А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


— За ваши труды вас и повесят, когда схватят, — пообещал он своим товарищам. — И это произойдет в ближайший час. Если мы хотим спасти свои шкуры, мы не должны никуда двигаться с этого места и сдаться.
Собравшиеся было продолжить путь слуги вновь замерли в нерешительности; увидев, что они колеблются, мадонна выпрыгнула из кареты. Уголки ее тонко очерченного рта подрагивали, выдавая с трудом сдерживаемые эмоции, и на глаза навернулись слезы.
— Трусы! — выпалила она. — У вас не хватает духу даже на то, чтобы удрать. Хороши вы были бы, если бы вам пришлось сражаться, защищая меня. И как только могла я, глупая, довериться вам? — всхлипнула она и с такой силой топнула ногой, что из-под ее каблука взвился целый фонтан снега.
— Мадонна, — ответил один из них, — мы не стали бы противиться вашему желанию ехать дальше, будь у нас хоть малейший шанс оторваться от преследователей. Но мы опережаем их на какие-то пол-лиги, и скоро они будут на вершине холма, откуда все видно как на ладони.
— Болван! — в негодовании воскликнула она. — Пол-лиги, говоришь? Наверное, ты забыл, что когда мы находились наверху, они еще не начинали подъем. И если мы поспешим, то это расстояние утроится. А потом, Джакомо, — добавила она, — ты мог ошибиться, приняв этих всадников за солдат Чезаре Борджа.
Но тот только пожал плечами и, покачав головой, проворчал:
— Арнальдо не ошибается. Он ясно видел их.
— Боже милосердный! Неужели вы готовы предать меня? — в отчаянии всплеснула руками она.
Я бы оказался ничем не лучше этих малодушных негодяев, если бы ее горе оставило меня безучастным. Как я уже говорил, само имя Сфорца было мне ненавистно, но могла ли эта девочка, совсем еще ребенок, являться причиной выпавших на мою долю несчастий? Из разговоров своих попутчиков я давно понял, кого они боялись, а раз так, — пришла мне в голову неожиданная мысль, — я, пожалуй, единственный во всей Италии сумел бы отвратить нависшую над ними опасность, воспользовавшись имевшимся у меня кольцом. Раз возникнув, идея казалась мне все более и более привлекательной, и виной тому, надо признать честно, была несравненная красота мадонны Паолы — иначе с какой стати я стал бы рисковать своей драгоценной шеей. Смейтесь, читатели этих строк, смейтесь. В глубине души мне и сейчас трудно удержаться от смеха, когда я вижу себя, шута, ничтожнейшего из лакеев, предлагавшего свои услуги даме из прославленного рода Сантафьор. И что, как не чувство стыда, заставило меня поплотнее запахнуть свой плащ, когда я направил лошадь прямиком к ее карете?
— Синьора, — без обиняков начал я, — согласитесь ли вы принять помощь от незнакомца? Я уже догадался, какая опасность угрожает вам, и знаю, каким образом можно избежать ее.
Пять пар глаз удивленно-недоуменно уставились на меня.
— Но что вы способны сделать в одиночку, синьор? — негромко произнесла мадонна Паола.
— Вы уверены, что вас в самом деле преследуют солдаты Борджа? — в свою очередь, спросил я.
— Скорее всего, это они, — не колеблясь ответила она, и в ее голосе прозвучали доверительные нотки.
На первый взгляд могло показаться странным, что она с такой готовностью доверилась мне. Но оставался ли у нее, покинутой струсившими слугами и преследуемой по пятам врагами, иной выбор? И как цепляется за соломинку утопающий, она ухватилась за самый слабый шанс на спасение.
— Синьор! — воскликнула она. — Я совершенно не знаю ни вас, ни причин, которые движут вами. Но сейчас не время размышлять об этом, и, поверьте, я не сомневаюсь в ваших добрых намерениях. Расскажите, что вы собираетесь предпринять.
— Откуда вы? — вновь спросил я.
— Я еду из Рима в Пезаро, ко двору моего кузена, спасаясь от преследований, которым я подверглась со стороны семейства Борджа.
Ко двору своего кузена в Пезаро! Странное совпадение, подумал я, и тут же мне в голову пришла другая мысль: может статься, в моих же интересах помочь ей.
— Но в Пезаро находится мадонна Лукреция, родная сестра Чезаре Борджа, — удивился я.
Она улыбнулась, пытаясь рассеять охватившие меня сомнения.
— Мадонна Лукреция мой самый верный и преданный друг, — сказала она. — Она защитит меня, даже если ради этого ей придется пойти против воли ее родных.
Удовлетворившись таким ответом, я переключил свое внимание на более животрепещущие проблемы.
— И вы все время ехали в таком виде? — усмехнулся я, указывая на ее лакеев. — Вам, наверное, показалось мало того, что ваши следы на снегу читаются как нельзя лучше, и, чтобы облегчить задачу преследователям, вы решили одеть своих слуг в ливреи дома Сантафьор.
Ее глаза удивленно расширились. Что ж, не впервой доводится дуракам учить сильных мира сего. Я спрыгнул на землю и, не выпуская из руки уздечку, шагнул к ней.
— Слушайте меня внимательно, мадонна. Если вы хотите оторваться от погони, вам, прежде всего, необходимо избавиться от вашего бесполезного эскорта. Возьмите мою лошадь — она самая свежая и не доставит вам хлопот — и скачите в Кальи в одиночку.
— В одиночку? — опять удивилась она.
— Да, а что в этом особенного? — грубовато отозвался я. — В гостинице «Луна» вы спросите хозяйку, скажете ей, что ваш эскорт отстал, и попросите ее позаботиться о вас до тех пор, пока ваши люди не нагонят вас. Не сомневайтесь, она добрая душа и не оставит вас в беде. Но ничего не рассказывайте ей о том, что на самом деле случилось с вами.
— А потом? — нетерпеливо спросила она.
— Ждите до вечера или, в крайнем случае, до завтрашнего утра, чтобы эти олухи успели присоединиться к вам, и затем продолжайте свое путешествие.
— Но мы... — начал было Джакомо.
Предвидя возражения, я резко оборвал его:
— А вы вчетвером будете верхом сопровождать меня. Я займу место мадонны в карете и, чтобы отвлечь на себя погоню, мы поедем в сторону Фабриано.
Слуги разразились громкими проклятиями, смысл которых сводился к тому, что мой план являлся чистейшим безумием, и мне пришлось потратить несколько драгоценных минут на то, чтобы доказать им обратное.
— Дурни, — в конце концов заявил я, — стал бы я связываться с вами, если бы дело обстояло так, как вы представляете. Неужели вы думаете, что случайный попутчик решится рискнуть головой ради синьоры, о существовании которой он еще вчера и слыхом не слыхивал?
Трудно придумать занятие более бессмысленное, чем всеми правдами и неправдами уговаривать тупиц, и потому мне пришлось-таки воспользоваться талисманом Чезаре.
— Вот эта штуковина, — заверил я их, доставая кольцо, врученное мне кардиналом Валенсии, — убережет нас от всякого, кто служит под знаменем, на котором изображен такой же герб.
Однако те же самые аргументы, которые помогли мне уговорить лакеев, возымели совершенно обратное действие на их госпожу.
— Вы служите роду Борджа? — недоверчиво спросила она.
По ее глазам я видел, что ей хотелось сказать нечто совсем иное: не кроется ли за столь бескорыстным поступком с моей стороны коварная интрига?
— Мадонна, — взмолился я, — если вы хотите спастись, вы должны верить мне. Вот-вот ваши преследователи появятся на вершине холма, и все будет потеряно. Задумайтесь только: нет проще способа предать вас в руки солдат Борджа, чем оставить вас с вашими же слугами.
Ее лицо просветлело, и ее божественные глаза радостно улыбнулись мне.
— Я совсем забыла об этом, — призналась она и наверняка добавила бы что-то еще, если бы я в самой категоричной форме не предложил ей немедленно отправляться в путь.
— До Кальи не более мили, и дорога приведет вас прямо туда, — напутствовал я, когда она уже сидела в седле. — Прощайте, мадонна!
— Могу я узнать хотя бы имя того, кто протянул мне руку помощи в трудную минуту? — спросила она.
— Меня зовут Боккадоро, — после секундного колебания ответил я.
— Что-что, а уж сердце у вас воистину золотое, — с чувством проговорила она и, помахав мне на прощанье, ускакала, даже не взглянув на своих слуг.
Несколько мгновений я смотрел ей вслед, отметив про себя, как ловко она сидела — ведь на лошади было мужское седло, — затем подошел к карете и забрался внутрь.
— А теперь, мошенники, — скомандовал я, высунувшись из окна, — поехали вперед — на Фабриано.
— Мессер, — угрожающе произнес Джакомо, — не знаю, каковы ваши намерения, но если вы собираетесь заманить нас в ловушку, то знайте, что у меня приготовлен для вас нож.
— Болваны! — презрительно отозвался я. — Стоят ли ваши трусливые задницы того, чтобы на них охотиться? Вы мне надоели, дурачье. Пошевеливайтесь-ка, если хотите остаться в живых.
Когда надо призвать лакеев к послушанию и поставить их на место, подобный тон обычно действует безотказно. И этот случай не явился исключением: один из конюхов тут же вскочил на передок кареты и тронул мулов, а Джакомо и остальные последовали за нами легкой трусцой. Некоторое время мы не спеша ехали на юг, в сторону, противоположную той, куда умчалась мадонна Паола, затем я вновь высунулся из окошка кареты и подозвал Джакомо.
— Срежьте нашивки с ваших кафтанов, — велел я ему. — Позаботьтесь, чтобы на них не осталось никаких следов герба дома Сантафьор. Будь у вас хоть на йоту сообразительности, вы бы уже давно сделали это.
Джакомо согласно кивнул, однако моя критика явно задела его за живое, и он сердито нахмурился.
Тем не менее все они беспрекословно повиновались мне; убедившись, что приказ выполнен, я задернул шторки кареты и задумался над тем, как я буду встречать солдат Борджа, когда они нагонят нас. Что и говорить, шутка, которую я собирался сыграть, изумляла меня самого; такая burla [Шутка (ит.)] была вполне достойна несравненного таланта Боккадоро и могла со славой завершить его блестящую карьеру шута.
Внезапный толчок вывел меня из задумчивости. К моему удивлению, карета явно набирала скорость. Я высунулся наружу и осведомился у Джакомо о причине такой спешки.
— Они скачут за нами, — ответил он, повернув ко мне побледневшее от страха лицо.
— Кто это «они»? — спросил я.
— Солдаты Борджа, разумеется.
— Какое нам до них дело, дубина? — недовольно сказал я. — Солдаты, наверное, по ошибке приняли нас за беглецов, которых они преследуют. Умерьте шаг, иначе бедные животные не дотащат нас даже до Фабриано. И не забывайте: мы должны иметь вид никуда не торопящихся путешественников.
Он понял меня, и с полчаса мы лениво трусили по дороге. До Фабриано оставалось, наверное, не более лиги, когда вокруг кареты загремели копыта обгоняющих нас лошадей и чей-то грубый голос велел нам остановиться. Мы немедленно повиновались приказу, и всадники с торжествующими криками окружили нас. Я сорвал с головы шляпу и по грудь высунулся в окошко, чтобы мой колпак с колокольчиками был виден всем. Трудно сказать, кого это удивило больше, солдат Борджа или слуг мадонны Паолы: на каждом обращенном ко мне лице читалось самое неподдельное изумление.

Глава IV
ОБМАНУТЫЙ РАМИРО

Догнавший нас отряд насчитывал около двадцати вооруженных всадников, и их возглавлял не кто иной, как Рамиро дель Орка, тот самый гигант, который третьего дня выпроводил меня из Ватикана. И если уж такая важная персона была послана в погоню за синьорой ди Сантафьор, значит, дело имело весьма серьезный характер.
Вглядевшись, он узнал меня и, казалось, на мгновение лишился дара речи, а его налитые кровью глаза удивленно расширились. Впрочем, замешательство длилось недолго, и в следующую секунду его зычный голос чуть не оглушил меня:
— О черт! — заревел он. — Это что за фокусы?
Затем этот облаченный в стальные и кожаные доспехи великан подъехал к карете и, слегка наклонившись в седле, отдернул закрывавшую окно и дверь шторку, так чтобы все могли увидеть мое красно-желто-черное одеяние.
— Рад встрече, синьор Рамиро, — приветствовал я капитана и, не дожидаясь ответа, добавил: — Не объясните ли, почему вы решили задержать нас? Я очень спешу.
— Sangue di Cristo! [Кровь Христова (ит.)] — рявкнул он. — Объяснять придется тебе, Боккадоро. Как ты оказался здесь?
— Я? — разыграл я удивление. — Я спешу по делам нашего общего господина, синьора кардинала Валенсии.
— Davvero? [В самом деле? (ит.)] — усмехнулся он и, не слезая с лошади, ухватил меня своей могучей рукой за воротник камзола. — Отвечай, как следует, не то в мире одним дураком станет меньше.
— Мир без большого для него ущерба расстанется и с двумя, — отозвался я.
Но он лишь мрачно нахмурился в ответ на мою остроту. Сегодня он явно не был расположен к философским рассуждениям.
— Где девчонка? — сурово спросил он.
— Девчонка? — словно не понимая, о чем идет речь, переспросил я. — Какая девчонка? Разве я аббатиса, чтобы задавать мне подобные вопросы?
Две темные вертикальные линии резче обозначились между его бровей.
— Я спрашиваю тебя еще раз! Где девчонка? — дрожащим от ярости голосом произнес он.
Я несколько натянуто рассмеялся, давая ему понять, что наши препирания начинают мне порядком надоедать.
— Здесь нет никаких девчонок, мессер дель Орка, — сердито проговорил я. — И я не понимаю, чего вы от меня добиваетесь.
Уверенность, с которой я держался, вероятно, произвела на него некоторое впечатление, поскольку он отпустил меня и с недоуменным видом повернулся к своим людям.
— Разве это не они? — рявкнул он. — Вы что, ошиблись, скоты?
— Как будто они, ваша честь, — отозвался один из солдат, державший в руке пику, на которой развевался флаг с изображением быка, герба рода Борджа.
— Кто сказал «как будто»? — словно рассерженный медведь, заревел Рамиро, явно намереваясь выплеснуть на своих подчиненных досаду за возможно совершенную ошибку. — Какой у них герб на ливреях?
— Никакого, ваша честь, — услышал он чей-то ответ, и вся его ярость улетучилась, как пар из снятой с огня кастрюли. Однако упрямый вояка не собирался капитулировать так просто.
— Клянусь, это они! — вскричал он и вновь напустился на меня: — Что ты здесь делаешь? Отвечай, не то, клянусь всеми святыми, тебя вздернут, виноват ты или нет.
Мне совсем не улыбалась перспектива испытать — пусть на краткий миг — неудобства, причиняемые веревкой висящему телу, и я подумал, что пора поговорить с ним по-другому.
— Наклонись поближе, остолоп, — презрительно обронил я, и такое обращение, видимо, настолько изумило его, что он, казалось, повиновался помимо своей воли. — Не знаю, что вам взбрело в голову, мессер капитан, — продолжал тем временем я, но уже в более учтивом тоне, — однако если вы намерены задержать нас или жестоко обойтись со мной, вам придется отвечать перед синьором кардиналом Валенсии, который, как вы, возможно, успели догадаться, — тут я понизил свой голос почти до шепота, — отправил меня с секретной миссией. Взгляните и убедитесь сами, — протянул я ему свое кольцо.
Предъяви я святой крест хозяевам преисподней, и тогда моя победа навряд ли могла быть более полной. Он тупо уставился на кольцо, затем ошалело оглянулся по сторонам и, совершенно сбитый с толку, пробормотал, запинаясь:
— Но карета... и эти лакеи?..
— Скажите, — с наигранным участием спросил я, — вы ищете точно такую же карету?
— Да, именно такую, — сокрушенно ответил он и вопросительно взглянул на меня.
— Эскорт которой ехал в ливреях дома Сантафьор? — внезапно оживился я.
Его утвердительный ответ почти потонул в потоке извергаемых им проклятий.
— Тогда не теряйте даром время, — невозмутимо произнес я. — Эта компания около часа назад обогнала нас, верно, Джакомо?
— Не позднее того, — неохотно подтвердил слуга.
— Куда они ехали? — внезапно оживился Рамиро, более не сомневавшийся в моих словах.
— В сторону Фабриано, — ответил я, — но, может быть, и в Сенигаллию [Сенигаллия — порт на Адриатическом побережье, между Пезаро и Анконой] , — не доходя Фабриано, дорога раздваивается.
Этого для него оказалось достаточно. Резко выпрямившись в седле, он внезапно охрипшим голосом скомандовал солдатам следовать за ним и, даже не поблагодарив меня за столь ценные сведения, пришпорил свою лошадь. Целое облако снежной пыли окутало нас, когда всадники припустились в галоп, и вскоре только истоптанный лошадиными подковами снег вокруг кареты напоминал об их недавнем присутствии.
Редкая комедия, в которой мне приходилось участвовать, доставила мне такое удовольствие и, одновременно, потребовала полной самоотдачи, и неудивительно, что по ее окончании я разразился громким развеселым хохотом. Но в полной мере насладиться триумфом мне помешал Джакомо, который слез с лошади и с угрюмым видом подошел к карете.
— Ты ловко одурачил нас, — ядовито процедил он сквозь зубы.
Смех замер у меня в горле, и я смерил его недоуменным взглядом. Что за чушь он нес? Неужели он не испытывал ни малейшего чувства благодарности к человеку, который спас его трусливую шкуру?
— Ты ловко одурачил нас, — повысив голос, повторил он.
— Это моя профессия, — сказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24