Дыхание их слилось. Эшли ощутила кончик его языка у себя во рту, почувствовала запах Витора. Ее охватило возбуждение. Жар нарастал. Опять то же самое, в ошеломлении подумала она, опять этот безумный жар. «Спасайся же, бестолочь! – вопил внутренний голос. – Ты же знаешь, к чему это может привести. Ты уже получила урок, да еще какой!» Но Эшли не двигалась.
Руки Витора скользнули по ее спине; он притянул ее ближе и еще крепче поцеловал. Ощущения Эшли напоминали наркотическое опьянение, с которым, как ей казалось, давно удалось справиться, но теперь выяснилось, что воздействие на нее этого человека до сих пор сохранило свою разрушительную силу.
– Мама!
Возглас сына подействовал отрезвляюще, как будто на нее вылили ушат холодной воды. Высвободившись из объятий Витора, Эшли обернулась и увидела, что Томас радостно шлепает босиком по террасе. Его каштановые кудри были взлохмачены, щеки разрумянились от сна. Слава Богу, я спасена, подумала Эшли. Но вслед за облегчением появилось чувство тревоги. Больше всего ей не хотелось, чтобы Витор увидел ребенка, а теперь…
Я здесь, моя радость, – откликнулась Эшли и рванулась, чтобы схватить малыша на руки и прижать его головку к своему плечу. – Мне пора идти, – поспешно бросила она своему гостю и улыбнулась. – Счастливо.
Я знал, что у тебя сын, но почему-то думал, что его здесь нет, – сказал Витор. – Я считал, раз ты работаешь и занята делом, то ребенка оставляешь с няней.
Эшли повернулась к нему и нахмурилась. Заботу о сыне она считала своей важнейшей обязанностью.
А тебе не кажется, что он еще слишком мал, чтобы отдавать его в чужие руки на целый день? – спросила она.
Кажется, но все же…
Вот и я так думаю. Еще до того, как он родился, я решила, что ребенок будет для меня на первом месте и что, если только представится возможность, я буду сидеть с ним дома, пока он не подрастет.
– Ты чувствовала, что раз он лишился отца, то заслуживает безраздельного внимания матери? – предположил Витор.
Эшли раздраженно кивнула.
– Днем я работаю, только когда он спит, лишь изредка выдается лишний час, если он спокойно играет рядом. А большую часть работы делаю вечером, после того как уложу его в кровать. Теперь извини, но я должна…
– Разве ты не позволишь мне посмотреть на сына Саймона? – удивился Витор.
У Эшли пробудился животный страх.
Ее и так сегодня кидало из одного эмоционального состояния в другое, а теперь она оказалась перед лицом надвигающейся опасности. Крепче обхватив рукой кудрявую головку Томаса, она укрыла его от постороннего взгляда. Может, сказать, что его нужно переодеть? Соврать, будто у него какая-нибудь заразная болезнь? Но ничего путного придумать не удалось, поскольку малыш, почувствовав себя неудобно в ее тесных объятиях, вдруг выгнулся, вывернулся и выглянул из-за ее плеча.
Витор улыбнулся маленькому непоседе и сказал:
– Привет!
Сердце Эшли бешено заколотилось, поскольку малыш безрассудно выставил себя на полное обозрение. Оба принялись изучать друг друга.
Интересно, что при этом думает Витор? Не скажет ли?.. А если?..
Не похож на Саймона, – ответил Витор. – По-моему, он смуглее.
Да. – Эшли выдавила из себя смешок. – Мама уверяет, что он копия моего брата, когда тот был в таком же возрасте.
Как его зовут?
Томас.
Привет, Томас, – сказал Витор, произнося его имя на португальский манер: с «ш» вместо «с».
Малыш, не улыбаясь, продолжал разглядывать Витора.
– Он немного застенчив, – скороговоркой пояснила Эшли. – Особенно дичится мужчин. Взять, к примеру, одного датчанина, с которым я сотрудничаю. Томас отлично его знает, любит кататься в его микроавтобусе, но общаться с Лейфом отказывается. Ну надо же! – вскрикнула она, когда малыш, опровергая ее слова, потянулся ручонками к Витору. Тот осторожно забрал его у Эшли.
Пливет, – пролепетал Томас и широко улыбнулся.
Что это у тебя? – спросил Витор. – Моя самая первая машинка была очень похожа на эту игрушку, – сказал он, когда малыш разжал кулак. – Я брал ее с собой на пляж, и она буксовала на песчаных дюнах вот так: тррр-тррр.
Томас развеселился.
– Тлл-тлл, – повторил он.
Эшли удивленно смотрела на сына: Витор изобразил машину очень по-португальски, гортанным звуком, и Томас в точности его скопировал. Она не отрывала глаз от этой скульптурной группы: маленький мальчик на руках у высокого сильного мужчины. Похоже, им легко друг с другом… Томас катал машинку вверх и вниз по плечу Витора и всем своим сияющим видом показывал, что рад знакомству, Витор же производил впечатление человека, умеющего прекрасно обращаться с детьми.
Тут Эшли осенило. Может, так и есть? Два года назад Витор жил с Селестой, до невозможности стройной манекенщицей, но она почему-то никогда не думала, что они могут создать настоящую семью. А почему бы, собственно, и нет? Может, у них уже и дети есть. Эшли насупилась. Она понимала, что это глупо, но мысль о том, что Витор женат и обзавелся детьми, оказалась на удивление неприятной. Впрочем… для нее было бы лучше, если бы он был женат. Намного лучше…
– Соку, – потребовал Томас, вспомнив, что хочет пить.
Соку… а дальше?
Малыш ухмыльнулся:
Соку, позяиста.
– Как ты думаешь, если я тоже хорошенько попрошу, твоя мама даст мне попить? – обратился Витор к малышу, уютно привалившемуся к его плечу. – Ей, конечно, не терпится меня спровадить, но в такую жару, да еще когда тебя припирают к стенке… – он бросил лукавый взгляд на Эшли, – утомленный путник может умереть от обезвоживания организма.
Эшли вздохнула. Хотя первая опасность миновала, ей ужасно хотелось, чтобы Витор ушел. Но не дать ему напиться было бы просто невежливо.
И чего бы хотелось утомленному путнику? – спросила она. – Могу предложить апельсиновый сок, домашний лимонад или стакан пива.
Я бы с радостью опрокинул стакан пива.
Ладно, входи, – пригласила его в дом Эшли.
Пусти, – потребовал Томас, когда они оказались на кухне.
Что ты сказал? – переспросил Витор. – Не понял.
Малыш улыбнулся во весь рот.
Позяиста.
Другое дело. – Витор опустил малыша на пол.
Невинно играя на публику, мальчик снова одарил Витора улыбкой. Во дает! – подумала Эшли.
Пасибо, – чрезвычайно вежливо проговорил Томас и потопал рыться в коробке с игрушками, стоявшей в углу кухни.
Ты сказала, что слегка привела дом в порядок, – произнес Витор, озираясь по сторонам, – но ты еще и сделала его… как же это по-английски… приятным для глаза.
Лейф то и дело настоятельно предлагал Эшли бесплатно модернизировать кухню, но она отказывалась. Она тщательно отдраила старые сосновые панели и обеденный стол, и теперь светлое дерево приятно сочеталось с пшеничного цвета стенами, обтянутыми рогожкой. Циновки из камыша, желто-белые льняные занавески и акварели с фруктами и овощами, написанные ею, призвали кухне деревенский уют.
Совершенно безотчетно Эшли проследила за взглядом Витора: он смотрел на арку, ведущую в гостиную. Эшли выкрасила гостиную в красный цвет, оттеняющий старинную, темного дерева мебель с медными ручками, принадлежавшую еще ее деду. По терракотовому ковровому покрытию тут и там были разбросаны небольшие коврики цвета изумруда; занавески и покрывала на диване и креслах она сшила из тяжелой кремовой материи. Высокие разноцветные свечи, стеклянные шкатулки, наполненные ракушками, собранными вместе с Томасом, дополняли интерьер, а в каменном очаге стояла большая глиняная ваза с полевыми цветами.
Эшли улыбнулась. Пусть все устроено подручными средствами – результат кажется совсем неплохим, и его похвала доставила ей истинное удовольствие.
– Мне хотелось передать дух Средиземноморья, – пояснила она, наполняя пластмассовую кружку апельсиновым соком и передавая ее Томасу.
– Неплохо удалось. У тебя явные способности к оформлению интерьеров.
Витор взял наполненную до краев пивную кружку и сделал несколько жадных глотков.
Божественный нектар, – с наслаждением отметил он, вытер рукой пену с губ и сделал еще один глоток, после чего прислонился к столу и спросил: – Почему ты решила перебраться в Португалию?
Из-за этого дома, – не задумываясь, ответила Эшли.
Но его можно было продать и на вырученные деньги купить недвижимость в Англии. Переехать жить в чужую страну – шаг достаточно отчаянный, – заметил Витор. – Оставить друзей, тех, рядом с кем вырос… Разве твои родители не были против, что ты увозишь их внука?
Эшли бросила несколько кубиков льда в стакан с лимонадом.
– Нет, поскольку они сами сейчас не в Англии. Отец работает в нефтяной компании, и прошлым летом его на пять лет перевели работать в техасский центр. И мать, и отец уговаривали меня взять Томаса и поехать вместе с ними, но я предпочитаю независимость. Поэтому-то я и здесь. Мой брат проходит дипломатическую стажировку в Брюсселе, так что он сейчас тоже за границей, – заключила она, пытаясь переменить тему разговора.
– А разве не легче было бы обрести независимость у себя дома? – не унимался Витор.
– Нет. – Эшли всерьез заволновалась, что это может перерасти в очередной допрос. – Я подумала, что в таком месте, как Альгарве, где широко распространены кустарные изделия и керамика, мне удастся применить способности оформителя и заработать достаточно денег, не отдавая при этом Томаса на чье-то попечение. Благодаря моим изразцам мне это удалось. И кроме того, жизнь здесь дешевле, так что можно еще и кое-что поднакопить.
Ее доводы явно не убедили Витора. Он еще отхлебнул пива из кружки.
В Англии тоже есть множество мест, где ты могла бы выставлять свои плитки. Решиться переехать в чужую страну, да еще где говорят на другом языке, – это…
Насколько ты помнишь, я знала португальский и раньше. Мне было достаточно пройти углубленный курс и провести здесь пару месяцев, чтобы заговорить свободно. – Господи! Только бы он поскорее от нее отвязался! – Теперь говорить на португальском не составляет для меня никакого труда.
И сколько ты собираешься здесь жить?
Пока мои родители не вернутся из Штатов. А может, и дольше. Пока не знаю.
– Хочешь вырастить Томаса в Португалии?
Она кивнула.
– Здесь очень благоприятный климат для малышей. Он еще ни разу не простужался и…
– Все понятно, – перебил ее Витор. – Жить здесь – сплошное удовольствие.
Эшли нахмурилась. Неужели ее слова прозвучали наигранно? Не объяснять же ему истинную причину приезда сюда…
– Когда я прочел в какой-то газете, что подружка Саймона Купера родила сына, я, надо признаться, был удивлен, – негромко произнес Витор и посмотрел на Томаса, усердно рывшегося в коробке с игрушками.
Эшли выпрямилась.
А ты думал, я сделаю аборт?
Была такая мысль.
То есть считал, что раз у меня нет мужской поддержки, то я не рискну сохранить ребенка? – ледяным тоном спросила Эшли.
Ей не раз задавали подобные вопросы. Но, несмотря на то, что беременность была незапланированной, и ей предстояло стать матерью-одиночкой, она даже и не помышляла о прерывании беременности.
При чем тут это? – сказал Витор. – Все дело в том…
Тлл-тлл, – раздался призывный возглас Томаса, дергавшего Витора за штанину. В маленькой пухлой ладошке он держал гордость своей коллекции – ярко-красную спортивную машинку. – Тлл-тлл!
Витор присел на корточки и, к восторгу Томаса, минуты две рассматривал игрушку, одобрительно цокая языком.
– Спасибо за пиво, – поблагодарил он, поднимаясь во весь рост, и весьма выразительно посмотрел на Эшли. – Не хочется разбивать тебе сердце, но мне пора.
– Ах, какая жалость! – с наигранным огорчением отозвалась Эшли.
Подхватив Томаса на руки, она проводила гостя до дороги.
Масина! – радостно воскликнул малыш, увидев «БМВ».
Когда я расскажу матери про Томаса, она непременно заведет свою любимую пластинку, – сухо заметил Витор, открывая переднюю дверцу машины.
А именно?
Что мне уже тридцать восемь и что, если я в ближайшее время не найду себе жену, маме не доведется увидеть своих внуков.
Значит, на Селесте он не женился. И вообще, видимо, не женат, подумала Эшли.
А как твоя мама?
Жива и здорова. – Витор сел за руль. – Будет рада, что мы встретились. Она, видишь ли, все еще питает к тебе слабость.
Эшли улыбнулась.
– Это взаимно.
Знакомство с матерью Витора, Маргридой д'Аркос, было очень коротким. Но всего за несколько часов эта седая женщина с мягким голосом стала для нее близким человеком.
– Передавай ей, пожалуйста, от меня привет.
– Непременно. Кроме того, как можно скорее пришлю тебе письмо с подтверждением моего предложения. Буду очень признателен, если ты рассмотришь его всерьез, и… – их глаза встретились, – запомни, что меня устраивает только победа. – Витор махнул рукой. – Прощай.
Возвратившись в дом, Эшли тяжело вздохнула. Может, сделать поворот на сто восемь градусов и продать ему дом? Такая уступчивость даст только один результат: последующие визиты Витора прекратятся. Если же этого не произойдет, то существует огромный риск, что на второй, третий или четвертый раз Витор заметит в Томасе сходство, сопоставит факты и догадается, что у его матери все-таки есть внук. В ее глазах металась тревога. Нельзя допустить, чтобы он сам это понял, нужно ему сказать. И она непременно скажет, но как-нибудь потом.
Томас упоенно играл с машинками, а Эшли хмуро сидела за столом. Мысли невольно обратились назад, к событиям двухлетней давности. Виновником всего произошедшего был Саймон. Слабовольный, обиженный мальчик Саймон…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
– Я бы предпочел, чтобы ты никому из моих знакомых не говорила, откуда мы друг друга знаем, – сказал Саймон, устремив взгляд своих серых глаз на дорогу. – Если тебя спросят, скажи, что наши семьи знакомы.
Эшли с грустью взглянула на своего спутника и вздохнула. Она знала, почему он стремится скрыть правду, но ей это было не по вкусу.
– Хочешь, чтобы я врала? – с недовольством спросила она.
– Совсем чуть-чуть. – Саймон заискивающе улыбнулся, – Ну что тебе стоит, Эшли?
Стоял февраль, было свежее субботнее утро. Саймон заехал за Эшли, и они отправились на трек, находившийся в самом центре Сюррея. Поучаствовав в «Формуле-3» как ученик, он недавно был приглашен вторым водителем в «Далджети» – ведущую команду «Формулы-1». Взволнованный и в то же время чрезвычайно гордый собой, он предложил Эшли сопровождать его в первый день.
Но послушай…
Я не хочу, чтобы кто бы то ни было знал, – упрямо повторил Саймон, откинув со лба вихор каштановых волос.
Эшли уступила.
– Наши семьи знакомы, – послушно кивнула она.
На его губах появилась довольная улыбка.
– Я был уверен, что ты меня поймешь. Знаешь, скоро я стану знаменитым и богатым, – продолжал он, искоса поглядывая на нее. – Через пару лет я заменю Витора и стану первым водителем в «Далджети», а потом перейду в какую-нибудь другую команду. За большие деньги, конечно.
– А не слишком ли это… – Эшли пыталась выбрать между «самоуверенно» и «глупо», – не слишком ли ты оптимистичен? Судя по тому, что пишут, Витор д'Аркос один из лучших гонщиков, когда-либо выходивших на трек. Он неоднократный призер Гран-При, и все считают, что, если бы у «Далджети» в прошлом году не подкачала техническая часть, он бы стал чемпионом мира. По правде говоря, не будь он так предан «Далджети» и согласись на посулы других команд, он бы не один раз уже смог завоевать звание чемпиона.
– Витор отличный гонщик, – без энтузиазма согласился Саймон. – Но я его переиграю и вершины карьеры достигну намного быстрее. – Он гордо выпятил грудь.
Эшли взглянула на него с сожалением. Хотя ее спутник был всего на два года моложе ее, в свои двадцать пять лет он зачастую вел себя как десятилетний мальчишка. То, стремясь произвести впечатление, прибегал к показным жестам, то вел себя напыщенно и претенциозно, позволяя себе это даже в тесном кругу своих близких. – Значит, милый мальчик позвонил мне ни с того ни с сего и пригласил взглянуть на свои первые шаги для того, чтобы продемонстрировать свою испорченность? – поддразнила она, стремясь спустить его на землю.
– Я тебя пригласил потому, что твоя мать сказала, что ты в конце концов поняла простую истину: в жизни, кроме работы, существуют еще и другие вещи, – ответил Саймон, – и теперь не против посещать зрелищные мероприятия.
Эшли с грустью улыбнулась.
– Это так, – признала она. – Я с удовольствием посмотрю, что такое «Формула-1».
Пока Эшли училась в колледже, у нее было много знакомых, и недостатка в поклонниках она не ощущала, но потом все свои силы и внимание посвятила исключительно карьере. С тех пор она намеренно избегала всякого общения с мужчинами и потому не знала мужской ласки, не целовалась, не занималась любовью. Довольно долго Эшли не замечала, что лишена радостей жизни, но в последнее время стала чувствовать себя какой-то… потерянной. Это вовсе не означало, что она готова была броситься на шею первому встречному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Руки Витора скользнули по ее спине; он притянул ее ближе и еще крепче поцеловал. Ощущения Эшли напоминали наркотическое опьянение, с которым, как ей казалось, давно удалось справиться, но теперь выяснилось, что воздействие на нее этого человека до сих пор сохранило свою разрушительную силу.
– Мама!
Возглас сына подействовал отрезвляюще, как будто на нее вылили ушат холодной воды. Высвободившись из объятий Витора, Эшли обернулась и увидела, что Томас радостно шлепает босиком по террасе. Его каштановые кудри были взлохмачены, щеки разрумянились от сна. Слава Богу, я спасена, подумала Эшли. Но вслед за облегчением появилось чувство тревоги. Больше всего ей не хотелось, чтобы Витор увидел ребенка, а теперь…
Я здесь, моя радость, – откликнулась Эшли и рванулась, чтобы схватить малыша на руки и прижать его головку к своему плечу. – Мне пора идти, – поспешно бросила она своему гостю и улыбнулась. – Счастливо.
Я знал, что у тебя сын, но почему-то думал, что его здесь нет, – сказал Витор. – Я считал, раз ты работаешь и занята делом, то ребенка оставляешь с няней.
Эшли повернулась к нему и нахмурилась. Заботу о сыне она считала своей важнейшей обязанностью.
А тебе не кажется, что он еще слишком мал, чтобы отдавать его в чужие руки на целый день? – спросила она.
Кажется, но все же…
Вот и я так думаю. Еще до того, как он родился, я решила, что ребенок будет для меня на первом месте и что, если только представится возможность, я буду сидеть с ним дома, пока он не подрастет.
– Ты чувствовала, что раз он лишился отца, то заслуживает безраздельного внимания матери? – предположил Витор.
Эшли раздраженно кивнула.
– Днем я работаю, только когда он спит, лишь изредка выдается лишний час, если он спокойно играет рядом. А большую часть работы делаю вечером, после того как уложу его в кровать. Теперь извини, но я должна…
– Разве ты не позволишь мне посмотреть на сына Саймона? – удивился Витор.
У Эшли пробудился животный страх.
Ее и так сегодня кидало из одного эмоционального состояния в другое, а теперь она оказалась перед лицом надвигающейся опасности. Крепче обхватив рукой кудрявую головку Томаса, она укрыла его от постороннего взгляда. Может, сказать, что его нужно переодеть? Соврать, будто у него какая-нибудь заразная болезнь? Но ничего путного придумать не удалось, поскольку малыш, почувствовав себя неудобно в ее тесных объятиях, вдруг выгнулся, вывернулся и выглянул из-за ее плеча.
Витор улыбнулся маленькому непоседе и сказал:
– Привет!
Сердце Эшли бешено заколотилось, поскольку малыш безрассудно выставил себя на полное обозрение. Оба принялись изучать друг друга.
Интересно, что при этом думает Витор? Не скажет ли?.. А если?..
Не похож на Саймона, – ответил Витор. – По-моему, он смуглее.
Да. – Эшли выдавила из себя смешок. – Мама уверяет, что он копия моего брата, когда тот был в таком же возрасте.
Как его зовут?
Томас.
Привет, Томас, – сказал Витор, произнося его имя на португальский манер: с «ш» вместо «с».
Малыш, не улыбаясь, продолжал разглядывать Витора.
– Он немного застенчив, – скороговоркой пояснила Эшли. – Особенно дичится мужчин. Взять, к примеру, одного датчанина, с которым я сотрудничаю. Томас отлично его знает, любит кататься в его микроавтобусе, но общаться с Лейфом отказывается. Ну надо же! – вскрикнула она, когда малыш, опровергая ее слова, потянулся ручонками к Витору. Тот осторожно забрал его у Эшли.
Пливет, – пролепетал Томас и широко улыбнулся.
Что это у тебя? – спросил Витор. – Моя самая первая машинка была очень похожа на эту игрушку, – сказал он, когда малыш разжал кулак. – Я брал ее с собой на пляж, и она буксовала на песчаных дюнах вот так: тррр-тррр.
Томас развеселился.
– Тлл-тлл, – повторил он.
Эшли удивленно смотрела на сына: Витор изобразил машину очень по-португальски, гортанным звуком, и Томас в точности его скопировал. Она не отрывала глаз от этой скульптурной группы: маленький мальчик на руках у высокого сильного мужчины. Похоже, им легко друг с другом… Томас катал машинку вверх и вниз по плечу Витора и всем своим сияющим видом показывал, что рад знакомству, Витор же производил впечатление человека, умеющего прекрасно обращаться с детьми.
Тут Эшли осенило. Может, так и есть? Два года назад Витор жил с Селестой, до невозможности стройной манекенщицей, но она почему-то никогда не думала, что они могут создать настоящую семью. А почему бы, собственно, и нет? Может, у них уже и дети есть. Эшли насупилась. Она понимала, что это глупо, но мысль о том, что Витор женат и обзавелся детьми, оказалась на удивление неприятной. Впрочем… для нее было бы лучше, если бы он был женат. Намного лучше…
– Соку, – потребовал Томас, вспомнив, что хочет пить.
Соку… а дальше?
Малыш ухмыльнулся:
Соку, позяиста.
– Как ты думаешь, если я тоже хорошенько попрошу, твоя мама даст мне попить? – обратился Витор к малышу, уютно привалившемуся к его плечу. – Ей, конечно, не терпится меня спровадить, но в такую жару, да еще когда тебя припирают к стенке… – он бросил лукавый взгляд на Эшли, – утомленный путник может умереть от обезвоживания организма.
Эшли вздохнула. Хотя первая опасность миновала, ей ужасно хотелось, чтобы Витор ушел. Но не дать ему напиться было бы просто невежливо.
И чего бы хотелось утомленному путнику? – спросила она. – Могу предложить апельсиновый сок, домашний лимонад или стакан пива.
Я бы с радостью опрокинул стакан пива.
Ладно, входи, – пригласила его в дом Эшли.
Пусти, – потребовал Томас, когда они оказались на кухне.
Что ты сказал? – переспросил Витор. – Не понял.
Малыш улыбнулся во весь рот.
Позяиста.
Другое дело. – Витор опустил малыша на пол.
Невинно играя на публику, мальчик снова одарил Витора улыбкой. Во дает! – подумала Эшли.
Пасибо, – чрезвычайно вежливо проговорил Томас и потопал рыться в коробке с игрушками, стоявшей в углу кухни.
Ты сказала, что слегка привела дом в порядок, – произнес Витор, озираясь по сторонам, – но ты еще и сделала его… как же это по-английски… приятным для глаза.
Лейф то и дело настоятельно предлагал Эшли бесплатно модернизировать кухню, но она отказывалась. Она тщательно отдраила старые сосновые панели и обеденный стол, и теперь светлое дерево приятно сочеталось с пшеничного цвета стенами, обтянутыми рогожкой. Циновки из камыша, желто-белые льняные занавески и акварели с фруктами и овощами, написанные ею, призвали кухне деревенский уют.
Совершенно безотчетно Эшли проследила за взглядом Витора: он смотрел на арку, ведущую в гостиную. Эшли выкрасила гостиную в красный цвет, оттеняющий старинную, темного дерева мебель с медными ручками, принадлежавшую еще ее деду. По терракотовому ковровому покрытию тут и там были разбросаны небольшие коврики цвета изумруда; занавески и покрывала на диване и креслах она сшила из тяжелой кремовой материи. Высокие разноцветные свечи, стеклянные шкатулки, наполненные ракушками, собранными вместе с Томасом, дополняли интерьер, а в каменном очаге стояла большая глиняная ваза с полевыми цветами.
Эшли улыбнулась. Пусть все устроено подручными средствами – результат кажется совсем неплохим, и его похвала доставила ей истинное удовольствие.
– Мне хотелось передать дух Средиземноморья, – пояснила она, наполняя пластмассовую кружку апельсиновым соком и передавая ее Томасу.
– Неплохо удалось. У тебя явные способности к оформлению интерьеров.
Витор взял наполненную до краев пивную кружку и сделал несколько жадных глотков.
Божественный нектар, – с наслаждением отметил он, вытер рукой пену с губ и сделал еще один глоток, после чего прислонился к столу и спросил: – Почему ты решила перебраться в Португалию?
Из-за этого дома, – не задумываясь, ответила Эшли.
Но его можно было продать и на вырученные деньги купить недвижимость в Англии. Переехать жить в чужую страну – шаг достаточно отчаянный, – заметил Витор. – Оставить друзей, тех, рядом с кем вырос… Разве твои родители не были против, что ты увозишь их внука?
Эшли бросила несколько кубиков льда в стакан с лимонадом.
– Нет, поскольку они сами сейчас не в Англии. Отец работает в нефтяной компании, и прошлым летом его на пять лет перевели работать в техасский центр. И мать, и отец уговаривали меня взять Томаса и поехать вместе с ними, но я предпочитаю независимость. Поэтому-то я и здесь. Мой брат проходит дипломатическую стажировку в Брюсселе, так что он сейчас тоже за границей, – заключила она, пытаясь переменить тему разговора.
– А разве не легче было бы обрести независимость у себя дома? – не унимался Витор.
– Нет. – Эшли всерьез заволновалась, что это может перерасти в очередной допрос. – Я подумала, что в таком месте, как Альгарве, где широко распространены кустарные изделия и керамика, мне удастся применить способности оформителя и заработать достаточно денег, не отдавая при этом Томаса на чье-то попечение. Благодаря моим изразцам мне это удалось. И кроме того, жизнь здесь дешевле, так что можно еще и кое-что поднакопить.
Ее доводы явно не убедили Витора. Он еще отхлебнул пива из кружки.
В Англии тоже есть множество мест, где ты могла бы выставлять свои плитки. Решиться переехать в чужую страну, да еще где говорят на другом языке, – это…
Насколько ты помнишь, я знала португальский и раньше. Мне было достаточно пройти углубленный курс и провести здесь пару месяцев, чтобы заговорить свободно. – Господи! Только бы он поскорее от нее отвязался! – Теперь говорить на португальском не составляет для меня никакого труда.
И сколько ты собираешься здесь жить?
Пока мои родители не вернутся из Штатов. А может, и дольше. Пока не знаю.
– Хочешь вырастить Томаса в Португалии?
Она кивнула.
– Здесь очень благоприятный климат для малышей. Он еще ни разу не простужался и…
– Все понятно, – перебил ее Витор. – Жить здесь – сплошное удовольствие.
Эшли нахмурилась. Неужели ее слова прозвучали наигранно? Не объяснять же ему истинную причину приезда сюда…
– Когда я прочел в какой-то газете, что подружка Саймона Купера родила сына, я, надо признаться, был удивлен, – негромко произнес Витор и посмотрел на Томаса, усердно рывшегося в коробке с игрушками.
Эшли выпрямилась.
А ты думал, я сделаю аборт?
Была такая мысль.
То есть считал, что раз у меня нет мужской поддержки, то я не рискну сохранить ребенка? – ледяным тоном спросила Эшли.
Ей не раз задавали подобные вопросы. Но, несмотря на то, что беременность была незапланированной, и ей предстояло стать матерью-одиночкой, она даже и не помышляла о прерывании беременности.
При чем тут это? – сказал Витор. – Все дело в том…
Тлл-тлл, – раздался призывный возглас Томаса, дергавшего Витора за штанину. В маленькой пухлой ладошке он держал гордость своей коллекции – ярко-красную спортивную машинку. – Тлл-тлл!
Витор присел на корточки и, к восторгу Томаса, минуты две рассматривал игрушку, одобрительно цокая языком.
– Спасибо за пиво, – поблагодарил он, поднимаясь во весь рост, и весьма выразительно посмотрел на Эшли. – Не хочется разбивать тебе сердце, но мне пора.
– Ах, какая жалость! – с наигранным огорчением отозвалась Эшли.
Подхватив Томаса на руки, она проводила гостя до дороги.
Масина! – радостно воскликнул малыш, увидев «БМВ».
Когда я расскажу матери про Томаса, она непременно заведет свою любимую пластинку, – сухо заметил Витор, открывая переднюю дверцу машины.
А именно?
Что мне уже тридцать восемь и что, если я в ближайшее время не найду себе жену, маме не доведется увидеть своих внуков.
Значит, на Селесте он не женился. И вообще, видимо, не женат, подумала Эшли.
А как твоя мама?
Жива и здорова. – Витор сел за руль. – Будет рада, что мы встретились. Она, видишь ли, все еще питает к тебе слабость.
Эшли улыбнулась.
– Это взаимно.
Знакомство с матерью Витора, Маргридой д'Аркос, было очень коротким. Но всего за несколько часов эта седая женщина с мягким голосом стала для нее близким человеком.
– Передавай ей, пожалуйста, от меня привет.
– Непременно. Кроме того, как можно скорее пришлю тебе письмо с подтверждением моего предложения. Буду очень признателен, если ты рассмотришь его всерьез, и… – их глаза встретились, – запомни, что меня устраивает только победа. – Витор махнул рукой. – Прощай.
Возвратившись в дом, Эшли тяжело вздохнула. Может, сделать поворот на сто восемь градусов и продать ему дом? Такая уступчивость даст только один результат: последующие визиты Витора прекратятся. Если же этого не произойдет, то существует огромный риск, что на второй, третий или четвертый раз Витор заметит в Томасе сходство, сопоставит факты и догадается, что у его матери все-таки есть внук. В ее глазах металась тревога. Нельзя допустить, чтобы он сам это понял, нужно ему сказать. И она непременно скажет, но как-нибудь потом.
Томас упоенно играл с машинками, а Эшли хмуро сидела за столом. Мысли невольно обратились назад, к событиям двухлетней давности. Виновником всего произошедшего был Саймон. Слабовольный, обиженный мальчик Саймон…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
– Я бы предпочел, чтобы ты никому из моих знакомых не говорила, откуда мы друг друга знаем, – сказал Саймон, устремив взгляд своих серых глаз на дорогу. – Если тебя спросят, скажи, что наши семьи знакомы.
Эшли с грустью взглянула на своего спутника и вздохнула. Она знала, почему он стремится скрыть правду, но ей это было не по вкусу.
– Хочешь, чтобы я врала? – с недовольством спросила она.
– Совсем чуть-чуть. – Саймон заискивающе улыбнулся, – Ну что тебе стоит, Эшли?
Стоял февраль, было свежее субботнее утро. Саймон заехал за Эшли, и они отправились на трек, находившийся в самом центре Сюррея. Поучаствовав в «Формуле-3» как ученик, он недавно был приглашен вторым водителем в «Далджети» – ведущую команду «Формулы-1». Взволнованный и в то же время чрезвычайно гордый собой, он предложил Эшли сопровождать его в первый день.
Но послушай…
Я не хочу, чтобы кто бы то ни было знал, – упрямо повторил Саймон, откинув со лба вихор каштановых волос.
Эшли уступила.
– Наши семьи знакомы, – послушно кивнула она.
На его губах появилась довольная улыбка.
– Я был уверен, что ты меня поймешь. Знаешь, скоро я стану знаменитым и богатым, – продолжал он, искоса поглядывая на нее. – Через пару лет я заменю Витора и стану первым водителем в «Далджети», а потом перейду в какую-нибудь другую команду. За большие деньги, конечно.
– А не слишком ли это… – Эшли пыталась выбрать между «самоуверенно» и «глупо», – не слишком ли ты оптимистичен? Судя по тому, что пишут, Витор д'Аркос один из лучших гонщиков, когда-либо выходивших на трек. Он неоднократный призер Гран-При, и все считают, что, если бы у «Далджети» в прошлом году не подкачала техническая часть, он бы стал чемпионом мира. По правде говоря, не будь он так предан «Далджети» и согласись на посулы других команд, он бы не один раз уже смог завоевать звание чемпиона.
– Витор отличный гонщик, – без энтузиазма согласился Саймон. – Но я его переиграю и вершины карьеры достигну намного быстрее. – Он гордо выпятил грудь.
Эшли взглянула на него с сожалением. Хотя ее спутник был всего на два года моложе ее, в свои двадцать пять лет он зачастую вел себя как десятилетний мальчишка. То, стремясь произвести впечатление, прибегал к показным жестам, то вел себя напыщенно и претенциозно, позволяя себе это даже в тесном кругу своих близких. – Значит, милый мальчик позвонил мне ни с того ни с сего и пригласил взглянуть на свои первые шаги для того, чтобы продемонстрировать свою испорченность? – поддразнила она, стремясь спустить его на землю.
– Я тебя пригласил потому, что твоя мать сказала, что ты в конце концов поняла простую истину: в жизни, кроме работы, существуют еще и другие вещи, – ответил Саймон, – и теперь не против посещать зрелищные мероприятия.
Эшли с грустью улыбнулась.
– Это так, – признала она. – Я с удовольствием посмотрю, что такое «Формула-1».
Пока Эшли училась в колледже, у нее было много знакомых, и недостатка в поклонниках она не ощущала, но потом все свои силы и внимание посвятила исключительно карьере. С тех пор она намеренно избегала всякого общения с мужчинами и потому не знала мужской ласки, не целовалась, не занималась любовью. Довольно долго Эшли не замечала, что лишена радостей жизни, но в последнее время стала чувствовать себя какой-то… потерянной. Это вовсе не означало, что она готова была броситься на шею первому встречному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14