Дункан поскользнулся на влажной траве и рухнул на землю. Синий сгусток пролетел над его головой и пропал, растаяв в белесой мути.
Еще один крик. За ним — другой. И вслед за каждым яркие зеленые и синие вспышки возникали из ниоткуда, окрашивая туман.
Малки вынул меч и ударил один из световых сгустков. Как и следовало ожидать, ничего не произошло. Свет просто исчез, как и остальные, — поблекнув в отдалении или просто потухнув. Трудно было понять, куда на самом деле деваются эти странные сгустки.
Талискер поднялся, отряхивая с одежды травинки и веточки вереска. Йиске почудилось, что он сильно напуган этими звуками. И не просто напуган — ошеломлен. Потрясен. Дункан вытащил из ножен меч, хотя было ясно, что оружие тут ничем не поможет — разве что вселит уверенность в сердце своего обладателя. Рука Талискера, сжимающая рукоять, заметно подрагивала. Он нахмурился и сплюнул в сторону флага.
— Ты в порядке, Дункан?
— Да. Просто… мне на секунду показалось… не бери в голову…
Йиске уже надоели такие ответы. Он был совершенно уверен, что, если бы не его присутствие, Талискер поговорил бы с Малки начистоту. Это в очередной раз напомнило Йиске, что он чужак в Сутре. Однако навахо ничего не сказал, и все трое направились дальше сквозь туман.
Еще дважды ожившие вопли нападали на них. Во второй раз синяя молния обвилась вокруг головы и плеч Талискера, и он безрезультатно отбивался от огня, пока тот не улетел прочь — когда крик боли растаял вдали. А Талискер долго смотрел ему вслед, и в глазах его стоял ужас. На сей раз Йиска не пытался ободрить Дункана, а лишь молча пошел вперед.
— Там что-то есть, — нахмурился Малки. — Смотрите.
Сперва было трудно понять, что за темные очертания виднеются впереди, полускрытые туманом. Однако прежде, чем путники приблизились, стало ясно, что они увидят. С момента своего прихода в Сутру все трое повидали достаточно шоретских крестов…
Только эти люди, подвергнутые мучительной казни, не были ни воинами, ни дезертирами. На одном из крестов висела молоденькая девушка, на вид не больше пятнадцати лет; длинные темные волосы упали на лицо, милосердно скрывая гримасу боли, исказившую ее черты. На втором кресте был распят юноша — невысокий и несколько более хрупкий, нежели средний феин. Крест неустойчиво стоял в мягкой почве, накренившись вперед, и потому неподвижное тело висело, держась на одних только переломанных запястьях. На головах у обоих казненных возлежали тонкие золотые обручи.
— Кто они? — прошептал Йиска.
Талискер тихо застонал. Колени его подогнулись, и он мягко осел на землю между двумя крестами. Пес подошел к Дункану, тихо и жалобно поскуливая.
— Важно не кто они, Йиска, а почему они здесь. — Малки горестно покачал головой и принялся перерезать веревки, удерживающие распятую девушку. Ее тело, влажное от тумана, выскользнуло из рук горца и упало на землю рядом с Талискером. Тот резко отшатнулся; гримаса ужаса и отчаяния исказила его лицо.
— Эти крики… мне показалось… они были… это было так похоже на ее голос, — бормотал Талискер.
— Что? Чей голос? Послушайте, может, кто-нибудь объяснит мне, в чем дело? — не выдержал Йиска.
Малки схватил индейца за локоть и оттащил в сторонку.
— Они — словно близнецы-таны. Словно дети Талискера, — прошептал он.
— Это предупреждение, — сказал Талискер. Его голос дрожал, хотя был ясным и звучным. — Послание. Мне.
— Невозможно. — Йиска покачал головой. — Кто мог знать о твоем появлении в Сутре? И почему нас не хотят пускать к Совету? Кто…
Талискер встал и начал отвязывать несчастного юношу от креста. Он что-то бормотал при этом, и хотя Йиска стоял слишком далеко, чтобы разобрать слова, ему послышалось: «Прости меня».
— Я не знаю. Есть… был только один человек, которому достало бы жестокости сотворить такое, но он наверняка мертв. Наверняка.
— Кто?
Талискер издал короткий, горький смешок.
— Мой второй сын.
Им пришлось оставить мертвецов: земля была слишком заболоченной, чтобы вырыть могилы. Однако Талискер вынул из заплечного мешка одеяло и аккуратно накрыл тела.
— Точно как Риган и Трис, — пробормотал Малки, печально покачав головой.
— Не надо оплакивать Риган и Триса, Малк. Они мертвы более ста лет. Нам неизвестно, кто эти двое, хотя их и убили из-за меня. Для меня. И как ни крути, я отчасти виновен в их смерти.
— Брось, Дункан. Я не знаю, кто на самом деле повинен в их смерти, но если когда-нибудь эта мразь попадется мне…
Малки не договорил, ибо в этот миг раздался низкий, рокочущий звук, и земля провалилась у них под ногами.
Тьма и запах влажной торфяной земли.
— Ах-х-х.. , — Йиска сел, потирая подбородок. Кажется, все кости целы — что странно. — Талискер, скажи-ка мне еще раз, почему Сутру считают таким чудесным местом, а?
Нет ответа.
— Талискер?
Рядом послышался стон. Йиска поднялся на ноги — очень осторожно, опасаясь, что падение может продолжиться. Свет исходил сверху, оттуда, где зияла дыра, оставленная обвалом. Оползень принес сюда вереск и кусты; Йиска сделал шаг и моментально запутался в корнях, торчавших из взрыхленной почвы.
— Талискер, это ты? — позвал он.
— Нет. Это я, Малк.
Они разыскали друг друга, и Малки зажег факел, извлеченный из рюкзака Йиски.
— Надо же, похоже, здесь обширное подземелье.
Крошечная пещерка, в которой они находились, была лишь частью длинной анфилады каверн, уходящих вдаль. Голоса людей отдавались гулким эхом под сводами подземных залов.
— Кажется, я видел впереди свет, — сказал Йиска. — Наверное, это Дункан.
— Пошли. — Малки заметно прихрамывал, однако целенаправленно устремился вперед. Йиска подумал, что временами горец напоминает ему Пса. До тех пор, пока был человек, за которым можно преданно следовать (Талискер в данном случае), Малки чувствовал себя счастливым и жил сегодняшним днем.
— Боже! — пробормотал горец несколько минут спустя.
— Что там, Малк? Ого… Ничего себе!
Огромная пещера, открывшаяся их взорам, была полна людей и животных. В тусклом свете факела виднелись темные силуэты медведей, волков и орлов. Существа были огромными — многократно превосходящими по размерам своих сородичей-животных, обитающих в природе. Нет сомнений — это могли быть только сидские тотемы. Но ни один звук, ни одно движение не нарушали тишину и спокойствие пещеры. Люди и звери стояли, застыв подобно статуям.
А ведь скульптурами они явно не были. Скорее уж какая-то неведомая магия заморозила их, обратив в камень. Некоторые из фигур покрывал желтоватый известковый налет: вода, несущая известь, постепенно натекала с потолка — будто пещера пыталась вобрать людей в себя, сделать их неотъемлемой частью своего каменного царства. Йиска переходил от статуи к статуе, разглядывая черты лиц людей и силуэты огромных животных.
Посреди зала стояла молодая женщина. Казалось, превращение застало ее в момент произнесения бурной и пламенной речи. Рот приоткрыт, руки раскинуты в эмоциональном жесте, одежды обвиты вокруг тела — так, словно за миг до превращения она быстро и резко повернулась.
Перед женщиной на каменной плите сидел Талискер, изумленно и недоверчиво разглядывая обитателей подземной залы. Увидев Йиску и Малки, он обернулся.
— По-моему, мы нашли Совет Темы.
ГЛАВА 15
— Я должен был сказать вам раньше. — Тихий голос Талискера эхом отдавался под сводами пещеры. Что бы он ни собирался сообщить, слова давались ему тяжело. Лицо Талискера было бледным, он ссутулился, словно невысказанное признание тяжким грузом легло ему на плечи.
Малки и Йиска сидели рядом с ним на глыбе известняка. Индеец не уставал дивиться на застывшие фигуры сидов. Некоторые сломались под весом известняка. Неподалеку лежал, опрокинувшись набок, орел; его голова откололась при падении. Ближе к задней стене пещеры, куда вода нанесла больше всего извести, фигуры были совершенно неузнаваемы, покрыты толстым слоем желтоватого налета. Некоторые повалились друг на друга, переплетя конечности. Они были такими настоящими, такими живыми — до того момента, когда неизвестная магия обратила их в камень.
— В чем дело, Дункан? — Малки нахмурился.
Нечасто он видел своего друга пребывающим в таком ужасе и отчаянии.
— Они сумели бы защитить себя, если бы у них был Бразнаир, — пробормотал Талискер, глядя в пол.
— Как ты думаешь, сколько времени они провели в таком состоянии? — спросил Йиска.
Талискер пожал плечами.
— Возможно, все это — дело рук Зарруса. Ему надо было выбить их из игры, прежде чем сиды успели осознать опасность. Выходит, они здесь уже несколько лет.
— Но ты только глянь на слой извести! Прошло не меньше века.
— Да? Ну, не знаю. Может, магия ускорила естественные процессы. — На Талискера жалко было смотреть. Он опустил голову, не осмеливаясь взглянуть в глаза Йиске, словно тот в чем-то обвинял его.
Малки подошел к Талискеру и встал над ним, скрестив руки на груди.
— Ладно, выкладывай.
— Я украл его. Украл Бразнаир у сидов.
— Что-о?! — Малки отшатнулся, словно Талискер ударил его. — Зачем, черт побери… Зачем ты это сделал, Дункан?
— Я уже говорил, долго объяснять, Малк. И поверь, я отнюдь не горжусь.
Малки подозрительно сощурил глаза.
— И поэтому вы поругались с Сандро?
— Да. Он жутко разозлился. Мы наговорили друг другу лишнего. — Талискер пожал плечами. — Ну, ты знаешь, как это бывает.
— Да уж. Что-что, а лаяться вы с Сандро умеете. Полагаю, в эту историю замешана женщина?
— Почему ты так думаешь?
— Скажешь, что я не прав? — Талискер поморщился.
— Нет. Ты прав. И знаешь, когда я вернулся в Шотландию, я начал болеть. Наверное, это своего рода кара, понимаешь?
Малки подошел к молодой женщине, стоявшей посреди зала, и задумчиво похлопал ее плечу.
— Может быть, еще не поздно все исправить, Дункан. Ведь Бразнаир у тебя в кармане. Попробуй использовать его — вдруг он сумеет разрушить чары.
— Хотя для многих из них уже слишком поздно, — пробормотал Йиска.
— Малк прав. Стоит попробовать. — Талискер вынул из кармана камень. Тот по-прежнему мерцал — как и прошлой ночью, когда вобрал энергию молнии. Лицо Талискера осветилось мягким зеленоватым светом, и Малки с Йиской показалось, что он помолодел. Словно дарующая жизнь магия Бразнаира повернула время вспять.
Талискер приблизился к женщине и поднес камень к ее лицу.
— Простите меня, если сможете, — прошептал он.
— Дункан, навряд ли она… — Малки замолчал, когда Йиска жестом призвал его к тишине.
Талискер держал камень перед женщиной. Ее лицо осветилось зеленым мерцанием и выглядело теперь еще более живым, настоящим… Однако ничего не произошло.
— Не выходит.
— Погоди.
— Нет, не получается, Малк. Я не чувствую никаких перемен.
— Но…
Талискер удрученно вздохнул и убрал Бразнаир в карман. Тихо прошептав проклятие, он побрел в глубь пещеры.
— Нет причин для траура, — сказал Малки. Горец собирался пойти следом и ободрить Талискера, но Йиска остановил его.
— Дай ему минутку, Малк, — сказал он тихо.
Долгое время Талискер не возвращался, и в конце концов Йиска не выдержал. Он тоже направился в глубину пещеры и подошел к другу.
— Что с тобой, Дункан? Неужели дело только в краже Бразнаира?
— Отчасти… Нет, не только… — Талискер бросил взгляд в сторону Малки. — Йиска, ты знаешь, каково это, когда кто-то верит в тебя — слепо, полностью и без сомнений? Верит, что все в твоих силах. Буквально все.
Йиска задумался.
— Ну, в детстве для меня таким человеком был мой отец.
— В детстве — это другое. Впрочем, иногда Малки и впрямь кажется мне ребенком… Нет, не пойми меня превратно. Я бы доверил ему свою жизнь… да так оно и было не единожды и не дважды. Но в нем живет безоговорочная вера. Малк просто не в состоянии уложить у себя в голове, что я могу потерпеть поражение. А я ведь не герой, Йиска. Меня не было здесь почти два века. Я не… я больше не имею значения для Сутры. А он не видит и не понимает этого, мой верный и наивный Санчо Панса…
— Однако ты по-прежнему заботишься о Сутре, разве нет?
— Да. И всегда заботился…
— Тогда, может быть, однажды ты вновь обретешь для нее значение?
— Что ты имеешь в виду?
Йиска пожал плечами:
— Не знаю…
В этот миг их разговор перебил испуганный крик Малки:
— Ох, нет!
Это был Пес. Он тоже угодил под обвал, и никто не догадался его поискать. Пес казался таким независимым и самостоятельным, что люди не сомневались в его способности позаботиться о себе. А между тем Пес сильно пострадал. Один глаз у него был выбит, и, похоже, упавший камень сломал собаке позвоночник. Пес медленно подполз к Малки, тихо и жалобно поскуливая.
— Ох, нет, — горестно повторил Малколм. Мысль о том, что Пес смертельно ранен из-за своей верности, глубоко тронула горца. — Иди сюда, мальчик, — мягко проговорил он. Талискер заметил блеск кинжала и понял, что Малки собирается прекратить страдания Пса. Он и Йиска подошли ближе.
— Эй, мальчик, — сказал Талискер, коснувшись свалявшейся шерсти за ухом Пса. — Что с тобой, а?
— Надо было оставить его в резервации, — печально пробормотал Йиска. Ему тоже было жаль Пса.
Последовала вспышка — такая неожиданная и такая яркая, что Талискер отшатнулся назад, едва не потеряв равновесие. Свет лучился из Бразнаира, который он все еще сжимал в руке. Зеленые лучи окутали Пса, обведя его силуэт ярким свечением, которое было знакомо и Талискеру, и Малки.
Йиска тихо вскрикнул.
— Я же говорил, что он был Перевертышем! Родни предупреждал нас, а вы мне не поверили. — Он выхватил меч и вытянул его перед собой, готовый ударить, как только Пес изменит облик. Но трансформация сида всегда было неимоверно красивым, завораживающим зрелищем, и Йиска опустил оружие, потрясенно созерцая превращение.
А когда все закончилось, она стояла посреди пещеры — сидская женщина из его сна. Тоненькая, хрупкая и гибкая. Ее лицо сияло торжеством. Впрочем, едва женщина обернулась к Талискеру, как это выражение сменилось яростью. В два шага она преодолела разделявшее их расстояние и с силой ударила Дункана по лицу.
— Эй! Полегче! — воскликнул Малки.
— Та-лиис-кер! — будто выплюнула она. — Странник по мирам. Я именую тебя вором! Понимаешь ли ты, что наделал?
На щеке Талискера проступил красный след от ее маленькой ладони, и все же он не сказал ни слова в ответ на обвинение — только кивнул.
— Мисс… Я хочу сказать, леди… — Йиска попытался отвлечь на себя внимание разгневанной сиды. — Вы появлялись в моем сне…
Женщина подошла и посмотрела ему в лицо. Под испытующим взглядом золотистых кошачьих глаз Йиске сделалось не по себе, однако он попытался улыбнуться.
Сида серьезно кивнула:
— Да. Это и впрямь ты. Певец Преданий.
— Мы словно перекати-поле. — Туланн мрачно глянул на дорогу, ведущую к Руаннох Веру. — Парии, выродки — одинокие и никому не нужные. И нигде нам не обрести дом.
После событий последних дней между шоретами и феинами наступило шаткое перемирие. Ворота Руаннох Вера были раскрыты настежь, однако шоретская армия предпочла остаться на берегу озера. Люди не чувствовали себя вправе квартировать в городе, который еще несколько дней назад осаждали. Они не могли продвинуться вперед и не могли отойти назад. С другой стороны, даже если б шореты были желанными гостями, город просто не вместил бы десять тысяч человек.
Другое дело — Туланн и его свита. Сигрид был весьма и весьма доволен несчастьем, постигшим шоретов, и с известной долей ехидства предложил императору воспользоваться лучшими покоями Руаннох Вера.
Трудно было укорять старого тана за неприязнь к Туланну после того, как предводитель феинов буквально чудом избежал смерти от горящих стрел. Тем не менее Сигрид держался весьма корректно. Лишь в те моменты, когда Туланн отводил взгляд, глаза тана вспыхивали ненавистью и злорадством.
Разумеется, перемирие далось нелегко. Что бы там ни решили между собой власть имущие, шореты и феины никогда не испытывали друг к другу особой любви. А посему не обошлось без инцидентов. Через три дня после того, как начались переговоры, два десятка подвыпивших феинов пробрались в шоретский лагерь и подожгли несколько шатров. Тонкая ткань занялась мгновенно; огонь перекидывался с одной палатки на другую, пока не запылал целый ряд. Когда люди прибежали тушить огонь, завязалась драка. Феины вытащили мечи и напали на тех шоретских воинов, которые были вооружены. К тому времени, как порядок был восстановлен, а возмутители спокойствия — арестованы, четверо шоретов и двое феинов были убиты, а еще пятеро шоретских солдат погибли в огне.
Туланн впал в ярость. Сперва он хотел казнить нападавших, но Эффи и советникам удалось убедить его, что это лишь обострит отношения с Сигридом. Император лично передал арестованных феинов обратно в Руаннох Вер. Слабая холодная улыбка точно пристыла к его лицу.
— Горячие головы, — сказал он Сигриду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Еще один крик. За ним — другой. И вслед за каждым яркие зеленые и синие вспышки возникали из ниоткуда, окрашивая туман.
Малки вынул меч и ударил один из световых сгустков. Как и следовало ожидать, ничего не произошло. Свет просто исчез, как и остальные, — поблекнув в отдалении или просто потухнув. Трудно было понять, куда на самом деле деваются эти странные сгустки.
Талискер поднялся, отряхивая с одежды травинки и веточки вереска. Йиске почудилось, что он сильно напуган этими звуками. И не просто напуган — ошеломлен. Потрясен. Дункан вытащил из ножен меч, хотя было ясно, что оружие тут ничем не поможет — разве что вселит уверенность в сердце своего обладателя. Рука Талискера, сжимающая рукоять, заметно подрагивала. Он нахмурился и сплюнул в сторону флага.
— Ты в порядке, Дункан?
— Да. Просто… мне на секунду показалось… не бери в голову…
Йиске уже надоели такие ответы. Он был совершенно уверен, что, если бы не его присутствие, Талискер поговорил бы с Малки начистоту. Это в очередной раз напомнило Йиске, что он чужак в Сутре. Однако навахо ничего не сказал, и все трое направились дальше сквозь туман.
Еще дважды ожившие вопли нападали на них. Во второй раз синяя молния обвилась вокруг головы и плеч Талискера, и он безрезультатно отбивался от огня, пока тот не улетел прочь — когда крик боли растаял вдали. А Талискер долго смотрел ему вслед, и в глазах его стоял ужас. На сей раз Йиска не пытался ободрить Дункана, а лишь молча пошел вперед.
— Там что-то есть, — нахмурился Малки. — Смотрите.
Сперва было трудно понять, что за темные очертания виднеются впереди, полускрытые туманом. Однако прежде, чем путники приблизились, стало ясно, что они увидят. С момента своего прихода в Сутру все трое повидали достаточно шоретских крестов…
Только эти люди, подвергнутые мучительной казни, не были ни воинами, ни дезертирами. На одном из крестов висела молоденькая девушка, на вид не больше пятнадцати лет; длинные темные волосы упали на лицо, милосердно скрывая гримасу боли, исказившую ее черты. На втором кресте был распят юноша — невысокий и несколько более хрупкий, нежели средний феин. Крест неустойчиво стоял в мягкой почве, накренившись вперед, и потому неподвижное тело висело, держась на одних только переломанных запястьях. На головах у обоих казненных возлежали тонкие золотые обручи.
— Кто они? — прошептал Йиска.
Талискер тихо застонал. Колени его подогнулись, и он мягко осел на землю между двумя крестами. Пес подошел к Дункану, тихо и жалобно поскуливая.
— Важно не кто они, Йиска, а почему они здесь. — Малки горестно покачал головой и принялся перерезать веревки, удерживающие распятую девушку. Ее тело, влажное от тумана, выскользнуло из рук горца и упало на землю рядом с Талискером. Тот резко отшатнулся; гримаса ужаса и отчаяния исказила его лицо.
— Эти крики… мне показалось… они были… это было так похоже на ее голос, — бормотал Талискер.
— Что? Чей голос? Послушайте, может, кто-нибудь объяснит мне, в чем дело? — не выдержал Йиска.
Малки схватил индейца за локоть и оттащил в сторонку.
— Они — словно близнецы-таны. Словно дети Талискера, — прошептал он.
— Это предупреждение, — сказал Талискер. Его голос дрожал, хотя был ясным и звучным. — Послание. Мне.
— Невозможно. — Йиска покачал головой. — Кто мог знать о твоем появлении в Сутре? И почему нас не хотят пускать к Совету? Кто…
Талискер встал и начал отвязывать несчастного юношу от креста. Он что-то бормотал при этом, и хотя Йиска стоял слишком далеко, чтобы разобрать слова, ему послышалось: «Прости меня».
— Я не знаю. Есть… был только один человек, которому достало бы жестокости сотворить такое, но он наверняка мертв. Наверняка.
— Кто?
Талискер издал короткий, горький смешок.
— Мой второй сын.
Им пришлось оставить мертвецов: земля была слишком заболоченной, чтобы вырыть могилы. Однако Талискер вынул из заплечного мешка одеяло и аккуратно накрыл тела.
— Точно как Риган и Трис, — пробормотал Малки, печально покачав головой.
— Не надо оплакивать Риган и Триса, Малк. Они мертвы более ста лет. Нам неизвестно, кто эти двое, хотя их и убили из-за меня. Для меня. И как ни крути, я отчасти виновен в их смерти.
— Брось, Дункан. Я не знаю, кто на самом деле повинен в их смерти, но если когда-нибудь эта мразь попадется мне…
Малки не договорил, ибо в этот миг раздался низкий, рокочущий звук, и земля провалилась у них под ногами.
Тьма и запах влажной торфяной земли.
— Ах-х-х.. , — Йиска сел, потирая подбородок. Кажется, все кости целы — что странно. — Талискер, скажи-ка мне еще раз, почему Сутру считают таким чудесным местом, а?
Нет ответа.
— Талискер?
Рядом послышался стон. Йиска поднялся на ноги — очень осторожно, опасаясь, что падение может продолжиться. Свет исходил сверху, оттуда, где зияла дыра, оставленная обвалом. Оползень принес сюда вереск и кусты; Йиска сделал шаг и моментально запутался в корнях, торчавших из взрыхленной почвы.
— Талискер, это ты? — позвал он.
— Нет. Это я, Малк.
Они разыскали друг друга, и Малки зажег факел, извлеченный из рюкзака Йиски.
— Надо же, похоже, здесь обширное подземелье.
Крошечная пещерка, в которой они находились, была лишь частью длинной анфилады каверн, уходящих вдаль. Голоса людей отдавались гулким эхом под сводами подземных залов.
— Кажется, я видел впереди свет, — сказал Йиска. — Наверное, это Дункан.
— Пошли. — Малки заметно прихрамывал, однако целенаправленно устремился вперед. Йиска подумал, что временами горец напоминает ему Пса. До тех пор, пока был человек, за которым можно преданно следовать (Талискер в данном случае), Малки чувствовал себя счастливым и жил сегодняшним днем.
— Боже! — пробормотал горец несколько минут спустя.
— Что там, Малк? Ого… Ничего себе!
Огромная пещера, открывшаяся их взорам, была полна людей и животных. В тусклом свете факела виднелись темные силуэты медведей, волков и орлов. Существа были огромными — многократно превосходящими по размерам своих сородичей-животных, обитающих в природе. Нет сомнений — это могли быть только сидские тотемы. Но ни один звук, ни одно движение не нарушали тишину и спокойствие пещеры. Люди и звери стояли, застыв подобно статуям.
А ведь скульптурами они явно не были. Скорее уж какая-то неведомая магия заморозила их, обратив в камень. Некоторые из фигур покрывал желтоватый известковый налет: вода, несущая известь, постепенно натекала с потолка — будто пещера пыталась вобрать людей в себя, сделать их неотъемлемой частью своего каменного царства. Йиска переходил от статуи к статуе, разглядывая черты лиц людей и силуэты огромных животных.
Посреди зала стояла молодая женщина. Казалось, превращение застало ее в момент произнесения бурной и пламенной речи. Рот приоткрыт, руки раскинуты в эмоциональном жесте, одежды обвиты вокруг тела — так, словно за миг до превращения она быстро и резко повернулась.
Перед женщиной на каменной плите сидел Талискер, изумленно и недоверчиво разглядывая обитателей подземной залы. Увидев Йиску и Малки, он обернулся.
— По-моему, мы нашли Совет Темы.
ГЛАВА 15
— Я должен был сказать вам раньше. — Тихий голос Талискера эхом отдавался под сводами пещеры. Что бы он ни собирался сообщить, слова давались ему тяжело. Лицо Талискера было бледным, он ссутулился, словно невысказанное признание тяжким грузом легло ему на плечи.
Малки и Йиска сидели рядом с ним на глыбе известняка. Индеец не уставал дивиться на застывшие фигуры сидов. Некоторые сломались под весом известняка. Неподалеку лежал, опрокинувшись набок, орел; его голова откололась при падении. Ближе к задней стене пещеры, куда вода нанесла больше всего извести, фигуры были совершенно неузнаваемы, покрыты толстым слоем желтоватого налета. Некоторые повалились друг на друга, переплетя конечности. Они были такими настоящими, такими живыми — до того момента, когда неизвестная магия обратила их в камень.
— В чем дело, Дункан? — Малки нахмурился.
Нечасто он видел своего друга пребывающим в таком ужасе и отчаянии.
— Они сумели бы защитить себя, если бы у них был Бразнаир, — пробормотал Талискер, глядя в пол.
— Как ты думаешь, сколько времени они провели в таком состоянии? — спросил Йиска.
Талискер пожал плечами.
— Возможно, все это — дело рук Зарруса. Ему надо было выбить их из игры, прежде чем сиды успели осознать опасность. Выходит, они здесь уже несколько лет.
— Но ты только глянь на слой извести! Прошло не меньше века.
— Да? Ну, не знаю. Может, магия ускорила естественные процессы. — На Талискера жалко было смотреть. Он опустил голову, не осмеливаясь взглянуть в глаза Йиске, словно тот в чем-то обвинял его.
Малки подошел к Талискеру и встал над ним, скрестив руки на груди.
— Ладно, выкладывай.
— Я украл его. Украл Бразнаир у сидов.
— Что-о?! — Малки отшатнулся, словно Талискер ударил его. — Зачем, черт побери… Зачем ты это сделал, Дункан?
— Я уже говорил, долго объяснять, Малк. И поверь, я отнюдь не горжусь.
Малки подозрительно сощурил глаза.
— И поэтому вы поругались с Сандро?
— Да. Он жутко разозлился. Мы наговорили друг другу лишнего. — Талискер пожал плечами. — Ну, ты знаешь, как это бывает.
— Да уж. Что-что, а лаяться вы с Сандро умеете. Полагаю, в эту историю замешана женщина?
— Почему ты так думаешь?
— Скажешь, что я не прав? — Талискер поморщился.
— Нет. Ты прав. И знаешь, когда я вернулся в Шотландию, я начал болеть. Наверное, это своего рода кара, понимаешь?
Малки подошел к молодой женщине, стоявшей посреди зала, и задумчиво похлопал ее плечу.
— Может быть, еще не поздно все исправить, Дункан. Ведь Бразнаир у тебя в кармане. Попробуй использовать его — вдруг он сумеет разрушить чары.
— Хотя для многих из них уже слишком поздно, — пробормотал Йиска.
— Малк прав. Стоит попробовать. — Талискер вынул из кармана камень. Тот по-прежнему мерцал — как и прошлой ночью, когда вобрал энергию молнии. Лицо Талискера осветилось мягким зеленоватым светом, и Малки с Йиской показалось, что он помолодел. Словно дарующая жизнь магия Бразнаира повернула время вспять.
Талискер приблизился к женщине и поднес камень к ее лицу.
— Простите меня, если сможете, — прошептал он.
— Дункан, навряд ли она… — Малки замолчал, когда Йиска жестом призвал его к тишине.
Талискер держал камень перед женщиной. Ее лицо осветилось зеленым мерцанием и выглядело теперь еще более живым, настоящим… Однако ничего не произошло.
— Не выходит.
— Погоди.
— Нет, не получается, Малк. Я не чувствую никаких перемен.
— Но…
Талискер удрученно вздохнул и убрал Бразнаир в карман. Тихо прошептав проклятие, он побрел в глубь пещеры.
— Нет причин для траура, — сказал Малки. Горец собирался пойти следом и ободрить Талискера, но Йиска остановил его.
— Дай ему минутку, Малк, — сказал он тихо.
Долгое время Талискер не возвращался, и в конце концов Йиска не выдержал. Он тоже направился в глубину пещеры и подошел к другу.
— Что с тобой, Дункан? Неужели дело только в краже Бразнаира?
— Отчасти… Нет, не только… — Талискер бросил взгляд в сторону Малки. — Йиска, ты знаешь, каково это, когда кто-то верит в тебя — слепо, полностью и без сомнений? Верит, что все в твоих силах. Буквально все.
Йиска задумался.
— Ну, в детстве для меня таким человеком был мой отец.
— В детстве — это другое. Впрочем, иногда Малки и впрямь кажется мне ребенком… Нет, не пойми меня превратно. Я бы доверил ему свою жизнь… да так оно и было не единожды и не дважды. Но в нем живет безоговорочная вера. Малк просто не в состоянии уложить у себя в голове, что я могу потерпеть поражение. А я ведь не герой, Йиска. Меня не было здесь почти два века. Я не… я больше не имею значения для Сутры. А он не видит и не понимает этого, мой верный и наивный Санчо Панса…
— Однако ты по-прежнему заботишься о Сутре, разве нет?
— Да. И всегда заботился…
— Тогда, может быть, однажды ты вновь обретешь для нее значение?
— Что ты имеешь в виду?
Йиска пожал плечами:
— Не знаю…
В этот миг их разговор перебил испуганный крик Малки:
— Ох, нет!
Это был Пес. Он тоже угодил под обвал, и никто не догадался его поискать. Пес казался таким независимым и самостоятельным, что люди не сомневались в его способности позаботиться о себе. А между тем Пес сильно пострадал. Один глаз у него был выбит, и, похоже, упавший камень сломал собаке позвоночник. Пес медленно подполз к Малки, тихо и жалобно поскуливая.
— Ох, нет, — горестно повторил Малколм. Мысль о том, что Пес смертельно ранен из-за своей верности, глубоко тронула горца. — Иди сюда, мальчик, — мягко проговорил он. Талискер заметил блеск кинжала и понял, что Малки собирается прекратить страдания Пса. Он и Йиска подошли ближе.
— Эй, мальчик, — сказал Талискер, коснувшись свалявшейся шерсти за ухом Пса. — Что с тобой, а?
— Надо было оставить его в резервации, — печально пробормотал Йиска. Ему тоже было жаль Пса.
Последовала вспышка — такая неожиданная и такая яркая, что Талискер отшатнулся назад, едва не потеряв равновесие. Свет лучился из Бразнаира, который он все еще сжимал в руке. Зеленые лучи окутали Пса, обведя его силуэт ярким свечением, которое было знакомо и Талискеру, и Малки.
Йиска тихо вскрикнул.
— Я же говорил, что он был Перевертышем! Родни предупреждал нас, а вы мне не поверили. — Он выхватил меч и вытянул его перед собой, готовый ударить, как только Пес изменит облик. Но трансформация сида всегда было неимоверно красивым, завораживающим зрелищем, и Йиска опустил оружие, потрясенно созерцая превращение.
А когда все закончилось, она стояла посреди пещеры — сидская женщина из его сна. Тоненькая, хрупкая и гибкая. Ее лицо сияло торжеством. Впрочем, едва женщина обернулась к Талискеру, как это выражение сменилось яростью. В два шага она преодолела разделявшее их расстояние и с силой ударила Дункана по лицу.
— Эй! Полегче! — воскликнул Малки.
— Та-лиис-кер! — будто выплюнула она. — Странник по мирам. Я именую тебя вором! Понимаешь ли ты, что наделал?
На щеке Талискера проступил красный след от ее маленькой ладони, и все же он не сказал ни слова в ответ на обвинение — только кивнул.
— Мисс… Я хочу сказать, леди… — Йиска попытался отвлечь на себя внимание разгневанной сиды. — Вы появлялись в моем сне…
Женщина подошла и посмотрела ему в лицо. Под испытующим взглядом золотистых кошачьих глаз Йиске сделалось не по себе, однако он попытался улыбнуться.
Сида серьезно кивнула:
— Да. Это и впрямь ты. Певец Преданий.
— Мы словно перекати-поле. — Туланн мрачно глянул на дорогу, ведущую к Руаннох Веру. — Парии, выродки — одинокие и никому не нужные. И нигде нам не обрести дом.
После событий последних дней между шоретами и феинами наступило шаткое перемирие. Ворота Руаннох Вера были раскрыты настежь, однако шоретская армия предпочла остаться на берегу озера. Люди не чувствовали себя вправе квартировать в городе, который еще несколько дней назад осаждали. Они не могли продвинуться вперед и не могли отойти назад. С другой стороны, даже если б шореты были желанными гостями, город просто не вместил бы десять тысяч человек.
Другое дело — Туланн и его свита. Сигрид был весьма и весьма доволен несчастьем, постигшим шоретов, и с известной долей ехидства предложил императору воспользоваться лучшими покоями Руаннох Вера.
Трудно было укорять старого тана за неприязнь к Туланну после того, как предводитель феинов буквально чудом избежал смерти от горящих стрел. Тем не менее Сигрид держался весьма корректно. Лишь в те моменты, когда Туланн отводил взгляд, глаза тана вспыхивали ненавистью и злорадством.
Разумеется, перемирие далось нелегко. Что бы там ни решили между собой власть имущие, шореты и феины никогда не испытывали друг к другу особой любви. А посему не обошлось без инцидентов. Через три дня после того, как начались переговоры, два десятка подвыпивших феинов пробрались в шоретский лагерь и подожгли несколько шатров. Тонкая ткань занялась мгновенно; огонь перекидывался с одной палатки на другую, пока не запылал целый ряд. Когда люди прибежали тушить огонь, завязалась драка. Феины вытащили мечи и напали на тех шоретских воинов, которые были вооружены. К тому времени, как порядок был восстановлен, а возмутители спокойствия — арестованы, четверо шоретов и двое феинов были убиты, а еще пятеро шоретских солдат погибли в огне.
Туланн впал в ярость. Сперва он хотел казнить нападавших, но Эффи и советникам удалось убедить его, что это лишь обострит отношения с Сигридом. Император лично передал арестованных феинов обратно в Руаннох Вер. Слабая холодная улыбка точно пристыла к его лицу.
— Горячие головы, — сказал он Сигриду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40