Этот светловолосый, голубоглазый, высокий — шесть футов два дюйма, — всегда загорелый, но без особо выразительных черт мужчина одевался дорого, но не вызывающе. Исключение составляли галстуки и подтяжки, которые действительно бросались в глаза. Костюмы Смит носил однобортные, с манжетами. Из дорогих вещей — только часы и массивное золотое обручальное кольцо. Уэнделл Смит представлял собой типичного янки с хорошим происхождением.
Искоса посмотрев на Смита, непринужденно усаживающегося на свое место рядом с председательским, Филипелли постучал по отполированной крышке стола.
— Можно начинать? — иронически осведомился он.
Смит вежливо кивнул, не выказав никаких чувств. А чувства эти ничем не отличались от тех, которые Филипелли испытывал по отношению к нему. Только Смит никогда не демонстрировал их, считая это недостойным джентльмена.
При взгляде на коротышку-итальянца губы у Смита слегка искривились. Он считал Филипелли обыкновенным выскочкой. Филипелли носит дешевые костюмы, напомаживает волосы гелем, пользуется одеколоном, на запястье у него браслет, и даже каким-то жалким розоватым кольцом не гнушается. Смит поморщился. И этот человек — директор Федеральной резервной системы. Далеко же ушла Америка. Слишком далеко.
— Чрезвычайно признателен вам, президент Смит. — Филипелли закатил глаза. — Первым пунктом у нас сегодня идет бостонский сберегательный банк «Транстар». Как вы знаете, этот банк погорел на недвижимости в Новой Англии и, несмотря на все усилия, сейчас неплатежеспособен. Дабы предотвратить худшее, нам надо взять дело в свои руки. Президент Флинн, вы согласны? — Филипелли посмотрел на Мэри Флинн из Бостонского округа ФРС. Ему явно не хотелось задерживаться на этом вопросе.
Мэри Флинн откашлялась.
— Можно сказать и так. Хотя ничего катастрофического нет, нужен лишь небольшой залог, триста, максимум четыреста миллионов.
— А стоит ли так спешить? — вмешался Смит, не склонный соглашаться слишком быстро. — Источники сообщают мне, что «Транстар» располагает возможностями привлечь заемный капитал. Почему бы, повременив пару недель, нам не сберечь налогоплательщикам триста-четыреста миллионов? — говорил Смит в аристократической манере, скупо отмеряя слова.
Члены Комитета повернулись к нему. Как президент Нью-Йоркского округа, он стоял ближе к инвестиционным банкам и финансовым рынкам, чем кто-либо из них, включая Филипелли. А как человек богатый, полагали члены Комитета, Смит разбирался в инвестициях.
Филипелли побарабанил пальцами по столу. Он не желал вступать в дискуссию по этому поводу.
— Надо полагать, этот самый заемный капитал как раз у вас и найдется?
Харолд Батлер, президент округа Атланта, ухмыльнулся. Только он из всех членов КОР поддерживал Филипелли открыто и безоговорочно, за что и заслужил прозвище Лепорелло. Филипелли и Батлер были давними друзьями.
Смит поджал губы. Это обычная тактика Филипелли, один из его приемов. Членам Комитета запрещается заниматься подобного рода банковскими операциями, чтобы избежать конфликта интересов, и директору это отлично известно. Он просто пытается вывести Смита из равновесия. На каждом заседании происходит подобное.
— Я отвергаю эти инсинуации, директор Филипелли.
— Ничего удивительного, — засмеялся Филипелли, — вы вообще все во мне отвергаете.
— Тут вы правы, так оно и есть, — ответил Смит. Он охотно поиграл бы с этим деревенщиной-недомерком, с удовольствием лишний раз сказал бы ему правду в лицо.
Члены Комитета опустили головы. Никогда еще собрание не принимало личного оттенка столь стремительно. Разумеется, все знали, что Филипелли и Смит не переваривают друг друга, но обычно им удавалось сдерживать эмоции.
— Ну так что, есть необходимость в дальнейшем обсуждении этого вопроса? — Филипелли пристукнул кулаком по столу. Ему хотелось побыстрее двигаться дальше.
— Не думаю, — откликнулся Батлер. — Для меня все ясно.
— Снимаю свое возражение, — сказал Смит. Нет смысла, решил он, ломать копья по этому поводу. Он посмотрел на улыбающегося Батлера. Ну и осел.
— Отлично. Кто за то, чтобы выдать «Транстар» кредит? Против? — Филипелли даже не потрудился оторваться от блокнота и посмотреть, как голосуют. — Господин секретарь, прошу занести в протокол: принято одиннадцатью голосами против одного. Следующий пункт повестки дня. — Филипелли поднял голову. — Процентные ставки. Давайте поговорим на эту тему.
Сразу не откликнулся никто. Смит обежал глазами присутствующих, надеясь, что ему не придется быть первым. Сегодня лучше играть в защите, чем в нападении. Так, может, и голосов побольше собрать удастся.
В конце концов слово взяла Мэри Флинн. Она сегодня уже участвовала в драчке, и ей было немного легче, чем другим, снова лезть в пекло.
— Господин директор, — начала она, — следуя вашим четким указаниям, мы в течение последних трех лет проводили жесткую политику сдерживания высоких темпов инфляции, мешающей развитию наших рынков в то время, когда вы были назначены на свой пост. Но, имея в виду инфляционные показатели последних шести месяцев — а они практически нулевые, — может, нам стоит задействовать некоторые резервы и таким образом обеспечить рост экономики? Насчет моего округа у меня в этом смысле нет ни малейших сомнений. — Мэри огляделась, ища поддержки коллег.
Скрывая улыбку, Смит прикрыл рот ладонью. Слова Мэри Флинн музыкой прозвучали бы в ушах Грэнвилла. Стоит ФРС хотя бы приоткрыть шлюзы, как инвестиционные банки оживут и снова начнут зарабатывать серьезные деньги. Смит прикусил губу. Конечно, даже если удастся переиграть Филипелли на процентных ставках, остается открытым вопрос выкупов и укрупнений. Тут директор будет стоять до конца, не позволит снова играть в эти маленькие игры. На этот счет и он, и президент страны ясно высказали свою позицию.
Филипелли покосился на Смита, затем вновь перевел взгляд на Мэри Флинн. У него появилось точно такое же ощущение, что и у Смита, а именно, что члены Комитета вот-вот размякнут и проголосуют за более быстрые темпы роста.
— Следует ли понимать вас так, президент Флинн, что вы намерены выйти из состава Федеральной системы и записаться на курсы повышения квалификации по банковскому инвестированию? — осведомился он.
— Это несправедливо, директор, — вмешался Смит, не дав ответить Флинн. Долее сдерживать себя он не мог. — Едва мы здесь собираемся, как вы начинаете втаптывать в грязь инвестиционные банки. Между тем они играют весьма важную роль в нашей экономике.
— Деньги им нужны, вот и все, — огрызнулся Филипелли. — Наплевать им на экономику, лишь бы карманы набить наличными.
Смит предпочел пропустить этот выпад мимо ушей.
— Слушайте, Картер, давайте все же откроем шлюзы и снова дадим стране возможность жить лучше.
Все посмотрели на Смита. В этом зале редко обращались друг к другу по имени. Странно, но в привычку вошли официальные обращения, что, по-видимому, должно было свидетельствовать о серьезности происходящего.
Филипелли склонился над столом и прицелился пальцем в Смита.
— Состоянием, в котором пребывает ныне экономика, а это есть состояние силы и стабильности, наша страна обязана мне. Быть может, темпы роста ВВП и не назовешь космическими, но с тех пор, как в Овальном кабинете Белого дома находится президент Уоррен, инфляция упала с восьми процентов до двух. И знаете почему? Потому что я не побоялся выпустить пар из котла, поднимая процентные ставки и борясь с инфляцией. А вы все прятались у меня за спиной. — Филипелли с силой ткнул себя пальцем в грудь. — Теперь экономика стабилизировалась, инфляция практически сошла на нет, и я не дам ей возродиться! Я положил слишком много сил, чтобы избавиться от нее! — Филипелли выпрямился. Он чувствовал, что вот-вот взорвется, а это поставит в неловкое положение президента Уоррена. — Я не позволю вам превратить нашу экономику, работающую на простых людей, в инструмент удовлетворения интересов ваших приятелей с Уолл-стрит. — Филипелли произнес эти слова почти бесстрастно и положил ладони на стол.
Смит ненавидел Филипелли всеми фибрами души, но он не позволит этому типу спровоцировать себя. По крайней мере, здесь, в этом зале.
— Господин директор, — заговорил он все так же сдержанно, — давайте пренебрежем личными разногласиями и подумаем о стране. Давайте попытаемся поработать на благо...
— Не кормите меня этим калом! — оборвал его Филипелли. Войну нервов выиграл Смит. — Вас интересует одно, Уэнделл. Только одно. И это одно имеет имя. Уэнделл Смит. Меня тошнит от тебя, сукин сын ты эдакий! — Последние слова эхом разнеслись по большому залу, и Филипелли тут же пожалел, что они вырвались у него. Это была ошибка. Не следовало говорить такого.
Уэнделл Смит поднялся, вежливо раскланялся со всеми, кроме Филипелли, и молча направился к двери. Казалось, что с каждым его шагом оскорбительная выходка Филипелли раздвигала стены этого помещения. Еще немного, и она вырвется наружу, став достоянием гласности.
Директор проводил Смита взглядом, затем повернулся к оставшимися. По их лицам было видно, что они потрясены. А через несколько минут мониторы компьютеров растиражируют этот эпизод, и вот тогда-то наступит час расплаты. На сей раз он зашел слишком далеко.
Глава 7
Увидев Дженни, приближающуюся к нему в сопровождении владельца недавно открывшегося на Манхэттене модного французского ресторана «Ше Мартен», Фэлкон поднялся и пристально посмотрел на девушку. Платье на бретельках, едва прикрывающее колени, подчеркивало изящество фигуры и лишь слегка намекало на то, что находится под ним. Выглядела Дженни, как всегда, свежо и привлекательно. Фэлкон глубоко вздохнул. Надо держать себя в руках. Он не в любовницы ее берет, а в секретарши.
— Привет! — Подойдя к столу, она слегка чмокнула его в щеку.
— Привет! — Фэлкон вернул ей поцелуй, ощутив легкий запах приятных духов. — Выглядишь сногсшибательно. Новое платье? — Он повел Дженни в отдельную кабинку. Похоже, она немного нервничала, оказавшись в столь непривычной для себя обстановке.
— Что-что? — Дженни быстро огляделась, оценивая вид и звуки ресторана.
— Платье, спрашиваю, новое? — рассмеялся Фэлкон.
— Эта тряпка? — Дженни притронулась к ткани и посмотрела ему в глаза. — Ну, разумеется, новое, а вы как думали? Я все свои сбережения потратила на этот вечер. Каждый день меня, что ли, приглашают в шикарные рестораны красивые молодые банкиры? — Дженни помолчала и улыбнулась. — Шучу. Сбережения на месте. — Она слегка коснулась его руки. — Не будьте таким серьезным.
— С чего это ты взяла? — Фэлкон поймал себя на том, что не может оторвать от нее глаз. Нынче вечером Дженни выглядела еще красивее, чем запомнилась ему, — пока мэтр провожал их в кабинку, многие, глядя на нее, оборачивались. И он был доволен, что ресторан произвел на Дженни должное впечатление. Фэлкон отхлебнул виски. Не стоит сегодня пить слишком много. Иначе все только осложнится.
— Так вам нравится мое платье?
Фэлкон повернулся к ней, но, поглощенный своими мыслями, ответил не сразу.
— Эндрю! — Дженни снова прикоснулась к его руке.
— Да. Да, конечно, нравится.
— Ну и славно. А то ведь я заметила, что вообще-то мой гардероб вам не по душе. Это платье я купила, думая о вас.
— Что-нибудь выпьете, мадам? — перебил ее хозяин, явно торопясь вернуться в зал.
— Что я хочу выпить? — Дженни посмотрела на Фэлкона.
Она хочет, чтобы он сам выбрал ей аперитив. Странно, но ему это понравилось.
— Что выпить? Рене, пусть нам принесут бутылку бордо, того самого, что вы мне раньше рекомендовали.
Хозяин кивнул и быстро отошел.
Фэлкон сделал большой глоток воды.
— Спасибо, что прислали за мной машину в Нью-Брунсвик. — Дженни склонилась к нему. — На отца это произвело сильное впечатление, да и на соседей тоже.
— Что за ерунда, говорить не о чем. Просто решил, что тебе это понравится. У самого заехать времени не было, замотался с новой работой, а тащиться на поезде из Нью-Джерси — это ведь никуда не годится, верно?
— Я бы в любом случае приехала.
— Да, кстати, а водитель передал шампанское, которое я послал с ним?
Дженни кивнула.
— Только не спрашивайте, сколько я выпила, а то мне неловко будет.
Фэлкон ухмыльнулся. Так, стало быть, она уже приняла. То-то, когда она вошла в ресторан, ему показалось, что у нее не совсем твердая походка.
— Не надо так улыбаться. — Дженни подалась поближе к нему. — Вы сейчас похожи на кота, полакомившегося канарейкой. От такой улыбки не по себе становится.
Он перевел взгляд на ее безупречно накрашенные ногти. Дженни не похожа на других женщин. Она замечает только его одного, не смотрит, кто еще обращает на нее внимание. Дженни пришла сюда только ради него. И она кажется такой доступной, но это, как ни странно, делает ее еще более желанной.
— Не надо нервничать. — Эндрю снова вдохнул исходящий от нее аромат духов. На сей раз он был куда острее. Надо соблюдать осторожность. Он видит в ней друга, ничего, кроме друга. Любовная связь заведет его туда, куда бы ему не хотелось.
— Ваше вино, сэр.
Фэлкон обернулся.
— Да-да, конечно. — Он посмотрел на этикетку. — «Лафит Рашель». Отлично.
Дженни чуть отодвинулась от Фэлкона и улыбнулась паре, сидящей за соседним столиком. Дождавшись, пока официант разольет вино по бокалам, Фэлкон взглянул на спутницу:
— Ну как, нравится здесь?
— Очень нравится. Надеюсь, вам тоже. — Дженни соблазнительно изогнула бровь и подняла бокал. — За вашу новую службу. — Она опустила глаза. — Мне будет вас очень не хватать. Уже не хватает.
Фэлкон поднял бокал.
— За вас, Дженни. — Он чокнулся с ней. — Вы были отличной помощницей. Ужасно жаль, что все так кончилось и вам пришлось пройти через весь этот ужас.
Дженни отмахнулась и сделала глоток.
— Не думайте об этом. Я уже большая девочка. А Рида жаль. — Она помолчала. — Что же касается меня, то справлюсь как-нибудь. Найду новую работу.
— Между прочим, это одна из причин, по которой я пригласил вас сегодня.
Дженни вопросительно посмотрела на него.
— Не согласитесь ли стать моим личным секретарем в банке, где я теперь буду работать? Это Южный Национальный. С начальством я уже все обсудил. Вы будете получать сорок пять тысяч в год плюс транспортные расходы.
— Это серьезно? — Дженни недоверчиво посмотрела на него.
— Конечно.
Глаза у нее загорелись.
— Что ж, в таком случае ответ: да. Даже и думать не о чем. Господи, какой же вы замечательный человек! — Дженни перегнулась через стол и мягко прикоснулась губами к его щеке. — Сорок пять тысяч! Даже и вообразить трудно. По-моему, это больше, чем зарабатывает отец. Сорок пять? Неужели так много?
— Без обмана. — Фэлкон с улыбкой посмотрел ей в глаза. Она такая непосредственная. И жизнь из нее бьет ключом. И красавица. «Держи себя в руках, Эндрю, — молча повторял он вновь и вновь, — держи себя в руках».
Глава 8
Сидя за своим массивным столом в Овальном кабинете, президент Соединенных Штатов Америки Буфорд Дж. Уоррен сурово смотрел на Картера Филипелли. Помолчав, он безудержно расхохотался.
— О Боже, Картер, я знал, конечно, что человек ты горячий, но, ради всего святого, неужели так уж необходимо было обзывать его сукиным сыном перед всей честной компанией? Неужели ты не мог пригласить его к себе в кабинет и уж там дать волю языку?
— Очень сожалею. Оправдать мне себя нечем. Меня просто понесло. Ничего подобного раньше со мной не случалось. Этот малый только о себе да о своих приятелях-янки и думает. Он достал меня. По-настоящему достал. Я хочу сказать, что сейчас у него миллионы и единственное, что его интересует, — это как бы превратить их в миллиарды. Жадность у него на физиономии написана. И на всех, кто не похож на него, он попросту плюет. На католиков, евреев, итальянцев, черных. Он их всех ненавидит. Если ты играешь в другой лиге, он и словом с тобой не перемолвится. Самовлюбленный фанатик наживы, вот кто это такой! Чтобы разделаться с такими, как он, мы с вами в Вашингтон и перебрались.
— Слушай, Картер, не скажешь ли толком, без метафор, что думаешь о нем? — Президент подмигнул Филипелли. — А то еще республиканцы подслушают.
Филипелли обежал глазами Овальный кабинет.
— Я знаю, что поставил вас в неловкое положение. И готов подать прошение об отставке, если вы за этим меня вызвали. — Филипелли говорил, будто стрелял из пулемета — очередями.
— Чушь! Ты мне нужен там, где ты есть. На своем месте. Мне слишком трудно далось это назначение. Да, я понимаю, почему такие люди, как Уэнделл Смит, вызывают у тебя ярость и отчаяние. Я приехал в Вашингтон, чтобы лишить их силы и влияния. Ты прав, это самовлюбленные фанатики наживы и страна ничего толком не добьется, пока мы не отодвинем их в сторону. Именно отодвинем — думаю, это правильное слово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Искоса посмотрев на Смита, непринужденно усаживающегося на свое место рядом с председательским, Филипелли постучал по отполированной крышке стола.
— Можно начинать? — иронически осведомился он.
Смит вежливо кивнул, не выказав никаких чувств. А чувства эти ничем не отличались от тех, которые Филипелли испытывал по отношению к нему. Только Смит никогда не демонстрировал их, считая это недостойным джентльмена.
При взгляде на коротышку-итальянца губы у Смита слегка искривились. Он считал Филипелли обыкновенным выскочкой. Филипелли носит дешевые костюмы, напомаживает волосы гелем, пользуется одеколоном, на запястье у него браслет, и даже каким-то жалким розоватым кольцом не гнушается. Смит поморщился. И этот человек — директор Федеральной резервной системы. Далеко же ушла Америка. Слишком далеко.
— Чрезвычайно признателен вам, президент Смит. — Филипелли закатил глаза. — Первым пунктом у нас сегодня идет бостонский сберегательный банк «Транстар». Как вы знаете, этот банк погорел на недвижимости в Новой Англии и, несмотря на все усилия, сейчас неплатежеспособен. Дабы предотвратить худшее, нам надо взять дело в свои руки. Президент Флинн, вы согласны? — Филипелли посмотрел на Мэри Флинн из Бостонского округа ФРС. Ему явно не хотелось задерживаться на этом вопросе.
Мэри Флинн откашлялась.
— Можно сказать и так. Хотя ничего катастрофического нет, нужен лишь небольшой залог, триста, максимум четыреста миллионов.
— А стоит ли так спешить? — вмешался Смит, не склонный соглашаться слишком быстро. — Источники сообщают мне, что «Транстар» располагает возможностями привлечь заемный капитал. Почему бы, повременив пару недель, нам не сберечь налогоплательщикам триста-четыреста миллионов? — говорил Смит в аристократической манере, скупо отмеряя слова.
Члены Комитета повернулись к нему. Как президент Нью-Йоркского округа, он стоял ближе к инвестиционным банкам и финансовым рынкам, чем кто-либо из них, включая Филипелли. А как человек богатый, полагали члены Комитета, Смит разбирался в инвестициях.
Филипелли побарабанил пальцами по столу. Он не желал вступать в дискуссию по этому поводу.
— Надо полагать, этот самый заемный капитал как раз у вас и найдется?
Харолд Батлер, президент округа Атланта, ухмыльнулся. Только он из всех членов КОР поддерживал Филипелли открыто и безоговорочно, за что и заслужил прозвище Лепорелло. Филипелли и Батлер были давними друзьями.
Смит поджал губы. Это обычная тактика Филипелли, один из его приемов. Членам Комитета запрещается заниматься подобного рода банковскими операциями, чтобы избежать конфликта интересов, и директору это отлично известно. Он просто пытается вывести Смита из равновесия. На каждом заседании происходит подобное.
— Я отвергаю эти инсинуации, директор Филипелли.
— Ничего удивительного, — засмеялся Филипелли, — вы вообще все во мне отвергаете.
— Тут вы правы, так оно и есть, — ответил Смит. Он охотно поиграл бы с этим деревенщиной-недомерком, с удовольствием лишний раз сказал бы ему правду в лицо.
Члены Комитета опустили головы. Никогда еще собрание не принимало личного оттенка столь стремительно. Разумеется, все знали, что Филипелли и Смит не переваривают друг друга, но обычно им удавалось сдерживать эмоции.
— Ну так что, есть необходимость в дальнейшем обсуждении этого вопроса? — Филипелли пристукнул кулаком по столу. Ему хотелось побыстрее двигаться дальше.
— Не думаю, — откликнулся Батлер. — Для меня все ясно.
— Снимаю свое возражение, — сказал Смит. Нет смысла, решил он, ломать копья по этому поводу. Он посмотрел на улыбающегося Батлера. Ну и осел.
— Отлично. Кто за то, чтобы выдать «Транстар» кредит? Против? — Филипелли даже не потрудился оторваться от блокнота и посмотреть, как голосуют. — Господин секретарь, прошу занести в протокол: принято одиннадцатью голосами против одного. Следующий пункт повестки дня. — Филипелли поднял голову. — Процентные ставки. Давайте поговорим на эту тему.
Сразу не откликнулся никто. Смит обежал глазами присутствующих, надеясь, что ему не придется быть первым. Сегодня лучше играть в защите, чем в нападении. Так, может, и голосов побольше собрать удастся.
В конце концов слово взяла Мэри Флинн. Она сегодня уже участвовала в драчке, и ей было немного легче, чем другим, снова лезть в пекло.
— Господин директор, — начала она, — следуя вашим четким указаниям, мы в течение последних трех лет проводили жесткую политику сдерживания высоких темпов инфляции, мешающей развитию наших рынков в то время, когда вы были назначены на свой пост. Но, имея в виду инфляционные показатели последних шести месяцев — а они практически нулевые, — может, нам стоит задействовать некоторые резервы и таким образом обеспечить рост экономики? Насчет моего округа у меня в этом смысле нет ни малейших сомнений. — Мэри огляделась, ища поддержки коллег.
Скрывая улыбку, Смит прикрыл рот ладонью. Слова Мэри Флинн музыкой прозвучали бы в ушах Грэнвилла. Стоит ФРС хотя бы приоткрыть шлюзы, как инвестиционные банки оживут и снова начнут зарабатывать серьезные деньги. Смит прикусил губу. Конечно, даже если удастся переиграть Филипелли на процентных ставках, остается открытым вопрос выкупов и укрупнений. Тут директор будет стоять до конца, не позволит снова играть в эти маленькие игры. На этот счет и он, и президент страны ясно высказали свою позицию.
Филипелли покосился на Смита, затем вновь перевел взгляд на Мэри Флинн. У него появилось точно такое же ощущение, что и у Смита, а именно, что члены Комитета вот-вот размякнут и проголосуют за более быстрые темпы роста.
— Следует ли понимать вас так, президент Флинн, что вы намерены выйти из состава Федеральной системы и записаться на курсы повышения квалификации по банковскому инвестированию? — осведомился он.
— Это несправедливо, директор, — вмешался Смит, не дав ответить Флинн. Долее сдерживать себя он не мог. — Едва мы здесь собираемся, как вы начинаете втаптывать в грязь инвестиционные банки. Между тем они играют весьма важную роль в нашей экономике.
— Деньги им нужны, вот и все, — огрызнулся Филипелли. — Наплевать им на экономику, лишь бы карманы набить наличными.
Смит предпочел пропустить этот выпад мимо ушей.
— Слушайте, Картер, давайте все же откроем шлюзы и снова дадим стране возможность жить лучше.
Все посмотрели на Смита. В этом зале редко обращались друг к другу по имени. Странно, но в привычку вошли официальные обращения, что, по-видимому, должно было свидетельствовать о серьезности происходящего.
Филипелли склонился над столом и прицелился пальцем в Смита.
— Состоянием, в котором пребывает ныне экономика, а это есть состояние силы и стабильности, наша страна обязана мне. Быть может, темпы роста ВВП и не назовешь космическими, но с тех пор, как в Овальном кабинете Белого дома находится президент Уоррен, инфляция упала с восьми процентов до двух. И знаете почему? Потому что я не побоялся выпустить пар из котла, поднимая процентные ставки и борясь с инфляцией. А вы все прятались у меня за спиной. — Филипелли с силой ткнул себя пальцем в грудь. — Теперь экономика стабилизировалась, инфляция практически сошла на нет, и я не дам ей возродиться! Я положил слишком много сил, чтобы избавиться от нее! — Филипелли выпрямился. Он чувствовал, что вот-вот взорвется, а это поставит в неловкое положение президента Уоррена. — Я не позволю вам превратить нашу экономику, работающую на простых людей, в инструмент удовлетворения интересов ваших приятелей с Уолл-стрит. — Филипелли произнес эти слова почти бесстрастно и положил ладони на стол.
Смит ненавидел Филипелли всеми фибрами души, но он не позволит этому типу спровоцировать себя. По крайней мере, здесь, в этом зале.
— Господин директор, — заговорил он все так же сдержанно, — давайте пренебрежем личными разногласиями и подумаем о стране. Давайте попытаемся поработать на благо...
— Не кормите меня этим калом! — оборвал его Филипелли. Войну нервов выиграл Смит. — Вас интересует одно, Уэнделл. Только одно. И это одно имеет имя. Уэнделл Смит. Меня тошнит от тебя, сукин сын ты эдакий! — Последние слова эхом разнеслись по большому залу, и Филипелли тут же пожалел, что они вырвались у него. Это была ошибка. Не следовало говорить такого.
Уэнделл Смит поднялся, вежливо раскланялся со всеми, кроме Филипелли, и молча направился к двери. Казалось, что с каждым его шагом оскорбительная выходка Филипелли раздвигала стены этого помещения. Еще немного, и она вырвется наружу, став достоянием гласности.
Директор проводил Смита взглядом, затем повернулся к оставшимися. По их лицам было видно, что они потрясены. А через несколько минут мониторы компьютеров растиражируют этот эпизод, и вот тогда-то наступит час расплаты. На сей раз он зашел слишком далеко.
Глава 7
Увидев Дженни, приближающуюся к нему в сопровождении владельца недавно открывшегося на Манхэттене модного французского ресторана «Ше Мартен», Фэлкон поднялся и пристально посмотрел на девушку. Платье на бретельках, едва прикрывающее колени, подчеркивало изящество фигуры и лишь слегка намекало на то, что находится под ним. Выглядела Дженни, как всегда, свежо и привлекательно. Фэлкон глубоко вздохнул. Надо держать себя в руках. Он не в любовницы ее берет, а в секретарши.
— Привет! — Подойдя к столу, она слегка чмокнула его в щеку.
— Привет! — Фэлкон вернул ей поцелуй, ощутив легкий запах приятных духов. — Выглядишь сногсшибательно. Новое платье? — Он повел Дженни в отдельную кабинку. Похоже, она немного нервничала, оказавшись в столь непривычной для себя обстановке.
— Что-что? — Дженни быстро огляделась, оценивая вид и звуки ресторана.
— Платье, спрашиваю, новое? — рассмеялся Фэлкон.
— Эта тряпка? — Дженни притронулась к ткани и посмотрела ему в глаза. — Ну, разумеется, новое, а вы как думали? Я все свои сбережения потратила на этот вечер. Каждый день меня, что ли, приглашают в шикарные рестораны красивые молодые банкиры? — Дженни помолчала и улыбнулась. — Шучу. Сбережения на месте. — Она слегка коснулась его руки. — Не будьте таким серьезным.
— С чего это ты взяла? — Фэлкон поймал себя на том, что не может оторвать от нее глаз. Нынче вечером Дженни выглядела еще красивее, чем запомнилась ему, — пока мэтр провожал их в кабинку, многие, глядя на нее, оборачивались. И он был доволен, что ресторан произвел на Дженни должное впечатление. Фэлкон отхлебнул виски. Не стоит сегодня пить слишком много. Иначе все только осложнится.
— Так вам нравится мое платье?
Фэлкон повернулся к ней, но, поглощенный своими мыслями, ответил не сразу.
— Эндрю! — Дженни снова прикоснулась к его руке.
— Да. Да, конечно, нравится.
— Ну и славно. А то ведь я заметила, что вообще-то мой гардероб вам не по душе. Это платье я купила, думая о вас.
— Что-нибудь выпьете, мадам? — перебил ее хозяин, явно торопясь вернуться в зал.
— Что я хочу выпить? — Дженни посмотрела на Фэлкона.
Она хочет, чтобы он сам выбрал ей аперитив. Странно, но ему это понравилось.
— Что выпить? Рене, пусть нам принесут бутылку бордо, того самого, что вы мне раньше рекомендовали.
Хозяин кивнул и быстро отошел.
Фэлкон сделал большой глоток воды.
— Спасибо, что прислали за мной машину в Нью-Брунсвик. — Дженни склонилась к нему. — На отца это произвело сильное впечатление, да и на соседей тоже.
— Что за ерунда, говорить не о чем. Просто решил, что тебе это понравится. У самого заехать времени не было, замотался с новой работой, а тащиться на поезде из Нью-Джерси — это ведь никуда не годится, верно?
— Я бы в любом случае приехала.
— Да, кстати, а водитель передал шампанское, которое я послал с ним?
Дженни кивнула.
— Только не спрашивайте, сколько я выпила, а то мне неловко будет.
Фэлкон ухмыльнулся. Так, стало быть, она уже приняла. То-то, когда она вошла в ресторан, ему показалось, что у нее не совсем твердая походка.
— Не надо так улыбаться. — Дженни подалась поближе к нему. — Вы сейчас похожи на кота, полакомившегося канарейкой. От такой улыбки не по себе становится.
Он перевел взгляд на ее безупречно накрашенные ногти. Дженни не похожа на других женщин. Она замечает только его одного, не смотрит, кто еще обращает на нее внимание. Дженни пришла сюда только ради него. И она кажется такой доступной, но это, как ни странно, делает ее еще более желанной.
— Не надо нервничать. — Эндрю снова вдохнул исходящий от нее аромат духов. На сей раз он был куда острее. Надо соблюдать осторожность. Он видит в ней друга, ничего, кроме друга. Любовная связь заведет его туда, куда бы ему не хотелось.
— Ваше вино, сэр.
Фэлкон обернулся.
— Да-да, конечно. — Он посмотрел на этикетку. — «Лафит Рашель». Отлично.
Дженни чуть отодвинулась от Фэлкона и улыбнулась паре, сидящей за соседним столиком. Дождавшись, пока официант разольет вино по бокалам, Фэлкон взглянул на спутницу:
— Ну как, нравится здесь?
— Очень нравится. Надеюсь, вам тоже. — Дженни соблазнительно изогнула бровь и подняла бокал. — За вашу новую службу. — Она опустила глаза. — Мне будет вас очень не хватать. Уже не хватает.
Фэлкон поднял бокал.
— За вас, Дженни. — Он чокнулся с ней. — Вы были отличной помощницей. Ужасно жаль, что все так кончилось и вам пришлось пройти через весь этот ужас.
Дженни отмахнулась и сделала глоток.
— Не думайте об этом. Я уже большая девочка. А Рида жаль. — Она помолчала. — Что же касается меня, то справлюсь как-нибудь. Найду новую работу.
— Между прочим, это одна из причин, по которой я пригласил вас сегодня.
Дженни вопросительно посмотрела на него.
— Не согласитесь ли стать моим личным секретарем в банке, где я теперь буду работать? Это Южный Национальный. С начальством я уже все обсудил. Вы будете получать сорок пять тысяч в год плюс транспортные расходы.
— Это серьезно? — Дженни недоверчиво посмотрела на него.
— Конечно.
Глаза у нее загорелись.
— Что ж, в таком случае ответ: да. Даже и думать не о чем. Господи, какой же вы замечательный человек! — Дженни перегнулась через стол и мягко прикоснулась губами к его щеке. — Сорок пять тысяч! Даже и вообразить трудно. По-моему, это больше, чем зарабатывает отец. Сорок пять? Неужели так много?
— Без обмана. — Фэлкон с улыбкой посмотрел ей в глаза. Она такая непосредственная. И жизнь из нее бьет ключом. И красавица. «Держи себя в руках, Эндрю, — молча повторял он вновь и вновь, — держи себя в руках».
Глава 8
Сидя за своим массивным столом в Овальном кабинете, президент Соединенных Штатов Америки Буфорд Дж. Уоррен сурово смотрел на Картера Филипелли. Помолчав, он безудержно расхохотался.
— О Боже, Картер, я знал, конечно, что человек ты горячий, но, ради всего святого, неужели так уж необходимо было обзывать его сукиным сыном перед всей честной компанией? Неужели ты не мог пригласить его к себе в кабинет и уж там дать волю языку?
— Очень сожалею. Оправдать мне себя нечем. Меня просто понесло. Ничего подобного раньше со мной не случалось. Этот малый только о себе да о своих приятелях-янки и думает. Он достал меня. По-настоящему достал. Я хочу сказать, что сейчас у него миллионы и единственное, что его интересует, — это как бы превратить их в миллиарды. Жадность у него на физиономии написана. И на всех, кто не похож на него, он попросту плюет. На католиков, евреев, итальянцев, черных. Он их всех ненавидит. Если ты играешь в другой лиге, он и словом с тобой не перемолвится. Самовлюбленный фанатик наживы, вот кто это такой! Чтобы разделаться с такими, как он, мы с вами в Вашингтон и перебрались.
— Слушай, Картер, не скажешь ли толком, без метафор, что думаешь о нем? — Президент подмигнул Филипелли. — А то еще республиканцы подслушают.
Филипелли обежал глазами Овальный кабинет.
— Я знаю, что поставил вас в неловкое положение. И готов подать прошение об отставке, если вы за этим меня вызвали. — Филипелли говорил, будто стрелял из пулемета — очередями.
— Чушь! Ты мне нужен там, где ты есть. На своем месте. Мне слишком трудно далось это назначение. Да, я понимаю, почему такие люди, как Уэнделл Смит, вызывают у тебя ярость и отчаяние. Я приехал в Вашингтон, чтобы лишить их силы и влияния. Ты прав, это самовлюбленные фанатики наживы и страна ничего толком не добьется, пока мы не отодвинем их в сторону. Именно отодвинем — думаю, это правильное слово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40