– Должен согласиться с твоим утверждением, – сказал он с улыбкой. – Пожалуй, и второе тоже в отличной форме.
– Я… ох…
Она выскользнула из машины и попала прямо в его руки. Джозеф обнял ее и прошептал на ухо:
– Ты передумала, Мария?
– Да, а потом еще раз передумала, – ответила она хрипловато, но с готовностью раскрыла губы, когда он склонился над ней и поцеловал.
Из открытых дверей центрального холла лилась музыка. Находясь в объятьях Джозефа, Мария чувствовала, что все правильно. Все вокруг словно кружилось в сумасшедшем хороводе, и только Джозеф был для нее поддержкой и опорой, на которой держался ее мир. Ее губы были созданы только для его поцелуев.
– Не беспокойся, все хорошо, – прошептал он ей, касаясь губами шеи.
– Беспокоиться – одно из моих любимых занятий, – ответила она, проводя кончиками пальцев по его лицу. – Что ты делаешь с моей жизнью?
– То же, что ты делаешь с моей. – Он притянул ее ближе, Мария не сопротивлялась. Его горячее мускулистое тело заставляло ее вздрагивать и прижиматься к нему все плотнее. Его поцелуи делали ее легкой и невесомой, наполняли тело ожиданием.
Все те годы, что она любила Джоша, Мария ни разу не испытывала таких необычных ощущений. Горячее, сумасшедшее желание заставляло ее тело пылать. Она никогда не питала к своему мужу такой страсти. Эта мысль подействовала на нее словно ушат холодной воды, и душу сжало леденящее чувство вины.
– Пойдем, – сказала она смущенно, отодвигаясь от Джозефа. Ей совершенно не хотелось идти на танцы, но было слишком больно думать о Джоше, оставаясь в объятьях шерифа.
– Да, ты права, – сказал он хриплым голосом. Он хотел попросить Марию остаться с ним, поехать домой и забыть о всех праздниках с танцами и пуншем. Пусть этот город горит огнем, ему все равно! Ему хотелось заняться с Марией любовью и навсегда изгнать призрак ее мужа, заставляющий ее страдать.
Почувствовав, как Мария отталкивает его, он понял, что хочет невозможного. Глубоко вздохнув и прижав ее к себе еще на мгновение, Джозеф ощутил, до чего хрупка и нежна эта женщина…
– Шериф! Мария! Не стойте там на холоде! – Двери салуна распахнулись настежь, и на улицу выплеснулся свет и шум развеселой толпы.
Их бы тут же разделило и разнесло в разные стороны, но Джозеф крепко держал ее за руку. Мария шла по залу и чувствовала на себе взгляды – любопытные, завистливые и даже злые.
Хозяйка, одетая в красное платье с роскошным боа, забрала у нее пальто. Маркс с огромными приклеенными усами и в тельняшке разносил напитки в маленьких стаканчиках.
В углу небольшой оркестр наигрывал веселые мелодии, но их почти не было слышно за гомоном и смехом, наполнявшими зал. Джозеф едва успел увернуться от большой группы горожан, которые обтекали их, подобно бурной реке. Повысив голос, он пригласил Марию на танец. Она кивнула и, дойдя до танцевальной площадки, вновь оказалась в его руках.
Танцуя, Мария повернулась в сторону, разглядывая остальные пары. Ей не хотелось, чтобы Джозеф смотрел ей в глаза: боялась, что он увидит там бурю чувств – любовь и сомнения.
– Здесь довольно шумно, – заметил он.
– Таков уж День основания, – ответила она.
– Здесь, должно быть, собрался весь город, – сказал он ей на ухо.
Мария кивнула, поймав взглядом клан Лайтнеров, среди которых, однако, не было Томми. Они стояли неподалеку от оркестра. Рикки с насупленным видом следил за ними. Выражение лица Анны Лайтнер можно было описать только одним словом: злость.
– И весь город смотрит на нового шерифа, – напомнила она Джозефу.
– А мне кажется, что все смотрят только на твое платье.
Мария почувствовала, как ее щеки заливает румянец.
– Я знаю, что оно немного… коротковато, – закончила она, пытаясь одернуть юбку.
Глаза Джозефа проследили за ее движением. От ее усилий черная юбка только поднялась выше, еще немного приоткрыв стройные ноги. Джозеф едва не застонал, настолько сильным было охватившее его желание.
– Мария, прошу тебя, не пытайся ничего поправлять. Пусть будет как есть. Так мне спокойнее.
– По-моему, мне надо посидеть, – сказала она, тяжело дыша, когда музыка наконец затихла. Ноги Марии гудели, но толпа вокруг них продолжала с энтузиазмом прыгать и водить хороводы.
– Я бы не отказался чего-нибудь выпить, – согласился Джозеф, беря ее за руку. И они направились к стоящим у стены креслам.
Пока Джозеф ходил за напитками, Мария бросила взгляд на Лайтнеров, заметив, что к ним присоединился Томми. Он улыбнулся ей и кивнул, но его улыбка совсем Марии не понравилась. Томми наклонился к Рикки и зашептал ему что-то на ухо. Рикки в ответ хлопнул его по спине, и оба расхохотались. Очевидно, что-то замышлялось. Мария чувствовала, что в воздухе разлито напряжение. Лайтнеры не забудут и не простят.
Мария нервно оглядела зал, думая, следует ли предупредить Джозефа. Впрочем, что она ему скажет? Большая часть жителей Голд-Спрингс, кажется, приняла его. Но будет настоящим чудом, если Лайтнеры позволят ему спокойно оставаться в городе.
– Скучала? – Джозеф сел рядом и поднес ей стакан, наполненный розовым пуншем.
Она отпила из него.
– Что мне ответить на твой вопрос? – спросила она, поддразнивая. – Если скажу «да», ты подумаешь, что я не могу без тебя жить. Если «нет» – подумаешь, что ты мне безразличен.
Он улыбнулся и заправил за ухо выбившийся из ее прически завиток.
– Жизнь полна трудных вопросов.
– Тогда ладно. – Для пущего эффекта Мария сделала паузу, пододвигаясь к Джозефу ближе. – Да, я по тебе скучала.
Он оглянулся по сторонам, будто опасаясь, что их кто-нибудь подслушает, а потом наклонился к ней так близко, что их головы почти соприкоснулись.
– Это значит, что ты жить без меня не можешь?
Ее губы вдруг пересохли. В его глазах она прочла серьезный, настоящий вопрос.
– Что-то мне не хочется даже пробовать, – ответила она, храбро выдержав его взгляд.
Вечер был в разгаре. Их окружила толпа местных дам. Кто-то уже тянул Джозефа, Марию подхватил Билли. Все задвигались в зажигательном ритме танца.
К одиннадцати часам Мария уже не могла решить, что у нее болит сильнее: ноги или голова. Она села в кресло, отказываясь танцевать и ища глазами Джозефа.
– Ты ведь понимаешь, что делаешь из себя посмешище! – Перед ней неожиданно появился и уселся рядом Томми. – Не надо и дальше идти по кривой дорожке, – предостерег он ее. – Ты думаешь, Джошу бы это понравилось? Зачем его жене помогать чужаку, который приехал в Голд-Спрингс наводить свои порядки?
Мария устало вздохнула.
– Джозеф не диктатор, Томми. Он всего лишь шериф и хорошо выполняет свою работу. Все ждут, что и Лайтнеры признают это.
– Он может обвести вокруг пальца кого угодно. Но мы-то знаем о нем всю правду.
– О чем ты говоришь, Томми? Кого он обводит вокруг пальца? Может быть, он лжет, когда помогает людям, нуждающимся в помощи? Или когда соблюдает закон, даже если этот закон и не нравится Рикки? – горячо воскликнула она.
– Ладно, но вскоре ты его узнаешь еще лучше, – заметил Томми, отпивая из своего стакана что-то совсем непохожее на легкий пунш.
– Что ты хочешь этим сказать?
Он взглянул на нее, его голубые глаза были налиты кровью, но Томми улыбался.
– Увидишь, Мария. А потом поймешь, как была не права, не слушая моих предупреждений. Или ты с нами, или против нас. Не забывай, ведь ты тоже из Лайтнеров.
Мария смотрела ему вслед. Что же такое они планируют?
Внезапно ей захотелось уйти. Она встала, поискала глазами Джозефа и увидела, что он стоит в окружении членов комиссии.
Почувствовав ее взгляд, он понял, что она собирается уходить. Джозеф также заметил, как разозленный Томми Лайтнер движется в противоположном от нее направлении.
Он догнал Марию как раз в тот момент, когда в двери зала вошли двое полицейских. Они остановились и оглядели комнату в поисках шерифа.
– Шериф, – к нему подошел репортер «Горн Голд-Спрингс» – единственной городской газеты. – Вам нужно посмотреть на это.
– Что случилось? – спросила Мария. На сердце у нее зародилось нехорошее предчувствие.
– Пока не знаю, – ответил Джозеф и нахмурился. – Давай я найду кого-нибудь, кто отвезет тебя.
– Не беспокойся, – ответила она спокойно. – Лучше выясни, в чем дело. Я и сама доеду до дома.
– Ладно. Мне жаль, Мария.
Как только Джозеф скрылся за дверью, к Марии подошел один из членов комиссии.
– В чем дело? – спросила его Мария тихо, почти шепотом.
– Кто-то забрался в офис шерифа, – сообщил он, поджав губы. – Но это еще не все. Вот взгляни. Этими листовками засыпан весь город.
И он протянул Марии листок с фотографией женщины.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Воскресное утро выдалось на редкость ясным и холодным. Уже весь город знал о том, что случилось в офисе шерифа.
Мария говорила по телефону с несколькими знакомыми и с матерью. Зная, что она работает у шерифа, они предполагали узнать все подробности.
Звонка Джозефа она прождала почти до часу ночи. Так и заснула на софе, сжимая в руках телефонную трубку.
Проснулась она от стука в дверь. Шея затекла от неудобной позы. На телефоне мигал огонек: села батарейка. Мария быстро поднялась, запахнула полы халата и поспешила к двери.
– Я пытался дозвониться к тебе, но телефон не отвечал, – объяснил Джозеф, стоя в дверях. Его фигуру заливал солнечный свет. Лицо было усталым, под глазами обозначились темные круги, видно было, что он не спал всю ночь. – Я беспокоился…
– Ты выглядишь так, будто тебе необходима чашка кофе, – ответила она, заметив на нем все еще вчерашний костюм и галстук.
Он улыбнулся, но глаза оставались тусклыми.
– Думаю, не только чашки, но и кофейника мне будет мало.
Мария распахнула дверь.
– Самое время позавтракать. Я приготовлю что-нибудь, если хочешь.
– С удовольствием.
Мария попыталась решить, надо ли подняться наверх и переодеться. Но, взглянув на его осунувшееся лицо, сочла прежде всего заняться завтраком.
– Расскажи, что случилось? – спросила она, доставая большой кофейник.
– Кто-то забрался в офис, поломал большую часть мебели, а затем залил все краской. На стенах были надписи… В общем, все выглядело так, словно меня хотели выставить некомпетентным.
– Кто? – спросила она, насыпая кофе.
Он зевнул и пожал плечами.
– Я уже сталкивался с подобным и раньше. Если уж шериф не может позаботиться о сохранности своего офиса, то как можно доверять ему безопасность граждан?
– Уверена, что никто не станет так думать, – сказала она, доставая из холодильника хлеб и яйца. – У тебя есть подозрения, кто это сделал?
– А у тебя? Ты не заметила ничего необычного? – спросил он в ответ.
Мысли Марии тут же завертелись вокруг танцев.
Томми Лайтнера не было там, когда они пришли. Он появился позже. И знал, что вскоре произойдет что-то неприятное для шерифа. Может быть, это он виноват?
– Я ничего не могу припомнить, – солгала она, гадая, правильно ли ее предположение. Она не могла заставить себя рассказать Джозефу, кого подозревает. Какое у нее право обвинять Томми? Прежде надо полностью убедиться в том, что это дело его рук.
Джозеф посмотрел ей в лицо, когда она ставила перед ним чашку кофе. Если бы Мария была спокойна, он почувствовал бы себя легче. Но Мария Лайтнер не умела лгать.
– Я заметил, что Томми не было, когда мы пришли на танцы. – Джозеф попытался облегчить ей признание.
– Это еще не делает его преступником, – сухо заметила она.
– Конечно, нет, – согласился он. – Но это делает его подозреваемым. Он и его семья довольно ясно показали свое отношение ко мне.
Мария разбила яйца на сковородку. Она была согласна с выводами Джозефа, но отказывалась верить, что Томми мог зайти так далеко.
– О чем он говорил с тобой вчера вечером? – спросил Джозеф. – Ваш разговор велся на повышенных тонах.
Мария опустила кусочки хлеба в тостер.
– Ты спрашиваешь меня об этом как шериф, ведущий официальное расследование? Или как Джозеф Робертс, мой друг?
– Я и то, и другое, – ответил Джозеф. – И не представляю, как могу быть кем-то одним.
– Тогда не знаю, могу ли ответить на твой вопрос.
– То есть ты хочешь сказать мне, что после того, как столько трудилась над созданием офиса, ты сможешь спокойно позволить Томми Лайтнеру врываться туда и устраивать погром?
Она подняла глаза. Взгляд Джозефа горел злым огнем.
– Я только хочу сказать, что не знаю, сделал ли это Томми или кто-то еще. Меня там не было. И ты тоже там не был.
– Не был, – согласился он. – Потому что все это время провел с тобой.
Мария медленно поднялась. Лицо ее побледнело.
– Я пойду наверх и переоденусь. А ты можешь убираться, как только доешь.
– Мария, я…
За ней громко хлопнула дверь кухни. Джозеф закрыл лицо руками, зная, что ему нужно выспаться. Он понимал, что его слова были несправедливыми и отвратительными. Конечно, он не верил, что Мария отвлекала его, пока Томми Лайтнер крушил офис.
Он просто уставший, вымотанный глупец. Он потерял сейчас больше, чем работу. Голд-Спрингс не был еще одной ступенькой в его карьере. Просто он хотел здесь жить, иметь семью и хотел, чтобы люди уважали его.
Но сейчас ему нужно поспать и принять душ, а Марии нужно время, чтобы остыть. Иначе она не захочет слушать его объяснений.
Джозеф сложил в мойку тарелки и чашки. А потом заметил листок бумаги на краю стола.
Взяв его, он почувствовал, как его переполняют воспоминания, приносящие с собой горечь и боль. Это была Рейчел. Довольно неудачная фотография. Не видно ни огонька в ее глазах, ни солнечного света, золотившего волосы. Джозеф посмотрел на знакомое лицо и словно услышал ее счастливый смех и горестный плач. Конечно, Лайтнеры узнали о ней. И сделали из нее оружие, чтобы подорвать к нему доверие жителей Голд-Спрингс.
Джозеф посмотрел на ведущую наверх лестницу и подумал: надо будет рассказать все Марии. Он удивился, что она не спросила его об этой листовке с нечеткой газетной фотографией и разоблачительной подписью:
«Рейчел Эндрюс, двадцать три года. Погибла в автомобильной катастрофе, связанной с вождением в нетрезвом состоянии. Сотрудник главного управления полиции Джозеф Робертс подозревается в том, что стал причиной катастрофы. Мисс Эндрюс была невестой шерифа Робертса. Хотим ли мы, чтобы человек, ответственный за аварию, в которой погибла женщина, был шерифом нашего города?»
Он медленно уронил листок и закрыл за собой дверь.
Его пикап уже выезжал на дорогу, когда Джозеф понял: что-то не так. Обе патрульные машины и три пожарных пронеслись мимо.
Подъезжая к своему дому, он почувствовал тяжелый запах дыма, а вскоре увидел языки пламени. Еще до того, как прибыл на место, Робертс знал, что произошло. Несколько кубометров досок, которые он привез неделей раньше, догорало вместе с тем, что осталось от дома Ханнонов.
– Все сгорело, шериф, – коротко обрисовал ситуацию начальник пожарной бригады.
– Пожар похож на случайность? – спросил Джозеф.
– На первый взгляд я бы сказал, что все было полито бензином, поэтому сгорело быстро и дотла. Мне очень жаль, шериф. Мы, конечно, все изучим. Закон есть закон, но это поджог, сомнений нет. Вас хотят запугать, – заверил его пожарный. – Будьте внимательнее, – предупредил он. – Скорее всего, история на этом не закончится.
Оба полицейских были несколько ошарашены последними событиями. Забравшись в машину, они отбыли, оставив шерифа стоять на пепелище того места, которое могло бы стать его домом. Никто из них не задал ему вопроса о листовке, но он видел на их лицах один и тот же вопрос: «Вы виновны?»
Люди из отдела внутренних расследований задавали ему этот вопрос не одну дюжину раз, прежде чем окончательно утвердиться в своем мнении. А сколько раз он сам себе его задавал…
Джозеф оглядел царящий разгром слезящимися глазами. Сейчас он неспособен был принимать какие-либо решения. Он просто забрался в трейлер и заснул мертвым сном.
Мария провела день, занимаясь счетами и пытаясь найти деньги, чтобы расплатиться за грузовик и термостат. Сначала она была вне себя от ярости, оттого что он предположил, будто она играла с ним в какую-то грязную игру. Он не верил ей! И еще она злилась, потому что Джозеф не рассказал ей о женщине, чей портрет был напечатан в листовке.
Рейчел Эндрюс. Был ли Джозеф в ответе за ее смерть? Ведь Мария чувствовала, что Джозеф Робертс пережил какую-то трагедию. Она поняла, что эта женщина и была той козырной картой, которую раскопали Лайтнеры. Они предупреждали ее, но она проигнорировала предостережения Томми.
Нет, она ни в чем не была уверена.
* * *
До встречи с Джозефом ее жизнь была размеренна и спокойна. Иногда ей бывало одиноко, но Мария не позволяла хандре одолеть себя.
Наконец признавшись себе, что она влюбилась в Джозефа, Мария поняла, что, если потеряет его сейчас, ее ожидают новые страдания. Она лишь начинала верить в то, что ее будущее еще может быть счастливым. В глазах Джозефа ей виделся луч надежды, который согревал ее последние несколько дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10