Мэтью в восхищении хлестнул кобылу вожжами.
- Ну, угадала! Но, я думаю, миссис Спенсер все подробно описала, и потому ты с
могла угадать.
- Нет, она не описывала... правда не описывала. Все, что она сказала, можно был
о бы сказать о любой из этих ферм. У меня не было представления, как она выг
лядит. Но как только я увидела, я почувствовала, что это мой дом. Ах, мне каже
тся, что я во сне. Знаете, у меня, наверное, вся рука выше локтя в синяках, сто
лько раз я себя сегодня щипала. Каждую минуту меня охватывало страшное ч
увство: я боялась, что все это только сон. И тогда я щипала себя, чтобы убеди
ться, что это правда, пока вдруг я не вспомнила, что если даже это только со
н, то лучше спать и смотреть его как можно дольше, и я перестала себя щипат
ь. Но это не сон, и скоро мы будем дома.
Со вздохом восторга она снова погрузилась в молчание. Мэтью беспокойно е
рзал на своем месте. Он был рад, что это Марилле, а не ему придется сказать э
тому бедному бездомному ребенку, что дом, к которому он так стремился, не с
танет его домом. Они проехали по Долине Линд, где уже было довольно темно, -
но не настолько, чтобы миссис Рейчел не могла заметить их со своего наблю
дательного пункта у окна, - и затем по холму и длинной тропинке к Зеленым М
езонинам. К тому времени, когда они подъехали к дому, Мэтью весь содрогалс
я перед приближающимся раскрытием печальной истины с чувством, которог
о не мог себе объяснить. Он думал не о Марилле, не о себе, не о тех хлопотах, к
оторые эта ошибка, вероятно, им доставит, но о разочаровании девочки. Когд
а он думал о том, что этот восторг погаснет в ее глазах, у него появлялось б
олезненное чувство, как будто ему предстояло соучастие в убийстве, - тако
е же чувство появлялось у него, когда ему нужно было зарезать ягненка или
теленка или любое другое невинное маленькое создание.
На дворе было совсем темно, когда они подъехали к дому, и листья тополей ше
лестели вокруг, словно шелк.
- Послушайте, деревья разговаривают во сне, - прошептала девочка, когда он
снял ее с кабриолета и поставил на землю. - Какие у них, должно быть, чудесны
е сны!
Затем, крепко держа саквояж, заключавший в себе "все ее земное имущество",
она последовала за Мэтью в дом.


Глава 3
Марилла Касберт удивляется

К огда Мэтью открыл дверь, Марилла быстро поднялась ему на
встречу. Но как только ее взгляд упал на маленькую странную фигурку в тес
ном некрасивом платье, с длинными ярко-рыжими косами и радостно сияющими
глазами, она остановилась в изумлении.
- Мэтью, кто это? - воскликнула она. - Где же мальчик?
- Там не было мальчика, - отвечал Мэтью с несчастным видом. - Там была только
она.
Он кивнул на девочку, только теперь вспомнив, что даже не спросил, как ее з
овут.
- Как не было мальчика? Но там должен был быть мальчик, - наст
аивала Марилла. - Ведь мы просили миссис Спенсер привезти мальчика.
- Она этого не сделала. Она привезла вот... ее. Я спрашивал нач
альника станции. И мне пришлось взять ее домой. Нельзя же было оставить ре
бенка одного на ночь на станции, хоть и произошла ошибка.
- Хорошенькое дело! - воскликнула Марилла.
На протяжении этого диалога девочка не проронила ни слова, только взгляд
ее перебегал с одного собеседника на другого. Все оживление погасло в ее
лице. Внезапно она, казалось, поняла весь смысл сказанного. Уронив свой др
агоценный саквояж, она подскочила ближе и заломила руки.
- Вы не хотите взять меня! - закричала она. - Я вам не нужна, потому что я не мал
ьчик! Я должна была этого ожидать. Никто никогда не хотел взять меня. Я дол
жна была знать, что это слишком прекрасно, чтобы так могло продолжаться. Я
должна была знать, что на самом деле никому не нужна. О, что мне делать? Я зал
ьюсь слезами!
Этим она и занялась. Упав на стул, стоявший возле стола, она уронила руки н
а стол, уткнулась в них лицом и отчаянно зарыдала. Марилла и Мэтью растеря
нно переглянулись поверх кухонной плиты. Оба не знали, что сказать или сд
елать. Наконец, Марилла неуклюже попыталась поправить дело:
- Ну-ну, не о чем тут так плакать.
- Не о чем? - Девочка быстро подняла голову, и показалось залитое слезами ли
цо и дрожащие губы. - Вы тоже плакали бы, если бы вы были сирота и приехали в
то место, которое, как вы думали, станет вашим домом, и вдруг узнали бы, что в
ас не хотят оставить, потому что вы не мальчик. О, это самая трагичн
ая минута в моей жизни!
Что-то вроде невольной улыбки, словно заржавевшей от того, что к ней так до
лго не прибегали, смягчило суровое выражение лица Мариллы.
- Ну, не плачь больше. Мы же не собираемся немедленно выгнать тебя из дома. Т
ы останешься здесь, пока мы не выясним, в чем дело. Как тебя зовут?
Девочка на мгновение заколебалась.
- Пожалуйста, называйте меня Корделией, - сказала она горячо.
- Называть тебя Корделией! Это что, твое имя?
- Не-ет, не совсем, но я хотела бы называться Корделией. Это такое изысканно
е имя.
- Не понимаю совершенно, о чем ты говоришь. Если Корделия не твое имя, то как
тебя зовут?
- Анна Ширли, - неохотно пробормотала обладательница этого имени. - Но, пожа
луйста, называйте меня Корделией. Ведь вам все равно, как называть меня, ес
ли я останусь у вас ненадолго, ведь правда? Анна - такое неромантичное имя.

- Романтичное - неромантичное, чепуха! - сказала Марилла без всякого сочувс
твия. - Анна - хорошее, простое, разумное имя. И тебе нечего его стыдиться.
- Да нет, я не стыжусь, - объяснила Аня, - просто Корделия мне нравится больше.
Я всегда воображаю, что мое имя Корделия, по крайней мере в последние годы
. Когда я была моложе, я воображала, что меня зовут Джеральдина, но теперь м
не больше нравится Корделия. Но если вы будете все же называть меня Анной,
то, пожалуйста, говорите Аня, а не Анюта.
- Какая разница? - спросила Марилла с той же, словно заржавевшей, улыбкой, бе
рясь за чайник.
- О, большая. Аня выглядит гораздо красивее. Когда вы слышите, как имя произ
носят, разве вы не видите его в уме словно напечатанным? Я вижу. И Анюта выг
лядит ужасно, а Аня гораздо более изысканно. Если вы только будете называ
ть меня Аня, а не Анюта, я постараюсь примириться с тем, что вы не зовете мен
я Корделией.
- Очень хорошо. Тогда, Аня, а не Анюта, не можешь ли ты объяснить нам, что за ош
ибка произошла? Мы просили передать миссис Спенсер, чтобы она привезла н
ам мальчика. Разве в приюте нет мальчиков?
- О, их там даже слишком много. Но миссис Спенсер ясно сказа
ла, что вы хотите девочку лет одиннадцати. И заведующая сказала, что, она д
умает, я вам подойду. Вы представить не можете, в каком восторге я была. Я не
могла спать от радости всю прошлую ночь. Ах, - добавила она с упреком, оберн
увшись к Мэтью, - почему вы не сказали мне на станции, что я вам не нужна, и не
оставили меня там? Если бы я не видела Белого Пути Очарования и Озера Свер
кающих Вод, мне не было бы теперь так тяжело на душе.
- Да о чем она говорит? - спросила Марилла, удивленно взглянув на Мэтью.
- Она... она вспоминает, о чем мы говорили по дороге, - сказал Мэтью поспешно. -
Я пойду распрягу кобылу, Марилла. Приготовь чай к моему возвращению.
- Миссис Спенсер везла еще какого-нибудь ребенка кроме тебя? - продолжила р
асспросы Марилла, когда Мэтью вышел.
- Она взяла Лили Джоунс для себя. Лили всего пять лет, и она очень красивая. У
нее каштановые волосы. Если бы я была очень красивая и с каштановыми воло
сами, вы бы все равно меня не взяли?
- Нет. Нам нужен мальчик, чтобы помогать Мэтью на ферме. А девочка нам ни к че
му. Сними шляпу. Я положу ее и твою сумку на столе в передней.
Аня послушно сняла шляпу. В этот момент вернулся Мэтью, и они сели ужинать
. Но Аня не могла есть. Напрасно она щипала хлеб с маслом и клевала яблочно
е повидло из маленького стеклянного блюдечка с зубчиками, стоявшего воз
ле ее тарелки. Она совсем не продвинулась в этом деле.
- Ты ничего не ешь, - сказала Марилла, сурово глядя на нее, как будто это был п
оступок, достойный осуждения.
Аня вздохнула:
- Не могу. Я в пучине горя. Вы можете есть, когда вы в пучине горя?
- Никогда не была в пучине горя, так что не знаю, - отвечала Марилла.
- Не были? Но вы когда-нибудь пытались вообразить, что вы в п
учине горя?
- Нет, не пыталась.
- Тогда, я думаю, вы не сможете понять, каково это. Но это в самом деле очень н
еприятное чувство. Когда пытаешься есть, комок встает в горле и невозмож
но ничего проглотить, даже если бы это была шоколадная конфета. Я однажды
ела шоколадную конфету два года назад, и это было просто восхитительно. М
не часто после этого снится, что у меня множество шоколадных конфет, но я в
сегда просыпаюсь, как только хочу съесть хоть одну. Все здесь невероятно
вкусно, но все равно я не могу есть.
- Я думаю, она устала, - сказал Мэтью, который не проронил еще ни слова с тех п
ор, как вернулся из конюшни. - Лучше всего, Марилла, уложить ее в постель.
Марилла как раз и размышляла о том, где положить Аню спать. Она приготовил
а кушетку в каморке возле кухни для желанного и долгожданного мальчика.
Но хотя там было и чисто и опрятно, все-таки для девочки это место казалось
неподходящим. О том, чтобы поместить это бездомное создание в комнате дл
я гостей, не могло быть и речи, так что оставалась только комната в мезонин
е, выходившая окнами на восток. Марилла зажгла свечу и велела Ане следова
ть за собой, что та и сделала, забрав по дороге со стола в передней свою шля
пу и саквояж. Передняя была пугающе чистой, а маленькая комнатка в мезони
не, куда они вошли через минуту, казалась еще чище.
Марилла поставила свечу на треугольный столик с тремя ножками и откинул
а одеяло на постели.
- У тебя, наверное, есть ночная рубашка? - спросила она.
Аня кивнула:
- Да, две. Заведующая приютом сшила их для меня. Они ужасно тесные. В приюте в
сегда всего не хватает и все всегда тесное - по крайней мере, в таком бедно
м приюте, как наш. Я терпеть не могу тесные ночные рубашки. Но человек може
т в них спать так же сладко, как и в прелестных пышных рубашках с рюшем вок
руг шеи. Это единственное утешение.
- Ну, раздевайся скорее и ложись. Я приду через пять минут за свечой. Я не дов
ерю тебе погасить ее. А то еще и пожар устроишь.
Когда Марилла ушла, Аня печально огляделась кругом. Выбеленные стены был
и такими пугающе голыми и унылыми, что она подумала, что они, должно быть, с
ами страдают от своей наготы. Пол тоже был голым, только в центре комнаты л
ежал круглый плетеный коврик, каких Аня никогда не видела прежде. В одном
углу стояла кровать, высокая и старомодная, с четырьмя темными точеными
столбиками, в другом - уже упомянутый треугольный столик, украшенный пух
лой красной бархатной подушечкой для булавок, настолько твердой, что она
могла согнуть конец самой смелой булавке. Над ним висело небольшое, шест
ь на восемь дюймов, зеркало. На полпути между столом и кроватью находилос
ь окно со снежно-белой муслиновой занавеской наверху, а напротив стоял у
мывальник. От всей комнаты веяло таким холодом, что его невозможно описа
ть словами, но который пробрал Аню до мозга костей. С рыданием она поспешн
о стянула с себя одежду, надела узкую ночную рубашку и прыгнула в кровать,
где спрятала лицо в подушку и натянула одеяло на голову. Когда Марилла ве
рнулась за свечой, жалкие предметы одеяния, разбросанные по полу, и неско
лько взбаламученная постель были единственными признаками чьего-либо
присутствия в комнате. Она неспешно собрала Анину одежду, аккуратно поло
жила ее на гладкий желтый стул и затем, подняв свечу, обернулась к кровати.

- Доброй ночи, - сказала она немного смущенно, но не сердито.
Бледное лицо и большие глаза неожиданно появились из-под одеяла.
- Как вы можете называть ее доброй. когда знаете, что это бу
дет самая ужасная ночь в моей жизни? - сказала Аня с упреком.
Затем она вновь нырнула под одеяло.
Марилла медленно спустилась в кухню и занялась мытьем посуды. Мэтью кури
л - явный признак смятения чувств. Он редко курил, потому что Марилла решит
ельно выступала против этой скверной привычки. Но иногда его неодолимо т
януло покурить, и тогда Марилла смотрела на это сквозь пальцы, понимая, чт
о и мужчине надо дать выход своим чувствам.
- Веселенькая история, - сказала она гневно. - Вот что выходит, когда посылае
шь поручения через других, вместо того чтобы ехать самому. Родственники
Роберта Спенсера что-то напутали, когда передавали нашу просьбу. Завтра
кому-нибудь из нас придется поехать и повидаться с миссис Спенсер. Девоч
ку нужно отправить обратно в приют.
- Полагаю, что так, - сказал Мэтью неохотно.
- Ты полагаешь! А что, ты в этом не уверен?
- Мм... она в самом деле милое создание, Марилла. Жалко отправлять ее назад, р
аз уж она так хочет остаться.
- Мэтью, не хочешь же ты сказать, что мы должны оставить ее у себя?
Марилла изумилась не меньше, чем если бы Мэтью выразил склонность ходить
на голове.
- Мм... нет, я полагаю, нет... не совсем, - пробормотал, запинаясь, Мэтью, прижатый
к стенке этим вопросом. - Я полагаю... никто не может от нас этого требовать.

- Еще бы! Что нам пользы от нее?
- Может быть, ей от нас была бы польза, - сказал Мэтью неожиданно.
- Мэтью, мне кажется, этот ребенок тебя околдовал. Я ясно вижу, что ты хочешь
ее оставить.
- Ну, она и правда интересное существо, - убеждал Мэтью. - Ты бы послушала, что
она говорила, когда мы ехали со станции.
- О, разговаривать она умеет. Я сразу поняла. Это не свидетельствует, впроч
ем, в ее пользу. Я не люблю детей, у которых всегда есть что сказать. Я не хоч
у держать у себя девочку из приюта, но даже если бы и захотела, то выбрала б
ы не из таких. Что-то есть в ней, чего я не понимаю. Нет, она отправится туда, о
ткуда явилась.
- Я мог бы нанять французского мальчика, чтобы он помогал мне на ферме, - ска
зал Мэтью, - а она составила бы тебе компанию.
- Я не страдаю без компании, - отрезала Марилла. - И не собираюсь оставлять ее
.
- Ну, разумеется, как ты скажешь, Марилла, - ответил Мэтью, вставая и откладыв
ая трубку. - Я иду спать.
Так он и поступил. Спать, вымыв все тарелки, отправилась и Марилла, решител
ьно нахмурив брови. А наверху, в комнатке мезонина одинокий, заброшенный,
истосковавшийся по любви ребенок, наплакавшись, тоже уснул.


Глава 4
Утро в Зеленых Мезонинах

Б ыло уже совсем светло, когда Аня проснулась и села на пос
тели, растерянно глядя в окно, через которое лился поток радостного солн
ечного света и за которым покачивалось что-то белое и пушистое на фоне яр
ко-голубого неба.
В первое мгновение она не могла вспомнить, где находится. Сначала она ощу
тила восхитительный трепет, словно произошло что-то очень приятное, зате
м явилось ужасное воспоминание Это были Зеленые Мезонины, но здесь не хо
тели ее оставить, потому что она не мальчик!
Но было утро, и за окном стояла вишня, вся в цвету. Аня выскочила из постели
и одним прыжком оказалась у окна. Затем она толкнула оконную раму - рама по
далась со скрипом, будто ее давно не открывали, что, впрочем, и было на само
м деле, - и опустилась на колени, вглядываясь в июньское утро. Глаза ее блес
тели от восторга. Ах, разве это не прекрасно? Разве это не прелестное место
? Если бы она могла здесь остаться! Она вообразит, что остается. Здесь есть
простор для воображения.
Огромная вишня росла так близко к окну, что ее ветки касались дома. Она был
а так густо усыпана цветами, что не было видно ни одного листика. С обеих с
торон от дома тянулись большие сады, с одной стороны - яблоневый, с другой -
вишневый, все в цвету. Трава под деревьями казалась желтой от цветущих од
уванчиков. Чуть поодаль в саду виднелись кусты сирени, все в гроздьях ярк
о-фиолетовых цветов, и утренний ветерок доносил до Аниного окна их голов
окружительно сладкий аромат.
Дальше за садом зеленые луга, покрытые сочным клевером, спускались к дол
ине, где бежал ручей и росло множество белых березок, стройные стволы кот
орых поднимались над подлеском, наводившим на мысль о чудесном отдыхе ср
еди папоротников, мхов и лесных трав. За долиной виднелся холм, зеленый и п
ушистый от елей и пихт. Среди них был небольшой просвет, и в него проглядыв
ал серый мезонин того домика, который накануне Аня видела с другой сторо
ны Озера Сверкающих Вод.
Слева виднелись большие амбары и другие хозяйственные постройки, а за ни
ми спускались вниз к сверкающему голубому морю зеленые поля.
Глаза Ани, восприимчивые к красоте, медленно переходили от одной картины
к другой, жадно впитывая все, что было перед ней. Бедняжка в своей жизни ви
дела так много некрасивых мест. Но то, что открылось перед ней теперь, прев
осходило самые буйные ее мечты.
1 2 3 4 5 6