Может тебя и не было там, когда она зафолила на скачках сегодня в два
тридцать?
Жокей заплакал.
- Господи, босс. Да не виноват я, ей-богу не виноват. Со всеми такое
случается-а-а-а...
Так обычно плачут дети, которых должны наказать. Бонд содрогнулся.
- А вот мои друзья говорят, что это все от твоей жадности...
Человек наклонился над жокеем, и в голосе его начал звенеть металл:
- Мои друзья думают, что такой опытный жокей как ты, не мог просто
так напортачить. Мои друзья порылись в твоих вещичках и нашли в плафоне
запрятанную туда тысячу зелененьких. Мои друзья попросили меня разузнать,
откуда это на тебя просыпался золотой дождик?
Звук пощечины и вскрик раздались одновременно.
- Говори, ублюдок, или мозги повышибаю! - Бонд услышал, как щелкнул
взводимый курок.
Из ящика раздался истошный вопль:
- Это заначка! Это все, что у меня есть! Специально в лампу запрятал.
Заначка! Клянусь всеми святыми! Вы должны мне поверить! Должны!
Голос захлебнулся и умолк.
Человек с отвращением сплюнул и поднял руку с пистолетом, так что
теперь она была видна Бонду. Большой палец с бородавкой вернул курок в
прежнее положение. Человек соскочил с ящика. Он еще раз взглянул на жокея
и сказал елейным голосом:
- Ты что-то в последнее время слишком много скакал, Белл. Ты плохо
выглядишь. Отдохнуть тебе надо хорошенько. Чтобы было тихо-тихо. Как в
морге...
Человек двинулся к центру комнаты. Он продолжал что-то говорить почти
шепотом и был теперь не виден Беллу. Бонд же увидел, как человек
наклонился и взял одну из кадок с дымящейся грязью. Он вернулся к ящику,
продолжая увещевать, успокаивать, держа кадку на уровне колен.
Бонд замер, каждой клеткой ощущая обволакивавшую его грязь.
- Так я говорю "Трезвонящий". Тихо-тихо. Ничего не кушать. Лежать
уютно, как в темной комнате с опущенными шторами, без света...
Его голос жутко звучал в полной тишине. Он начал медленно поднимать
бадью. Все выше, выше...
И тут жокей увидел бадью, и понял, что сейчас произойдет, и зарыдал:
- Не-е-е-е-т!!!
Хотя в комнате было и так жарко, заструившаяся из бадьи грязь все
равно дымилась...
Человек быстро отскочил и швырнул пустую бадью "боксеру", который не
шелохнулся, не попытался поймать ее, торопливо пересек комнату и подошел к
своему напарнику, который так все время и стоял в дверях с пистолетом
наизготовку.
Повернувшись, он сказал:
- Сидеть тихо. Никакой полиции. Телефон не работает.
Он мерзко заржал:
- Лучше откопайте парня побыстрее, пока он весь не прожарился.
Дверь закрылась. Опять стало тихо, только лопались с хлюпаньем
грязевые пузыри, да текла из душей вода.
14. "МЫ НЕ ОШИБАЕМСЯ"
- И что же было дальше?
Лейтер сидел в кресле, а Бонд мерил шагами комнату мотеля,
останавливаясь лишь для того, чтобы сделать глоток виски с водой из
стакана, стоявшего на тумбочке у кровати.
- Сумасшедший дом, - сказал Бонд. - Все пытались выскочить из своих
ящиков одновременно, "боксер" смывал из шланга грязь с Белла и звал на
помощь тех двоих, из соседней комнаты, негр стонал на полу, а те, кто был
в это время в душе, носились как ненормальные и орали. Двое картежников
тут же примчались, сорвали крышку с ящика, где лежал жокей, распеленали
его и сунули под душ. Думаю, он был уже полутрупом: почти задохнувшийся, с
обожженным лицом... Жуткое зрелище. Тут один из клиентов взял себя в руки
и начал открывать крышки ящиков и выпускать своих коллег. Всего нас
оказалось двадцать, покрытых грязью, а душ - один. Ну, кое-как
разобрались. Один из картежников вызвался поехать в город за "скорой
помощью". Кто-то вылил на негра ведро воды, и он пришел в себя. Стараясь
не проявлять особого интереса, я попытался выяснить, не знает ли кто, что
это были за люди? Но никто ничего не знал. Кто-то сказал, что они
нездешние. В принципе это больше уже никого не волновало, поскольку кроме
жокея никто не пострадал. Все хотели побыстрее вымыться и удрать.
Бонд сделал еще один глоток и закурил.
- Тебе ничего не бросилось в глаза? Что-нибудь можешь сказать про эту
парочку? Рост, одежда, еще что-то? - спросил Лейтер.
- Человека у двери я плохо разглядел, - ответил Бонд. - Он был
поменьше второго и худее, пожалуй. На нем были темные брюки и серая
рубашка, без галстука. Пистолет похож на "кольт" сорок пятого калибра.
Второй, кто собственно все и провернул, - большой, жирноватый. Движется
быстро, но обдуманно. Черные брюки. Коричневая рубашка в белую полосочку.
Ни пиджака, ни галстука. Черные туфли. Чистые, дорогие. Оружие -
полицейский "Позитив" тридцать восьмого калибра. Часов на руке не было.
Да! Еще у него бородавка на большом пальце правой руки. Красная такая, как
будто он ее все время облизывает.
- Уинт, - спокойно сказал Лейтер. - А первого зовут Кид. Работают
всегда вместе. Они у Спэнгов главные забойщики. Уинт этот - мерзкий
типчик. Настоящий садист. Любит мучить и издеваться. Обожает облизывать
свою любимую бородавку. Кличка - "Ветреный". Не шибко подходит ему, но
ведь у них у всех дурацкие клички. Он ненавидит путешествия. Его укачивает
и в машинах, и в поездах, а самолеты он считает железными гробами,
ловушками. Если надо куда-то ехать, то он требует доплаты, "за вредность".
Но на твердой почве он многим даст фору. Кид тоже славный мальчуган.
Знакомые зовут его "Блондином". Похоже, живут они вместе с Уинтом.
Некоторые из гомиков, как он, и становятся самыми жестокими убийцами. У
Кида абсолютно седые волосы, хотя ему всего тридцать. Это - одна из
причин, почему они предпочитают работать в капюшонах. Но вот Уинт в один
прекрасный день явно пожалеет, что не вывел свою бородавку. Как только ты
упомянул про нее, я сразу же понял - это Уинт. Надо бы мне шепнуть про все
это полицейским. Про тебя, конечно, ни слова. Просвещу их по поводу
"Застенчивой улыбки", а уж дальше они и сами все раскопают. Сейчас,
небось, Уинт со своим дружком уже на поезд садятся в Олбани, но подсыпать
им соли на хвост не помешает.
Лейтер направился к двери, но на пороге обернулся:
- Отдохни пока, Джеймс. Через часок я вернусь, и мы с тобой завалимся
куда-нибудь на хороший ужин. Кроме того, я разузнаю, куда положили Белла,
и мы ему перешлем туда деньги. Это немного его подбодрит, беднягу. Ну, я
пошел.
Бонд разделся и минут десять нежился под душем, смывая с себя
последние крупицы грязи и заодно с ними - последние воспоминания о том,
что произошло в грязевых ваннах. Потом он оделся и спустился вниз к
портье, где стоял телефон, чтобы позвонить "Тенистому".
- Линия занята, сэр, - сообщила телефонистка. - Перезвонить еще раз?
- Да, пожалуйста, - сказал Бонд. Его порадовало, что Горбун, по
крайней мере, на месте, а ему не придется врать, говоря, что пытался
дозвониться раньше. Наверное, "Тенистый" и так удивлен, что Бонд не
позвонил сразу же и не пожаловался на то, что денежки его плакали. Сейчас,
после того, что они проделали с жокеем, Бонд решил, что с шайкой Спэнгов
надо держать ухо востро.
Телефон, наконец, издал сухой треск, заменяющий в Америке звонок.
- Вы вызывали "Висконсин" - 7-3697?
- Да.
- Ваш абонент у аппарата. Говорите, Нью-Йорк.
В трубке раздался высокий писклявый голос Горбуна:
- Слушаю, кто это?
- Джеймс Бонд. Я пытался дозвониться и раньше, но не получилось.
- В чем дело?
- С "Застенчивой улыбкой" номер не вышел.
- Я знаю. Жокей виноват. И в чем же дело?
- В деньгах, - сказал Бонд.
Трубка молчала. Потом:
- Ладно. Начнем сначала. Я перешлю тебе по телеграфу тысячу. Ту
самую, которую ты у меня выиграл. Помнишь?
- Конечно.
- Будь у телефона. Через несколько минут я тебе перезвоню и скажу,
что с ней делать. Где ты остановился?
Бонд назвал свой мотель.
- Понятно. Утром получишь деньги. Я скоро позвоню.
Трубку повесили.
Бонд подошел к стойке и начал рассматривать стоявшие там книги,
которые клиенты могли брать к себе в номер. Он с невольным уважением
подумал о том, что эти люди ведут счет своим деньгам и отлично готовят все
операции, предвосхищая возможные последствия. И правильно делают, конечно.
Где же еще он, англичанин, мог бы просто так достать пять тысяч, если не
на скачках или в казино? Так что же ему предстоит теперь? Карты?
Телефон зазвонил. Бонд подошел к будке, закрыл за собой дверь и взял
трубку.
- Это ты, Бонд? Слушай меня внимательно. Деньги ты получишь в
Лас-Вегасе. Возвращайся в Нью-Йорк и возьми билет на самолет. За мой счет.
Я позабочусь. Сначала ты полетишь в ЛосАнжелес, а оттуда в Вегас летают
местные машины каждые полчаса. Номер тебе зарезервирован в "Тиаре".
Осмотрись, и - теперь внимание! - ровно в пять минут седьмого, в четверг
вечером, ты должен будешь подойти в "Тиаре" к центральному из столов, где
играют в "Блэк-джэк", в зале рядом с баром. Все понял?
- Да.
- Ты сядешь за этот стол и сыграешь по максимуму, на всю тысячу, пять
раз. Потом встанешь и уйдешь из зала. И больше - не играть! Понял?
- Да.
- Счет твой в "Тиаре" оплачен. После получения выигрыша поболтайся
вокруг и жди указаний. Все понял? Повтори.
Бонд повторил.
- Годится, - сказал Горбун. - Не болтай лишнего и не делай ошибок.
Ошибок мы не любим. Ты это поймешь лучше, прочитав завтрашнюю газету.
Щелчок, и разговор закончился. Бонд повесил трубку и в задумчивости
пошел к себе в номер.
"Блэк-джэк"! Игра, очень похожая на игру в "очко" школьных дней.
Нахлынули воспоминания о том, как они еще детьми играли в нее, как
взрослые раздавали цветные фишки, чтобы у каждого было их на один шиллинг,
как здорово было получить туза и десятку и взять двойной кон, как боязно
было поднимать, скажем, пятую карту, когда на руках уже было семнадцать
очков и надо было обязательно добыть еще не больше четырех...
И вот теперь ему опять предстоит сыграть в детскую игру. Только
теперь на сдаче будет сидеть профессиональный шулер, а цветные фишки будут
стоить по триста фунтов каждая. Бонд стал взрослым, и игра повзрослела.
Он лег на кровать и уставился в потолок. Ожидая появления Феликса
Лейтера. Бонд мысленно был уже в знаменитом городе азартных игр, пытаясь
представить его себе и размышляя над тем, удастся ли ему повидаться с
Тиффани Кейс.
В пепельнице лежало уже пять окурков, когда за окном послышались шаги
Лейтера. Вместе они сели в "студиллак", и Лейтер, ведя машину, кое-что
рассказал.
Все люди Спэнгов - Писсаро, Бадд, Уинт и Кид - уже исчезли из города.
Даже "Застенчивая улыбка" уже были в начале длинного пути обратно в
Неваду, почти через весь континент.
- ФБР уже занялось этим делом, - продолжал Лейтер, - но это станет
всего лишь одной страницей в той книге о преступлениях этой шайки, которой
они располагают. Но без тебя, как свидетеля преступления, никто не сможет
доказать, что налет организовали именно эти двое. И я был бы, честно
говоря, удивлен, если бы ФБР действительно начало глубоко копать под
Писсаро из-за лошади. Это дело они перепоручат мне и моим людям. Я уже
говорил со своим начальством, и мне сказали отправляться в Лас-Вегас и
попытаться разузнать, где они зарыли останки настоящей "Застенчивой
улыбки". Главное - добраться до ее зубов. Как тебе нравится?
Прежде, чем Бонд смог ответить, они уже остановились перед
"Павильоном", единственным пристойным рестораном в Саратоге. Они вышли из
машины, и швейцар отогнал ее на стоянку.
- Хорошо, что мы снова можем появляться вместе, - сказал Лейтер. -
Тебе еще наверняка не доводилось есть таких жареных в масле лобстеров, как
здесь. Но и они бы в горло не полезли, если бы за соседним столиком
очутился кто-нибудь из шайки Спэнгов с тарелкой спагетти.
Время было позднее, и большинство клиентов уже покончили с ужином и
отправились на аукцион. Друзьям достался столик в углу, и Лейтер попросил
официанта не торопиться с лобстерами, но зато побыстрее принести два очень
сухих мартини с вермутом "Креста бланка".
- Итак, ты едешь в Лас-Вегас, - сказал Бонд. - Забавное совпадение.
И он поведал Лейтеру о своем разговоре с "Тенистым".
- В общем-то, - сказал Лейтер, - ничего удивительного в этом нет.
Ведь мы оба путешествуем по плохим дорогам, а плохие дороги всегда ведут в
плохие города. В Саратоге у меня еще остались кое-какие мелкие дела, да и
несколько рапортов написать надо. У меня полжизни проходит за написанием
рапортов. Но к концу недели я буду в Лас -Вегасе, начну разнюхивать. Под
носом у Спэнгов нам, конечно, не удастся часто встречаться, но видеться и
обмениваться информацией, думаю, получится. Вот что, - добавил он. - У нас
там есть свой человек. Работает под прикрытием. Он шофер такси, зовут его
Курео, Эрни Курео. Хороший парень. Я ему сообщу о твоем приезде и он за
тобой присмотрит. В Вегасе он знает все и вся. Где играют по-крупному, кто
из иногородних шаек околачивается в городе. Ему известно даже, какой
"однорукий бандит" в каком зале чаще выдает выигрыши. А это - самый ценный
секрет на всем этом проклятущем "Стрипе"
если ты не видел "Стрип", ты не видел ничего! Чистых восемь километров
игральных заведений. Реклама такая, что Бродвей по сравнению с ней -
рождественская елочка для детей. Монте-Карло! - презрительно фыркнул
Лейтер. - Прошлый век.
Бонд улыбнулся.
- Сколько нулей у них там на рулетке?
- Два, по-моему.
- Вот тебе и ответ. Мы в Европе по крайней мере играем честнее.
Второй нолик-то и есть источник рекламных огней. Так что можешь не
особенно гордиться.
- Может и так. Но при игре в кости заведению достается лишь один
процент от выигрыша. А ведь это наша национальная игра.
- Я знаю, - сказал Бонд. - "Детке нужны новые туфли". <Слова из
песни.> Это все оставь несмышленышам. Хотел бы я вместо этого посмотреть
на какого-нибудь банкира из "Греческого синдиката", распевающего "Детке
нужны новые туфли", когда против него уже выкинуто девять очков, а на кону
- десять миллионов франков.
Лейтер рассмеялся.
- Черт, - сказал он. - Ловко это у тебя получилось с мухлежем на игре
в "блэк-джэк". Небось дома, в Лондоне, будешь басни рассказывать о том,
как облапошил этих жуликов в "Тиаре".
Лейтер пригубил бокал с виски и поудобнее устроился в кресле.
- Но все-таки лучше будет, если я тебе кое-что расскажу про все эти
игрища, а то еще чего доброго, ты решишь полезть на рожон со своими
медяками против их мешков с золотом.
- Валяй, - согласился Бонд.
- Я насчет мешков не преувеличиваю, - продолжил Лейтер. - Видишь ли
Джеймс, весь штат Невада - это, по мнению просвещенной публики, - Рино и
Лас-Вегас. Они-то и есть мешки с золотом. Мечты обывателей "получить на
грош пятаков" могут осуществиться на Стрипе в Лас-Вегасе или на Мейн Стеме
в Рино. Надо только туда попасть. И у них действительно есть шансы. Не так
давно, когда этому благоприятствовали звезды, а игральные кости не были
краплеными, молодой солдатик выиграл в кости двадцать восемь раз подряд за
столом в казино "Дезерт Инн". Двадцать восемь раз! Даже если он первый раз
поставил всего один доллар и ему позволили бы выйти за установленный в
казино лимит (а, зная лично его владельца, господина Уилбура Кларка, я
сомневаюсь, чтобы было иначе), он был получил не много - не мало, а двести
пятьдесят миллионов долларов! Столько, конечно, ему не дали, но только
поставившие на него получили на круг сто пятьдесят тысяч, а сам солдат -
семьсот пятьдесят тысяч и сделал ноги, как будто за ним гнались все черти
преисподней! Никто даже не узнал, как его зовут. Сейчас пара красных
костей, которыми он играл, лежит в "Дезерт Инн" под стеклом на атласной
подушечке.
- Это, наверное, была отличная реклама!
- Да ты что! - воскликнул Лейтер. - Все рекламосочинители вместе
взятые не смогли бы такого придумать! Это же воплощение той самой голубой
мечты. А как они все ждут этого - увидишь в казино. Только в одном
заведении за сутки используют до восьмидесяти пар костей, сто двадцать
колод пластиковых карт, там меняют за день по пятьдесят игральных
автоматов. А посмотрел бы ты на бабушек, которые их освобождают от
наличности! Монеты по десять и двадцать пять центов они таскают корзинами!
Они эту мелочь гребут по десять, двадцать часов в сутки без перерыва.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24