Взяв себя в руки, Мария поехала забрать Сэма. Ее мать жила совсем недалеко. Если Мария начнет плакать, то слезы даже не успеют высохнуть, и придется объяснять матери их причину.
Безусловно, десятки телефонных звонков уже поведали ей о том, какое платье было на ее дочери и с кем она была на празднике. Марии не хотелось говорить матери о своих отношениях с Джозефом и как далеко они зашли. Или о Рейчел Эндрюс.
Чувство, которое она испытывала к Джозефу, было сильнее, ярче, чем любовь к мужу. Может быть, она просто стала старше, чувственнее. А может быть, потеря мужа в таком молодом возрасте обострила ее чувства.
Подъезжая к дому матери, Мария с горечью думала, как он только мог поверить, что она помогала Томми Лайнеру? И не находила ответа.
Въезжая во двор, Мария знала, что сейчас ее будут разрывать на части мать и сын. Сэм бросился к ней навстречу и крепко обнял.
– Бабушка дома? – спросила она, целуя его.
– А где ж еще? Ни на минуту не может отойти от телефона. Ты была главным предметом обсуждения все утро. Я слышал о каком-то платье, которое ты надела на танцы, – важно заявил Сэм. – Иди к ней. Только недолго, ладно, мам?
Мать, как всегда, сидела у телефона на небольшой кухне, сверкающей чистотой. Увидев Марию, она тут же положила трубку.
– Да уж, эта ночка прошла довольно бурно, – сказала мать.
– Доброе утро, мам, – ответила Мария, целуя ее в румяную щеку.
– Что за платье ты надела, милая? Я не припоминаю, чтобы ты покупала нечто подобное тому, как мне описали.
– Я купила его год назад, но оно казалось мне слишком коротким и узким, – объяснила ей Мария.
Мать кивнула.
– Так я и думала. А что там за история с шерифом? Я уже неделю только о вас двоих и слышу от своих кумушек. То он покупает тебе термостат, то вы появляетесь вместе на празднике Дня основания… Ты же не бывала там со времени смерти Джоша. Да и Сэм без остановки говорит о нем.
Мария покачала головой.
– Мне кажется, ты и так уже все знаешь, мам. Даже можешь рассказать мне пару фактов, о которых я не имею понятия.
Мать лукаво взглянула на нее.
– А о пожаре ты уже слышала?
– Пожар? – удивилась Мария.
– Я только несколько минут назад узнала об этом. – Она была довольна, что может сообщить дочери какую-то новость. – Начальник пожарной бригады сказал, что это поджог. Кто-то облил все бензином и бросил спичку. Для Томми и Рикки дела складываются не слишком хорошо, правда? – Она вздохнула. – Все заметили, что Томми пришел на танцы позже остальных. Не надо быть гением, чтобы связать одно с другим. Ты ведь не сказала бы, что шериф глуп?
Мария пожала плечами.
– Мам, шериф Робертс умен и с хорошим чувством юмора. К тому же он высок, темно волос и довольно привлекателен. Хотя думаю, тебе уже об этом сообщили. Он любит Сэма. Может быть, он слишком серьезно относится к работе, но это почти единственный его недостаток. Боюсь, я влюбилась в него по уши. Но он такой же, как Джош.
Выражение лица матери было как нельзя более серьезным, когда она посмотрела на дочь.
– Если что-то случилось один раз, это вовсе не значит, что то же самое произойдет снова. Если ты считаешь, что этот мужчина тебе подходит, не раздумывай. Хватай его и держи.
Мария была поражена.
– Но ведь он для здешних никто, мам. Ни Лайтнер, ни…
Мать только нетерпеливо хмыкнула и перебила ее:
– Он шериф, детка. Через десять лет никто даже не вспомнит, что он приехал из Чикаго. – Она взяла дочь за руку и посмотрела ей в глаза с нехарактерной для нее тоской. – Я знаю, каково потерять любимого человека… Но мы с твоим отцом прожили вместе много счастливых лет… Ты тоже заслужила это, Мария. Ты и Сэм оба заслуживаете лучшей жизни.
Мария не могла прийти в себя от услышанного. Первый раз мать так говорила с ней, и она почувствовала, как рухнула между ними стена отчуждения.
– Мамочка! – Она стала покрывать поцелуями ее лицо.
– Ладно, детка, – строго сказала старая леди, – и давай…
Но в ту же секунду с криком, что он опаздывает на школьную спортивную игру, влетел Сэм, и Мария с сыном поспешно выбежали.
– Мы еще поговорим с тобой, мам! – только и успела крикнуть Мария.
На следующее утро Мария проводила Сэма в школу и, собрав в кулак все свое мужество, отправилась в офис. Если Джозеф действительно считал, что она причастна ко всему, что случилось, то у него было время обдумать происшедшее более тщательно. И ей не терпелось узнать его решение.
Когда она припарковалась на стоянке у офиса и вышла, то ее у входа встретила целая группа людей, состоящая из рабочих и добровольцев.
– Мы слышали о том, что случилось, – сказал водопроводчик. – Здесь собрались все рабочие. Мы готовы начать ремонт сегодня же.
Добровольцы предложили свою помощь по уборке помещения.
Представшая перед ними картина оказалась даже хуже, чем предполагала Мария. Все от пола до потолка было залито краской, папки и документы валялись повсюду, мебель была переломана.
И везде были разбросаны проклятые листовки.
– Вы считаете, он действительно угробил эту девушку? – спросил электрик, кивая на одну из них.
Скажет ли он правду? – подумала Мария. Джозеф был довольно скрытным человеком. В разговорах с ней он никогда не упоминал о Рейчел, о своем прошлом.
К середине дня надписи снаружи здания были уже смыты и внутри значительно поубавилось мусора стараниями добровольцев.
Мария отдавала распоряжения то рабочим, то еще кому-то, старательно прислушиваясь и ожидая услышать голос Джозефа. Прошел день, а Джозефа все не было.
– Шериф так и не появился, чтобы осмотреть офис, – сказала она Марксу, который только что вернулся с патрулирования.
– Его не будет следующие два дня. Дела в комиссии, – объяснил он, как-то странно на нее взглянув.
Мария легко прочитала его мысли. Все видели, что они с Джозефом танцевали как настоящая пара. А раз она не знает, где он будет следующие два дня, это значит только одно: они больше не пара.
Она не стала просвещать ни Маркса, ни кого бы то ни было. Во-первых, потому, что сама не была уверена, в каких отношениях они с Джозефом после той размолвки воскресным утром.
Нацепив на лицо дежурную улыбку, Мария продолжила руководство восстановлением офиса с таким рвением, словно от этого зависела ее жизнь.
Этим вечером Мария вскакивала на каждый телефонный звонок, но ждала, пока не заговорит автоответчик, прежде чем снять трубку. Она бы не стала отвечать Джозефу. Ей совершенно не хотелось обсуждать с ним сложившуюся ситуацию по телефону.
Но ей так и не представилась такая возможность. Ни в этот вечер, ни на следующий день от Джозефа не было вестей.
Эти дни Мария занималась тем, что разбирала бумаги и снова раскладывала их по папкам, как впервые, когда пришла в офис.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Каждый год в Голд-Спрингс приезжало несколько тысяч туристов, чтобы принять участие в Дне основания. Их ждали парады и барбекю, конкурсы и экскурсии по старинным зданиям, поселку рудокопов, посещение и открытие нового рудника.
Было утро среды, когда Джозеф вернулся в Голд-Спрингс.
За то время, что он провел в Рокфорде на заседаниях комиссии, город изменился. Все здания, даже старинная тюрьма, сверкали чистотой и свежей краской. Каждый угол украшали свежие желтые хризантемы, большие вывески зазывали посетителей. По улицам шагали клоуны в разноцветных костюмах и озабоченные суетящиеся леди, несущие зонтики от солнца.
Его охватило странное чувство сопричастности, родства с этим местом. Он прожил здесь совсем немного, но, когда смотрел на празднично украшенный город, его охватывала гордость.
Джозеф чувствовал, что соскучился по Голд-Спрингс, по офису, но еще больше он соскучился по Марии. Мысли о ней вызывали в нем смешанные чувства. Он думал, что было правильно оставить ее на несколько дней, дать ей время успокоиться, чтобы она смогла выслушать все его извинения.
Работа задержала его в Рокфорде дольше, чем он планировал. И теперь Джозеф боялся, что за это время Мария не только успокоилась, но и полностью охладела к нему. Надо было позвонить ей из Рокфорда. Несколько раз он уже поднимал телефонную трубку, но в последний момент передумывал. Он ненавидел обсуждать серьезные проблемы по телефону.
Джозеф знал, что Мария сейчас занимается работой в офисе. Если она только ждет удобного случая поговорить с ним и сказать, чтобы он шел своей дорогой, Джозеф не мог винить ее. Но ему бы очень хотелось, чтобы Мария выслушала его.
Он остановил машину у здания офиса и несколько минут посидел, набираясь уверенности. Наконец ему пришлось сказать себе, что если он сейчас развернется и уедет, то никогда ничего не узнает. Только это заставило его вылезти из машины и направиться к двери.
Войдя в офис, Джозеф не поверил своим глазам. Стены блестели свежей краской, с потолка свисали новые плафоны, в холле располагалась новая конторка. Женщина, сидевшая за ней, повернулась на звук открывшейся двери и улыбнулась ему.
– С добрым утром, шериф, – сказала она приятным голосом. – Я Бекки Пауэлл. Для вас есть несколько сообщений, а на кухне только что заваренный кофе, если хотите.
Он кивнул, на минуту потеряв дар речи. Все здесь стало даже лучше, чем до того, как был устроен погром.
На одной из дверей красовалась надпись «Шериф». Джозеф предположил, что за второй дверью – кабинет Марии. Он заглянул туда. Ее голова едва виднелась из-за края письменного стола. Мария сидела на полу, разбирая бумаги.
– Привет, – сказал он, возникая в дверном проеме и не сводя с нее взгляда.
Джозефу показалось, что его сердце замерло и никогда больше не забьется вновь, когда она подняла глаза. Странно, как это он успел по уши влюбиться в эту женщину за такое короткое время. Теперь было уже бесполезно отрицать, что это так.
– Здравствуй. – Она снова углубилась в бумаги, уже не в состоянии прочесть ни строчки. Об этом моменте она мечтала все последние дни. Он наступил, а она даже не знает, что сказать.
– Ты, то есть… офис выглядит потрясающе, – сказал он ей, пытаясь найти какую-то нейтральную тему.
– Все хорошо поработали, – ответила она, не глядя на него. – Думаю, к субботе будет готово окончательно.
Джозеф кивнул.
– Мария… – смущенно начал он.
– Шериф, – раздался голос у двери, – тут ребята из отдела по расследованию поджогов. Они хотят побеседовать с вами и осмотреть ваш дом.
– Мне надо поговорить с тобой, – быстро произнес Джозеф и вышел.
Весь оставшийся день Мария надеялась, что он вернется. И только вечером, потеряв надежду, поехала домой.
Забирая Сэма от Лайтнеров, она обменялась с Томми неприязненными взглядами. Ей хотелось спросить его прямо, виноват ли он в разорении офиса шерифа, но Мария так и не смогла найти подходящих слов.
Они никогда не были близки, но Томми все же был братом Джоша и дядей Сэма. Они делили общее горе, когда Джош умер. И теперь у нее не нашлось мужества задать ему этот вопрос.
Всю дорогу Сэм болтал не замолкая о спортивных играх. Подъезжая к дому, он указал на крыльцо и громко закричал:
– Смотри, там Джозеф!
Машины нигде не было видно, но мальчик оказался прав. Джозеф сидел на ступеньках. На нем были голубые джинсы и коричневый свитер. Когда он поднялся, небо позади него вспыхнуло последним лучом умирающего заката.
Мария подумала, что ей хотелось бы навсегда запомнить его вот таким. Неважно, что случится с ними позже. Высокий и стройный, темные волосы мокрые, как будто он только что принял душ.
Мария жадно смотрела на него, стремясь запечатлеть этот момент в памяти. Она остановила грузовик, но не спешила выходить.
– Можно он останется на ужин? – выпрыгивая, спросил Сэм.
– Если захочет, – Мария кивнула.
– Джозеф! – радостно позвал его Сэм. – Мама сказала, что ты можешь остаться на ужин!
– Правда? – спросил он, глядя на Марию. – Я хотел бы поговорить с твоей мамой наедине. – И добавил, обратившись к мальчику: – Если не возражаешь. Это ненадолго.
– Иди в дом, мы придем через минуту, – пообещала Мария сыну со скованной улыбкой.
Ей не надо было смотреть наверх, чтобы убедиться, что сын осторожно выглядывает из окна.
– Ты узнал что-нибудь о пожаре?
Джозеф пожал плечами.
– Команда по расследованию поджогов просто оказалась неподалеку. Похоже, они решили сделать мне одолжение. Впрочем, дом не стал от пожара намного хуже. Может быть, мне удастся продать землю.
– Значит, ты позволишь выжить тебя из города? Вот уж не думала, что ты сдашься так легко.
Джозеф улыбнулся ей, ничего так не желая, как прижать ее к себе и поцеловать.
– Я собираюсь поискать другое место с домом. Дом мне нужен прямо сейчас.
Мария скрестила руки на груди, будто защищаясь.
– Я думаю, ты нужен Голд-Спрингс. Он нахмурился.
– Мария, насчет того утра и той глупости, что я тогда сморозил. Я не имел в виду ничего такого. Просто был измотан и зол. Прости, Мария. Для меня нет ничего важнее тебя, Сэма и Голд-Спрингс. Я боюсь вас потерять. – Он положил ладони ей на плечи. – А теперь я хочу рассказать тебе о Рейчел.
Они сели рядом на ступеньки крыльца, не глядя друг на друга.
– То, что было там написано, правда, – начал он, мысленно переносясь на пятнадцать лет назад. – Рейчел и я были помолвлены.
Она никогда не одобряла моей работы и того, как я жил. И тогда она начала пить. Кажется, я не понимал, что происходит. Я был постоянно занят и почти не обращал на нее внимания, считая, что все в порядке. В ту ночь один мой друг позвонил мне и сказал, чтобы я приехал и забрал Рейчел из бара. Я приехал туда, и мы поссорились. Она плакала, когда я посадил ее в машину. Умоляла меня бросить эту работу, уйти из полиции. Говорила, что я нужен ей больше, чем кто бы то ни было. Я же сказал ей, что для меня важна работа. И тогда Рейчел впала в истерику, начала меня бить и пытаться остановить машину. Она схватилась за руль и сказала, что хочет умереть.
Джозеф посмотрел в темнеющее небо.
– Шел снег, дорога заледенела. Я потерял управление, и машина свалилась в канаву. Рейчел выбросило из салона через лобовое стекло, автомобиль перевернулся и придавил ее. Она умерла на месте.
Его голос сорвался, и Мария вся сжалась, чувствуя его боль как свою.
– Сначала все решили, что я тоже был пьян. Следователь тщательно это проверил. Против меня не выдвигалось никаких обвинений. И все же я ответствен за ее смерть. Я был молод и амбициозен. И не заметил, что с ней происходит, пока уже не стало слишком поздно. Она ненавидела меня за то, что я рискую своей жизнью. Я же считал этот риск неизбежной частью моей работы и условием подъема по служебной лестнице. Джозеф повернулся к ней и взял за руки.
– Когда я встретил тебя и ты рассказала мне о Джоше, я понял, что чувствовала Рейчел. Я не хотел причинять ей страдания, но сделал это. И не хочу, чтобы страдали вы с Сэмом.
Мария придвинулась к нему так плотно, что их дыхание слилось в одно, превращаясь в пар на морозном ночном воздухе.
– И тогда ты решил жить один, чтобы больше не причинять никому боли? Что же мы с тобой наделали, Джозеф? Теперь мы никогда не сможем…
Но он не дал ей говорить, закрыв ее губы своими.
– Нам обоим еще многое придется преодолеть, – прошептал он, касаясь ее щеки, по которой соленым ручейком побежали слезы. – Но у нас впереди долгий путь… А сейчас мне лучше уйти, – сказал он, поднимаясь. – Я просто хотел, чтобы ты знала правду.
– А как же листовки? – спросила она, пытаясь задержать его еще хотя бы ненадолго. – Как же твоя работа?
– Я говорил с членами комиссии этим утром. Они планируют созвать городское собрание в День основания. Я хочу рассказать обо всем там. Думаю, это будет правильно.
Мария смотрела, как он уходит, растворяясь в темноте. Ей хотелось позвать его назад, но она словно онемела.
– Куда он уходит, мам? – прозвучал из окна высокий голосок Сэма.
День основания был солнечным и ярким. К восьми часам улицы старого города уже были заполнены нарядно одетыми туристами. На каждом углу открывались киоски с разнообразным угощением и напитками. Из их окошек выглядывали знакомые лица в красивых старинных костюмах. Из распахнутых дверей салуна уже неслась музыка.
Мария высадила Сэма у повозок, где его ждали одноклассники с учителями, а сама быстро прошла к тому месту, откуда начинался большой парад.
Она хотела найти Джозефа, но никак не могла отыскать его в толпе.
Мария подошла к подножию большой насыпи, которая образовалась в процессе разработки нового рудника. У этой части шахты, пока закрытой для зрителей, стояла тишина.
Сюда были привезены временные лестницы, чтобы туристы смогли подняться на самый верх насыпи. Отсюда, сквозь специальные плексигласовые экраны, можно было взглянуть на открывающийся вид. Рядом сверкала белой краской платформа, на которой и должна была проходить церемония открытия. В самом центре находился подиум с микрофоном.
Мария поднялась на платформу, не выходя на подиум. Она подумала, что отсюда сможет лучше видеть парад на главной улице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10