И, выдержав долгую, многозначительную паузу, невинно предложила:– Знаете что? Вам стоило бы взять с собой Эшлин. Субординацию в редакции соблюдали строго, и у Трикс не было ни малейшего шанса попасть на презентацию в обход Эшлин.– Она ведь ваш первый заместитель. Должна же она знать, как себя вести на таких мероприятиях, если вы вдруг заболеете.– Но…Гладкое смуглое личико Мерседес исказилось от недовольной гримасы. Допустить лишнего человека в святая святых? Бесплатной помады на всех не хватит!Явное беспокойство Мерседес и смутное чувство вины перед Эшлин помогли Лизе принять решение.– Хорошая мысль, Трикс. Что скажете, Эшлин? Не согласитесь ли сегодня вечером отправиться со мной? Если хотите, конечно, – ехидно добавила она.Копить обиды Эшлин не умела никогда.– Хочу ли я? – Она была бы рада, если бы ее голос звучал не так ликующе, но не могла скрыть свою радость. – Да с удовольствием!Лиза обедала в «Кларенс» с популярной писательницей, которую пыталась уговорить вести ежемесячную рубрику в журнале, и уговорила-таки. Дама согласилась работать за смешные деньги в обмен на регулярную рекламу своих книжек, Лиза преуспела и в другом: ей удалось встать из-за стола, почти ничего не съев. Она энергично работала вилкой, но в рот умудрилась отправить только полпомидора и маленький кусочек куриной грудки.На работу она вернулась победительницей, начала разбирать почту, как вдруг у ее стола возникла Эшлин с сумкой и жакетом в руках.– Лиза, – с тревогой спросила она, – сейчас полтретьего, а мы приглашены на три. Нам не пора?Лиза от души расхохоталась:– Правило номер один: никогда не приходи вовремя. Кто же этого не знает! Ты – слишком важная персона.– Правда?– Сделайте вид, что да. – И Лиза вернулась к пресс-релизам. Через пять минут она снова подняла голову и встретила напряженный взгляд Эшлин. – Да что же это! – возмутилась она. Черт дернул позвать с собой эту зануду!– Простите. Я боюсь, вдруг там без нас все кончится.– Что закончится?!– Бутерброды, подарки…– До трех я никуда не пойду, и не мешайте мне!В три пятнадцать Лиза достала из-под стола сумочку от Миу-Миу и сказала встревоженной Эшлин:– Ну, теперь пора! Пошли!Такси ползло по запруженным транспортом улочкам так долго, что даже Лиза начала беспокоиться.– Что на этот раз? – раздраженно спросила она, когда дюжий полисмен махнул им ручищей, требуя остановиться.– Утки, – коротко ответил шофер.Лиза было решила, что «утки» – местное ругательство, точнее, его цензурный вариант вроде «блин» или «трам-парарам», но Эшлин завопила:– Ой, правда, смотрите, утки!И тут перед изумленным взором Лизы через дорогу прошлепала натуральная мамаша-утка, а за нею, один за другим, шесть утят. Два полисмена остановили уличное движение в обе стороны, чтобы обеспечить утиному семейству безопасный проход. С ума сойти!– И так каждый год, – сияла глазами Эшлин. – Утята вылупляются на канале, а потом, когда подрастут, перебираются на озеро на Стивенз-Грин.– Сотнями лезут. Движение просто замирает, – гордо поддакнул таксист.«Чертов городишко», – вздохнула Лиза, но благоразумно удержалась от комментариев.Когда Лиза и Эшлин вышли из машины у «Фицвильям-отеля», было прохладно и ветрено, а от недавней жары осталось лишь бледное воспоминание.«Одна эпиляция лета не делает», – с грустью подумала Эшлин. Сегодня опять пришлось надевать брюки, а пофорсить в длинной летней юбке удалось лишь вчера. Но в ту же секунду она забыла о погоде и возбужденно подтолкнула Лизу локтем:– Смотрите? Это же ваша… как ее? Тара Пальма-Томпкинсон!Действительно, Тара собственной персоной прохаживалась туда-сюда по тротуару перед отелем в окружении толпы лихорадочно щелкающих фотоаппаратами репортеров.– Тара, миленькая, покажи ножку, – молили они. Эшлин свернула в сторону, чтобы обойти плотное кольцо фотографов, но Лиза решительно вклинилась в самую гущу.– Ой, кто это? – донеслось до Эшлин. А затем вопль Лизы:– Та-а-ара, дорогая, сто лет тебя не видела!Таре ничего не оставалось, как изобразить радость и без охоты чмокнуть Лизу в щеку (точнее, чмокнуть воздух рядом с ее щекой), а Лиза уже приобняла ее за плечи и развернула лицом к объективам. Фотографы на миг замерли с пальцами на кнопках, затем, оценив достоинства яркой загорелой блондинки, защелкали камерами с удвоенной силой.– Лиза Эдвардс, главный редактор журнала «Колин», – отрекомендовалась Лиза и пошла через толпу репортеров обратно. – Лиза Эдвардс. Лиза Эдвардс. Мы с Тарой старые подруги.– Откуда вы знаете Тару Пальма? – благоговейно спросила Эшлин, все это время стоявшая в сторонке.– Я с нею не знакома, – к ее изумлению, улыбнулась Лиза. – Но правило номер два гласит: никогда не позволяй правде испортить красивую байку.Лиза царственно прошла в отель. Эшлин робко рысила следом. Два молодых красавца выступили им навстречу, поприветствовали, приняли у Эшлин жакет. Лиза сдать свой небрежно отказалась.– Разрешите напомнить вам правило номер три, – скороговоркой пробормотала она по пути к месту презентации. – Верхнюю одежду не сдаем никогда. Вы ведь хотите дать понять, что безумно заняты, заглянули буквально на пару минут, а где-то там вас ждут дела неизмеримо более интересные.– Простите, – кротко согласилась Эшлин. – Я не сообразила.В зале худая до прозрачности дама, с головы до пяток упакованная в летнюю коллекцию «Марокко», спросила их, кто они, и попросила сделать запись в книге для гостей.Лиза нацарапала несколько дежурных слов и передала ручку просиявшей от восторга Эшлин.– И мне тоже? – встрепенулась она.Лиза поджала губы и качнула головой в знак предупреждения: «Успокойся!»– Простите, – шепнула Эшлин, но свое имя и должность вывела в книге с великим тщанием.Лиза провела наманикюренным пальчиком по списку гостей.– Правило номер четыре: смотри в книгу внимательно. Погляди, кто пришел.– Чтобы знать, с кем встречаться, – кивнула Эшлин. Лиза посмотрела на нее, как на дурочку.– Нет! Чтобы знать, от кого прятаться!– А нам от кого прятаться?Лиза презрительно огляделась. Сплошные рожи из конкурирующих журналов.– Почти от всех.Но разве Эшлин не должна была давным-давно все это знать сама? А между тем было очевидно, что даже азам девушка не обучена. Разозлившись всерьез, Лиза прошипела:– Только не говорите, что никогда еще нигде не были. А как же в «Женском гнездышке»? Вы ведь работали в журнале?– Нас приглашали нечасто, – оправдывалась Эшлин. – А на такие шикарные тусовки – вообще никогда. Думаю, наши читательницы были слишком стары, чтобы интересоваться косметикой. А когда все-таки приглашали, например, на презентацию нового калоприемника, дома престарелых или приюта для животных, почти всегда ходила Салли Хили.Правда, она не стала добавлять, что Сали Хили, приветливая, заботливая толстушка, ничем не напоминала Лизу с ее холодной красотой и весьма своеобразным кодексом профессионального поведения.– Смотрите, смотрите, вон там, – потрясенная Эшлин показала глазами на высокого, кукольно-смазливого мужчину. – Марти Хантер, телеведущий.– Дежа-вю, – фыркнула Лиза. – Вчера он светился на пьянке у «Бейлиз», а в понедельник – у «МаксМара».Эшлин подавленно замолчала. На этот выход в свет она возлагала большие надежды. Она собиралась направлять и опекать Лизу, доказывать ей свою необходимость; предвкушала, как завоюет ее уважение благодаря незаменимому природному знанию, кто есть кто в Ирландии, – знанию, которое Лиза, уроженка Англии, конечно, оценила бы. Но Лиза, как выяснилось, и тут была на голову выше ее, и неуклюжая помощь Эшлин ее только раздражала.Около них остановилась официантка с подносом. Угощение было традиционно марокканское: кускус, колбаски «мергез», канапе с бараниной. Из спиртного почему-то давали только водку – напиток совсем не марокканский, но Лизу это не особо заботило. Ее больше раздражало, что рядом топталась Эшлин. Чарующе улыбаясь, Лиза методично двигалась по залу от собеседника к собеседнику, хотя и тут нашлось два-три неожиданных лица.– Кругом одно и то же, – вздохнула она, обращаясь к Эшлин. – Почти все эти так называемые знаменитости – жалкие неудачники, не погнушаются и презентацией консервированной фасоли, только свистни. Что плавно подводит нас к правилу номер пять: не сданная в гардероб верхняя одежда – предлог для бегства. Если кто-нибудь особенно тебя достанет, всегда можно сказать, что тебе надо срочно сдать пальто в гардероб.По залу дефилировали несколько тоненьких, совсем юных девочек-моделей с наивными, широко распахнутыми глазами в нарядах от «Марокко». То и дело кого-нибудь из них подталкивали к Эшлин и Лизе, а те, в свою очередь, должны были охать и ахать от восхищения. Эшлин, сгорая от смущения, честно ахала, но Лиза едва глядела.– Могло быть и хуже, – доверительно заметила она, когда очередная девочка покружилась перед ними и отошла в сторону. – Не в купальниках, и слава богу. А то в Лондоне как-то раз во время обеда, не фуршета даже, шесть девок вертели то задницами, то сиськами над моей тарелкой, а я еще пыталась что-то съесть. Фу!А потом сказала то, что Эшлин уже и сама начинала понимать:– Правило номер – какое там? шестое? – ничего нет лучше дармовщины. Пришла ради этого – терпи. Ой, опять этот жуткий тип из «Санди таймс», давай отойдем.Эшлин с каждой минутой чувствовала себя все хуже. Оказывается, Лиза знакома буквально со всеми присутствующими. Двух недель не прожила в Ирландии, а уже знает, кто есть кто.Намертво растянув губы в улыбке, Лиза поворачивалась из стороны в сторону на высоких каблучках. Не пропустила ли кого? Поодаль неловко топтался симпатичный молодой человек в новом мешковатом костюме.– Кто это? – повернулась она к Эшлин, но та не знала. – Давай выясним?– Как?– Спросим его, – пожала плечами Лиза. Ослепительно улыбаясь, блестя глазами, с Эшлин в арьергарде, она подошла к парню. Вблизи он оказался совсем молоденьким, с подростковыми прыщиками на подбородке. Лиза протянула ему холеную руку.– Лиза Эдвардс, журнал «Колин».– Шейн Докери, – смутился парень, оттягивая пальцем слишком тесный ворот сорочки.– Из «Лэддз», – договорила за него Лиза.– Вы о нас слышали? – оживился он. На этой тусовке ни один человек понятия не имел, кто он такой.– Разумеется. – Лиза видела крохотную заметку в какой-то воскресной газете и запомнила имена, которые сочла нужными для запоминания. – Вы новая группа. «Тейк зет» скоро и в подметки вам годиться не будут.– Спасибо, – выдохнул парень с воодушевлением непризнанного гения. Повезло наконец-то, может, и стоило напяливать на себя этот жуткий костюм.– Видишь? – вполголоса сказала Лиза, отойдя в сторону. – Помни, они боятся тебя больше, чем ты их.Эшлин задумчиво кивнула, а Лиза похвалила себя за чуткость и заботу о подчиненной. Правда, такая добрая она не в последнюю очередь от водки, которой выпила уже неизвестно сколько. Кстати, о водке… И перед нею тут же возникла официантка.– Водка – новая вода, – заметила Лиза, чокаясь с Эшлин.Но вот она наелась и напилась вдоволь, и пришло время собираться.– До свидания, – бросила Лиза представителю фирмы, выходя из зала.– Спасибо, – благодарно улыбнулась ему же Эшлин. – Коллекция одежды просто замечательная, и я уверена, читателям «Колин» она очень понравится!.. – Тут она охнула, потому что Лиза больно ущипнула ее за руку.– Спасибо за визит. – Представитель фирмы сунул Лизе в руки завернутый в яркую упаковочную бумагу сверток. – И примите, пожалуйста, наш маленький подарок.– О, спасибо, – небрежно откликнулась на ходу Лиза. Второй сверток вручили дрожащей от волнения Эшлин.С сияющим лицом она поддела ногтем обертку, чтобы разорвать ее, но Лиза снова ущипнула ее.– Э-э, ну, спасибо, – выдавила она, безуспешно стараясь говорить спокойно.– Не трогай, – прошипела Лиза. – И никогда, слышишь, никогда не говори представителям компании, что напишешь об их фирме. Будь недоступной!– Правило номер семь? – обиженно буркнула Эшлин.– Точно!Выйдя из отеля, Эшлин вопросительно посмотрела на Лизу и перевела взгляд на сверток.– Не сейчас! – отрезала Лиза.– А когда?– Когда зайдем за угол. И никакой спешки! – одернула она Эшлин, которая и так чуть не бежала.Как только они оказались за углом, Лиза распорядилась:– Можно!И обе с хрустом развернули подарки. Внутри оказались футболки с эмблемой магазина.– Майка! – с отвращением процедила Лиза.– По-моему, очень красивая, – возразила Эшлин. – Вы что сделаете со своей?– Верну в магазин. Поменяю на что-нибудь пристойное.Назавтра «Айриш таймс» и «Ивнинг геральд» вышли с крупными фотографиями Лизы и Тары на первых страницах. 17 В половине седьмого утром в воскресенье Клоду разбудила Молли. Точнее, растолкала.– Проснись, проснись, проснись, – нервно взывала дочка. – Крейг печет пирог.«Оказывается, и от детей бывает толк», – устало подумала Клода, вылезая из постели. Вот уже пять лет она просыпается без будильника.Сегодня она встречается с Эшлин в центре и они идут по магазинам.– Мне кажется, надо начать пораньше, – сказала Эшлин накануне. – Пока все не побежали.– Пораньше? Во сколько?– Ну, в десять.– В десять?!– Или в одиннадцать, если десять слишком рано.– Слишком? Да к тому времени я уже несколько часов буду на ногах.Как только Клода начала собираться в город, дети явно почувствовали, что мама пытается улизнуть, стали капризничать и липнуть к ней еще больше обычного, а когда она захотела принять душ, влезли в ванну вместе с нею.– А помнишь, бывало, только я принимал душ с тобой вместе, – грустно заметил Дилан, когда она вышла, тщетно пытаясь вытереться. Дети по-прежнему висли на ней.– Да-а-а, – нервно согласилась Клода. Только бы не начал вспоминать, как бурна была когда-то их интимная жизнь. Вдруг еще потребует деньги назад. Или, что хуже, попробует начать все сначала.– Вытри ее, – подтолкнула Клода к нему дочку. – Я спешу.Как только Клода села в машину, Молли заволновалась и взвыла, остановившись в дверях:– Я тоже хочу с тобой!В ее крике было столько отчаяния, что не выдержал и Крейг.– И я! – зарыдал он в унисон с сестрой. – Вернись, мамочка, вернись!«Сволочи мелкие», – злилась Клода, выезжая на шоссе. Целыми днями твердят ей, как ненавидят ее и хотят к папочке, а стоит посвятить пару часов себе самой, так сразу ближе и роднее человека, чем мама, на свете не сыскать, и на кого она, змея, бросает своих крошек.
В четверть одиннадцатого Эшлин и Клода подошли ко входу в торговый центр «Стивенз-Грин». Ни та, ни другая не извинялись за опоздание. По ирландским меркам, никто и не опаздывал.– Что у тебя с глазом? – спросила Эшлин. – Ты как тот тип с афиши «Заводного апельсина».Клода испуганно полезла в сумку за зеркальцем.– Вот здесь, – показала Эшлин, направив зеркальце в нужную сторону.– Это тени, – вздохнула Клода. – Я накрасила только один глаз. Крейг увидел, что я крашусь, и потребовал намазать глаза и ему, и я, наверно, забыла о себе… А Дилан, представь, ничего не сказал! Интересно, он вообще больше на меня не смотрит?При упоминании о Дилане Эшлин стало неуютно. По его просьбе она договорилась встретиться с ним в понедельник, но почему-то не хотела ставить Клоду в известность об этом. Но и скрывать тоже было глупо. Но она чувствовала, что лучше помалкивать, пока не выяснится, зачем Дилан просил о встрече.– У меня с собой кое-что есть. – Эшлин вытащила из сумки тушь для ресниц и карандаш для век.– У тебя-то? – недоверчиво переспросила Клода. – Тушь от «Шанель»? Настоящая «Шанель»?Эшлин сначала смутилась, но потом просияла от гордости:– Понимаешь, такая у меня теперь работа. Это мне досталось бесплатно.Клода на минуту оцепенела, затем чересчур громко спросила:– Бесплатно? Как это?Эшлин начала путаный рассказ о том, как некая Мерседес уехала в Донегал, а какая-то Лиза пошла на благотворительный обед с какими-то пафосными персонажами, а Трикс была слишком похожа на звезду эстрады, чтобы ее туда пустили, и потому ей, Эшлин, пришлось представлять «Колин» на осеннем приеме дома Шанель «Лицо сезона».– А когда я уходила, мне вручили подарок.– Здорово, – вяло отозвалась Клода, посмотрела на счастливую, улыбающуюся Эшлин… Да, у Эшлин действительно все здорово. Но куда же делось то, что жизнь обещала ей самой?– Ну же, пошли сорить деньгами? – спросила Эшлин.– С чего начнем?– С брюк. Мои волшебные штаны «минус восемь килограмм» как-то пообтерлись, и я надеюсь найти такие же… Хотя, честно говоря, не особо надеюсь, – призналась Эшлин.– Почему? Плохой день по гороскопу? – съязвила Клода.– Вообще-то ничего, нормальный, но какая разница. Как только я нахожу то, что мне нравится, со всех сторон набегают толпы и в момент все разбирают. А потом эту модель снимают с производства!Они шли из магазина в магазин, Эшлин пару за парой мерила брюки, которые ей абсолютно не шли, а Клода бродила по рядам, разглядывала вещи, и ни одну из них не могла даже представить на себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47