- Благодарю, - и поставила бокал с коктейлем на низенький стеклянный столик рядом с шезлонгом.
Бен Лукас улыбнулся ей, будто Саманта сказала что-то действительно остроумное. Он стоял между нею и бассейном - загорелый, отлично сложенный, в оранжевых шортах "Спидо".
- Без рубашки вы лучше загорите, - заметил Лукас. Саманта уставилась на него, видя свое отражение в зеркальных стеклах его солнцезащитных очков. Из коллекции пляжных нарядов Саманта выбрала простенький, скромный, закрытый купальник бирюзового цвета, который предпочла прикрыть белой оксфордской рубашкой, найденной ею утром дома, в части гардероба, принадлежавшего Уиллу. Справа от Саманты, сидя на стуле, впитывала в себя солнечные лучи Ума Кимбол, единственной одеждой которой была нижняя, шириной в поясок, часть желтого бикини, материи которого едва ли хватило бы на то, чтобы протереть солнцезащитные очки актрисы. На плоской загорелой груди Умы двумя крошечными рубиновыми камешками-голышами темнели соски.
- У меня природный загар, - ответила Саманта, чувствуя, что ее излишняя "одетостъ" бросается в глаза, и стесняясь своего тела с длинными конечностями. Она резко контрастировала с окружавшими ее людьми, которые, казалось, никогда не мучились самооценками по поводу чего бы то ни было.
К Лукасу подошла Шерон и устроила представление, проведя по своей нижней губе кубиком льда и бросив его в стакан Лукаса. Она была немного выше Бена в своих золотых босоножках из кожи угря. Купальный костюм Шерон выглядел как один длинный кусок прозрачного шелка, перекрещивающийся на груди, тянувшийся ниже, к излучине длинных, идеально стройных ног и пропадавших в ущелье между крепкими круглыми ягодицами.
- Саманта у нас скромница, - с холодным, как кубик подаренного ею Лукасу льда, весельем сказала Шерон: - Ну разве это не мило, Бен?
Ума перевернулась на бок и смерила Саманту удивленным взглядом своих стеклянных глаз:
- Так ты действительно индианка или что?
- Отчасти, - пробормотала Саманта.
- Что-то из "Путешествия в Индию" или "Танцев с волками"?*
______________
* Названия голливудских фильмов
- Что-то из Монтаны. У меня мать из шайенн.
- Певица? Во класс!
- Господи, Ума, ты когда-нибудь перестанешь быть пустышкой? нетерпеливо вздохнула Шерон.
Актриса сдвинула очки на кончик очаровательного носика и, взглянув на нее поверх дужек, хитро улыбнулась:
- А ты когда-нибудь перестанешь быть сукой?
Смутившаяся Саманта почувствовала, как от наполнившей воздух очевидной неприязни двух женщин друг к другу по коже у нее пробежали мурашки. Она опустила голову, снова спрятав замешательство за занавеской волос. В ушах зазвенели слова мистера ван Делена:
Ты не такая, как они...
- Рейза уже несет легкие закуски, - объявил Брайс, беззаботно вторгаясь в возникший конфуз. Висевшая в воздухе напряженность, казалось, совершенно не трогала его, и выглядел он очень веселым и расслабленным в своих длинных марлевых шортах и рубашке с открытым воротом, расписанной в тропическом стиле. Выгоревшие на солнце волосы, как всегда, были схвачены на затылке в косичку. Улыбаясь приятной, белозубой на загорелом лице улыбкой.. Брайс пристально посмотрел на Шерон сквозь темные стекла очков: - Кузина, почему бы тебе не пойти и не погрузить свои зубки во что-нибудь, что не будет кровоточить?
- Пойдем вместе, - выдержав его взгляд, парировала Шерон. - У нас есть дела, которые надо обсудить.
- Через минуту. - Бросив Шерон, Брайс обратил все свое внимание на Саманту.
Шерон прикоснулась к его руке, пытаясь увлечь Брайса за собой. Дело всегда стояло для него на первом месте... пока он не вляпался.
- Брайс...
- Я сказал - позже! - резко оборвал тот.
Шерон, оскалившись, улыбнулась кузену и плавной походкой отправилась прочь, ничем не выдав бушевавшие в ее душе обиду, неловкость и злость. Ума потащилась за Лукасом, уцепившись указательным пальцем за резинку его шортов и накинув на плечи полотенце, чтобы прикрыть то, что гордо именовалось грудью.
- А ты еще не нагуляла аппетит? - улыбнулся Брайс Саманте.
Она тоже скривила губы в улыбке, перекинула длинные ноги через край шезлонга и села.
"Мона Лиза в Монтане", - подумал Брайс. Если бы только Саманта осознала ту власть, которую могла бы иметь над мужчинами этими загадочными, удивленными улыбками, она могла бы стать очень опасной. Вызов, которому невозможно противостоять. Разумеется, у нее все это уже было, только сама она об этом не знала. Наивность делала ее еще более желанной.
- Прогулка не такая уж обременительная, чтобы проголодаться. - Саманта откинула волосы на спину.
Брайс сел рядом с ней и кивнул на Фабиана. Огромные мускулы атлета блестели, смазанные кремом; белокурая топ-модель мужского пола, казалось, полностью сосредоточилась на том, что направляла солнечный отражатель на нижнюю часть своего гладко выбритого подбородка.
- Только не говори этого ему, - попросил Брайс. - Одним своим загаром он заработает за год миллион долларов.
Сомневаясь, не подтрунивает ли над ней Брайс, Саманта послала ему взгляд, который должен был выражать комбинацию скептицизма и удивления. Брайс поднял руку и, погладив тыльной стороной ладони щеку Саманты, приподнял ее голову за подбородок.
- Ты тоже могла бы зарабатывать миллион, если бы захотела.
- Я? - рассмеялась Саманта. - Не думаю.
- Ты можешь сделать все, милая, - слегка нахмурился Брайс. - И пределы...
- ...только небо, - закончила Саманта. - В Монтане много неба.
- И куча возможностей в других местах. Ты очень красивая женщина, Саманта."Ты могла бы стать событием в Лос-Анджелесе или Нью-Йорке.
- Я не могу уехать в Лос-Анджелес. У меня есть муж.
- Которого нет. - Брайс не потрудился скрыть недовольство в голосе. Саманта чуть заметно вздрогнула. Брайс безжалостно продолжал давить на затронутую открытую рану. - Он относится к тебе как к второсортной горожанке. Нет, даже хуже - он вообще никак к тебе не относится.
Саманта прикусила губу и отвела взгляд в сторону, на куст, растущий на краю бассейна, чтобы Брайс не увидел блеснувших в глазах слез. Рука Брайса скользнула на плечи Саманты, и он сочувственно пожал их, запечатлев призрачный поцелуй на ее волосах.
- Прости, милая, - пробормотал Брайс. - Я не хотел тебя обидеть. Просто меня злит, когда я вижу, как он игнорирует тебя!
Он сам немного удивился тому сильному чувству, которое испытывает к этой девушке, - ведь всего неделю назад она была для него не более чем пешкой. Теперь же Брайс сидел рядом с Самантой, обняв ее за плечи, и желал ей добра. Он не мог припомнить, когда подобное случалось с ним в последний раз. Много лет назад? Никогда? Все внимание Брайса всегда было сосредоточено на нем самом. Теперь же он немного сместил угол зрения, так, что в поле его видимости попала Саманта. Он мог иметь все: власть, землю, Саманту - и взамен тоже дать ей все: перспективу, славу - и видеть, как она расцветет, и знать, что в этом именно его заслуга. Высшее существо, сыгравшее роль великодушного божества. Брайс почувствовал, что такое ему по душе.
Саманта смотрела в сторону, на стоявшие в тени столики на другом краю бассейна. Ума с жадностью поглощала свежие фрукты. Сидевший напротив нее за столиком Лукас бросил в бокал с шампанским ягоду клубники, выудил ее оттуда губами и расцвел улыбкой. Сидевшая за отдельным столиком Шерон, не обращая на них внимания и игнорируя еду, лениво перелистывала "Космополитен".
- Мне кажется, твоя кузина не очень-то меня любит, - тихо произнесла Саманта.
- Шерон? - Брайс пожал плечами и крепче обнял Саманту. - Шерон вообще никого не любит. Она очень... замкнутая. И это одно из лучших ее качеств.
- Звучит так, будто ты и сам ее не очень-то любишь? Брайс на минуту задумался и вздохнул, рассеянно поглаживая руку Саманты.
- Кажется, я устал от ее представлений. Но мы с Шерон уже очень давно вместе. И, в конце концов, она моя родственница.
Такая преданность, по мнению Брайса, должна была понравиться Саманте, рисуя его в глазах девушки человеком добрым и хорошим, в то время как он не был ни тем, ни другим. Но объяснять их отношения с Шерон таким образом было проще, чем сказать правду. Правда шокировала бы Саманту, оттолкнула бы ее. Она была слишком наивна. Ведь она выросла здесь, в горах, где ее нравственная жизнь надежно защищалась людьми, все еще верящими в такие вздорные понятия, как мораль.
Двери балкона распахнулись, и появилась экономка Рейза. Фигура этой женщины была подобна нефтяной бочке, а лицо формой и цветом напоминало раскаленную сковороду, но Рейза прекрасно готовила и немного говорила по-английски - два существенных преимущества, необходимых для ее должности. В фарватере Рейзы следовала Мэрили Дженнингс. Брайс тут же насторожился, точно охотничий пес.
- Мэрили! - воскликнул он, вскакивая с шезлонга и увлекая за собой Саманту. Он потащил девушку вокруг бассейна, чтобы поприветствовать новую гостью.
Мэри постаралась изобразить на лице улыбку, что оказалось титанически трудной задачей после двух часов общения с шерифом Куином и его помощниками. Шериф тоже не проявил особого восторга, обнаружив Мэри в компании с трупом.
Брайс ничем не дал понять, что вчера у него состоялся разговор с отчаявшимся приятелем. Если он и знал что-то о самоубийстве судьи, то его хладнокровию могли бы позавидовать ящерицы, пожертвовавшие свои шкурки ему на ремешок. Брайс приветствовал Мэри сияющей улыбкой. Солнце отражалось на его высоком блестящем лбу.
- Рад, что вы в конце концов решили присоединиться к нашей компании. Садитесь. Я распоряжусь, что-бы Рейза принесла вам что-нибудь выпить.
- Мой визит не совсем светский, - сказала Мэри, скользнув взглядом по лицам присутствующих и вновь остановив его на Брайсе. - Мне подумалось, что вам следовало бы узнать... поскольку вы были его другом... Макдональд Таунсенд умер. Застрелился этой ночью.
Лицо Брайса приняло соответствующее выражение пораженного неверия.
- Господи, вы шутите!
- Мое чувство юмора не заходит так далеко. Таунсенд мертв.
Бен Лукас, шаркнув подошвами о каменную плиту площадки, встал из-за стола и подошел к Брайсу. Сдвинув очки на лоб, он мрачно уставился на Мэри, точно это она спустила курок револьвера:
- Таунсенд мертв? Боже правый, как это случилось?
Мэри пожала плечами, сунув ладони в задние карманы джинсов и стиснув их в кулаки. Легкий ветерок пробежал по террасе, разметав ее волосы, от чего они упали ей на лицо. Дернув головой, она отбросила их назад.
- Не знаю. Кажется, он не оставил записки. Я приехала сегодня утром к нему домой, потому что он... э-э-э... знал Люси, и решила, что мы можем просто поговорить. Я нашла его в кабинете.
- Это, вероятно, ужасно на вас подействовало? - сочувственно пробормотал Брайс. Подойдя к Мэри, он обнял ее за плечи и повел к стулу за столиком Шерон, сидевшей с каменным лицом. - Присядьте. - Он повернулся к стоявшей в дверях экономке: - Рейза, принесите, пожалуйста, мисс Дженнингс коньяка.
- Нет, спасибо, - встрепенулась Мэри. Виски, выпитое у Таунсенда, давно выветрилось, сознание было до боли ясным, и она хотела сохранить его таковым во все время пребывания в этом змеином гнезде. - Бутылка "коки" - это то, что надо.
Брайс слегка нахмурился, но согласно кивнул.
- Интересно, полиция уже позвонила Ирене? - обратился к Брайсу Лукас. Он посмотрел на Мэри, и губы его вытянулись в узкую полоску. - Миссис Таунсенд, - пояснил он. Прежде чем до Мэри дошел смысл его слов, он снова заговорил с Брайсом. - Я позвоню ей. Лучше, если о таких вещах узнают от друзей.
- Да, конечно. Воспользуйся телефоном в моем кабинете, - потирая подбородок, отозвался Брайс. - Вообще-то я пойду с тобой. Я хотел бы предложить ей свою помощь и сделать все, что в моих силах.
Парочка исчезла в доме. Мэри подавила в себе желание последовать за ними. Она не была уверена, что, принеся свою новость, достигла того, на что надеялась. Брайс не произвел на Мэри впечатление человека, сокрушенного тяжким грузом чрезмерной совестливости и раскаяния, И она не собиралась препираться с ним в присутствии прочих возможных подозреваемых. В любом случае у Мэри появлялся хороший шанс стать кандидаткой в покойники, если Брайс окажется главным сатаной, а она, таким образом, превратится для него в главного опасного врага.
Группа отдыхающих у бассейна погрузилась в тягостное молчание. Саманта Рафферти опустилась на освобожденный Лукасом стул и плотнее закуталась в свою просторную рубашку. Теперь, когда Брайс оставил ее, большие карие глаза Саманты стали еще больше от испытываемого чувства неуверенности. Сидевшая напротив Мэри Шерон застыла в позе ледяной скульптуры в своем купальнике из Сен-Тропеза. Сбоку от Мэри в шезлонге сидел красавчик, занятый своими мускулами-шарами.
- Макдональд Таунсенд, - протянула наконец Ума, ухватив целую пригоршню нарезанных кусочками фруктов и запихивая их в рот. Пока она жевала, ее лицо выражало полную сосредоточенность на вкусовых качествах фруктового ассорти. Потом Ума вытерла тыльной стороной ладони стекавший по нижней губе сок и поинтересовалась: - Это не он играл в "Днях нашей жизни"?
Шерон сделала круглые глаза. Красавчик не проронил ни слова.
- Думаешь, она знает о звонке?
Брайс крутанулся в кресле за массивным тиковым столом и остановился, положив руки на подлокотники.
- А это совершенно не важно. Звонок будет отмечен в протоколе. Стоит лишь заглянуть в счет Таунсенда за телефонные разговоры, как станет ясно, что звонок был. С другой стороны, никто не сможет доказать, что я получал какое-либо сообщение от судьи. - Брайс вытащил из телефонного аппарата микрокассету и протянул ее Лукасу. - Проклятые автоответчики! Постоянно ломаются.
Лукас покрутил кассету между пальцев.
- Никто не обязан отвечать на телефонные звонки среди ночи. В это время нет прислуги, которая могла бы принести тебе аппарат.
- Только эта чертова машинка! - притворился хмурым Брайс. - Я давно собирался купить новый телефон. Возможно, если бы я... Что ж, в любом случае после драки кулаками не машут.
- Точно, - кивнул Лукас. - Небольшое шоу с представлением досады и сожаления. Очень убедительно.
- Мне надо было стать актером, - согласился Брайс. - Но тогда бы я не испытывал такого восторга.
Он, несомненно, все равно бы опоздал со своей помощью Таунсенду, даже если бы предпринял такую попытку. Утром Брайс первым делом прослушал запись на автоответчике. После слезливого, сбивчивого монолога-исповеди и признания судьи в трубке раздался небольшой взрыв. Таунсенд оставил свою предсмертную записку на автоответчике и там же записал момент собственной гибели. Самоуничтожение в век высоких технологий.
- Он всегда был слабонервным, - без всякого сочувствия констатировал Брайс. - Я предпочитаю людей без нервов. Даже лучше, что он умер сейчас. Я с трудом выносил, как судья сам себя гробит и хнычет по этому поводу.
Лукас подбросил кассету и поймал ее той же рукой.
- Если только он не оставил чего-либо компрометирующего всех нас.
- У него ни на кого не было компромата. Таунсенд хотел быть игроком, но не вписался в систему игры.
- Он мог оставить письменное свидетельство об известных нам вещах. Между бровей Лукаса залегла небольшая складочка. То был тот самый взгляд, которым Лукас пользовался в суде, чтобы овладеть умами присяжных. Он снова подбросил кассету.
Стремительно поднявшись из кресла, Брайс резким неуловимым движением руки перехватил кассету в воздухе и твердо посмотрел на адвоката:
- Он не оставил.
Тем же резким движением ладони Брайс выдернул из кассеты пленку, поджег ее золотой в двадцать четыре карата зажигалкой и бросил в стоявшую на столе хрустальную пепельницу.
Глава 23
Брайс уговорил Мэри остаться. Он был единственным человеком, попытавшимся удержать ее. Мэри отказалась от предложенного купальника. Ей показалось не слишком разумным светиться в этой толпе в полуобнаженном виде.
Кроме того, Мэри никому из них, за исключением разве что Саманты, не верила. Лукас следил своими акульими глазками за каждым ее шагом. Взгляд Шерон был цинично-холоден, что-то вроде взгляда ученого, наблюдающего за мечущейся в лабиринте подопытной мышью. Красавчик обитал где-то на другой планете, а Ума была с другой планеты. Мэри чувствовала себя так, будто попала в населенный покойниками параллельный мир, где за каждым углом ее поджидала опасность.
Брайс исполнял роль подавленного привидения. Он выбрал место в тени, рядом с Мэри, усадив справа от себя Саманту, и поставил перед собой нетронутый стакан виски.
- После несчастного случая с Люси он просто обезумел, - сосредоточенно глядя на стакан, произнес Брайс. - Мне кажется, причина отчасти и в этом.
- Они были так близки? - поинтересовалась Мэри, не сводя глаз с потянувшейся к стакану костлявой руки Брайса - движение, свидетельствующее скорее о желании подавить раздражение, нежели о необходимости успокоить некоторое внутреннее беспокойство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49