Билл Нел представлялся, как продюсер, который почти двадцать лет назад нашел дерзкую американскую студентку на пороге Королевской Академии драматических искусств. Он сразу же понял, что эта студентка с триумфом вернется в Лондон в качестве звезды той пьесы, которую он будет продюсировать.– Мона Девидсон в пьесе «Трамвай «Желание» – живой пример связи, протянувшейся через океан, между Бродвеем и Вест-эндом. Мы нужны друг другу. Мы питаем друг друга. В первой постановке этой пьесы на Бродвее в декабре 1947 года, роль Бланш Дюбуа играла англичанка Джессика Тэнди. Сейчас, спустя более четырех десятков лет, мы горды представить этот спектакль на английской сцене с несравненной американской актрисой, мисс Моной Девидсон.Целуя ее в щеку, Билл прошептал.– Они любят тебя. Я вижу.Мона тоже видела. По непонятным ей самой причинам она была тем типом американки, который нравится англичанам. Что бы это ни было: ее нью-йоркский юмор, восхитительный стиль а-ля Стрейзанд, умение сводить мужчин с ума… О'кей, зачем раздумывать? Ведь все это у нее есть.Любовь к ней не остановила их от каверзных вопросов:– Вивьен Ли играла Бланш в первой лондонской постановке и, конечно, получила «Оскара» за фильм. Что заставляет вас верить, что вы сможете заменить ее?– Никто и никогда не сможет заменить Вивьен Ли! За исключением Джоан Плоурайт, конечно. Но это замечание не будет высказано никогда.– Бланш Дюбуа – увядший цветок старого Юга. Из какой части Юга происходите вы?Билл и Сидней шагнули к Моне, словно желая защитить от провокации. Жестом вернув их назад, она ухмылкой показала, что оценила остроту. Вспомнив опыт работы над озвучиванием рекламы, театрально вздохнула и произнесла с акцентом выходцев из Луизианы:– Джентльмен спрашивает, из какой части Юга я происхожу? Истина вынуждает меня признать, что я действительно родом из Южного». Бруклина!Они полюбили ее. Она не могла ошибиться. На вопрос о ее любимом английском драматурге, она ответила: «Ноэл Коуард», а потом пропела с отличной дикцией Ноэла Коуарда: «Я завладею тобой снова…»После просьбы о «ну самой последней фотографии», Мона решила изобразить на снимке жаркую сексуальность, воскресив в воображении любимую привычку Ника Элбета проводить языком по уголкам ее рта. Этот образ всегда помогал ей на прослушиваниях и без сомнения сработает сейчас.Как только требования фотографов стали чрезмерными, Билл Нел выступил вперед, чтобы закончить пресс-конференцию.– Леди и джентльмены. Мы благодарим вас за великолепный прием. Мона – и Бланш – присоединяются к выражению мною признательности леди Джорджине за бесконечную доброту в столь тяжелое для нее время, и всем вам за потраченное на наши скромные персоны драгоценное время. Мы ожидаем, что премьера в Вест-энде состоится в октябре, театр будет объявлен дополнительно. Спасибо, и да благословит нас всех Господь!– Пожалуйста, Мона, еще один вопрос!Мона была так счастлива, что могла бы продолжать бесконечно. Билл наклонился к ней с преувеличенной галантностью, поцеловал руку и прошептал:– Доверься мне, Мона. Мы уйдем, пока они просят о продолжении.Сложив руки на груди, Мона поклонилась с почтительным уважением к своим поклонникам, скромно опустила глаза, вдруг проказливо подмигнула и так закончила встречу.На следующий день они с Сиднеем переехали в апартаменты отеля «Савой», и провели день, покупая подарки Мелиссе и Грегу. «Не дай мне забыть о моей матери!» После нью-йоркской премьеры Рахиль дала ей десять страниц с заметками, содержащими пятьсот способов улучшения игры Моны. Чтобы показать свою злость, она не позвонила матери перед отлетом в Лондон и поклялась ничего ей не покупать. Это было не только из-за нежелательной критики, а еще и потому, что Рахиль всегда возвращала подарки Моны в магазины и переводила деньги на ее счет.– Прекрати выбрасывать деньги на ветер, как пьяный матрос! Кто знает, возможно, они однажды понадобятся тебе. Может быть, даже завтра!Спасибо, ма, твое доверие глубоко трогает меня.Они нашли отличный подарок у Харродза – чайный сервиз на четыре персоны. Это сразу убьет двух зайцев – Рахиль не сможет вернуть его, и произведет впечатление на своих подруг, еженедельно приходящих к ней поиграть в бридж. Демонстрируя щедрость дочери-звезды, она будет умирать от мысли, что расточительство Моны доведет всех до разорения.– Теперь твоя очередь, Мона. Я хочу предложить тебе подарок, – со времени приезда в Лондон Сидней ходил на цыпочках, словно боясь сделать неверный шаг и снова быть изгнанным. – Кое-что личное, я полагаю.– Что ты задумал?О Боже, я жеманюсь, как школьница!Скромность – едва ли ее стиль, и вдруг, к собственному изумлению, она стала стеснительной. Этот робкий, улыбающийся мужчина, вот-вот попросит выйти за него замуж, а Мона чувствует, как задрожали ее ресницы.Сидней колебался в поисках нужного ответа.– О, я не знаю.Не знает, конечно. Старается быть помягче.– Как насчет какого-нибудь колечка?Обручального кольца, вот что Сидней пытался сказать, У нее никогда не было обручального кольца. Кстати, Мона никогда и не была обручена.Сжав ее руки в своих ладонях, он спросил у продавца, как пройти в ювелирный отдел.– Сидней, дорогой…– Не спорь, Мона. Я не приму отрицательный ответ.– Но, Сидней… – она заставила его остановиться и развернула к себе лицом. – Ты не задал мне вопрос!– Какой вопрос? – поддразнил он. – У тебя есть, что ли, шанс дождаться от меня какого-нибудь вопроса? – он игриво взглянул ей в глаза, и в этот момент что-то позади нее отвлекло его внимание. – Иди за мной! Они зигзагами пробежали сквозь группу удивленных покупателей к выходу из отдела. За поворотом появились ступени эскалатора.– Это напоминает тебе что-нибудь?Мэси! Сидней не может до сих пор расстраиваться из-за того, абсолютно ребяческого случая! Или может?– Готова, Мона?Это, конечно, настоящий вопрос. Готова ли она? Возможно, этот момент станет предвестником их будущей совместной жизни. С криками ликования, рука об руку, они помчались вверх по спускающемуся эскалатору.– Готова!

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36