Посмотрел на часы времени 11 часов сходили к зимовке, а там колодец болотная вода немного попили еще посидели в лесу часто ружейные выстрелы и собачий лай.
Пошли дальше шли больше часа видим казенный дом входим Петр Семенович заводит разговор с лесником Вершининым просит нас кормить горячим и хлебом он посоветовавшись с хозяйкой соглашается в день два обеда и чай без сахару из расчета по 25 копеек в сутки с человека, а Петр Семенович соглашается и назначили день харчи с 30 октября и уложились на ночной спокой переночевали утренний обряд закончили откушали времени было 7 часов собрались пошли дошли до лесосеки забрали клейма стали клеймить подходит вечер идем на квартиру 7 верст так работали 26 дней заклеймили дрова и прислужное долготье 260 куб. саженей. Только стали выходить из избы встречаемся с рабочими старший Румелев приехали строить зимовку просят указать дорогу и где ставить Петр Семенович рассказал ставить на речке Нуж в конце делянки недалеко от просеки.
Тронулись в десятом часу идем между собой переговариваемся Петр Семенович решил завернуть в казенный дом к объездчику за пересчетной ведомостью на квартал № 134 дали 4 версты лишней ходьбы идем Петр Семенович говорит вот Иван Александрович вникай и смотри будешь у нас на другую зиму приказчиком.
Идем дальше снегу нет мороз все черно приходим в деревню Аргамач Петр Семенович говорит наверно все братья дома заходим в дом мать Петра встречает с большой воодушевленностью говорит хорошо что успел в баню отец в бане, а братья уже вымылись и снохи.
Вскоре отец вернулся из бани только на ходу с сыном и со мной поздоровался мать Пете принесла белье в котомке тоже вытащил пошли до бани 60 сажень замечаем на земле белые пятнышки, а я лицо кверху чувствую идет снег реденький заходим прибанник раздеваемся начинаем мыться прошло время мало ли много ли вымылись и одему, а Петр Семенович говорит вместе будем чай пить, а Семен Афанасьевич круто повернулся пошел в свою канцелярию крикнул Петру зайди.
Петр Семенович говорит мне садись попили чаю он пошел в канцелярию, а меня провели где жил работник арбанский Васлий холостой.
Он мне говорит завтра праздник хозяин празднует зимнего Николу много будет гостей около 30 человек, а нас переводят жить на это время в домик для сбруи и ремонта.
Гостили трое суток, а снегу подвалило за эти дни местами будет до 10 вершков, а я в эти дни был для них слуга и работник вместе с Васлием наводили легкий ремонт сбруи и саней кормили лошадей и скот, а скота было у хозяина
лошадей рабочих 5 голов из них 3 легковые головы
коров дойных 6 голов
телок 5 голов
бык племенной 1 голова
овец маток 9 голов
баран производитель 1 голова
свиноматок 4 головы и подсвинки 6 голов
хряк производитель 1 голова
В каретнике висело туш свиней 13 голов
коров 4 головы телок 3 головы овец и баранов 15 голов кур гусей индюков 45 голов Гости трое суток напивались так что часть этой компании мужчин с женщинами переплелись и накуражились до потери сознания и совести среди них были некоторые знакомые из Царева...»
На четвертый день после зимнего Николы Йыван с Васлием еще затемно кормили скотину и чистили в стойлах, потом на кухне пили чай, и кухарка принесла на тарелке подсохшие куски пирогов. В хозяйском зимнем доме уже просыпались, слышались сонные голоса и шаги,
Но Васлий не слышал.
— Этот-то?.. Это вроде как мировой судья... Ну, он и есть, вишь, ногу приволакивает! — радостно воскликнул
«...хозяин созвал после праздника всех сыновей вместе позвали меня начинает говорить сыновьям нынче весна будет стихийная в части стоянки плотов на пристанях
тах, худые сразу менять, не ожидая, когда порвется на лесной дороге.
Йыван сидел на липке у маленького окна, и за работой ему хорошо был виден и хозяйский дом, а если наклонить голову, то можно было увидеть за тонкими молодыми березами голубой двухэтажный флигель, где ночуют многие из гостей, в том числе Серафима Васильевна.
Уже часов в десять в этот флигель по дорожке, которую они вчера с Васлием разгребали, пробежала в наброшенной на плечи шубейке старшая сноха хозяина, жена старшего сына Александра Семеновича — высокая голенастая Евдокия. Наверно, к чаю звать, решил Йыван.
— Чего там смотришь?— спросил его Васлий.
— Да так, ничего,— сказал Йыван, берясь за работу — сварившийся узел гужа никак не поддавался — надо было мочить.
— Режь, чего там, — сказал Васлий,— хватит у него сыромятины.
— Разрежь, а потом он с тебя высчитает.
— Это он может...
Евдокия, мелькая белыми тонкими икрами, пробежала обратно. И правда, вскоре из флигеля потянулись к хозяйскому дому гости. Теперь Васлий тоже прилип к окошку и говорил, кто идет — он почти всех знал. Про молодого, чахоточно согнутого мужчину с черной бородкой сказал, что это новый земский начальник Спасский, про старика с сивой окладистой бородой и красным, как самовар, лицом — сам Губин, а за ним прыгающей походкой шла сухонькая женщина с птичьим лицом — его старуха. Потом шел лесопромышленник Тараканов, и про него Васлий говорил презрительно:
— Ну, этому до нашего, как мерину до жеребца! Потом шла жена лесопромышленника Буклаева, было
слышно, как она хохочет-заливается — рядом с ней важно шагал в распахнутой шубе земский доктор... Потом шел лесопромышленник Кутасов, а за ним, как конвой, жена с дочкой-телеграфисткой...
— А эта кто же?— спросил глухим голосом Йыван, и сердце у; него стукало так, что он боялся, как бы Васлий не услышал.
Васлий.— От петух, от петух! — И он в восторге разоблачения саданул шилом в лавку.— Видал, около бабы-то как лихо, а! И не заметно, что хромый! От дьявол!..
— А она-то кто же?..
— Да Симка! Ну, это, как ее, мужа-то у нее медведь, говорят, задрал, не то лесник ухлопал, — по-всякому говорят...
— А-а,— сказал Йыван.— Слышал чего-то...
— Ну-у, как не слышал, да про нее каждая собака в Цареве знает!
— А что так?
— Да как, известное дело. Когда мужа-то задрал медведь, или там лесник, шут его знает, вот дала дым коромыслом! К ней и наш Александр Семенович один год ездил, пока хозяин его в каретнике не отмолотил...
Серафима Васильевна и припадающий на левую ногу мировой судья уже поднимались в хозяйский дом, а Васлий все еще рассказывал про нее. Говорят, это из-за нее недавно застрелился аргамачинский лесничий, темное, говорят, дело: лесничего будто в суд зачем-то вызвали, а он в лес пошел, сапог скинул и пустил себе в рот пулю из ружья, а вызвали-то, говорят, по какому-то пустяку, порубка какая-то была незаконная...
Но Йыван уже не слышал: из голубого флигеля по тропинке между берез быстро шла высокая женщина в меховой шапочке,— откинув за спину две толстые косы, она торопливо застегивала пуговицы на пальто. За ней, все дальше и дальше отставая, медленно переставляя длинные, как у журавля, ноги, сутулый человек с желтым — даже издали видно — лошадиным лицом — так велика была нижняя, слегка отвислая челюсть.
— А это что за кочерга? — спросил Васлий. — Не старик ли Булыгин воскрес?..— И Васлий суетливым движением перекрестился.
— Накуражились до потери сознания,— сказал ненавистно Йыван.
— Ну что ты, вон в прошлом году было!.. Голыми в снег прыгали из флигеля...

опасно лед намерз толстый крепкий во время ледохода будут заторы большие прибыль воды на плесах будет не нормальная лед может сорвать с причала плоты и разбить.
И дает задание в первую очередь Александру Семеновичу надо занимать пристани ставить плоты на песках на тихое место в суводь. Ивану Семеновичу пристань Шуй-тан Луконькин-луг Чеверолык плотов будет до 60.
Александру Семеновичу пристани Чернушка Мишен-кино Ларкино Малысузырем всего 72 плота.
Петру Семеновичу пристани Красный Яр Шушер 18 плотов. Всего набирается около 200 плотов на обратный капитал 50 тысяч рублей. Хозяин дает твердое указание завтра ехать кому далеко собираться сегодня на работу до рождества времени осталось мало полагаю что рабочие возчики приступили, а где не приступили принять меры.
Хозяин меня придает Александру Семеновичу я все его распоряжения должен выполнять и говорит завтра ехать.
Александр Семенович мужик здоровый вспыльчивый грубый и гордый, а ехать надо дали мне клеймо и для маркировки Галынской сажи и керосину рукавицы и халат черный хлеба мяса и муки всего понемножку для питания.
Утром всегда вставали рано 4 часа утра нас накормили стали собираться Александр Семенович нагрузил легкие санки овсом и сеном даже сесть некуда поехали по Ратной дороге.
Приехали в Мишенкино к леснику хозяйский сын говорит вы мне отведите пристань левый песок на 12 плотов, а потом в Шупшалово надо на 17 плотов место занять в старице. Взяли лесника поехали 3 версты промерили палкой на каждый плот по 9 саженей, а я достал сажи и керосин и написал на дереве место занято Лебедевым С. А. на 12 плотов. Поехали дальше приехали Кокша-гу к выходу старицы там тоже промерили палкой, а я записал место занято Лебедевым С. А. на 17 плотов. Хозяин с лесником распрощались мы поехали Маркитан левым берегом вниз приехали песок очень хороший хозяйский сын взял топор затесал дерево говорит пиши я записал полный текст, а лесника не было.
Поехали дальше встречать возчиков они говорят вы лесника в шинкарок к одной старухе лесник принес полбутылки Александр Семенович налил стакан себе и леснику я отказался совсем. Вот сидят за столом пошли разговоры большие и глубокие про сквозную фазу и о завтрашнем дне поговорили где отводить место.
На другой день хозяин уехал помогать брату Дмитрию, а меня посылает в делянки проверить работу прихожу в зимовку на речке Нуж рабочих никого нет они в делянке рубят лес прихожу старший Румелев здороваемся я говорю как в части пристани да говорит знаю при мне свалили сосну с комля отрезали 9 аршин толщина 9 вершков и втрое осталось длина 21 аршин толщина 5,5 вершков и третье 12 аршин толщина 4 вершка Ьсего сосна была 32 аршина не считая макухи аршин на 10...
Подходит рождество приезжает мой хозяин Александр Семенович спрашивает как вывозка как приступили работать на свежих делянках не портят ли правильно ли вырезают деловой лес я доложил все правильно рабочие хорошие говорит ладно ну собирайся поедем.
Я котомку собрал думал едем в Аргамач, а приехали в деревню Кучки уже при огне заходим в один дом Александра Семеновича встречают как дорогого гостя посылает хозяина Вилий кугызай за водкой приносит четверть мой хозяин сказал будем рождество встречать всю ночь пьянствовали хозяин проснулся около обеда вышел глаза красные спрашивает лошади чего дал я говорю овес дал сена напоил досыта можно ехать он говорит никуда сегодня не поедем снова посылает за водкой хозяйку приносит четверть снова пошло гулянье песни пляски стали все сходиться соседи мой хозяин подает всем по стакану...» Господи, неужели весь день потом бить? .. И странно как-то качнулся в глазах солнце, плыли на верхушки сосен. Oчандр быстро оперся на лопату, чтобы не упасть. Медленно, спиннинг у меня в голове не было, но тяжелая, тупая боль в висках и шее не отходил от нее ...
Только в темноте люди вырыли рвы и кольца теперь выпас на поляне. Резко блестел на землю окурок упал по канаве сосны. Они, казалось, павшим на поле боя, - такой дух печали с картины поспешных рубок. И огонь подкрался к ним, павших солдат. В темноте он был особенно зловещим, это беспощадный огонь. Но люди уже настолько устали до смерти, что силы у них не было бояться. Кто лежал на земле, как мертвый, который сидел, тяжело дыша. Напряженные в темноте старый кашель. И никто не видел по их лицам, или на одежду. 1 голос не подавал.
Это кто-то встал на колени, встал - Oчандр увидел опаленное лицо, без бровей, бороды на месте - красный сожгли коры. Глаза лихорадочно блестеть в горле судорожно прогулки кадык. Кто это?
Он стоял, покачиваясь, и нерешительно шагнул и пошел, как только его ноги, к реке - это было рядом с этим местом.
Что кто-то встал и поплелся. И тем не менее, все больше людей начали расти. И тут она вспомнила о ребенке, оставленного в избе. Не думаю, права прийти после него?
- Иван! - Слабые воскликнула она, вставая. Одним из первых к ручью. Было уже
веселый. Вода и прохлада ночи вернулся людей к жизни. Слышать разговор. Победителей приветствовали люди более опытные напомнил страшного дня. Кто-то однажды сказал, что он выскочил из лесу медведя. У медведя тлели ухо, он стучал по нему лапой и умоляюще посмотрел на человека, как будто прося о помощи.
И лишь те, кто помнил, как земля лесной чаще бросился к реке людей. Брюки и рубашки он носил горели, волосы подписал, и лицо его, глаза его дико сверкали.
- Соседи, милые! - Он закричал, когда он увидел людей в огне .- помоги мне ..
Так ругались, кричали, проклиная все опять прижавшись друг к другу, как если бы это было, готовый растерзать эту несчастную посла, и он просто дико вопили:
- Ой, жги! Помогите! ..- И бросил от одного к другому.
Наконец, все двигались в направлении . Первый пришел лесу, потом начал газы, Земля была еще дымились во всех местах, на дороге лежали обугленные тлеющие деревья. Кто-то предложил подняться на деревне на реке.
Никогда не забывал Очандр теперь горящей деревни. Всю жизнь слово "ад" она вспоминает, что ее глаза были открыты для резкого изгиба реки. Она не стала опорой в воде.
Он небольшой деревне в том же порядке, нажал лес к реке, сожгли все сразу, как если бы он был одним из чудовищных огня. И, что огонь горел не только дома, сараи и амбары, а сжег все живое, и он жив, хотя он силы, дал отчаянным голосом. Ревела в огне зверя, кричать, как сумасшедших, подбрасывая в пожар, жуткий вопль женщин, плач детей, нажал на огонь воду. Толстый, жирный дым облаков на безоблачное, ясное небо утром. Господи, как при виде человеческого горя, а не страх ваши высокие жилья? ..Господи, мало с ними бесконечные трудом лесного хозяйства в деревне, в целом зеленоватая ночь 1. Радостный вздох вырвался из ее груди, ноги подогнулись, и она упала на землю и сладкие, и страшный вой слышать такие речи Кажая, был разработан осмотреться - если кто-нибудь поблизости.

Иван никогда не вытер окна, и не отходить от нее: с мукой сладкой молочной представлял его брат и сестра побежала в дом, бросил теплое зимнее пальто легких и небольших комнатах с мыть полы и геранью на окнах перегружены счастливым весело ребенка, и как хорошо видно, что улыбнулась нежной Дмитрий Ионыч. И странно, не то что ревность охватила его сердце Булыгин. Он отвернулся от окна, несколько раз ходил из угла в угол, от нескольких часов до Киото с лампадой и старался думать об этом завтра, но ничего не пошли у меня в голове - не торгует, ни сюжета, синий или даже невинных глаза Лебедев.На минуту он остановился перед круглым зеркальцем на стене: запавшие глаза, длинный подвесной нос, борода этой золы козье неровной лоб, редкие волосы и тонкие ... Он попытался улыбнуться - отражает кривая на левой щеке, улыбкой. И, отступая от зеркала, Иван почти выбежал из комнаты на лестничную площадку.
Внизу, в столовой, на своем обычном месте - на диване рядом с книжным шкафом - Антон сидел с книгой, слишком обычным. Иван по-разному и не ожидал увидеть своего сына, но только здесь и только так. Сверху было видно, как узкий, как тыквы голову Антонио да раскрытую книгу, которая у Антона на колени. Вот почему постоянное раздражение Булыгин.
На дальнем конце стола возле печки, сидел в удобном кресле в себе, мать, Иван Николаевич, с вязаньем - высохший, старушка с живой, умный взгляд на малых, мелких морщин в его лицо. Она смотрела поверх очков на Ивана Николаевича, и улыбка, лицо ее озарилось.
Предложить лучший вариант перевода
ГЛАВА ПЯТАЯ 1
Йыван слышал от возчиков, что главный хозяин, Семен Афанасьевич, уже давно ездит по лесу, хотя сам его и не встречал. Приходит в делянку, там говорят: вчера был.

с хлебом, оденется, выйдет на двор — мутный морозный рассвет, тихо, пусто, одиноко, и такая обида полоснет по сердцу, что слезы захолодеют на глазах. И не поймет, то ли оттого обидно, что сказать не решился о прибавке, то хватает еще леса на плоты: он все знал — до последнего бревна... И засыпал уже Йыван, как услышал хозяйский голос:
— Завтра надо проскочить по делянкам — шалить начали, сукины дети...
то не будет... Приходит на ночлег в Мишенкино, в казенный дом, лесник говорит: обедать заезжал Семен Афанасьевич, страшно сердитый был.
— За что же сердитый? Народу в лесу понагонено — в делянках стон стоит от пил, возят хорошо — дороги дай бог какие,— устало рассуждал Йыван, прикидывая, за что может сердиться хозяин. — Такой работы я еще не видал...
— Да вот, говорит,— продолжал лесник, — после масленицы морозов не будет, вывозка испортится, много плотов недоделанных останется.
— Все он наперед знает: когда будут морозы, когда не будут...
Иногда вечером в казенный дом внезапно вваливался Александр Семенович, сбрасывал заиндевелую шубу, валенки, посылал лесника к шинкарке-старухе, и пока тот бегал за водкой, Александр Семенович в толстых шерстяных носках ходил по избе, точно все еще не мог остановить свой бег по лесу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34