— раздражённо спросил Павлик.— Бабуля, ты не огорчайся, — садясь на свою табуретку за стол, сказала Яночка. — Как бы ты ни старалась, все равно бы не устерегла его. Они сговорились, что она выйдет и встретит его, а тебе он ни в коем случае её посылки не отдал бы. Тут какая-то тайна.— Так что будем делать? — огорчилась бабушка.Павлик вздохнул:— Пока мы не знаем. Но что-то делать надо, нельзя этого так оставить. Расстроенная бабушка принялась за приготовление бутербродов. Она уже втянулась в партизанскую войну с соседкой и твёрдо уверовала в то, что это лучший путь к достижению цели — переезду соседей из их дома. И бабушка уже вот-вот одержала бы верх в войне, как вдруг неожиданный тактический манёвр неприятеля принёс ему успех. Дети без аппетита принялись за бутерброды, думая о последних событиях. В кухне воцарилось тягостное молчание. Нарушила его Яночка.— Бабуля, — сказала она, — а ты не рассказывала настоящему почтальону об этом… самозванце?— Нет, ничего я ему не говорила, а разве нужно? — удивилась бабушка.— Конечно, нужно! — подхватил Павлик. — Надо было пожаловаться, что не отдаёт тебе посылку и вообще ведёт себя подозрительно. Бабушка отмахивалась от напиравших на неё внуков куском сыра:— Отстаньте вы от меня! Ну как я могла признаться человеку в том, что шпионю за соседкой? Ни за что в жизни! Что он обо мне подумает?— Ничего плохого не подумает, а рассказать ему надо, — сурово заметила Яночка. — И ни в чем шпионском не признаваться, зачем? Просто скажи — удивляет тебя такое его поведение. Ты случайно оказалась у калитки, он принёс посылку…— А почему это я оказалась у калитки? — ехидно поинтересовалась бабушка.— Ты что, не имеешь права стоять у калитки собственного дома? — подключился к агитации старушки внук. — Стояла себе, а тут идёт почтальон. Ты удивилась — ведь знаешь вот этого, а тут другой какой-то, подозрительный.Бабушка уже обрела присущую ей твёрдость.— Кажется, мои внуки учат меня, старуху, говорить не правду? — веско произнесла она.— В твоём возрасте могла бы уж и без нас научиться! — бестактно брякнул прямолинейный внук, а умненькая внучка поспешила разрядить обстановку:— Какая же тут ложь? Чистая правда. А если о чем и умолчишь, то это тоже не ложь. Бабушка собралась было сурово отчитать внуков и преподать им основы морали, но тут ей вдруг пришло в голову — очень несвоевременно — весьма обескураживающее соображение: а ведь то, о чем ей сейчас толкуют дети, в мире взрослых называется дипломатией. Да, так оно и есть, не надо лгать, следует говорить правду, только не всю. О чем-то надо умолчать, что-то дипломатично обойти…— А врать нехорошо! — не удержалась бабушка от поучения и добавила:— Ложь — это не просто нечестность. Ложь ещё и отвратительная трусость…Встретив полные упрёка взгляды внуков, она вздохнула:— Ну ладно, скажу ему правду. Скажу, что тот почтальон показался мне подозрительным и я специально поджидала его. И пусть думает, что хочет!— Правильно, бабуля! — похвалила Яночка. — Пусть настоящий почтальон скажет тебе, кто этот подозрительный — тоже почтальон или самозванец какой, и почему себя так странно ведёт.— А ты сможешь описать внешность подозрительного самозванца? — спросил Павлик. — Чтобы настоящий почтальон мог его узнать.— Постараюсь, — ответила бабушка, чувствуя, как у неё с сердца спадает тяжёлый камень. — Может, и в самом деле поможет нам разгадать загадку. А вы почему ничего не едите? Пока вот перекусите немного, сегодня пришлось мне с обедом задержаться. Ничего страшного, ваши родители поехали за какими-то трубами и вернутся поздно, а дедушка совсем замотался со своими фальшиво… марочниками, предупредил, что вернётся поздно. 14 — Вот и получается, что грымза всех нас оставила в дураках, — с горечью констатировал Павлик, вытаскивая из-под подушки свою пижаму. — Сделала своё дело — и большой привет! С тяжёлым вздохом мальчик присел на кровать. За день он страшно вымотался, так как пришлось помогать родителям. В доме наконец начали ремонт, и Павлик один, по его словам, перетаскал на помойку столько строительного мусора, что им можно было наполнить два самосвала. Теперь все эти доски, битый кирпич, железки он ощущал в костях и во всем теле. Болели руки и ноги, ныла поясница. Физическая усталость явно сказывалась на настроении.Возможно, потому, что устала меньше, Яночка была настроена более оптимистично. Она поспешила вселить в брата бодрость:— Не так уж все плохо. Бабуля поговорила с нашим почтальоном. И он ей сказал — никакой посылки по нашему адресу не приходило. Если бы пришла, доставить её должен был он, это входит в его обязанности. Разве что заграничная, тогда, случается, доставка поручается внештатным почтальонам.Павлик немного оживился.— Когда она тебе это сказала? Почему я не знаю?— Ты ещё из школы не вернулся. А я не успела сказать, тебя сразу запрягли в работу. Сам знаешь, потом разговаривать не было никакой возможности. Какая все-таки страшная вещь ремонт!— А что она ещё говорила?Кончив стелить свою постель, Яночка тоже при села на её край.— Сказал — раз о посылке ничего не знает, значит, она заграничная. Сказал — того подозрительного почтальон не знает и не представляет кто это, хотя бабуля его красочно описала. А бабуле все это показалось ещё более подозрительным, она знает, как должны выглядеть заграничные посылки, а та совсем на них не похожа.— А если и заграничная, то ещё больше подозрительная, — убеждённо заметил мальчик, но Яночка перешла уже к следующему подозрительному моменту:— Как ты думаешь, зачем она там, на чердаке, двигала корзину? Прятала туда посылку? Тайны всегда действовали на Павлика вдохновляюще. Вот и теперь он забыл об усталости и целиком переключился на непонятную историю посылкой.— Зачем ей лезть в корзину? Ведь она битком набита пустыми банками-склянками. А в посылке судя по словам бабули, никак не могла быть банка. Да мы и сами видели, вспомни.— Конечно, зачем бы ей прятать так старательно какую-то банку? — согласилась Яночка, задумчиво глядя в темноту за окном.Павлик тоже уставился туда, и, возможно, имён но темнота вдохновила его, ибо он высказал дельное соображение:— Если это была банка с вишнёвым вареньем… ещё можно понять. А вдруг она прятала её от сыночка, чтобы не сожрал?— Ты не о варенье думай, а о том, как ей жизнь отравить, — одёрнула сладкоежку-брата строгая сестра. — Я ничего путного придумать не могу.— Я тоже, — вздохнул Павлик. — Дом рушится… рушится дом, ничего нового в голову не приходит, — безнадёжно махнул рукой мальчик, сознавая всю слабость этой устаревшей концепции.— Надоело! — фыркнула Яночка. — И грымза привыкла, и даже бабушка.— Бабушка не привыкла, просто мы переключили её на почтальона, а сама идея что надо! — воодушевился вдруг Павлик. — Только завыть надо теперь посильнее, как-то убедительнее… А грымза не привыкла, а тоже была занята охотой на почтальона.Подумав, Яночка согласилась:— Почему бы и не повыть немного? Сколько мы с тобой не выли? Кажется, целых четыре дня? Самое время. А она там ещё чем-то трещала, помнишь?— Да, надо посмотреть, чем там можно трещать. Решено, лезем на чердак!Перспектива ночной вылазки так вдохновила Павлика, что он совсем забыл об усталости, будто и не таскал весь день тяжести. Чердак притягивал мальчика с таинственной силой, столько там было ещё неисследованного! Как он не подумал об этом раньше? Может, именно там хранится ключ к разгадке непонятных событий.— Ну так что? Лезем? — вскочил он с постели — Мне совсем не хочется спать.— Мне тоже! — Яночка уже была на ногах. — Только смени батарейки в фонарике, он у тебя слишком слабо светит.Дети давно освоили технику ночных вылазок на чердак с собакой, и все трое очень полюбили их. Из окна Хабр спрыгивал сам, а обратно забирался в два приёма. Сначала прыгал на спину на клонившегося Павлика, с неё на подоконник. По росшую мхом наклонную крышу над террасой преодолевали с помощью давно вбитых в неё крючьев. Научились дети и более рационально использовать короткое время, отпущенное на изучение чердака. Они не стали отвлекаться на осмотр уже исследованной части чердака, а, чихая от пыли и светя фонариком, сразу направились на менее изученную. Действовать тут приходилось осторожно, малейшее резкое движение поднимало тучи пыли, толстым слоем покрывавшей все вокруг. Каждый заинтересовавший их предмет приходилось или брать в руки, чтобы осмотреть, или хоть немного стряхнуть с него пыль: по внешнему же виду трудно было определить, что это такое. Яночка нащупала какой-то круглый предмет и не могла понять, что он собой представляет. Пришлось призвать на помощь брата. Оставив в покое деревянное колесо, похожее на штурвал с торчащими в стороны деревянными спицами, Павлик осторожно, стараясь не поднимать пыли, извлёк не понятный круглый предмет из кучи позвякивающего мусора. Стерев рукавом пыль, он осветил предмет фонариком и неуверенно произнёс:— Похоже на тыкву.Взяв в руки непонятную находку, сестра оглядела её.— Лёгкая. И какие-то дырки, вот здесь, видишь?Дети с интересом принялись рассматривать старую высохшую тыкву, в которой и в самом деле виднелось несколько дырочек разного размера. Но вот Павлик повернул тыкву под каким-то новым углом и воскликнул:— Гляди! Ну прямо морда!— Точно! — подхватила Яночка. — Вот глаза вот нос… и зубы торчат! Что бы это могло быть?Заглянув через самое большое отверстие внутрь тыквы, Павлик сделал открытие:— Там остаток свечи. Вон огарок, видишь? Зажжём?— А у тебя есть с собой спички?— Спички у меня всегда с собой! Зажигаем?Велев Яночке светить фонариком и освободив руки, мальчик сначала перевернул тыкву отверстием вниз и вытряхнул из неё скопившуюся пыль. Яночка светила на брата и тыкву двумя фонариками — своим и брата, с интересом наблюдая за братом. А тот зажёг спичку и, наклонив тыкву, тщетно пытался зажечь запылённый и высохший фитиль свечи внутри тыквы. Пришлось потратить несколько спичек, прежде чем свеча внутри тыквы зажглась ровным ярким пламенем. Дети выжидающе уставились на неё, но ничего интересного не происходило.— И что? — не выдержала Яночка.— Не знаю, — разочарованно ответил брат и вдруг сообразил:— А ну, потуши оба фонарика! Яночка послушно потушила фонарики, и у детей перехватило дыхание. В наступившей темноте они узрели перед собой страшную рожу, отсвечивающую каким-то потусторонним, призрачным светом. Тыква покачивалась, огонёк свечи колебался, рожа строила страшные гримасы — скалила зубы и дьявольски подмигивала.Яночка не могла произнести ни слова. Павлик восхищённо выдохнул:— Привидение! Морда привидения! Полный отпад!— Красота, — немного дрожащим голосом подтвердила сестра, будучи не в силах отвести взгляда от страшного зрелища. — От такой красоты можно помереть на месте!— А это мысль! — обрадовался брат, тоже не пускавший глаз с тыквы. — В полночь показать ей такое, а? Ты как думаешь? Во дворе ночью темно, хоть глаз выколи, хорошо, что фонарь перед нашим домом испортился. Увидеть такое в окне! Ты как думаешь?Обретя способность думать, Яночка с восторгом восприняла идею.— Потрясающе! — произнесла она все ещё дрожащим голосом, но сразу же принялась распоряжаться:— Погаси свечу, а то вся прогорит! И давай по торопимся, времени мало.Включив фонарик, дети принялись дуть на свечку, наконец мощным «фууу! « Павлику удалось её погасить. Ещё раз как следует обтерев драгоценную тыкву рукавом, Павлик осторожно положил её в угол, чтобы на обратном пути захватить с собой. Как бы не поломать по пути, слезая с чердака! Придётся осторожненько передавать друг другу, значит, на обратный путь понадобится больше времени, значит, остальные дела на чердаке надо проделать в ускоренном темпе.И мальчик поспешил к брошенному штурвалу. Странное колесо со спицами было прикреплено к ажурной деревянной подставке. Павлик не мог рас смотреть, чем эта подставка оканчивалась, потому что её придавило старое кресло или остаток дивана. Мальчик попробовал отодвинуть в сторону эту мебель, но сил не хватило.Недалеко от брата Яночка занималась своими изысканиями. Ей удалось пробраться к стене чердака, и она обнаружила висящий на этой стене мешок — почти пустой, только на самом дне лежало что-то тяжёлое. Рядом с мешком стояли какие-то длинные палки с ручками в виде молотка Девочка взяла в руки одну из них, она оказалась страшно тяжёлой.— Павлик! — вполголоса позвала Яночка брата. — Пойди сюда, гляди, какие-то странные молотки. На длинной-предлинной палке. Пришлось Павлику опять оставить в покое свой штурвал. Мальчик перелез через кучи какой-то рухляди и, подойдя к сестре, взял в руку одну из палок.— Это не молоток, — сказал он. — Погоди, я как-то видел в кино, в Англии играют в такую игру… Как же она называется? Ага, вспомнил, крикет!— А как в это играют? — заинтересовалась девочка.— А вот так, — стал показывать Павлик, стараясь вспомнить, какую позицию принимали игроки в крикет в том кино, которое он когда-то видел. Согнувшись и расставив ноги, мальчик взмахнул палкой с молотком. Мешал фонарик. Отдав его се стре, Павлик пояснил:— Представь, что вот тут, на траве, лежит мячик, деревянный. И я со всей силы бью по этому шарику.Мальчик размахнулся, наглядно демонстрируя, как следует играть в крикет, и при этом зацепил молотком за висящий на стене мешок. Послышался такой грохот, что брат с сестрой кинулись друг к другу и оцепенели от страха, на всякий случай при гнув головы и сжавшись в комок. Ветхий мешок разодрался, находящиеся в нем деревянные крикетные шары с оглушительным грохотом обрушились на деревянный, пустотелый пол чердака и гремя покатились в самые отдалённые углы его. Мощное эхо прокатилось по всему дому, дошло до подвала и возвратилось на чердак. Казалось, валится не один дом, а целый живой квартал. Дети оцепенели от страха и не скоро пришли в себя. Первым опомнился Павлик.— Захотелось тебе пошуметь, можешь быть довольна. — раздражённо бросил он сестре. — Теперь нет никакой надобности, ни у кого не останется ни малейших сомнений — дом вот-вот свалится им на головы. Что теперь делать?— Бежать! — решила девочка. — И как можно скорее! Наверняка родители в панике кинутся в нашу комнату спасать детей.И оба бросились к окошку, через которое за брались на чердак. Тут девочка вспомнила о тыкве:— Стой! Привидение забыли!— Какие могут быть привидения?! — потянул сестру за руку Павлик. — С тыквой быстро не выберешься! Завтра захватим. А пока сматываемся! Обратный путь с чердака проделан был за рекордно короткое время. В паническом бегстве дети скатились со скользкой крыши террасы, как на санках, причём Павлик опять разорвал брюки о крючья. Внизу их ожидал встревоженный Хабр, беспокойно кружась на месте. Вот все трое уже в комнате. Разбуженная страшным грохотом мама кинулась, естественно, в комнату к детям, только халат накинула. Сына и дочь она обнаружила в их кроватях. Закрывшись до подбородка одеялами, они спали каменным сном. Их учащённое дыхание свидетельствовало о том, что сны им снятся неспокойные. «Ничего удивительного, — подумала мама, — при таком грохоте. Слава Богу, с ними все в порядке». К счастью, маме не пришло в голову поправить на детях одеяла, иначе она обнаружила бы, что её детки легли спать не раздеваясь и даже в обуви. При чем и одежда их, и особенно обувь, такие грязные, что маме наверняка стало бы плохо. Но мама ни чего не заметила и вернулась к себе успокоенная. Семейный скандал разразился с самого утра, за завтраком. Бабуля с трудом дождалась, когда все с оберутся за столом, сама же она так и не сомкнула глаз. Наконец все собрались, даже дедушка, который в последнее время отправлялся к себе в Общество филателистов чуть свет.— Слышали? — напустилась бабушка на несчастную, невыспавшуюся семью. — Что теперь скажете? Какое доказательство ещё нужно? Грохотало так, что я подумала — трубы валятся.— Трубы на месте, я видел, — пытался успокоить бабушку Рафал, к нему присоединился пан Роман:— Если бы этот грохот действительно означал что дом рушится, утром мы бы уже были погребены под развалинами.Бабушка вышла из себя:— А что он, по-твоему, означает? Ангельское пение?И она взглядом велела мужу подключиться. Дедушка не смел ослушаться, но сделал это в свойственной ему культурной и деликатной манере:— Дорогие мои, это и в самом деле становится невыносимым! Каждую ночь меня что-то будит: то какие-то шумы, то ваша мать. Я уж и не знаю, что хуже…— Может, это наша соседка чем-то занималась у себя на чердаке? — робко предположила пани Кристина.— Нет, не соседка! — бушевала бабушка. — Когда я выскочила из комнаты, она тоже выскочила! И собиралась подняться на чердак, а не спускалась с него.— Роман, может, стоит ещё раз пригласить экспертов? — предложила тётя Моника.— Как ты себе это представляешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26