На стоянке столпилось десятка два иномарок, готовых через полчаса ринуться по следам Ивана, преследовать его, догнать и разорвать на части.
Иван пешком направился в сторону шоссе.

Глава V.

В понедельник поздним утром опергруппа, руководимая майором Коробовым, изнывала от жары, прогуливаясь, сидя и лежа на Аллее Большого круга Измайловского парка и живописных полянках, обнаружившихся буквально сразу за близлежащими кустами.
В парке было практически пусто, что значительно облегчало задачу опергруппы.
Коробов поджидал делегацию из Балашихи – Старшину, качавшего там права уже больше года, и трех приближенных к нему лиц.
Прозвище «Старшина» у балашихинского лидера происходило вовсе не от фамилии, а от его внешности, имиджа. Фамилия его была Коцубняк, был он квадратный, голос имел громкий и властный, кулаки – пудовые, мысли – прямые и в силу того – короткие, так как длинные в голове не умещались. Словом – типичный старшина, договориться с которым не было ни какой возможности.
Этот его старшинский характер и оказался решающим аргументом, решившим его судьбу, а вместе с ним – и судьбы его клевретов. Аналитики предложили ликвидировать, Никитин утвердил, и Коробов вынужден был задействовать заранее заготовленный план ликвидации Старшины. Им самим же и разработанный.
Но одно дело, сочинять план, сидя в прохладном кабинете на бывшей площади одного из вождей революции, другое – торчать на этой, неизвестно откуда взявшейся, майской жаре, осуществляя «предоперационное привыкание к месту проведения ликвидации», которое в оперативном плане казалось верхом предусмотрительности, а в реальности оказалось верхом идиотизма.
Оперативники Коробова на солнце разомлели, мозги их от жары поплыли, движения стали вялыми и замедленными. Оперотряд прямо на его глазах терял боевую форму. Это Коробова раздражало, злило, он нервничал, хотя и понимал, что сам во всем виноват.
Коробов назначил встречу Старшине от имени мифической «кремлевской» группировки, претендующей, якобы, на установление своих порядков в самом центре Москвы и ведущей теперь переговоры с окраинными московскими группами о переделе сфер влияния.
«Кремлевскую» группу придумал Никитин, когда аналитики сообщили ему, что поменять, на их взгляд, необходимо не менее восьмидесяти процентов состава лидеров групп, контролирующих Москву, а Коробов доложил, что за основу планов по каждой из операций ликвидации за основу взята типовая ситуация – вызов объекта ликвидации на встречу с подставным лицом.
«Твоими мозгами – водку хорошо закусывать», – сказал ему Никитин, наорал, но с должности не снял, к чему Коробов был уже готов, а тут же набросал на листочке обобщающую легенду о кремлевской группировке. Это Никитин умел и Коробов его за это уважал.
Детали Коробов разработал самостоятельно, сам выбрал подсадных подходящей комплекции, сам проследил, чтобы постриглись они под ежик, сам одел в «адидас», сам выдал им «макаровых». Словом, все сделал как надо, по уму, как учили – в лучшем виде.
Но тут в «Белую стрелу» заявился Никитин собственной персоной, все переломал и переделал по своему. Накачанных ребят с короткими стрижками, отобранных Коробовым, Никитин послал в патруль, новых выбрал худых, длинноволосых, одел их в пиджаки, белые рубашки, галстуки, оружия не дал вообще никакого.
Серега Коробов на него обиделся, надулся, и сейчас чувствовал себя как водяной котел с перегретым паром и засорившимся клапаном.
Трехсотый «мерс» с балашихинским Старшиной появился на углу Аллеи Большого круга и Аллеи Пролетарского входа за десять минут до назначенного срока, причем не со стороны шоссе Энтузиастов, как было договорено со Старшиной, а от Круглого пруда. Он пер по пешеходным дорожкам, газонам, ломая кусты и круша скамейки.
У Коробова глаза полезли на лоб. Что за херня такая? Что ж они делают, суки? Сейчас же менты слетятся как воронье, какая ж тогда в пизду ликвидация! Они ж всех живьем похватают!
«Мерс» вылез на перекресток аллей, зацепил левым крылом «девятку» с никитинскими «кремлевскими» подсадными, и не обращая никакого внимания ни на них, ни на кого вообще, газанул по пустынной Аллее Пролетарского входа в сторону шоссе Энтузиастов.
Коробов растерялся. Он ясно видел, что за рулем «мерса» сидел Старшина, лицо его было в крови, а рядом с ним уткнулся в лобовое стекло обладатель мощного бритого затылка. Старшина не взглянул даже в сторону тех, на встречу с которыми, вроде бы, ехал.
Не успел Коробов прийти в себя, как новое явление поразило его не меньше прежнего.
Он даже рот приоткрыл, глядя, как по пути, проложенному «мерседесом» Старшины», одна за другой продрались две «ауди» и один «форд» и, мелькнув перед носом парализованного изумлением Коробова, устремились к шоссе по Аллее Пролетарского входа.
– Коробов, блядина, ты что, язык в жопу, что ли, засунул? – услышал он голос Никитина по открытому радиоканалу. – Где Старшина? Почему молчишь?
– Товарищ полковник Никитин, – слова у Коробова разъезжались, как лыжи на льду. – У меня тут – хрен поймешь, что творится...
– Где Старшина?
– Он едет по шоссе Энтузиастов...
– Куда едет? В Москву?
– Я не знаю, Никитин...
– Уволю, сука! В дворники пойдешь...
– Он ранен, Никитин!
– Что ты сказал? Вы его отпустили?!
– Это не мы, товарищ полковник. Он мимо нас не глядя пролетел.
– А вы рты пораскрывали! И стояли, молча, да?
– Никитин, за ним погоня!
– Какая, в пизду, погоня? Ты же не знаешь даже, в какую сторону он едет!
– Это не мы, Никитин. Три иномарки – «форд» и две «ауди».
– Что же ты стоишь, со мной языком треплешь, сука? Догони, выясни!
Коробов рванулся к машине.
– Давай, догоняй их! – завопил он шоферу.
– Ты бы еще вечером их собрался догонять, – буркнул тот себе под нос и с места включил третью скорость коробовской девятки.
Коробов помчался к шоссе. Нечего и говорить, что не только Старшины, но и иномарок след простыл. Вылетев на перекресток, Коробов заорал водителю: «Стой!», выскочил из машины и начал приставать к лоточникам, торговавшим у станции метро «Шоссе Энтузиастов» с расспросами. Пятеро видели «мерседес», выехавший от Измайловского парка с большой скоростью, четверо обратили внимание на «ауди», третью иномарку, «форд», никто не запомнил. Девушка с мягкими игрушками, грузин с апельсинами, бананами и прочими фруктами и паренек, продававший солнцезащитные очки, утверждали, что «мерседес» направился к кольцевой, а конкурентка грузина, русская бабка, рядом с ним продававшая точно такой же товар, настаивала, что «мерс» уехал в сторону центра. Бабку поддержал хозяин книжного лотка, заваленного детективами, фантастикой, любовными романами, учебниками и брошюрами типа: «Как стать богатым в две недели.»
Коробов растерялся. С «ауди» – вообще полная неразбериха. Один из очевидцев сообщил, что обе машины направились в сторону московского центра, другой – решительно заявил, что, наоборот, – от центра, а еще двое утверждали, что машины поехали в разные стороны: одна к Москве, а другая – от Москвы.
Коробов чувствовал себя как голодный осел, оказавшийся точно посередине между двумя абсолютно одинаковыми копнами сена, не в силах сделать выбор из двух равновеликих возможностей. Осел, как известно, умер от голода. Неизвестно, какая судьба постигла бы Сергея Коробова, если бы не позвонил Никитин и своей весьма экспрессивной матерщиной не вывел его из ступора.
– Ищи, куда они делись! Они где-то там, в твоем районе. Гаишники на кольцевой говорят, что белый «мерс» с окровавленным водителем мимо них не проезжал. Прошла одна «ауди», они ее остановили, обыскали, но не нашли ничего подозрительного и вынуждены были отпустить. На площади Ильича их тоже не было. Ищи Коробов! Мне надо знать, кто нам дорогу перешел...
...Лишь к вечеру Коробову удалось разыскать следы «мерседеса», затем и саму машину, а вскоре и Старшину. Он доложил Никитину. Шел уже второй час ночи, но Никитин собрал совещание в узком составе: Коробов, аналитик Герасимов и сам Никитин.
– Что там у тебя, докладывай, – хмуро обратился он к Коробову. Не нравилось ему все это дурацкое происшествие. Очень не нравилось.
– Как нам удалось установить, на Старшину было совершено нападение в тот момент, когда он ехал на встречу с нами. Неизвестный обманом или силой, точнее установить не удалось, заставил Старшину остановиться в районе съезда с шоссе на Главную аллею Измайловского парка. По его приказу трое из находившихся в машине четырех человек, включая Старшину, вылезли из машины, четвертый пытался вытащить пистолет, но был застрелен прямо в машине. Двое помощников Старшины пытались бежать и были убиты неизвестным. Стреляет он исключительно метко.
– В тот момент, – продолжал Коробов, – когда Старшина стоял, положив руки на капот машины и широко расставив ноги, и, очевидно, готовясь получить удар ногой по яйцам, которым он сам всегда награждал свою жертву в подобных обстоятельствах, на главную аллею с большой скоростью свернул «джип». Неизвестный неприцельными выстрелами, как утверждают свидетели – от бедра – пробил «джипу» колесо и голову его водителю. «Джип» врезался в дерево и загорелся. Выскочившего из него человека неизвестный также застрелил. Он забрал оружие убитого, заставил Старшину сесть за руль «мерседеса», а сам нырнул на заднее сидение. Машина на большой скорости пошла вглубь парка, а через одну-две минуты вслед за ней, свернув с шоссе, устремились три иномарки. Те самые, которые мы тоже видели. Очевидец инцидента – собиравший ландыши для продажи, алкоголик – сообщил также, что неизвестный, расстрелявший обе машины, особых примет не имеет, среднего роста, черты лица правильные, стрижка короткая, телосложение среднее.
– Ты не можешь побыстрее рассказывать, Коробов? – заметил ему Никитин. – Не такой уж ты подвиг совершил, разыскав убитого не тобой человека.
– Можно и быстрее, – невозмутимо согласился Коробов. Сейчас он чувствовал себя уверенно – задание, которое ему поручалось, было выполнено, а там Никитин пусть ворчит себе, сколько угодно.
– Из свидетелей у метро Шоссе Энтузиастов правы оказались двое тех, кто утверждал, что «мерседес» направился к центру. Его, действительно, видели чуть дальше, на перекрестке шоссе с Электродной, а также у метро Авиамоторная. «Мерседес» следовал в прежнем направлении. Однако на Площади Ильича он зарегистрирован не был. Это заставило нас прочесать довольно большую площадь прилегающих к шоссе улиц, куда можно было свернуть.
Коробов посмотрел на Никитина. Тот сидел сморщившись, как от зубной боли, и рукой показывал ему – быстрее! быстрее!
Коробов вздохнул и продолжал.
– В районе Рогожского кладбища на улице Войтовича, нами был, наконец, обнаружен разыскиваемый «мерседес», однако, совершенно пустой. На сиденье водителя были заметны следы крови. Розыски пассажиров машины были продолжены. Через час от работников станции Москва-Товарная поступил сигнал, что на рабочих путях обнаружен труп человека со следами применения огнестрельного оружия. Прибыв на место, мы идентифицировали личность – это оказался Старшина, лидер балашихинской группировки.
Коробов удовлетворенно поглядел на Никитина с Герасимовым и заявил:
– У меня все.
Нехорошо сверкая глазами Никитин поднялся из-за стола. Сказать он ничего не мог, только тяжело дышал и смотрел в упор на Коробова.
– Все у тебя? – наконец спросил он очень тихо, видно, изо всех сил стараясь сдерживаться. – Это все, что ты успел сделать за день? А где тот человек, что убил Старшину? Где хотя бы какие-то следы его? Где хотя бы описание внешности? Какой-то пидор влазит к нам в тщательно продуманную операцию, разваливает ее на корню, выставляет нас полными идиотами и скрывается. А мы разводим руками – «все у меня!» Вот здесь у тебя все!
Никитин подскочил к Коробову и постучал костяшками пальцев тому по лбу. Звук вы ночной тишине получился странно отчетливый. Коробов побагровел и поднялся со стула. Это была попытка бунта.
– Товарищ полковник... – начал он.
– Что, «товарищ полковник»? – уже заорал на него Никитин. – Товарищ генерал, а не товарищ полковник. Сегодня приказ подписан. Утром погоны поменяю.
– Так что ты хотел, Коробов? – уже спокойнее спросил Никитин.
– Ничего, товарищ генерал.
Коробов смутился и уселся опять на свое место.
– Поздравляю, – пробормотал он себе под нос.
– Спасибо, Коробов, – ответил Никитин. – Жаль, не могу вам сказать это же за вашу службу.
– Ну хватит, в самом деле, – вступил в разговор Герасимов. – Ну что вы, блядь, сцепились. Выясняете, кто умный из вас, кто дурак. И так ясно: оба вы дураки, а умный – я. Потому что молчу и думаю – что? почему? и зачем?. А вы холки друг другу дерете...
– Так вот и скажи, умник, – тут же переключился на него Никитин, – что все это значит. Что за идиот устроил сегодня катание в Измайловском парке?
– Кто это все устроил, я, конечно, сказать не могу. Информации у меня не хватает. Но один вывод все же могу сделать. Хотя, по уму если, тебе надо было его самому давно уже сделать, Никитин. А не орать тут на братьев наших меньших. По званию.
– Какой вывод? Говори, что ты выебываешься!
– А такой, – повысил голос Герасимов. – Пока мы не установим, кто влез в нашу операцию, весь твой план перестройки нашей работы с этими криминальными ребятами надо свернуть. Откуда ты можешь знать, кто нам на хвост сел? И что у него на уме? Ты можешь гарантировать, что это не люди из личной охрана Президента, не один из его нелегальных спецотрядов?
Никитин поскреб пальцами давно небритый, обросший подбородок.
– Ты прав. Хрен его знает. Все может быть. Вот положеньице, блядь!
Он в сердцах хлопнул ладонью по столу.
Коробов слегка подпрыгнул на месте.
– Слушай меня, Коробов, – Никитин теперь говорил без всякого превосходства, просто, по-деловому. – Ты на резкость не обижайся, будто первый раз меня видишь. Хватит сопли возить, дело надо делать. Во что бы то ни стало выясни, что это был за человек. Хотя бы след его какой найди. Хоть что-то. Иначе, мы все тут как парализованные сидеть будем. Только и останется – охранять правопорядок. Уж это-то можно делать в любом случае...
– Я думаю, надо внимательно изучить сегодняшние сводки происшествий, – высказал предложение Герасимов. – Думаю, что не ограничится дело сегодня одним Старшиной. Надо по почерку пытаться связь устанавливать в каждом случае с Измайловским парком.
– Вот вдвоем с Коробовым и займитесь, – благословил их Никитин и выходя, хлопнул дверью кабинета.
Он был сильно раздражен.
...За полчаса, отведенные ему Крестным Иван успел дошагать до шоссе. Он не бежал, зная, что спокойное дыхание гораздо важнее нескольких десятков метров, которые он выиграет, если будет бежать.
Навстречу ему попались парень с девушкой, направляющиеся в ту сторону, откуда он шел.
«Что, уже загонщиков пустили – следить за мной, – подумал Иван. – Так ведь еще рано. Еще толка никакого.»
– Шоссе далеко, молодежь, – спросил у них Иван, хотя не был уверен, что шоссе вообще есть где-то тут по близости.
– Да километра полтора, – ответил парень. – Прямо по дороге.
Иван слегка прибавил шагу, так, чтобы когда он дойдет до шоссе, у него по его расчетам, осталось минут пять до начала погони.
На шоссе ему повезло сразу же. Только он выбрался на полотно дороги, как вдали показались приближающиеся огни автомобильных фар. Иван посмотрел на часы. Ровно половина первого машина должна поравняться с ним. У Ивана не выло выбора. Машину нужно было останавливать. Он встал поперек дороги.
Иван, конечно, не рассчитывал, что нормальный российский водитель остановит ночью машину, увидев человека, с залитой кровью грудью. А винное пятно в свете фар ни за что другое принять было нельзя. Но он предполагал, что нервы у водителя не выдержат, он сбросит скорость и попытается объехать Ивана. Тогда-то у Ивана и появлялся шанс запрыгнуть на машину и попытаться овладеть ею.
Надо сказать, Иван очень удивился, когда машина, марки которой он не мог разобрать за слепящими фарами, начала тормозить, скрипя шинами по асфальту, и остановилась метрах в пяти прямо перед ним.
Иван стоял с поднятой рукой, ожидая, что будет дальше. Слышно было, как дверка машины открылась и чья-то темная фигура показалась рядом с машиной.
– Эй ты, чего стоишь, – услышал Иван. – Подойди сюда.
Иван хотел было уже и в самом деле подойти к машине, когда услышал следующую фразу того, что только что вылез.
– Товарищ лейтенант, да он весь в крови!
Иван тут же скорректировал свои планы и начал медленно оседать на шоссе, вполне натурально изображая обморок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20