- Да уж, держу пари, что так.
- Нет, без дураков. У него такой кокаин, какого я никогда не пробовала. Хочешь немного? Пошли! - Схватив Мэри за руку, Ума потащила ее по коридору. Они свернули за угол и оказались у двустворчатых резных дверей. Ума сверкнула на Мэри хитрым взглядом заговорщицы: - Нужно знать секретный стук.
Она простучала по двери нечто смутно напоминавшее песенку "Дождь в Испании" и привалилась к притолоке в новом приступе безудержного смеха. Глядя на нее, Мэри подумала, что ее спутница явно превысила свою "норму" и теперь у нее наступило нечто вроде "короткого замыкания". Ума не стала дожидаться, пока кто-нибудь ответит на ее секретный код, а повернула ручку двери и, повиснув на ней, ввалилась в комнату:
- Не мытьем, так катаньем! Есть тут понюшка кокаина? Ума выпрямилась и, шатаясь, направилась к огромному бильярдному столу на ножках из красного дерева. Единственным источником света в комнате являлась свисавшая с потолка над столом медная лампа. Свет струился тремя идеально правильными конусами на длинное зеркало, положенное поверх стола, высвечивая ровный ряд из дюжины кокаиновых горок, ожидающих чьих-нибудь жаждущих носов.
Войдя в комнату и сделав три шага, Мэри замерла на месте, узнав человека, склонившегося над столом и втягивающего ноздрей дозу стоимостью более ста долларов. Сердце у нее бешено заколотилось.
Макдональд Таунсенд! Федеральный районный судья Соединенных Штатов Макдональд Таунсенд.
Он поднял глаза, и взгляды их столкнулись, как два стремительно несущихся навстречу друг другу поезда.
- Я зашла только в поисках сигареты, - пробормотала Мэри, отворачиваясь от пучка света над столом. Кто-то протянул ей французские сигареты "Голуаз". Вместо того чтобы взять одну, Мэри схватила всю пачку и, позабыв поблагодарить, выскочила за дверь в полумрак коридора.
Макдональд Таунсенд был одним из самых уважаемых людей в судейских кругах Северной Калифорнии. Молва уже прочила ему место в Верховном суде США. Таунсенд пользовался благосклонностью губернатора, имел богатую жену и, по-видимому, был охоч до "колумбийского снежка".
И одним длинным жарким летом Таунсенд был любовником Люси.
Вопросы множились и звучали все громче с каждым ударом пульса. Мэри поспешила вниз, ища выход и путаясь в бесконечном ряду холлов, в которых, как ей казалось, безнадежно заблудилась, но, в конце концов, наткнулась на дверь, ведущую во двор.
Господи, ну что за вечеринка! Адвокаты, рыскающие как акулы. Столпы общества, нюхающие кокаин. Мэри чувствовала себя Алисой, провалившейся в кроличью нору.
Зловещее ощущение всего происходящего росло и давило на психику.
Ей показалось, что кто-то глядит на нее из темноты, и она бросилась прочь от здания. Единственное, что ей сейчас хотелось, - поскорее выбраться из этого проклятого места. Страна чудес предложила Мэри слишком много открытий, чтобы можно было вынести их за один вечер.
Мэри поспешила к парковочной площадке, к своей "хонде", и не задумалась над тем, что взгляд, который она на себе почувствовала, был вполне реальным.
Судья Таунсенд мерил шагами скромные границы уютного логовища личных апартаментов Брайса. Судье было пятьдесят два года, и к нему благоволил сам Чарльтон Хестон. Многие поговаривали, что Таунсенд - человек с блестящим будущим. И вот теперь это будущее могло сгореть ясным пламенем. Нервы Таунсенда были натянуты туже рояльных струн.
- Черт возьми, Брайс, зачем ты пригласил ее сюда? Она может стать второй Люси... или еще похлеще! - Таунсенд остановился у окна, выходившего на долину, и минуту молча вглядывался в темноту, скривив тонкие губы. Рукой он держался за голову, словно его била лихорадка. - Господи, не могу поверить, что это происходит со мной!
Брайс, небрежно устроившись на краешке стола, наблюдал за Таунсендом. Выражение его лица оставалось спокойным и отсутствующе-удивленным, хотя в душе он презирал Таунсенда. Тот находился в постоянном плену у искушений: женщины, кокаин, деньги. Быть может, Брайс обожал бы Таунсенда, если бы тот предавался своим порокам радостно и легко. Но Макдональд Таунсенд был подобен канатоходцу, боящемуся высоты. Всякий раз, теряя равновесие, он кричал, потел и накладывал в штаны. Брайс презирал его за это и с удовольствием пинал, раскачивал канат.
- Мы не знаем, что могла ей рассказать Люси, - сказал Таунсенд. - Не знаем, какие вещественные доказательства она могла оставить!
- Мы обыскали дом, - спокойно заметил Брайс. - Видеопленки там не было. Люси вела с тобой игру: брала у тебя деньги и смеялась над тобой за твоей спиной.
- Вот сука! - Все тело Таунсенда сотрясала дрожь. Сжав кулаки, он уперся ими в бока. - Не надо было мне вообще ее трогать.
- Да уж, - мягко согласился Брайс. Во взгляде его блеклых глаз читалось презрение. - Да, друг мой, тебе не следовало трогать Люси. У тебя недостает выдержки, чтобы играть в игры, в которые она играла.
- Ты позаботишься об этой женщине - о Дженнингс?
- Я слежу за ней. Я позабочусь обо всем. Как всегда.
Брайс уставился на дверь, горя желанием вновь присоединиться к вечеринке. Таунсенд утомлял его. Брайсу не терпелось снова заняться Самантой.
Голос судьи остановил Брайса у порога:
- Брайс, ты знаешь, кто убил Люси?
Брайс бросил на него косой взгляд:
- Конечно! Шеффилд. Это был несчастный случай... А разве нет?
Накрывшись диванным покрывалом, Мэри сидела, свернувшись калачиком, в кресле на веранде. Глядя вниз, на серебрящийся в лунном свете ручей, она размышляла и одну за другой курила французские сигареты, не чувствуя их вкуса, - просто благодарная за никотин. Она бросит курить... но только не сегодня. Она начнет все заново... если прежняя жизнь вообще забудется и отпустит ее.
Боже, Таунсенд нюхает кокаин, Лукас представляет интересы человека, застрелившего Люси! И все они сползлись в змеиное логовище Брайса.
Змеи в Эдемском саду. От этого образа по спине Мэри пробежали мурашки.
Ей хотелось поделиться с кем-нибудь своими терзаниями, опереться на крепкое плечо. Она была так одинока... Мэри отрезала себя от семьи, от всех, кого прежде знала. При мысли, что никто из той, прошлой жизни не поймет ее и ничем не поможет, стало еще хуже.
Мэри подумала о людях, которых узнала здесь. Дрю выслушал бы ее, но что она могла ему сказать? В ее распоряжении были только какие-то отрывки информации, догадки да дурные предчувствия. Кроме того, существовала отвратительная вероятность, что Дрю сообщит ей веши, о которых она не хотела бы слышать. Мэри страшно хотелось пообщаться с кем-нибудь, обладающим чувством здравого смысла. Способным понять ее. На кого можно положиться.
На ум пришел Джей Ди Рафферти. Она этого не хотела, но он все равно явился, что было очень даже в его стиле. Мэри показалось забавным возникшее в ней желание обратиться именно к Джею Ди, и она безуспешно попыталась взглянуть на ситуацию с присущим чувством юмора. Рафферти не хочет, чтобы Мэри даже оставалась в штате. Он хочет ее только в постели.
Джей Ди стоял у ограды загона и любовался лошадьми в лунном свете. Они не обращали на него внимания, поскольку знали, что запас мятных хлебцев в его нагрудном кармане закончился. Только маленькая палевая кобылка время от времени поворачивала голову и с любопытством поглядывала на Рафферти, другие же лошади стояли, дремотно ослабив задние ноги и прижав уши. Для лошадей, занятых работой, день выдался длинным и тяжелым. И они не намерены были упускать возможность поспать, несмотря на его присутствие.
Он понимал их чувства. Рафферти и сам физически был разбит, тело болело, мускулы ныли при каждом движении. Голова гудела так, словно кто-то ударил по ней тяжелой свинцовой трубой.
Встреча с женой Уилла в компании Брайса до смерти напугала Джея Ди. До этого он мог сколько угодно обманывать себя, полагая, что может задирать нос перед Эваном Брайсом, играть в его игры и победить. Но на самом деле Брайс лишь забавлялся с Джеем Ди, дурачил его. Теперь же Брайс показал козырного туза, а на руках у Джея Ди остались одни битые карты.
Если Саманта разведется с Уиллом (а видит Бог, дело к тому и идет), то она может притянуть его к суду и потребовать свою долю в "Старз-энд-Барз". В случае победы Саманты Брайс, несомненно, окажется рядышком с ней - в полной готовности ударом ноги открыть двери ранчо. А как только Брайс шагнет на порог - все будет кончено. Закончится правление четырех поколений Рафферти на этой земле, и Джей Ди станет тем, кто это допустил. Ему придется нести крест вины и стыда. Кроме того, если у Джея Ди не будет "Старз-энд-Барз", у него вообще ничего не будет.
Джей Ди подумал о Мэри Ли и не смог подавить в душе коварное желание прижать ее к себе и просто держать. Глупо.
- Сегодня ты, возможно, обошелся с мальчиком слишком круто.
Джей Ди поднял голову и увидел Такера. Старик, не мигая, выдержал взгляд Джея Ди.
- Мне не хочется об этом говорить, - устало отрезал Рафферти. Он опустил голову и посмотрел на свои руки, свесившиеся с бруса ограды: руки рабочего человека - крепкие, грубые, мозолистые. - Я повис над пропастью, совсем как те придурочные альпинисты, что приезжают сюда на выходные.
- Ты не один висишь над пропастью, сынок. Мы рядом с тобой - я, Часки, Уилл.
- А что, если он просто уйдет, Так? - Джей Ди в первый раз позволил прозвучать глубоко таившемуся в душе страху за судьбу "Старз-энд-Барз". Угроза родному гнезду всегда сплачивала братьев. Что, если эта связь оборвется? Что почувствует Джей Ди? Облегчение?
- Он не уйдет, - возразил Такер с убежденностью, в которую сам не очень верил. - Не уйдет. Он - Рафферти. А тебе нужно хорошенько выспаться, сынок, - уже приказным тоном закончил разговор старик.
Он двинулся к дому своей покачивающейся походкой старого ковбоя. Джей Ди остался у загона, понимая, что рядом с лошадьми будет чувствовать себя гораздо умиротвореннее, чем в постели. В постели мысли поплывут в направлении Мэри Ли.
Рафферти повернулся в сторону владений Брайса, и ему показалось, что он улавливает звуки доносившейся с той стороны с ветром музыки. Сегодня Мэри Ли там, пьет шампанское Брайса, смеется его шуткам. Она никогда не станет для Джея Ди чем-то иным, как просто искушением. А в такие ночи, как эта, когда до зари еще далеко, искушению было чертовски трудно противостоять.
Уилл сидел на заднем крыльце маленького домика, в котором когда-то жил со своей женой, бывшей женой. Бывшей женой. Два слова эхом бились в мозгу Уилла. Взошла луна, осветив обнесенный забором двор. Мошенник неплохо потрудился над рытьем ям. Двор выглядел, как площадка кладоискателей. Щенок, положив большую голову на большие лохматьте лапы, лежал на ступеньке рядом с Уиллом и спал, повизгивая в своих щенячьих снах.
Дом за спиной Уилла был темен и пуст. Саманта от него отказалась. Уилл подумал, вернется ли она когда-нибудь сюда, вкусив однажды жизни на вершине Олимпа?
- А чего ей возвращаться, Вилли-парнишка? - приторно-сладким голосом обратился он к пустой бутылке из-под виски "Джек Дэниэлс", стоявшей между его башмаков. Уилл не был пьян. Похоже, что сегодня ночью ему не удастся напиться. Выпивка не погасила страх, а только замедлила бег времени гнусный трюк. Мысли носились по замкнутому кругу, точно щенок, гоняющийся за собственным хвостом. Уиллу не нужна была жена. Женитьба - тупейшая вещь на свете. Уилл всегда так считал. Люди должны свободно вступать в отношения и порывать с ними, как то им диктуют симпатии и антипатии. Никаких пут, никто не виноват, никаких тяжелых чувств.
Тогда первый вопрос к тебе, Вилли-парнишка: зачем же ты женился на Саманте?
И почему это слово вонзается в его душу, точно удары кинжала? Бывшая жена. Бывшая жена. Бывшая жена.
И почему он сидит здесь, такой чертовски напуганный и такой чертовски одинокий, когда светит луна и ночь благоухает запахами женщин?
Потому что ты любишь ее, болван. - Опять ты "свинтился", Вилли-парнишка, - прошептал Уилл, и две слезы, собравшись на ресницах, набухли и стекли вниз по его лицу.
Глава 12
Мэри проснулась в кресле, как только первые лучи солнца окрасили небо в серо-жемчужный цвет. Все тело ныло после сна на воздухе, в холодной сырой ночи и в неудобном положении. Голова гудела от французских сигарет и от снов, преследовавших Мэри во время короткого забытья.
Мэри застонала и подняла сжатую в кулак руку, чтобы протереть глаза и откинуть со лба волосы. Она все еще держала в кулаке последнее письмо Люси. Не в силах перечесть его, пока не выпьет чашку кофе, Мэри засунула листок под стоявшую на столе, покрытую каплями росы урну и зашла в дом.
Пока на плите грелась вода для быстрорастворимого кофе, Мэри зашла в расположенную рядом с кухней ванную комнату и проделала сокращенный вариант своего обычного утреннего ритуала, стараясь не глядеть на себя в зеркало.
В спальне Люси, где еще предстояла уборка, Мэри выудила из груды барахла чистое нижнее белье, джинсы, футболку и ярко-оранжевую хлопчатобумажную трикотажную рубашку с огромным, во всю грудь рисунком, изображавшим вытянувшиеся в улыбке соблазнительные женские губы. С чашкой кофе в руке Мэри вернулась на веранду и закурила последнюю сигарету. Вдыхая сладкий дым, она достала письмо и принялась снова изучать его.
У каждого из нас есть призвание в жизни... Мое заключалось в том, чтобы быть занозой в "мохнатой лапе"... Что и привело меня туда, где ты сейчас находишься. Или же туда, где сейчас нахожусь я?
Читая письмо в первый раз, Мэри не обнаружила в этих строчках какого-либо смысла. Теперь же ее внимание сосредоточилось на двух предложениях. Что и привело меня туда, где ты сейчас находишься. Или же туда, где сейчас нахожусь я ?
...где ты сейчас находишься - это ранчо. Или же туда, где сейчас нахожусь я? - это смерть.
Прикусив губу, Мэри тщательно проанализировала все возможные варианты один ужаснее другого. Сердце ее екнуло раз... потом второй...
"Кофеин, - сказала она про себя. - Никотин. Или же есть шанс, что Люси предвидела собственное убийство?"
Убийство! Как только слово всплыло в сознании Мэри, она увидела кровь и фотографии из папки шерифа Куина. Лежащее на траве безжизненное тело Люси со сквозной раной на груди.
Люси узнала кое-какие подробности о жизни людей, обладающих властью и деньгами, которые ей не следовало знать, В то лето, когда она спала с судьей Таунсендом, он привозил ее на выходные в Монтану. Тогда Люси и рассказала Мэри, как ей понравилось небольшое ранчо. Ее убежище.
Изгнанники имеют убежище. Изгнанников пристреливают.
Доктор Шеффилд заявил, что не видел Люси. А что, если видел? Может, Люси знала о нем что-то такое, чего ей не следовало знать? Что, если слезы, которые он проливал, услышав о своем преступлении, были не слезами отчаянного горя, а слезами отчаянной вины?
Сложив листок, Мэри задумчиво постучала им по губам. Она должна осмотреть место, где происходила стрельба, чтобы самой убедиться, был ли это действительно несчастный случай. И ей следует поговорить с человеком, обнаружившим тело, - с Делом Рафферти... С Джеем Ди или без него.
К полудню Мэри оседлала Клайда и отправилась в горы. В руке она держала "карту", хотя и не очень надеялась на ее помощь. Шериф Куин набросал эту схему на обертке от большого чизбургера, сопровождая свои картографические начертания инструкциями типа "держитесь левее Голубой скалы" или "проедете на север до коровьего скелета". Мэри очень надеялась, что ей повезет и ее вояж не завершится в Канаде.
Чем выше они взбирались по склону горы, тем больше нервничала Мэри, Местность была пересеченной, цель - неясной. Пейзаж, возможно, и заставил бы ее затаить дыхание, если бы только она не была слишком занята дорогой, чтобы заметить его. Мэри могла думать лишь о том, что Люси, которую она знала, никогда бы не стала тратить время и набивать себе на заду синяки в этом неудобном седле, чтобы просто прокатиться на муле до середины горы. Никогда... если только Люси не светило бы впереди нечто экстраординарное.
Не исключено, что она ехала на рандеву с Шеффилдом, дабы утолить жгучую страсть. Но почему здесь, когда внизу есть миллион более доступных, укромных и уютных уголков, где можно было бы заняться тем же самым?
Они остановились у опушки леса перед большой поляной, чтобы перевести дыхание и отдохнуть. Мэри дала мулу напиться из ручья, прежде чем продолжить нелегкое восхождение в гору. Выпустив на минуту из рук поводья, она позволила Клайду зарыться носом в густой, душистый, сочный клевер.
Над головой по небу плыли похожие на распухшую губку серые облака, постепенно заполнявшие свободное голубое пространство и время от времени набегавшие на солнце. Просто замечательно. Они оказались вдали от дома, а в горах собирается дождь! Сверившись с картой, Мэри попыталась определить место их нахождения, постаравшись при этом не обращать внимания на то, что от запаха чизбургера, исходившего от обертки, на которую был нанесен план, у нее засосало под ложечкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49