь бы бросить подозрение на невиновных и вызвать скандал, ведь его хлебом не корми, дай только какую бучу устроить. Пани Ванда считала виновными сразу всех мужчин своей семьи, ведь мужикам наплевать на хозяйство, а ей теперь ломать голову, как печку протопить. Тут во двор зашёл сосед с целью одолжить тачку. Хорошо, он ещё не успел высказать своей просьбы, пережидая, пока хозяева немного утихомирятся. Пережидая, забрёл за дом и там обнаружил и тачку, и предмет спора соседей. О чём не замедлил им и сообщить.— Кой чёрт? — чесал в затылке старик Любанский, когда все дружно таращились на непонятную баррикаду у подвального окна. — Какой гангрене понадобилось тащить чурбан к котельной? Да ещё ночью. Ведь я аккурат дотемна вчера дрова рубил…Пани Кристина с мужем давно присоединились к группе во дворе. Теперь, услышав слово «котельная», пани Кристина сразу всё поняла. Ассоциация не представляла труда: чумазые дети, замурзанные постели, каменный сон и чурбан под окном котельной. Потянула мужа за руку и, пока поднимались наверх, наскоро поделилась с паном Романом своими соображениями.— Послушайте, — обратился за завтраком пан Роман к детям. — С нас довольно. Всё имеет свои границы, и ваши шуточки тоже. Я желаю знать, что тут происходило ночью и зачем вам понадобился чурбан. Надеюсь получить правдивый ответ. Яночка и Павлик, проснувшись и поглядев друг на друга, кинулись отмываться. Времени было достаточно для того, чтобы согласовать свои показания. Согласовали, спокойно завтракали, спокойно ожидали расспросов, но нести ответственность за какой-то чурбан уж никак не были готовы. А родители надеются получить правдивый ответ. Чурбан явился для них полной неожиданностью.— Какой чурбан? — только и смог пробормотать Павлик.— Для рубки дров! — терпеливо повторил отец. — Я же ясно сказал. Что вы с ним делали?— Христом-Богом клянусь — ничего! Зачем нам чурбан? — твердил ошарашенный Павлик.— А что случилось с этим чурбаном? — поинтересовалась более хладнокровная Яночка. Слушавшая разговор мама была шокирована. Она всегда стремилась воспитывать детей в духе искренности и взаимного доверия. Уже давно между родителями и детьми отношения строились на этих принципах, и все были довольны. Родители доверяли детям, знали, что они никогда не пойдут на нарушение конвенции, не позволят себе ничего недостойного, а если даже по молодости и неопытности что-то сделают не так, уж врать-то не станут ни в коем случае! Понимают — когда приходит время признаваться в содеянном, тут уж нельзя даже в малом кривить душой. И вот теперь они нарушают этот важнейший принцип!И мама твёрдо сказала:— Слушайте, будем говорить правду. Полагаю, вы прекрасно знаете, как выглядели утром, до того, пока не привели себя в порядок. Впрочем, достаточно взглянуть на Хабра…И все, как по команде, взглянули на Хабра. А он лежал посередине комнаты этаким символом благовоспитанности и изящества, правда, немного запылённым. Услышав своё имя, вежливо постучал по полу хвостом.А мама холодно продолжала:— Можно и на постели взглянуть. И сразу всё станет ясно. Угольную пыль при всём желании найдёшь только в одном месте — в котельной. И мне очень неприятно, что вы пытаетесь нам соврать, да ещё так глупо!— При чём здесь соврать? — возмутился Павлик. — Котельная ладно, от котельной мы не отпираемся, но зачем нам приписывать ещё какой-то пень? Не было никакого пня!— И всё-таки был, — сухо подтвердил пан Роман слова жены.— Да ещё с тачкой! — прибавила пани Кристина.А поскольку дети смотрели на неё непонимающими глазами, соизволила пояснить:— И чурбаном, и тачкой было подпёрто окно котельной. Все видели это собственными глазами. Так что скажете?Услышав такое, Яночка с Павликом переглянулись. Всё сразу стало ясно. И их охватил ужас. Глупые, они было понадеялись, что всё обойдётся, раз их не арестовали на месте. Домой отпустили, как же! Пока не арестовали, воздержались, но ясно Дали понять — они остаются подозреваемыми, потому и отрезали им нелегальный путь отступления. Неизвестно ещё, разрешат ли им покинуть дом легальным путём…— Так надо было сразу говорить о котельной, а не о каком-то дурацком чурбане! — раздражённо сказала девочка. — С чурбаном у нас ничего общего.— А с котельной? — настаивала мама.— С котельной — другое дело…— Ну так что с котельной? — не отставала мама. — Почему замолчала? Говорите же, мы слушаем.— Через котельную мы из дома вышли, — признался Павлик. — А что было делать? Это ещё не уголовное преступление.И замолчал. Теперь молчали оба. И родители поняли: на сей раз получить объяснения будет нелегко. Придётся вытаскивать по частям. И папа приступил к операции.— В принципе выход из дому через помещение котельной и в самом деле не является преступлением, караемым по закону. Но, может быть, вы всетаки кое-что проясните, почему вам пришлось выходить из дома через котельную. В этом доме котельная не является проходным помещением. Отвечайте, откуда и куда вы проходили?— Из дома в лес.— Как ты сказал?!— Из дома в лес.— Через окно, — неохотно пояснила дочка. — Пришлось выходить и входить через окно.— Но зачем же?!— Чтобы подстеречь.— Опять кабанов?— Нет, не кабанов. То есть не только кабанов…Мама вмешалась в допрос.— Я же просила вас — сделать это нормально, по-человечески, — с упрёком сказала она. — Отец мог бы пойти с вами, для безопасности.И неожиданно для себя самой у мамы вырвалось:— Ну так вы хоть видели их?— Ещё как видели! — оживился Павлик. — Ещё как!— А никакого чурбана там не было! — опять сердито заявила дочка. — И тачки тоже не было! Вообще ничего там не лежало! Потом подложили!— Кабаны?Дети опять замкнулись в тяжёлом, каменном молчании. И опять стало тяжело на сердце у пани Кристины, а чуть было не свалился камень, когда убедилась — не врут её дети. Так почему же теперь молчат? Опять пришлось задавать наводящие вопросы.— Так вы хоть знаете, кто вам этот чурбан подложил?— Знаем, — с большой неохотой сознался сын.Дочка уточнила:— Догадываемся. И учтите — верим вам на слово. Мы лично никакого чурбана не видели! До пана Хабровича вдруг дошло — личность неизвестного, подложившего его детям чурбан, приобретает первостепенное значение во всей этой запутанной истории.— И мы вам верим, — поспешил он заверить своих отпрысков. — И понимаем, что вы не собирались нас с мамой обманывать. Сначала вы ничего и вправду не знали о чурбане, потому что не видели его, а теперь догадываетесь, кто приволок его со двора под окошко котельной. Кто же?— Пограничные войска, — вынуждена была признаться дочка.А Павлик положил локти на стол, упёрся подбородком в переплетённые k»dnmh и, тяжело вздохнув, начал признаваться:— Всё пропало, нет у нас другого выхода, придётся обо всём рассказать. Не удивляйтесь, если не успею — того и гляди явится милиция и нас арестует. Так что заранее настройтесь на учебно-исправительное учреждение…У родителей захолонуло сердце. На этот раз сын говорит искренне, никаких сомнений, вон как оба удручены. А Павлик вновь тяжело вздохнул, готовясь продолжать искреннее признание. Эхом отозвался не менее тяжкий вздох дочки. Родители вздрогнули услышав, что и Хабр на полу тоже испустил тяжёлый вздох! И в самом деле, наверное, совершили нечто ужасное! Бедная мама чувствовала, как вот-вот сердце остановится в груди. Папа собрался с силами и попытался облегчить признание своим детям.— Погодите, не надо отчаиваться заранее.И раз уж дела зашли так далеко, мы имеем право знать обо всём.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28