– А, кажется, наместник начал понимать в чем дело!
Голос принадлежал дяде.
– Ты о чем это? – спросил Генри.
– Если я говорю о деле, – невозмутимо продолжал дядя, – это значит только одно – лук и стрелы. Другого я не знаю. И разве не достаточно знать только его?
– Стало быть, я еще не все знаю? – спросил вновь Генри.
– Куда там все! Ты и малой толики еще не смыслишь. У тебя только глаза начали раскрываться.
Принесли свечи, и когда при свете их Генри увидел свирепое лицо дяди, он вспомнил о жажде, которая мучила его после охоты. Он выпил воды, но она показалась горькой и не утолила жажды.
– Дядя! – воскликнул Генри-наместник, – разве ты не мой учитель в искусстве владения луком? Почему же ты не всему меня обучил?
– Я объяснил тебе все, что можно объяснить, – отстраняя протянутую руку племянника, ответил тот, – остальное надо познать самому. Иным это удается. Вот как тебе сегодня на охоте.
– Ты говоришь про лисицу?
– Лисица – сущая безделица даже для ребенка, – усмехнулся дядя.
– Ты имеешь в виду слуг, – допытывался Генри.
– Ничего не поделаешь, ты прикончил их!
– Сам не пойму, – задумчиво произнес молодой наместник, – ни с того ни с сего взял да и уложил. И главное, ничего не помню.
– Давай считать, что ты не запоминаешь того, что творит твоя рука. Выходит, в тебе течет кровь двух цветов, – заключил дядя.
– Что значит – кровь двух цветов?
– Ну, как тебе сказать, – продолжал дядя, – кровь поэзии, то есть добра, и кровь лука, то есть зла. Ты соединяешь в себе и то и другое. Пока в твоих жилах продолжает течь кровь поэзии, ты вряд ли постигнешь, что такое убийство. Ну куда это годится, что глаза твои не ведают дела твоих рук. Эх, ты, слепец! – почти с издевкой сказал дядя.
– Что ты сказал? – взревел неожиданно Генри-наместник. – Слепец! А ну-ка, повтори!
И выведенный из себя, Генри решительно двинулся на дядю. Тот изумленно поднял глаза и уставился в глубь темного сада, в глазах его блеснула жажда убийства.
– Прочь, – бросил он.
Генри невольно перевел взор в сторону сада, в гущу темных деревьев. Вглядевшись, он почувствовал, что там кто-то шевелится, но кто, рассмотреть не мог…
«Собака? – подумал Генри. – Нет, на собаку не похоже». Дядя, уже готовый уйти, пристально смотрел в лицо племяннику.
– Учись, – гордо заявил он. – Моя стрела пробьется через заросли и настигнет жертву – стреляй я в темноте или с завязанными глазами.
И в тот же миг он выхватил лук и колчан из-за спины у Генри и, припав на колено, выстрелил в глубину сада. Стрела умчалась, вдали застонал человек.
– Что это? – изумленно спросил Генри.
– Я просто показал, что должен делать господин, – процедил через плечо дядя, поднялся с колена и удалился, волоча изувеченную ногу.
Взяв свечу, Генри-наместник вышел в сад. У воды кто-то лежал. Из спины пораженного мужчины торчала стрела. Это был один из домашних слуг. Он еле дышал. Почувствовав, что к нему кто-то подходит, он, с трудом шевеля губами, сказал с укоризной:
– Ты сделал это не по своей воле, но все равно жестоко… – И, не успев договорить, испустил дух.
Генри не понял, что хотел сказать слуга. Он огляделся. По дорожке, возле которой лежал убитый, ходить запрещалось. Тем более, что вела она к той части усадьбы, где жила жена Генри-наместника. Тут припомнилось ему, что за год он ни разу не посетил опочивальню жены. Он даже не знал, чем она обычно занимается. Вернее, он почти забыл о ее присутствии в доме. За деревьями, там, где были покои госпожи, горел светильник. Генри с отвращением плюнул. Плевок попал на тело слуги. Генри пнул труп, и тот погрузился в воду. На следующий день ранним утром наместник вновь выехал на охоту. Дядя отсутствовал. Хотя никаких особых обязанностей при племяннике он не имел, на охоту выбирался редко. Одна нога не очень его слушалась, тем не менее, он был еще в состоянии сидеть в седле и иногда даже пытался охотиться верхом. Но это не очень ему удавалось, потому что к охоте он был давно равнодушен. Да и в тех редких случаях, когда дядя появлялся на охоте, никто никогда не видел, чтобы он преследовал добычу или стрелял в нее. Быть может, искусному стрелку наскучила эта детская забава. Гнать обреченную жертву. А быть может, кровь жалких птиц и зверей не удовлетворяла голода его стрел. На охоте дядя не привлекал внимания. Но даже человек неробкого десятка пугался так, что ронял лук или падал с вставшего на дыбы коня, когда в стремительной погоне за добычей с глазу на глаз встречался с этим человеком в горном ущелье или в лесной чаще. Перед ним представал кровожадный хищник, а не человек. Он внезапно нападал на жертву, пугал лошадь и молниеносно исчезал. Время от времени охота для кого-нибудь обязательно кончалась смертью. Но не от раны, нанесенной зверем, – в спине обычно зияла рана от стрелы. Стрелы же не находили, и было не понять, чьих рук это дело. На вид вроде рана была от шальной стрелы, ведь попадают же неосторожно под стрелу на охоте. У иных доставало мудрости не пытаться узнавать, кто хозяин этих неведомых стрел. Однако, случались и такие, кого терзало страшное подо зрение: уж не дядя ли наместника убийца. Только они держали язык за зубами, боясь ошибиться. Их неизбежно останавливало малодушие. Бывало, они переговаривались между собой.
– Нельзя ничего говорить об этом, даже если ты видел своими глазами, – советовал один.
– И то правда, – соглашался другой, – сболтнешь лишнее, следующая стрела вонзится тебе в спину.
В противоположность родственнику Генри-наместника, управитель имения, улучив свободную минуту, старался увязаться за охотниками.
– Я с вами, я с вами, – тараторил он, погоняя кобылу.
Управитель на охоте ни на шаг не отходил от молодого Генри Круза, как снилось доктору, и только и говорил, что о делах в имении, высказывал мнения и давал указания. Его знания и сноровка управителя ценились высоко, но луком он не владел, и птицы и звери не были покорными жертвами выпущенных им стрел. Единственное, что ему удавалось – это определять, где находится птица или зверь, как бы хорошо те ни прятались.
«Там, вот здесь», – указывал он пальцем. И в том месте, куда он показывал, обязательно таилась добыча. Обычно управитель ехал позади наместника, погоняя лошадь. Однажды, подъехав близко к своему господину, он сказал:
– Кажется, удачная сегодня охота!
– Думаешь? – отозвался Генри.
– Вчера вечером я гадал. Была предсказана удача, – ловко заметил управитель.
– А разве это можно предвидеть? – спросил молодой Генри Круз.
– Да, это очень просто, – воодушевился управитель. – Если знать секретный способ гаданья, то вполне можно переиграть удачу на несчастье, а невезение на везение.
– А ты знаешь этот секрет? – полюбопытствовал доктор Круз.
– Да так, немного.
– На что гадание может оказать влияние?
– На все, – ответил довольный собой управитель.
Немного времени спустя молодой Генри тихо пробормотал себе под нос:
– На все, говоришь?
Но управитель не расслышал ни этих, ни последовавших за ними слов господина. Генри вдруг поднялся в седле с луком наизготове. Стрела полетела вдаль, в чащу леса, и сразила там оленя. Это была первая стрела на этой охоте, которая продолжалась до самого вечера. Доктор Круз, видевший все это во сне, по-настоящему переживал опьяняющее чувство успеха, ведь он ни разу не промахнулся.
Добыча была богатой – больше, чем за несколько дней кряду. На обратном пути он по-мальчишески хвастал своими подвигами. Когда добрались до горной реки, Генри-наместник, глядя на возвышающиеся вдали скалистые горы, вдруг обратился к управителю:
– А что там, вдали, за этими горами? Вопрос был задан без всякого умысла, но привел управителя в замешательство.
– Ничего, кроме того, что можно назвать пустошью, – запинаясь, произнес он.
– Это мои владения? – вновь спросил Генри.
– Да, так или иначе.
– Люди живут там?
– Живут какие-то никудышные людишки.
– А чем они добывают себе пропитание? – не отставал Круз.
– Выращивают рис, возделывают поля…
– Ты же говорил о пустоши, – вдруг оборвал его Генри-наместник.
– Я хотел только сказать этим, что они, как я полагаю, осваивают пустоши и под поля, – едва не растерявшись, выкрутился управитель.
Но такой ответ еще сильнее возбудил интерес Генри.
– Наказываю тебе как управляющему съездить и проверить, что там, – тоном, не позволяющим перечить, произнес доктор Круз.
– Слушаюсь, – склонил управитель голову. На лице его мелькнуло смутное недовольство, но наместник вроде бы не заметил этого. Глядя вдаль, он сказал:
– Пожалуй, я и сам когда-нибудь съезжу туда.
– Прошу вас не делать этого, – заметил управитель.
И поспешно преграждая дорогу, он стал поперек, спиной к высоким горам.
– Это почему же? – наступал молодой Круз.
– Там нет добычи для охотника.
– Ты что же, хочешь воспрепятствовать тому, чтобы твой хозяин осмотрел свои владения? – грозно спросил Генри.
– Нет-нет, – залебезил управитель, – просто тамошние земли не заслуживают вашего внимания.
Наместник Круз начал не на шутку злиться. – Странно, – язвительно произнес он, – что во владениях есть земли, которых мне не следует видеть. Коли так, может откажемся от них?
– Это было бы опрометчиво, – пытаясь попасть в деловой тон, выкручивался управитель.
– Что мне угрожает? Те люди, которые живут там?
– О да! У них буйный нрав. Генри Круз воинственно воскликнул:
– Тем более интересно! Да попадись мне даже дух зла, разве с луком и стрелами я не устою против него?
Но управитель, хоть и юлил, на своем стоял твердо.
– Прошу вас, господин, не ездите туда. Держитесь подальше от чужих по крови, – вырвалось у него.
Генри невольно остановил коня.
– Как ты сказал? Повтори еще раз! Чужие по крови? Чем же отличается их кровь? Говори же скорей.
Тысячу раз пожалевший о сказанном, управитель лишь повторял:
– Прошу вас не ездить туда, господин! Холодный вечерний ветер повеял на всадников. Спящий доктор Круз невольно съежился. Погоняя коня, Генри-наместник бросил через плечо:
– Мой словоохотливый управляющий до сего дня ни разу не докладывал мне о тех землях.
За разговором охотники уже миновали окрестности горной реки. Трупы слуг, брошенные накануне в прибрежных зарослях, были обглоданы за ночь собаками, и теперь являли печальное зрелище. Но никто даже не взглянул в их сторону.
А куда подевалась подстреленная прежде лисица? Никому и в голову не приходило. А ведь она исчезла еще вчера, не оставив после себя ни волоска, ни пятнышка крови, не примяв травы, бесшумно, не шелохнув воздуха. По возвращении, в замке устроили пир в честь удачной охоты. Поздно ночью, когда веселье приближалось к концу, и у пирующих заплетались языки, Генри-наместник тихонько выскользнул из зала, взял лук и стал пробираться к пруду. Ему почудилось, будто кто-то проник в опочивальню жены. Но он не увидел ни единой человеческой тени. Только в ушах у него стояли последние слова слуги, которого убил дядя накануне. «Ты сделал это не по своей воле, но…» Сейчас на тропинке никого не было. Из покоев жены лился яркий свет светильника. Он подошел ближе и решительно поднялся в дом. Прислужницы спали как убитые, а из глубины покоев раздавался шум. Генри прошел туда. Но даже не откидывая полога, он с отвращением догадался, что там, за пологом, незнакомый мужчина спит с его женой. Луком Генри-наместник отшвырнул полог. Перед ним была мощная обнаженная мужская спина. Человек оглянулся, и в грубой перекошенной физиономии Генри узнал слугу, самого неотесанного среди челяди. Его и по имени никто не звал.
В тот же миг стрела сама собой рванулась из лука и вонзилась в спину слуги. Пошатываясь, Генри-наместник бессознательно отступил. На выскочившую из-под одеяла с резвостью косули жену он даже не взглянул. И вдруг, словно откуда-то с высоты раздался голос: «Нельзя знаться с людьми другой крови».
В тот же миг спящему доктору Крузу показалось, что на него, колыхаясь, надвигалась скалистая гора, которую он видел на фоне вечернего неба. Скалистая гора высилась перед ним в облике малолетней жены. Генри-наместнику стало плохо. Он закачался, но уперся луком в пол и устоял.
Доктор Круз чуть не свалился с удобного кресла. Пришпорив коня, Генри поскакал к заповедной горе. У ее подножия он остановил коня и посмотрел на уходящую в небо вершину. Отражая утренние солнечные лучи, она сияла начищенным серебром. Генри стоял перед громадой и не понимал, почему его так тянуло сюда все это время. Дороги в гору видно не было. Верхом уж точно не забраться. Генри соскочил с лошади и привязал ее к дереву. Отыскав тропинку, он начал подниматься. Вдруг у его ног закрутилось что-то черное. Собака.
– Друг! – крикнул он. – А я и не заметил, как ты увязался за мной.
Выросший в этих краях, привычный к горам, пес походил на волка. Он побежал впереди, а Генри-наместник пошел следом.
Тропинка была крутой и скользкой. Перевалило уже за полдень. «Удивительное дело, – промелькнула мысль во сне у доктора Круза, – я всю жизнь, с детства мечтал завести собаку, но так никогда этого и не сделал. Теперь мне снится, что она у меня есть».
До вершины было еще далеко. Солнце уже заходило, когда они с трудом одолели подъем. Глянув с высоты на далекую землю, Генри-наместник забыл о боли в ногах и невольно издал возглас восхищения.
– Какая там пустошь, – проговорил он вслух, – под пылающим на закате солнцем раскинулись привольные земли, чистые воды, зеленые леса, поля, верно, изобилующие дарами. Цветы, плоды, табуны лошадей, стада коров. Дома, покрытые соломой, под сенью деревьев придают пейзажу сельское очарование. Высоко в небо поднимается сизый дымок костра. Кажется, совсем рядом кудахчут куры и лают собаки. Во всех моих владениях не сыскать такого уголка.
Стихи уже готовы были политься из уст, как вдруг сзади послышалось:
– Ты кто?
Оглянувшись, Генри увидел высокого, крепко сбитого человека с всклокоченной бородой. Одет тот был просто, на вид вроде в годах, а голос молодой, – похоже было, что он одних лет с Генри-наместником. Увидев, что человек без оружия, он ответил.
– Наместник.
– Наместник? – переспросил тот. – Из дворца? Мы ведь уже выплатили подать.
– А я не за податью.
– Сюда просто так не приходят. Ты по какому делу?
Молодой Генри Круз невозмутимо ответил:
– Я пришел посмотреть земли, которых еще не видел.
Незнакомец, не спуская пронзительных глаз с собеседника, сказал уже поспокойнее:
– Но это невозможно.
– Что значит невозможно? – удивился во сне доктор Круз.
– Сюда приходят только за податью. Вершина – это граница, отсюда к подножию спускаться запрещено.
– Кто же установил такой закон? – пренебрежительно спросил наместник.
– Это закон деревни. Тем более ночью.
– Стало быть, у вас есть что-то дурное за душой?
В ответ мужчина громко рассмеялся.
– А что, в деревне должно быть только хорошее? – смеясь, продолжал незнакомец. – После работы на полях по вечерам пьют вино, поют, танцуют, развлекаются. Кто мешает развлечениям, тот позорит землю.
– А что делают с теми, кто бесчестит землю? – тихо спросил наместник.
– Как это не противно, приходится их убивать, – смотря прямо в глаза наместнику, ответил мужчина.
– И как же их убивают?
– Вонзают стрелу в спину, топчут ногами, за волосы волокут по земле. Так изгоняют дух зла. И человек погибает, – все так же глядя в глаза, ответил незнакомец.
– Что же, по-твоему, и со мной могут запросто расправиться? – недоверчиво спросил Генри.
– Вот куда ты клонишь! – воскликнул мужчина, и в одно мгновение лук наместника оказался у него в руках. Вернее, лук будто сам прыгнул ему в руки.
– Дело не в том, могут тебя убить или нет. На этой земле не любят убивать. Эти слова, как крепкое вино, вскружили голову молодого Круза.
– Хорошо, я не пойду в вашу деревню. Я устал и хочу передохнуть. Мужчина протянул Генри его лук.
– Ну, раз отдохнуть – пойдем.
И он пошел впереди. Он был так спокоен, что Генри забыл пустить ему стрелу в спину. В пещере, куда они скоро пришли, было устроено маленькое жилище, в котором мог уместиться только один человек.
– Входи! – пригласил хозяин.
Едва Генри Круз вошел в жилище и сел на круглую циновку, как почувствовал смертельную усталость.
– Проголодался я. Поесть бы, – слабым голосом произнес он.
– Найдем что-нибудь.
Незнакомец принес кувшин с молоком, кашу и хлеб. Поджарил дичь, накормил и собаку. Насытившись, гость подобрел.
– Эй, человек! Как тебя зовут? – крикнул он. И хозяин назвал имя, которое никак не подходило ко всей японской среде, царившей во сне доктора Круза.
– Джон Смитли.
Страшно удивился доктор Круз и почувствовал, как его сон странным образом смешивается с реальностью. Но молодой наместник, казалось, не удивился совсем.
– Смитли, а ты здесь один живешь?
– Да.
– Для чего? – сыпал вопросы Генри Круз.
– Есть у меня заветная мечта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20