– Вздор. По мне, так он не более чем обычный садист, – возразил Эш.
Люси пьяно качнулась вперед на стуле.
– Нет, нет, нет! Я думаю, что у него всего лишь проблемы с сексом.
– Значит, мы пришли к соглашению, – подвел я итог разговора о компаньоне, специализировавшемся на частном праве.
– Он фашист еще тот, да к тому же и обидчивый. А значит, то, что нам надо, – добавил Эш, пробарабанив кулаками по столу дробь, и мы все громко воскликнули хором:
– Компаньон – ублюдок недели!
Ханна захихикала и тяжело опустила голову на мое плечо.
– О, Чарли, кто бы мог подумать, что в итоге мы тут окажемся вчетвером!
Это было все, что осталось от Товарищества, как мы окрестили нашу группу восемь долгих лет тому назад. Из сорока четырех ясноглазых студентов-юристов, составлявших эту группу первоначально, в «Баббингтон Боттс» остались только четверо. Одни ушли, так как не сумели приспособиться, другие – пустились в погоню за лучшей жизнью или вообще за жизнью, а остальные просто выпали в осадок.
Начальство держало всех нас в черном теле. Ни одна юридическая фирма не проводила более суровой политики в отношении своих сотрудников, чем «Баббингтон Боттс». Это со всей очевидностью напоминало сталинское Политбюро. Если ты, придя на собрание, не обнаруживал своего стула, то уже мог не сомневаться, что тебе предстоит путешествие в ГУЛАГ; сотрудники, пришедшие в понедельник утром на работу и обнаружившие, что их роскошные крутящиеся стулья заменены на жесткие, с деревянными спинками, были обречены на вылет.
«Рациональная реорганизация ресурсов», – так говорилось в докладных записках, или «Три Р» – была достаточным объяснением того, что вас увольняют. Все это выглядело не менее убедительно, чем непосредственное указание на дверь.
Мы вчетвером собирались каждую пятницу по вечерам в винном баре, где выбирали из числа компаньонов ублюдка недели. С годами наша группа становилась все более сплоченной. Хотя мы вели серьезное соперничество друг с другом и каждый имел свои амбиции, тем не менее мы понимали, что не приносим фирме сколько-нибудь значимой пользы. В итоге возникло сильное ощущение: Мы против Них. Конечно, при всем том Мы испытывали болезненное стремление присоединиться к Ним.
Все стажеры должны были проходить двухгодичную практику, прежде чем им присваивалась квалификация, а в «Баббинггоне» это означало по шесть месяцев в разных отделах. Меня и Ханну всегда направляли в один и тот же отдел, и вскоре мы с ней сошлись в отношении к выбранной нами профессии, став добрыми товарищами. Мы были выше тех, кто на полном серьезе относился к своим обязанностям.
Ханна была привлекательной брюнеткой невысокого роста, с открытым приветливым лицом и длинными блестящими волосами. Она мне нравилась, и однажды дело дошло до того, что мы начали обниматься и целоваться, когда ехали в такси к ее дому. И в тот же вечер решили, что не стоит подводить серьезную базу под наши легкомысленные отношения. Она происходила из довольно зажиточной еврейской семьи, проживавшей в северо-западной части Лондона, и говорила, что я соответствую критериям ее матери относительно будущего мужа, так как был профессионалом, способным содержать жену и детей, но наличие крайней плоти делало эти перспективы сомнительными. С тех пор я проводил много счастливых ночей на ее диване.
Я сообщил своим друзьям, что сегодня удостоился похвалы. Я был первым из нашей группы, кто прошел через все пертурбации этого года и уже имел основания поинтересоваться, не буду ли я вскоре отмечен в числе наиболее перспективных кадров. Эш скептически фыркнул.
– Нет, я серьезно. Какой-то мудак жаловался, что я недостаточно усерден. А потом Грэхем предложил мне почасовую оплату.
Мы все знали, что это означало: вкалывай больше или подохни.
– Вот пидор! – взволнованно сказал Эш. – Представляю, сколько еще они хотят выжать из нас. Семидесятиминутные часы – это следующее, что нас ожидает. Помяните мое слово.
А ведь он достаточно хорошо знал правила игры. И мне вовсе не хотелось надорваться на работе. Это было бы паршиво.
Однако, когда Грэхем сказал, что он мною доволен и что мы здесь всегда заботимся друг о друге, я подумал: а чего еще можно от него ждать?
– Грэхем никогда не вонзит тебе нож в спину, – предрекла Ханна. – Ты ему как сын, о котором он мог только мечтать.
– Или как сын, которого он никогда не брал с собой на дискотеку, – высказался Эш.
– Ну, его деткам только восемь и шесть, – уточнил я. – Их время наступит, я вам обещаю.
Эш рассмеялся. Он был моим корешем, хулиганистым и плутоватым. Его звали Эшок Чодхри, и это говорило само за себя. Цветные физиономии редко встретишь в фирмах, подобных «Баббингтону» (если не считать машинописных бюро), и лишь у компаньонов, вернувшихся с отдыха на острове Антигуа, а именно так и выглядел Эш. У него были томные манеры, густые волнистые волосы и длинные ноги – он представлялся мне чем-то вроде азиатского прототипа Хью Гранта, как со вздохом сказала о нем юная сотрудница, когда я пытался ее разговорить. Но за импозантной внешностью скрывался острый ум.
Надо сказать, что руководство «Баббингтон Боттс» придерживалось традиций всех прочих городских учреждений, когда дело касалось старых школьных связей или сферы предрассудков, но в отношении других вопросов проводило весьма гибкую политику. Перемены, меняющие ритм деловой части Лондона привели к тому, что даже фирмы столь крупного калибра, как «Баббингтон Боттс», хотя и с неохотой, но все же стали принимать в свои ряды людей, подобных Эшу и Ханне, а также представителей среднего класса с городских окраин, вроде меня – фактически прямо с улицы. На моей памяти в фирме появилось несколько азиатских парней, которые изо всех сил старались выглядеть в большей степени англичанами, чем коренные жители туманного Альбиона, но это им не очень-то удавалось – во всяком случае, не больше, чем некоторым компаньонам из числа евреев. Но кто стал бы, например, признаваться в том, что он гей? Это было все равно что подписать самому себе приказ об увольнении.
Что до меня, то я был выходцем из графства в окрестностях Лондона и рос среди простых людей, с которыми всегда был на равной ноге. Я обладал приятной наружностью и при своем высоком росте производил впечатление атлета, не будучи таковым. У меня были правильные черты лица и выразительные – как мне говорили – серые глаза, а сияющая улыбка не раз позволяла мне выходить сухим из воды.
Вообще-то, если вы достигали положения полноправного юриста, хорошо ладили с клиентами, которых теперь было немало, и график вашей работы устраивал фирму, то никого не интересовало, черная у вас кожа, смуглая или желтая и учились ли вы в Оксбридже.
На наш взгляд, такая ситуация сложилась лишь потому, что фирма привлекала лучших клиентов из Сити, брала выгодные и хорошо оплачиваемые заказы и таким образом имела возможность давать солидные вознаграждения, превышающие любые запросы, тем счастливцам, которые становились компаньонами. А нам оставалось терпеливо заниматься всей той канителью, которая этому сопутствовала.
Люси ссутулилась над столом, пристально уставившись на свой джин с тоником, словно это было единственное, что в данный момент имело для нее значение.
– Все мужчины-компаньоны, по правде говоря, ублюдки, – заявила она, осторожно выпрямляясь на стуле и почему-то поднимая бокал высоко над головой. – Они все достойны быть ублюдками недели, каждой недели. Вы знаете, почему они нанимают женщин? Знаете?
– Да знаем, Люси, – произнес я с неохотой. – Ты нам рассказываешь об этом каждую неделю, черт подери!
– А я все равно скажу, – с жаром продолжала она. – Они принимают женщин, потому что любят представлять себе, как будут гоняться за ними вокруг стола в зале заседаний, а мы будем скакать в одном исподнем, как в шоу Бенни Хилла. Как вам это нравится?
Люси была чем-то вроде эксперта в этом чисто юридическом виде спорта, потому что один компаньон как-то обратился к ней с таким предложением. Она до сих пор не может этого забыть. Тогда Люси произнесла свою знаменитую фразу о том, что если он попытается это сделать, то она будет вынуждена разломать его пенис на куски и одну часть отправить его жене, другую – председателю Общества юристов, а остальное послать в суд вместе с иском о возмещении морального ущерба, что погубит его карьеру быстрее, нежели обесчленивание (она клянется, что употребила именно это слово) положит конец его половой жизни.
Не прошло и месяца после этого, как она получила повышение и из стажера превратилась в штатного сотрудника, первой из нас достигнув заветного плацдарма, с которого открывается прямой путь в компаньоны, с рекомендацией от того самого человека, который к тому же заявил, что у нее больше яиц, чем у всех остальных членов квалификационной комиссии, вместе взятых.
– Тут он превзошел самого себя! – орала она в тот вечер на весь кабак.
Люси была подлинной звездой нашей группы. Она обладала неистощимой энергией, которая зачастую раздражала как в работе – где она была одной из тех, кто проявлял неуместную расторопность в четыре часа утра, – так и в развлечениях, когда она тащила нас в клуб после долгого корпения над бумагами.
Веселая и обаятельная, она отличалась душевностью, добротой и была полна прекрасной решимости добиваться успеха исключительно своими силами, а не только потому, что на самом деле ее звали леди Люси Сомерсдейл . Хотя это несомненно позволяло ей рассчитывать на долгие годы пребывания в «Баббингтоне» и на то, что в конечном счете она по меньшей мере на год раньше нас попадет в компаньоны, но мы ей не завидовали. Кроме того, она была высокой стройной блондинкой и смех ее был необычайно заразителен, что являлось, конечно, еще одним ее плюсом (словно она в этом нуждалась), а изысканный овал лица привлекал взгляд больше, нежели ее красота, и такие скулы, ради которых любая фотомодель согласилась бы на пластическую операцию.
– Обесчленивание, – продекламировала Люси чересчур громко окружающим столикам, – это даже слишком хорошо для большинства из них. – Она подняла свой бокал и дала мне понять, что пора повторить. – О, я, конечно, не имею в виду присутствующих.
– Спасибо. А я-то подумал, что ты ждешь не дождешься того момента, когда сможешь наложить руки на мой член.
– Забавный ты парень, Фортьюн. Ступай принеси выпивку. А кто за то, чтобы потом пойти в клуб?
– О, Люси, ради бога, только не сегодня! Как ты можешь после всего выпитого?..
Она энергично встряхнула бокал прямо у меня перед носом.
– Достал ты меня своим профессиональным занудством, Чарлз Фортьюн. Давай пить, потом танцевать!
Должен сказать, что, находясь среди таких удачливых людей, в глубине души я иногда находил свое положение затруднительным. Порой я чувствовал себя пронырой, втершимся в их общество. У меня была хорошая репутация в университете, в основном благодаря моей памяти – я мог усвоить учебный материал за пару дней до экзаменов – и тому, что я был отличным компаньоном в кабаке. Но всегда оставался страх, что я не удержусь в этой компании. Для меня оставалось тайной, как я продержался в ней так долго.
Университет был тем местом, где я понял что к чему. Я вошел в него, исполненный уверенности – первый ученик, готовый бросить вызов всем и вся. Но вскоре обнаружил, что каждый на моем курсе был тоже первым учеником, а некоторые – лучшими из лучших. Я так и не смог полностью оправиться от удара, нанесенного моему самолюбию. Они были ужасно умными людьми, готовыми, казалось, стать судьями еще до того, как я освоил путь в библиотеку юридической литературы.
– Что-то происходит, – встревоженно промолвила Люси, уже заметно протрезвев, когда я принес очередную порцию выпивки. – Я кое-что слышала. Может, это как раз то, о чем говорил Грэхем.
– Что ты имеешь в виду?
Я знал, что у Люси постоянный контакт с секретаршей – самым надежным источником информации в фирме.
Она окинула всех нас мрачным взглядом.
– Нового человека. Свежие мозги. Коллегу… И думаю, вам это будет по вкусу.
Эш бросил такой же встревоженный взгляд на Ханну и на меня.
– Да, дорогие друзья и коллеги. Ходят слухи, что к нам скоро присоединится еще одна персона с шестилетним стажем работы. Похоже, им уже недостаточно того штата, который у нас есть. – Она сделала широкий жест в нашу сторону.
Казалось, у нас на пути появился какой-то призрак. И он представлял собой реальную угрозу. Фирма «Баббингтон Боттс» никогда не практиковала вливание свежей крови в свои ряды на более высокой ступени служебной лестницы, чем наша, если она не была качественной. Действительно качественной. Настолько, чтобы новичок имел шансы выбиться в компаньоны. Для нас это означало, что теперь на одну лазейку становится меньше. Мы все вчетвером работали в общем отделе, который, хотя и был довольно крупным, имел ограниченную квоту на ежегодное выдвижение новых компаньонов из своих рядов.
– Но имя этого паразита нам неизвестно, – констатировал я.
– Нет. Это нам еще предстоит узнать.
– Между прочим, во многих нормальных юридических фирмах сначала посоветовались бы со своими сотрудниками, – проворчала Ханна. – По крайней мере предупредили бы заранее.
– Это научит нас не работать в нормальной фирме, – мрачно сказал я.
Мы-то уж во всяком случае знали, что у нас оставалось, когда проверяли свои банковские сальдо. Лучший способ скопить деньги – объяснил мне как-то один компаньон на полном серьезе, – это работать так много, чтобы не оставалось времени их тратить. Он считал, что «Баббингтон» оказывает мне услугу, предоставляя такую возможность.
Некоторое время мы сидели, уставясь в свои бокалы, пока Эш не произнес:
– Я думаю, сейчас нет смысла беспокоиться из-за этого.
Люси поняла, куда он клонит.
– Так что давайте танцевать! Кто за?
Эш поднял руку со вздохом облегчения. Его примеру последовала и Ханна. Они повернулись ко мне.
– Давай, Чарли! – подзуживала Ханна. – Сейчас ведь август.
Я понял, что она имеет в виду. Благодаря тому, что большинство наших клиентов разъезжалось в летние отпуска на престижные курорты, это было единственное время, когда мы могли расслабиться и потанцевать, не опасаясь получить локтями под ребра. Взглянув на нее, я тоже поднял руку.
Люси радостно зааплодировала.
– Они могут сомневаться в наших юридических способностях, но пусть они не сомневаются в том, что мы умеем наклюкиваться и дурачиться на дискотеках.
Вместо того чтобы подыскать клуб где-нибудь в Вест-Энде, мы остановились на ближайшем баре «Уголок свидетеля», где была дискотека, служившая прикрытием для небезызвестного притона. Это место кишело молодыми специалистами, ищущими возможность оттянуться после трудовой недели, хотя среди них было и немало таких, которые, притулившись в укромном уголке, втихомолку нагружались до тех пор, пока не забывали, чего же такого они выпили, чтобы ничего не помнить.
С годами алкоголь все больше входил в мою жизнь. Нет, я не дошел до того, чтобы держать в ящике письменного стола бутылку виски и револьвер, но мне необходимо было снимать напряжение, которое губительно действовало на мои нервные клетки. Пожалуй, я не знал ни одного сколько-нибудь преуспевающего юриста из Сити, который даже при благотворном влиянии жены и семьи или надежного партнера снимал стресс другим способом.
Когда мы добрались до «Уголка свидетеля», Люси и Ханна двинулись прямиком на танцплощадку и сразу окунулись в эту атмосферу, а Эш подошел к привлекательной девушке, одиноко сидевшей у стойки бара. Я направился было за ним, но остановился, увидев, как девушка затрепетала всем телом, когда он предложил ей выпить.
Я прислонился к колонне у танцплощадки, наблюдая, как Люси экстравагантно крутила Ханну, игриво отталкивая какого-то парня в строгом костюме, пытавшегося следовать за ней. Ханна кивнула мне, приглашая присоединиться к ним, но я с улыбкой отклонил ее приглашение. Мне всегда доставляло удовольствие наблюдать, как она двигается. Когда зазвучала песня в исполнении «АББЫ», начался типичный для дискотек танец, и многие из стоявших неподалеку мужчин стали вихлять задами, из чего я понял, что они уже изрядно набрались. Я насчитал по меньшей мере восемь слюнтяев, свесивших языки аж до пупа.
Повернувшись, чтобы посмотреть, как дела у Эша – не накачал ли он еще ту девицу, – я столкнулся с очаровательной блондинкой, одетой в одно из тех коротких платьиц, которые придают лету особую прелесть. Она вяло танцевала с бокалом и руке, безучастная к происходящему. От столкновения она пролила вино.
– Простите, – пробормотал я.
Она досадливо пожала плечами.
– Чепуха. Это чуть ли не самое интересное, что со мной сегодня случилось.
– Позвольте мне хотя бы угостить вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41