Идея
оправдала себя. Я помнила, где находилось солнце, когда мы въезжали во
двор, помнила, сколько было времени в тот момент, и без труда определила
стороны света. На соседнем камне я начала восстанавливать по памяти
внутренний план замка.
Где-то около полуночи я уже точно знала, какая стена моей темницы
северная, а какая южная. Пока мне это было ни в чему. Задумалась же я вот
над чем: по моим подсчетам выходило, что вокруг моего подземелья не было
других помещений - одно-одинешенькое, как несчастная сирота, оно было
выкопано в холме над Луарой. Как это можно использовать?
Измученная, я наконец заснула, скрючившись на целлофане, и
проснулась, стуча зубами от холода, вся промокшая и закоченевшая. На
здоровье я никогда на жаловалась и вынослива была на редкость, но тут... К
ранее намеченным болезням надо, пожалуй, добавить еще и воспаление легких.
Нет, решительно следует что-то предпринять.
Больше всего воды было на полу, где она накапливалась, стекая со
стен. Правда, часть ее уходила в щели между камнями, но лишь небольшая
часть. С неимоверными усилиями мне удалось перекатить большие камни в
другое место - не скажу, что более сухое, но, как мне показалось, менее
мокрое. Затем крючком я немного расширила щели между камнями в самом
нижнем углу камеры. Вроде бы помогло. И уж во всяком случае, я немного
согрелась во время работы.
Рев стражника застал меня в тот момент, когда я перекладывала камни,
пытаясь соорудить из них ложе:
- Эй, ты! Жива?
- Отвяжись! - заорала я злобно, так как от неожиданности у меня
дрогнула рука и камень придавил палец. - Какого черта задаешь глупые
вопросы?
- Так я же говорил! Если померла, не получишь еды! Опорожни корзину и
верни кувшин!
Вынимая из корзины те же продукты, что и вчера, я обратила внимание
на ее форму. Это была не обычная корзинка, а как бы плетеный прямоугольник
с дном. Я проследила за ней, когда страж поднимал ее, и увидела, что дыра
в потолке как будто увеличилась. По всей вероятности, пробитое в толще
свода отверстие сужалось вверху и предназначалось также для наблюдения за
узником. Надо будет проверить.
- Эй, ты! - крякнула я стражнику. - И много у тебя подопечных?
- Нет, ты одна. Когда-то было много, а теперь никого нет!
- Скучно тебе, должно быть?
- Чего?
- Скучно, говорю? - заревела я, как раненый лось. - Работы мало!
Сверху раздалось что-то напоминающее обиженное фырканье:
- Еще чего! Работы хватает! И не твоя это забота, лучше о себе
позаботься!
- А что ты еще делаешь? - поинтересовалась я.
- За садом смотрю! - проревела дыра. - Ворота открываю, петли
смазываю, все делаю! Еще котельная на мне!
- И давно ты здесь работаешь?
- Всю жизнь! И отец мой здесь работал, и дед! Сторожили таких, как
ты. Мой прадед сторожил и прадед моего прадеда! - В доносящихся сверху
воплях явно звучала фамильная гордость. - Раньше труднее было! Много тут
сидело всяких, и то и дело они или убегали, или помирали. Одного моего
прадеда повесили, трое у него сбежало! Ты не сбежишь!
- А и и не собираюсь!
- Чего?
- Ты что, глухой? Говорю, что и не собираюсь!
- Почему это?
- А мне здесь нравится!
Это его так поразило, что он оторопело замолчал. Потом раздалось
недоверчивое:
- Что глупости говоришь?
- И вовсе не глупости! Такая у меня натура - люблю жить в мокрых
подземельях! Всю жизнь мечтала! - И когда услышала в ответ недоверчивое
хмыканье, обиженно прибавила: - Ты что, не веришь мне? В таком случае я с
тобой больше не разговариваю!
- Скажи только, что передать шефу?
- Передай ему, чтоб он лопнул!
Это, как видно, понравилось стражнику, так как сверху раздалось уже
знакомое мне визгливое похрюкиванье, и все смолкло. Я не была уверена, что
мое пожелание будет передано.
Трое сбежало... Интересно, как они это сделали?
Ложе, сооруженное из двух камней, смердящего воспоминания о соломе,
целлофана и шарфа, показалось мне уже не таким противным. Лежа на нем и
размышляя о трех беглецах, я по привычке царапала что-то крючком на камне.
Мне всегда лучше думалось, если я чертила или рисовала при этом. Еще в
школе учителя меня ругали за это.
Крючок соскользнул с камня и застрял в щели. Я выдернула его и
закончила начатый орнамент. Потом ткнула крючком в щель между камнями,
покрутила немного, образовалась небольшая аккуратная ямка. Закончив ее, я
принялась за следующую. Когда уже почти весь камень был окружен изящными
дырочками, до меня вдруг дошел смысл того, что я делаю. Я замерла, и всю
меня обдало горячей волной. Боже милостивый! Ведь это же известняк! Здесь,
по Луаре, сплошные известняки!
Все постройки в этой части Франции возводились из известняка. Из
известняка приготовлялся и раствор. Известняк гигроскопичен. Эта махина
стоит как минимум четыреста лет, четыреста лет на известняковые стены
воздействует вода! Вокруг этой башни нет других построек. Продолбить
стену, прорыть лаз, докопаться до склона холма...
Я постаралась взять себя в руки. Сначала надо все рассчитать. На
стене, что окружает замок, стоит башня, значит, стена несколько метров
толщиной. Стена сложена из камней, скрепленных известковым раствором.
Узники пробивали и не такие стены, причем в их распоряжении не было
никаких орудий, разве что ложка, глиняные черепки или просто собственные
когти. У меня же был крючок, правда, пластмассовый, но очень прочный,
толстый и, как оказалось, крепче известняка.
Я постаралась представить себе расположение замка - ведь я его успела
хорошо рассмотреть, когда мы подъезжали. Надо копать в противоположную от
реки сторону. В этом случае у меня были шансы пройти под крепостной стеной
и сразу выйти на склон поросшего травой холма. А если бы я начала подкоп
под стеной башни, обращенной к реке, мне пришлось бы пройти под землей
весь двор. Я тщательно рассчитала направление, высоту, длину подкопа,
красиво изобразила все это на чертеже, выполненном по всем правилам
геометрии, и приступила к работе.
Не стану утверждать, что я была уверена в успехе своих планов. Я
вообще старалась не думать об этом. Зато я нисколько не сомневалась, что
свои планы относительно меня шеф осуществит и что эта каторжная работа
дает мне единственную возможность выйти на свободу. Ни на какие уступки я
не пойду. Он сам объявил мне войну, выиграл первый бой. И теперь довел
меня до такого состояния, когда желание победить его оказалось сильнее
всего на свете. Или пробьюсь сквозь стену, или сдохну в этой дыре!
Крючок, как в масло, входил в застывший раствор между камнями.
Практика показала, что это было очень удобное орудие, и я смело могу
рекомендовать его другим узникам. Головкой крючка очень удобно
выковыривать пропитавшиеся водой кусочки раствора. Гвоздем, например, было
бы значительно трудней.
Самым трудным оказалось вытащить первый камень. Я это предвидела и
поэтому выбрала для начала камень поменьше. Сидя на корточках у стены, я
ковыряла и ковыряла, ковыряла и ковыряла, пока крючок почти целиком не
стал входить в щель. Тогда я ухватила камень руками и попыталась вытащить
его. Руками не получилось, пришлось прибегнуть к помощи обуви. Хорошо, что
этому негодяю не пришло в голову отобрать у меня обувь! У бразильских сабо
был модный каблук, скорее напоминавший копыто лошади, чем обычный каблук.
Вставив это копыто в образовавшуюся щель, я стукнула до нему другой
туфлей. Камень пошевелился. Отерев пот со лба, я стукнула еще раз, потом
вставила каблук в щель пониже и опять стукнула. Наконец, камень можно было
раскачать уже просто рукой. Ухватившись крепче, я дернула изо всех сил, и
камень вывалился.
Путь к свободе предстал передо мной в образе отверстия в стене
размерами тридцать сантиметров на десять. Взглянув на часы, я увидела, что
на этот камень у меня ушло три с половиной часа. При таких темпах мне
понадобится от двухсот до трехсот лет... Я, наверное, пала бы духом, если
бы не уверила себя, что лиха беда начало.
Доев хлеб, с наслаждением выкурила сигарету и вновь принялась за
работу. Когда поздней ночью я легла спать на своем омерзительном ложе, у
стены в углу уже лежало шесть выковырянных камней.
Полученный таким путем строительный материал, очень неплохо
обработанный, позволял мне немного усовершенствовать свое ложе. Мягче оно
не стало, но теперь было значительно суше. У меня даже появилась надежда
избежать воспаления легких и ревматизма... Как я и надеялась, с каждым
вынутым камнем работать становилось легче.
Крик сторожа застал меня за работой. Я не ответила, так как была
занята обработкой одного из самых больших камней. Встревоженный страж
завопил еще громче:
- Эй, ты-ы-ы! Почему не отвечаешь? Где ты там?
- А ты что, не видишь? - спросила я, не прекращая работы.
- Ясно, что не вижу! - отозвался он с заметной радостью. - У тебя там
темно, как в могиле.
- Так надень очки! - посоветовала я и поинтересовалась: - Как
здоровье?
- Чье здоровье?
- Твое, разумеется. Живот не болит?
- А почему он должен болеть?
- А потому, что каждый день ты наваливаешься им на эту дыру и орешь
изо всех сил.
- А откуда ты знаешь, что я лежу на живете?
- А что, ты висишь вниз головой?
Похрюкиванье и новый вопль:
- Угадала, я и впрямь лежу на животе. Эй, послушай! Ты должна что-то
сказать.
Теперь удивилась я:
- Что я должна сказать?
- Ну, шефу! Ты ему должна что-то сказать, так ведь? И будешь тут
сидеть, пока не скажешь, так ведь?
- Все правильно! А что?
- Дура ты! Ведь тебя выпустят, как только скажешь. Почему не
говоришь?
- Потому что мне вовсе не хочется отсюда выходить. Мне тут нравится.
А почему ты мне еду спускаешь сверху, а не передаешь через дверь?
- Одному человеку этой двери не открыть. Ты что, не видела разве?
Всегда отсюда спускали тем, кто сидел внизу. Ну, хватят болтать, забирай
еду и возврати кувшин.
- Подождешь, не горит...
Прервав работу, я опорожнила корзинку и положила туда пустой кувшин.
Мне пришло в голову, что он сможет мне пригодиться. Придется соврать, что
разбился. Но это немного позже, дня через два-три, а пока надо завязать
дружбу со сторожем.
- Эй, есть ли у тебя семья? - поинтересовалась я.
- Какая семья?
- Не знаешь, какая бывает семья? Жена, дети...
- Ты что, нет, конечно! Зачем мне это?
- А сколько тебе лет?
- Семьдесят восемь! - с явной гордостью провыл он. - Послушай, если
тебе что надо от шефа, говори скорее, а то завтра ею не будет.
- Хочу ананасный компот! А ему передай мое пожелание опаршиветь.
Как видно, он получил четкое указание немедленно передавать все, что
я ни скажу, так как поспешно удалился, не кончив разговора. Я вернулась к
работе.
Не так уж трудно было вытаскивать из стены небольшие плоские камня.
Время от времени приходилось прибегать к каблукам. Значительно труднее
было извлекать крупные камни, но зато нагляднее были тогда результаты
труда. Одним камнем, длинным я плоским, я стала пользоваться, как рычагом.
Со временем у меня находилось достаточно орудий труда, так что уже не было
нужды больше пользоваться туфлями.
Выемка в стене была уже порядочной - метр на метр, на высоте двадцати
сантиметров от пола. Я понимала, что вырыть такой широкий подкоп мне не
под силу, придется его сузить. И еще надо решить проблему транспортировки
вынутых камней в камеру и размещения их в ней. Лучшим вариантом будет - и
это решение доставило мне искреннее удовлетворение - сваливать их под
дверью, тем самым исключая в будущем всякую возможность открыть ее.
Когда истекали следующие сутки, путь к свободе исчислялся в тридцать
сантиметров в глубь стены. Есть мне хотелось после этой каторжной работы
жутко, рук я не чувствовала, поясница разламывалась, ноги затекли от
сидения на корточках. Только крючок держался молодцом. В ожидании сторожа
с едой я утешала себя мыслью, что голодная диета очень полезна для больной
печени, и вязала из акрила сеть, с помощью которой намеревалась
выволакивать камни из прорытого мною коридора. Я ни минуты не сомневалась,
что небольшая ниша скоро превратится в длинный коридор, и, честно говоря,
была в прекрасном настроении.
Наверху послышался скрежет, и из дыры раздался хриплый вой:
- Эй, ты! Жива?
- Не смей больше так обращаться ко мне! - обиженно прокричала я в
ответ - А то отвечать не буду!
- Тогда не получишь еду!
- Ну что ж, умру с голоду, я тебе попадет от шефа!
В хриплом голосе послышался живой интерес:
- А как надо обращаться к тебе?
- Обращайся ко мне "Ваше преосвященство"! Я тебе не кто-нибудь, моя
прабабка даже была знакома с одной графиней!
В дыре радостно захрюкали:
- Ладно, согласен! Шеф велел спросить, как ты себя чувствуешь?
- Передай ему - как молодая луковка весной!
- Ананаса не получишь! Велел сказать, что ничего не получишь. Только
хлеб и воду!
- А я как раз очень люблю хлеб я воду! Не надо мне ананаса, я
раздумала. Слопай сам за мое здоровье!
- Я выпью за твое здоровье! Ты мне нравишься. До сих пор никто не
хотел со мной разговаривать, все меня только проклинали. Не говори ты ему,
что должна сказать. Лучше посиди здесь подольше!
"А, чтоб тебе..." - подумала я, вынимая продукты из корзины. Может,
взять кувшин? Нет, не стоит пока портить с тюремщиком отношения.
- У меня масло кончается! - крикнула я. - Нужен новый светильник!
- Я за масло не отвечаю! - как-то неуверенно ответил он. - Что мне
велят, то и даю!
Коптилка светила еще вполне прилично, но вдруг этот негодяй, шеф,
захочет оставить меня в темноте? А этого я панически боялась. Ослепну, как
лошадь в шахте. Поэтому я решила на всякий случай использовать отсутствие
шефа для пополнения запасов.
- Свет мне положен, так что ничего! Шеф требует от меня указать одно
место на карте. Вот ослепну, тогда сам будешь искать!
- Так уж сразу и ослепнешь! - Тем не менее в голосе сторожа не было
уверенности.
Я объяснила ему, что, согласно новейшим научным исследованиям,
ослепнуть можно за одни сутки. Не знаю, поверил ли он этому, но, видно,
инструкции ему были даны самые категорические, потому что опять, прервав
разговор на полуслове, он удалился и через полчаса принес новый
светильник. Спустив его в корзине не зажженным, он решительно потребовал:
- А тот верни!
- Он пока горит, как погаснет - отдам!
Сторожу это не очень понравилось, но пришлось примириться с фактом.
Немного отдохнув и поев, я вновь принялась за работу. Камни, из
которых складывалась стена, были уложены очень неровно, большие и
маленькие вперемешку. Стоило вытащить один, как соседние уже поддавались,
так что работа шла споро. Преисполненная оптимизма, я принялась
высчитывать, сколько у мена уйдет времени, если толщина стены составит
шесть метров. Получалось два месяца. Наде все-таки использовать кувшин.
- Эй, ты! - заорал, как всегда, сторож на следующее утро.
Я не откликалась - надо выдержать характер.
- Эй, ты! - еще громче заводил он. - Ваше преосвященство! Вы живы?
На "преосвященство" я могла откликнуться:
- Да ты что! Уже три дня, как померла!
- А почему тогда говоришь? - с явным интересом задал он вопрос,
похрюкав до своему обыкновению.
- А это не я говорю! Это моя душа! Сегодня в полночь в виде
привидения я приду пугать тебя!
- А почему меня? Пугай шефа!
- Его же нет!
- Дав вернется через неделю! Не можешь подождать?
- Ладно, только ради тебя! Начну с шефа...
Пока мы переговаривались, он спустил корзину. Подняв ее обратно,
обнаружив, что нету кувшина, и встревоженно заорал:
- Эй, ты!
Я упорно молчала.
- Эй, ты! Чего молчишь? Отвечай, черт возьми! Где кувшин?
Я продолжала проявлять стойкость, а он не унимался:
- Эй, ты там! Черти бы тебя побрали! Ваше преосвященство!
- Ну что? - мрачно отозвалась я.
- Где кувшин? Отдай кувшин!
- Не могу! Разбился!
- Перестань валять дурака! Мне отчитаться надо. Черепки отдай!
- Не могу! Я на него села, и от кувшина остались лишь мелкие осколки.
Ради твоих прекрасных глаз я не собираюсь копаться в грязи. А докладывать
не советую!
- Почему?
- Нагорит тебе от шефа! Лучше помалкивай. У тебя что, другого не
найдется?
- О боже, боже! - в отчаянии простонал он, явно не зная, на что
решиться. - Если не отдашь кувшина, больше не получишь воды!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34