Думаю, обрадую вас, если скажу, что за пределами этой комнаты о нашем разговоре никто ничего не узнает. – Он помолчал. – А теперь уходите.
Халид продолжал сидеть, намеренно медленно попыхивая сигарой.
– А как же ты назовешь то, что все эти годы был связан с Абдуллой? Разве это не форма шантажа? Или, может быть, я неправильно тебя понял и, несмотря на всю твою власть и мнимое мужество, в груди у тебя бьется сердце цыпленка?
Глаза Наджиба метали молнии.
– Убирайтесь. Халид не шевельнулся.
– Ты думаешь, тебе удастся в одиночку помочь ей бежать? – Подождав ответа и так и не получив его, он добавил: – А я так не считаю. – Он указал на кровать. – Сделай милость, сядь на место. Очень может быть, что это наша последняя возможность поговорить. Было бы преступлением упустить ее.
Наджиб колебался. Конечно, Халид прав, и он это знал. Было бы ошибкой, если бы они не стали союзниками. В целом, все они хотели одного и того же. И, что еще важнее, ему понадобится помощь, для того чтобы освободить Дэлию. Задумавшись на мгновение, он кивнул и присел на край кровати.
Халид одобрительно кивнул, стряхнув пепел в стоящую на коленях пепельницу.
– У нас троих достаточно общих целей и проблем, чтобы мы могли позволить себе роскошь воевать друг с другом. В единении сила, и, для того чтобы быть сильными, мы должны стать друзьями. – Он в свойственной ему ленивой манере взглянул на Наджиба. – Ну, если уж и не совсем друзьями, то, по крайней мере, временными союзниками. Наджиб кивнул:
– Пусть будет так. Насколько я понял, вам уже известно, чего я хочу. Теперь моя очередь. Что нужно вам?
Голос Халида звучал мягко.
– Я хочу положить конец всем этим бредням о священной войне. Мне наплевать и на Стену Плача – эту еврейскую святыню, и на христианскую – Собор Святого Петра, но меня глубоко заботят и мой народ, и Мекка. Я не допущу ни неоправданной гибели тысяч безвинных людей, ни уничтожения нашей самой главной святыни. Во имя этого, а также ради сохранения Армии Освобождения Палестины Абдулла должен уйти. В противном случае, уничтожение нашей организации – лишь вопрос времени.
– А потом, после Абдуллы? – спокойно спросил Наджиб. – Что будет потом?
– Тогда я стану во главе Армии, – ответил Халид, удивленный вопросом Наджиба.
Наджиб не сводил с него глаз.
– И это что-то изменит?
– Изменит, и, надеюсь, к лучшему. Однако, если ты этому не веришь, то сможешь утешать себя мыслью о том, что из двух зол я – меньшее. – Он криво улыбнулся. – Ну что, договорились? Мы можем рассчитывать на тебя?
– Не так скоро. – Наджиб предостерегающе поднял палец. – Погоди-ка. Ты сказал, что Абдулла должен уйти. Что конкретно ты имел в виду? Добровольно Абдулла никогда не откажется от власти.
Халид кивнул.
– Его придется убить. Он не оставляет нам другого выбора.
– А как быть с теми, кто ему верен?
Халид промолчал.
– Тогда скажем по-другому. На скольких еще людей, не считая тебя самого и Хамида, ты можешь рассчитывать?
– Нас только трое, – негромко ответил Халид. Наджиб изумленно уставился на него.
– Ты сошел с ума? Абдулла пользуется поддержкой сотен людей. Даже тысяч.
– В данный момент он может рассчитывать на поддержку девяноста семи человек, которые находятся во дворце. Излишне говорить о том, что если мы и можем рассчитывать на успех, то именно здесь.
– А два ливийца? Они входят в это число?
– Нет. Но они тоже умрут.
– Вместе с немкой – всего сто человек. – Наджиб покачал головой. – Нас слишком мало, – подытожил он. – Ничего не получится.
Сбить с толку Халида ему не удалось.
– На нашей стороне элемент внезапности, – упрямо проговорил тот.
– Нас недостаточно! Мы ведь даже не сможем добраться до него, когда он спит. Вы же слышали, что он сказал. Один из ливийцев обязательно бодрствует, охраняя его.
Халид окинул Наджиба проницательным взглядом.
– А как же ты собирался вытащить отсюда еврейку?
Наджиб изумленно уставился на него.
– Что ты так смотришь на меня? Пока мы заодно, мы оба от этого выигрываем, и тогда каждый получит то, к чему стремится.
Прежде чем ответить, Наджиб все хорошенько взвесил. Интересно, как отреагирует Халид, когда все узнает.
– Ты согласен сражаться на стороне израильтян? – осведомился он.
Халид судорожно вздохнул и в изумлении уставился на него.
– Согласен? – повторил Наджиб.
Халид инстинктивно бросил взгляд на дверь. Голос его едва был слышен.
– А почему ты думаешь, что неверные захотят нам помочь?
– Возвращение Дэлии Боралеви и перспектива убрать Абдуллу говорят за это. Они не могут позволить ему развязать священную войну. Они рискуют потерять больше, чем кто-либо другой.
Халид молчал.
– Ну так как? – поторопил его Наджиб. Халид нахмурился.
– А кто будет знать об их участии? – наконец спросил он. И в тот момент, когда он выговорил эти слова, Наджиб понял, что тот почти попался.
– Только вы двое, – после секундной паузы ответил Наджиб, затем задумчиво сдвинул брови. – И еще я. Девушка. И израильтяне, разумеется. Не думаю, что вам стоит об этом беспокоиться. Им на руку представить смерть Абдуллы как следствие борьбы за власть внутри АОП. Иначе, если саудовцы докопаются до правды, они скорее всего предпримут попытку вторжения, чтобы спасти его. Израильтяне не допустят, чтобы это произошло. Это могло бы стать началом войны.
Наступило молчание, во время которого каждый из присутствующих обдумывал возможные последствия. Риск был огромен. Но не менее огромной была и награда. Все они знали, что в жизни всегда так: чем больше награда, тем сильнее риск, риск всегда пропорционален награде.
Наджиб перевел взгляд с одного на другого. Он почти физически ощущал, как крутятся шестеренки в их мозгах. Теперь, когда они заглотнули наживку, их не следовало торопить. Они сами должны принять решение.
– У меня есть один вопрос, – заговорил Халид. – Нам известно, что Абдулла должен быть убит. Возможно, придется убрать двух ливийцев и немку. Но мы же не можем перебить всех, кто находится во дворце. – Он помолчал, вглядываясь в глаза Наджиба. – Я хотел бы знать следующее: какие у меня гарантии того, что никто не припишет ни мне, ни Хамиду связь с израильтянами? Ты же понимаешь, что в противном случае нам не удастся и до утра дожить. Наджиб кивнул.
– Я уже думал об этом. Все очень просто. Никто не узнает о том, что они израильтяне, потому что на них не будет формы, а я позабочусь о том, чтобы оружие у них было русское и американское. Если они во время операции станут держать рты закрытыми и не оставят раненых, вы будете в безопасности.
Халид сделал глубокий вдох. Затем усмехнулся.
– Как ни странно, но в этом есть что-то поэтическое, ты так не считаешь? Только представьте, израильтяне помогают мне стать главой террористической организации!
Наджиб молчал.
Халид взглянул на Хамида, казалось, они безмолвно обменялись каким-то знаком.
Наджиб вопросительно посмотрел на Халида.
– Можешь рассчитывать на нас, – решительно проговорил Халид.
И тут Наджиб обрушил на них свой ультиматум.
– Сначала мне нужны три гарантии, – твердо сказал он. – Без них на меня можете не рассчитывать.
– И что это за гарантии? – раздраженно спросил Халид.
Наджиб начал загибать пальцы.
– Во-первых, после окончания операции я навсегда порываю с вашей организацией и в дальнейшем не желаю иметь ничего общего с АОП. Во-вторых, я хочу, чтобы и мне, и девушке до конца жизни была гарантирована безопасность. И в-третьих, то же самое касается и ее семьи. Никогда в будущем членов семьи Боралеви и Бен-Яковов не должно коснуться насилие со стороны вашей организации.
Он почувствовал, как напрягся Халид. Нелегко давать обещания, касающиеся далекого будущего.
– Таковы мои условия. Можете принять их или отклонить.
Бесшумно текли минуты. И снова Наджиб не стал торопить их с ответом. Он не нуждался в быстром «да», которое ничего не будет значить.
Наконец Халид кивнул головой.
– Я даю тебе такое обещание, – медленно проговорил он. – Но только в том, что касается АОП. Что же касается ООП и «Федайин», а также других группировок… – Он беспомощно пожал плечами. – Я не могу отвечать за них.
– Я и не жду, что ты будешь отвечать за действия других групп. Только за свою.
Халид улыбнулся.
– Тогда мы договорились.
– Отлично! – Наджиб кивнул. – А теперь, поскольку у нас осталось всего несколько часов, для того чтобы выработать нашу стратегию, пора приступать к делу. Утром я вылетаю в Эр-Рияд под предлогом того, что мне надо позаботиться о руке. Как говорят в вестернах, я вернусь вместе с кавалерией.
– Тогда не будем терять ни минуты. Когда ты планируешь вернуться?
Наджиб взглянул ему прямо в глаза.
– Через две ночи. Нечего с этим тянуть. Или наш план сработает, или…
Халид закончил вместо него:
– Или он не сработает.
Фамагуста была заурядным приморским городом Кипра с нескромными притязаниями на звание средиземноморского Майами-Бич. И, хотя вдоль всего побережья тянулись отели и современные жилые многоквартирные дома из стекла и бетона, городу не только не удалось достичь того высокого статуса, которого он так жаждал, но и не приходилось особенно рассчитывать на то, что это произойдет в ближайшем будущем. В целом он больше походил на один из испанских курортов на Коста-Брава, из тех, где дела слегка пошатнулись. И вот на исходе дня там происходит странное явление. Пляж в Фамагусте был обращен на восток, и, по мере того как солнце начинало скрываться за высокими зданиями, загорающим приходилось выбираться из огромных участков багряной тени, наползающих на пляж, и располагаться ровными рядами вдоль узких, освещенных солнцем промежутков между домами.
Гостиничный номер, стеклянная стена которого выходила на покрытый тенью пляж, был расположен на четырнадцатом этаже, и сидящему на диване в дальнем конце комнаты лицом к окну Наджибу видна была лишь огромная панорама голубого неба. Вдали серебристым пятном ярко сверкнул самолет, отражая солнечный луч.
Наджиб перевел взгляд с окна на Шмарию. Старик сидел в кресле прямо напротив него по другую сторону журнального столика; вращающееся кресло, в котором сидел Дэни, было расположено наискосок от них обоих.
Все трое молчали. Вот уже вторую минуту они сидели, храня столь напряженное молчание, что можно было бы услышать, как пролетит муха.
Наджиб медленно перевел взгляд на Дэни, который был так же бледен и расстроен, как и Шмария, в их глазах он видел недоверие. Наджиб почти физически ощущал происходящую в них внутреннюю борьбу, догадываясь, что они пытаются отыскать хоть какие-то несоответствия в его рассказе.
Наджиб поднялся на ноги и, бесшумно подойдя к серванту, наполовину наполнил бренди три бокала. Затем вернулся с ними к журнальному столику и, поставив перед каждым по бокалу, снова опустился на диван.
Он прекрасно понимал, какие чувства переполняют сейчас этих людей, оцепеневших от ужаса и непонимания. За последние полчаса они узнали от него достаточно, чтобы ужаснуться тому, каких огромных усилий потребует освобождение Дэлии. По их обескураженным лицам Наджиб сразу понял, что худшее, чего они ожидали, это то, что им придется иметь дело самое большее с полдюжиной похитителей, а не с сотней прекрасно вооруженных и хорошо обученных террористов, засевших в неприступной крепости посреди пустыни.
Стоящие на столике бокалы так и остались нетронутыми. Дэни трясущимися руками закурил сигарету и нервно затянулся, а Наджиб, по-прежнему выжидая, откинулся на спинку дивана и, расправив складку на брюках, перекинул ногу на ногу.
Наконец Шмария заговорил.
Наджиб знал, что он скажет, еще до того как Шмария открыл рот. Старик собирался выискивать слабые места в его рассказе.
– Мистер Аль-Амир, – негромко начал Шмария. – Для начала давайте проясним ситуацию. Вы прислали нам фотографию Дэлии, чтобы мы согласились встретиться с вами в узком кругу и обговорить условия ее освобождения. – Он взглянул на Наджиба. – Я правильно вас понял?
Наджиб встретился с ним глазами и покачал головой.
– Не совсем, мистер Боралеви. Как я вам уже говорил, боюсь, она никогда не будет освобождена. Нам необходимо составить план ее побега.
Последовало молчание, которое через мгновение нарушил Дэни, заскрипев креслом. Вид у него был хмурый.
– При всем моем уважении, мистер Аль-Амир, – усомнился он, – вы все-таки араб. Вы только что рассказали нам, что большую часть свой жизни были связаны с Абдуллой и понимаете, что это делает нас врагами.
Наджиба его слова не смутили.
– Иногда, мистер Бен-Яков, – глухо произнес он, – два врага бывают вынуждены заключить союз перед лицом еще большей опасности. – Он печально покачал головой. – Именно так сейчас обстоит дело. Мы должны объединить свои силы, другого выхода у нас нет. Вероятно, это одна из насмешек судьбы.
Дэни с минуту молчал.
– Скажите мне, почему мы должны верить в то, что вы действительно намерены выступить против Абдуллы? Какие гарантии вы можете нам дать, что действительно желаете содействовать освобождению Дэлии?
Наджиб развел руками.
– Я ведь здесь, правда?
Дэни загасил наполовину выкуренную сигарету о стеклянную пепельницу. Затем откинулся назад. Кресло под ним снова скрипнуло.
– Возможно, это ловушка, – продолжал настаивать он.
Наджиб слегка наклонил голову, отчего в его лице появилось что-то ястребиное.
– Вам придется поверить мне на слово.
– В обычных обстоятельствах доверие должно быть завоевано, – упрямо произнес Дэни.
Наджиб кивнул.
– Мы оба знаем, что на это у нас нет времени. В данном случае вам придется слепо довериться мне.
– Я знаю, – напряженно проговорил Дэни, – и мне это совсем не нравится.
Наджиб криво улыбнулся. Он не мог винить Дэни. На его месте он чувствовал бы себя точно так же.
– На самом деле вы хотели бы, – поделился он своим предположением, – получить какое-то указание на то, что ее освобождение… м-м… мне выгодно. Вы бы доверяли мне больше, если бы это было так. Я прав?
– Грубо говоря, да.
Наджиб поднялся с дивана.
– Я мог бы привести вам бессчетное число причин, таких как. Абдуллу необходимо остановить, прежде чем он и Каддафи развяжут священную войну, которую, как я вас предупреждал, они замышляют. Или потому, что он хочет уничтожить Мекку, нашу главную святыню. Или потому, что я хочу раз и навсегда освободиться от него и это мой единственный шанс. Все это весомые причины, но это не главная причина, приведшая меня к вам. – Он помолчал и негромко добавил: – Причина, по которой я здесь, намного важнее: я люблю вашу дочь.
Дэни дернулся как от удара. Затем его лицо исказила ярость.
– Что вы сказали? – Он изумленно уставился на Наджиба.
– Я сказал, – спокойно повторил Наджиб, – что люблю Дэлию.
Дэни издал губами звук, напоминавший свист воздуха, выпущенного из воздушного шара. Заморгав, он переглянулся с тестем.
– Это невозможно, – ужаснулся он.
– Послушай его, Дэни, – мягко посоветовал Шмария. – Зачем ему лгать?
Дэни с такой скоростью вскочил на ноги, что Наджиб было подумал, что он хочет его ударить, однако Дэни лишь прошел в другой конец комнаты. Весь дрожа, он застыл у окна, опустив невидящий взор на темные воды моря.
– Этого не может быть, – шепотом повторил он. Шмария оглянулся назад.
– Вот поживешь с мое, тогда узнаешь, что в жизни нет ничего невозможного, – сказал он в спину Дэни. – Почему бы нам не поверить ему?
Дэни долго не отвечал. Наконец пересек комнату и вернулся к своему креслу. Тяжело опустившись в него, он устремил пристальный взгляд на Наджиба.
– Полагаю, то, что я читал о вас, правда, – произнес он. – Вы в самом деле совершенно непредсказуемы.
Наджиб тоже сел, ожидая, что последует дальше.
– Но, с другой стороны, Дэлия тоже непредсказуема. – Голос его дрожал. – Честно говоря, мне всегда был непонятен ее выбор мужчин. Сначала студент-медик, потом режиссер, с которым она жила все эти годы… – Дэни покачал головой, взволнованно махнув рукой. – А теперь вы. – На его лице застыла холодная маска боли. – Кажется, у нее дар делать… непредсказуемый выбор, назовем это так.
Наджиб крепко сжал губы. «Если бы Дэлия в самом деле выбрала меня», – подумал он. Но она только и делала, что изо всех сил старалась оттолкнуть его. Интересно, поверит ли в это ее отец?
Дэни устало потер переносицу и уронил руку на колени.
– Извините меня, – чопорно произнес он, вновь надевая на себя маску самообладания. – Я знаю, сейчас не время обсуждать ваши отношения. Просто для меня это явилось такой неожиданностью…
Наджиб кивнул.
– Я выбрал не самый удачный момент, для того чтобы рассказать вам об этом, но мне хотелось, чтобы вы поняли, почему я собираюсь помочь ей бежать и почему обратился к вам. Мне нужна ваша помощь. Если я прав, у Дэлии есть шанс спастись только в том случае, если мы с вами объединимся. Вы располагаете военными возможностями, а я знаю, как это можно осуществить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Халид продолжал сидеть, намеренно медленно попыхивая сигарой.
– А как же ты назовешь то, что все эти годы был связан с Абдуллой? Разве это не форма шантажа? Или, может быть, я неправильно тебя понял и, несмотря на всю твою власть и мнимое мужество, в груди у тебя бьется сердце цыпленка?
Глаза Наджиба метали молнии.
– Убирайтесь. Халид не шевельнулся.
– Ты думаешь, тебе удастся в одиночку помочь ей бежать? – Подождав ответа и так и не получив его, он добавил: – А я так не считаю. – Он указал на кровать. – Сделай милость, сядь на место. Очень может быть, что это наша последняя возможность поговорить. Было бы преступлением упустить ее.
Наджиб колебался. Конечно, Халид прав, и он это знал. Было бы ошибкой, если бы они не стали союзниками. В целом, все они хотели одного и того же. И, что еще важнее, ему понадобится помощь, для того чтобы освободить Дэлию. Задумавшись на мгновение, он кивнул и присел на край кровати.
Халид одобрительно кивнул, стряхнув пепел в стоящую на коленях пепельницу.
– У нас троих достаточно общих целей и проблем, чтобы мы могли позволить себе роскошь воевать друг с другом. В единении сила, и, для того чтобы быть сильными, мы должны стать друзьями. – Он в свойственной ему ленивой манере взглянул на Наджиба. – Ну, если уж и не совсем друзьями, то, по крайней мере, временными союзниками. Наджиб кивнул:
– Пусть будет так. Насколько я понял, вам уже известно, чего я хочу. Теперь моя очередь. Что нужно вам?
Голос Халида звучал мягко.
– Я хочу положить конец всем этим бредням о священной войне. Мне наплевать и на Стену Плача – эту еврейскую святыню, и на христианскую – Собор Святого Петра, но меня глубоко заботят и мой народ, и Мекка. Я не допущу ни неоправданной гибели тысяч безвинных людей, ни уничтожения нашей самой главной святыни. Во имя этого, а также ради сохранения Армии Освобождения Палестины Абдулла должен уйти. В противном случае, уничтожение нашей организации – лишь вопрос времени.
– А потом, после Абдуллы? – спокойно спросил Наджиб. – Что будет потом?
– Тогда я стану во главе Армии, – ответил Халид, удивленный вопросом Наджиба.
Наджиб не сводил с него глаз.
– И это что-то изменит?
– Изменит, и, надеюсь, к лучшему. Однако, если ты этому не веришь, то сможешь утешать себя мыслью о том, что из двух зол я – меньшее. – Он криво улыбнулся. – Ну что, договорились? Мы можем рассчитывать на тебя?
– Не так скоро. – Наджиб предостерегающе поднял палец. – Погоди-ка. Ты сказал, что Абдулла должен уйти. Что конкретно ты имел в виду? Добровольно Абдулла никогда не откажется от власти.
Халид кивнул.
– Его придется убить. Он не оставляет нам другого выбора.
– А как быть с теми, кто ему верен?
Халид промолчал.
– Тогда скажем по-другому. На скольких еще людей, не считая тебя самого и Хамида, ты можешь рассчитывать?
– Нас только трое, – негромко ответил Халид. Наджиб изумленно уставился на него.
– Ты сошел с ума? Абдулла пользуется поддержкой сотен людей. Даже тысяч.
– В данный момент он может рассчитывать на поддержку девяноста семи человек, которые находятся во дворце. Излишне говорить о том, что если мы и можем рассчитывать на успех, то именно здесь.
– А два ливийца? Они входят в это число?
– Нет. Но они тоже умрут.
– Вместе с немкой – всего сто человек. – Наджиб покачал головой. – Нас слишком мало, – подытожил он. – Ничего не получится.
Сбить с толку Халида ему не удалось.
– На нашей стороне элемент внезапности, – упрямо проговорил тот.
– Нас недостаточно! Мы ведь даже не сможем добраться до него, когда он спит. Вы же слышали, что он сказал. Один из ливийцев обязательно бодрствует, охраняя его.
Халид окинул Наджиба проницательным взглядом.
– А как же ты собирался вытащить отсюда еврейку?
Наджиб изумленно уставился на него.
– Что ты так смотришь на меня? Пока мы заодно, мы оба от этого выигрываем, и тогда каждый получит то, к чему стремится.
Прежде чем ответить, Наджиб все хорошенько взвесил. Интересно, как отреагирует Халид, когда все узнает.
– Ты согласен сражаться на стороне израильтян? – осведомился он.
Халид судорожно вздохнул и в изумлении уставился на него.
– Согласен? – повторил Наджиб.
Халид инстинктивно бросил взгляд на дверь. Голос его едва был слышен.
– А почему ты думаешь, что неверные захотят нам помочь?
– Возвращение Дэлии Боралеви и перспектива убрать Абдуллу говорят за это. Они не могут позволить ему развязать священную войну. Они рискуют потерять больше, чем кто-либо другой.
Халид молчал.
– Ну так как? – поторопил его Наджиб. Халид нахмурился.
– А кто будет знать об их участии? – наконец спросил он. И в тот момент, когда он выговорил эти слова, Наджиб понял, что тот почти попался.
– Только вы двое, – после секундной паузы ответил Наджиб, затем задумчиво сдвинул брови. – И еще я. Девушка. И израильтяне, разумеется. Не думаю, что вам стоит об этом беспокоиться. Им на руку представить смерть Абдуллы как следствие борьбы за власть внутри АОП. Иначе, если саудовцы докопаются до правды, они скорее всего предпримут попытку вторжения, чтобы спасти его. Израильтяне не допустят, чтобы это произошло. Это могло бы стать началом войны.
Наступило молчание, во время которого каждый из присутствующих обдумывал возможные последствия. Риск был огромен. Но не менее огромной была и награда. Все они знали, что в жизни всегда так: чем больше награда, тем сильнее риск, риск всегда пропорционален награде.
Наджиб перевел взгляд с одного на другого. Он почти физически ощущал, как крутятся шестеренки в их мозгах. Теперь, когда они заглотнули наживку, их не следовало торопить. Они сами должны принять решение.
– У меня есть один вопрос, – заговорил Халид. – Нам известно, что Абдулла должен быть убит. Возможно, придется убрать двух ливийцев и немку. Но мы же не можем перебить всех, кто находится во дворце. – Он помолчал, вглядываясь в глаза Наджиба. – Я хотел бы знать следующее: какие у меня гарантии того, что никто не припишет ни мне, ни Хамиду связь с израильтянами? Ты же понимаешь, что в противном случае нам не удастся и до утра дожить. Наджиб кивнул.
– Я уже думал об этом. Все очень просто. Никто не узнает о том, что они израильтяне, потому что на них не будет формы, а я позабочусь о том, чтобы оружие у них было русское и американское. Если они во время операции станут держать рты закрытыми и не оставят раненых, вы будете в безопасности.
Халид сделал глубокий вдох. Затем усмехнулся.
– Как ни странно, но в этом есть что-то поэтическое, ты так не считаешь? Только представьте, израильтяне помогают мне стать главой террористической организации!
Наджиб молчал.
Халид взглянул на Хамида, казалось, они безмолвно обменялись каким-то знаком.
Наджиб вопросительно посмотрел на Халида.
– Можешь рассчитывать на нас, – решительно проговорил Халид.
И тут Наджиб обрушил на них свой ультиматум.
– Сначала мне нужны три гарантии, – твердо сказал он. – Без них на меня можете не рассчитывать.
– И что это за гарантии? – раздраженно спросил Халид.
Наджиб начал загибать пальцы.
– Во-первых, после окончания операции я навсегда порываю с вашей организацией и в дальнейшем не желаю иметь ничего общего с АОП. Во-вторых, я хочу, чтобы и мне, и девушке до конца жизни была гарантирована безопасность. И в-третьих, то же самое касается и ее семьи. Никогда в будущем членов семьи Боралеви и Бен-Яковов не должно коснуться насилие со стороны вашей организации.
Он почувствовал, как напрягся Халид. Нелегко давать обещания, касающиеся далекого будущего.
– Таковы мои условия. Можете принять их или отклонить.
Бесшумно текли минуты. И снова Наджиб не стал торопить их с ответом. Он не нуждался в быстром «да», которое ничего не будет значить.
Наконец Халид кивнул головой.
– Я даю тебе такое обещание, – медленно проговорил он. – Но только в том, что касается АОП. Что же касается ООП и «Федайин», а также других группировок… – Он беспомощно пожал плечами. – Я не могу отвечать за них.
– Я и не жду, что ты будешь отвечать за действия других групп. Только за свою.
Халид улыбнулся.
– Тогда мы договорились.
– Отлично! – Наджиб кивнул. – А теперь, поскольку у нас осталось всего несколько часов, для того чтобы выработать нашу стратегию, пора приступать к делу. Утром я вылетаю в Эр-Рияд под предлогом того, что мне надо позаботиться о руке. Как говорят в вестернах, я вернусь вместе с кавалерией.
– Тогда не будем терять ни минуты. Когда ты планируешь вернуться?
Наджиб взглянул ему прямо в глаза.
– Через две ночи. Нечего с этим тянуть. Или наш план сработает, или…
Халид закончил вместо него:
– Или он не сработает.
Фамагуста была заурядным приморским городом Кипра с нескромными притязаниями на звание средиземноморского Майами-Бич. И, хотя вдоль всего побережья тянулись отели и современные жилые многоквартирные дома из стекла и бетона, городу не только не удалось достичь того высокого статуса, которого он так жаждал, но и не приходилось особенно рассчитывать на то, что это произойдет в ближайшем будущем. В целом он больше походил на один из испанских курортов на Коста-Брава, из тех, где дела слегка пошатнулись. И вот на исходе дня там происходит странное явление. Пляж в Фамагусте был обращен на восток, и, по мере того как солнце начинало скрываться за высокими зданиями, загорающим приходилось выбираться из огромных участков багряной тени, наползающих на пляж, и располагаться ровными рядами вдоль узких, освещенных солнцем промежутков между домами.
Гостиничный номер, стеклянная стена которого выходила на покрытый тенью пляж, был расположен на четырнадцатом этаже, и сидящему на диване в дальнем конце комнаты лицом к окну Наджибу видна была лишь огромная панорама голубого неба. Вдали серебристым пятном ярко сверкнул самолет, отражая солнечный луч.
Наджиб перевел взгляд с окна на Шмарию. Старик сидел в кресле прямо напротив него по другую сторону журнального столика; вращающееся кресло, в котором сидел Дэни, было расположено наискосок от них обоих.
Все трое молчали. Вот уже вторую минуту они сидели, храня столь напряженное молчание, что можно было бы услышать, как пролетит муха.
Наджиб медленно перевел взгляд на Дэни, который был так же бледен и расстроен, как и Шмария, в их глазах он видел недоверие. Наджиб почти физически ощущал происходящую в них внутреннюю борьбу, догадываясь, что они пытаются отыскать хоть какие-то несоответствия в его рассказе.
Наджиб поднялся на ноги и, бесшумно подойдя к серванту, наполовину наполнил бренди три бокала. Затем вернулся с ними к журнальному столику и, поставив перед каждым по бокалу, снова опустился на диван.
Он прекрасно понимал, какие чувства переполняют сейчас этих людей, оцепеневших от ужаса и непонимания. За последние полчаса они узнали от него достаточно, чтобы ужаснуться тому, каких огромных усилий потребует освобождение Дэлии. По их обескураженным лицам Наджиб сразу понял, что худшее, чего они ожидали, это то, что им придется иметь дело самое большее с полдюжиной похитителей, а не с сотней прекрасно вооруженных и хорошо обученных террористов, засевших в неприступной крепости посреди пустыни.
Стоящие на столике бокалы так и остались нетронутыми. Дэни трясущимися руками закурил сигарету и нервно затянулся, а Наджиб, по-прежнему выжидая, откинулся на спинку дивана и, расправив складку на брюках, перекинул ногу на ногу.
Наконец Шмария заговорил.
Наджиб знал, что он скажет, еще до того как Шмария открыл рот. Старик собирался выискивать слабые места в его рассказе.
– Мистер Аль-Амир, – негромко начал Шмария. – Для начала давайте проясним ситуацию. Вы прислали нам фотографию Дэлии, чтобы мы согласились встретиться с вами в узком кругу и обговорить условия ее освобождения. – Он взглянул на Наджиба. – Я правильно вас понял?
Наджиб встретился с ним глазами и покачал головой.
– Не совсем, мистер Боралеви. Как я вам уже говорил, боюсь, она никогда не будет освобождена. Нам необходимо составить план ее побега.
Последовало молчание, которое через мгновение нарушил Дэни, заскрипев креслом. Вид у него был хмурый.
– При всем моем уважении, мистер Аль-Амир, – усомнился он, – вы все-таки араб. Вы только что рассказали нам, что большую часть свой жизни были связаны с Абдуллой и понимаете, что это делает нас врагами.
Наджиба его слова не смутили.
– Иногда, мистер Бен-Яков, – глухо произнес он, – два врага бывают вынуждены заключить союз перед лицом еще большей опасности. – Он печально покачал головой. – Именно так сейчас обстоит дело. Мы должны объединить свои силы, другого выхода у нас нет. Вероятно, это одна из насмешек судьбы.
Дэни с минуту молчал.
– Скажите мне, почему мы должны верить в то, что вы действительно намерены выступить против Абдуллы? Какие гарантии вы можете нам дать, что действительно желаете содействовать освобождению Дэлии?
Наджиб развел руками.
– Я ведь здесь, правда?
Дэни загасил наполовину выкуренную сигарету о стеклянную пепельницу. Затем откинулся назад. Кресло под ним снова скрипнуло.
– Возможно, это ловушка, – продолжал настаивать он.
Наджиб слегка наклонил голову, отчего в его лице появилось что-то ястребиное.
– Вам придется поверить мне на слово.
– В обычных обстоятельствах доверие должно быть завоевано, – упрямо произнес Дэни.
Наджиб кивнул.
– Мы оба знаем, что на это у нас нет времени. В данном случае вам придется слепо довериться мне.
– Я знаю, – напряженно проговорил Дэни, – и мне это совсем не нравится.
Наджиб криво улыбнулся. Он не мог винить Дэни. На его месте он чувствовал бы себя точно так же.
– На самом деле вы хотели бы, – поделился он своим предположением, – получить какое-то указание на то, что ее освобождение… м-м… мне выгодно. Вы бы доверяли мне больше, если бы это было так. Я прав?
– Грубо говоря, да.
Наджиб поднялся с дивана.
– Я мог бы привести вам бессчетное число причин, таких как. Абдуллу необходимо остановить, прежде чем он и Каддафи развяжут священную войну, которую, как я вас предупреждал, они замышляют. Или потому, что он хочет уничтожить Мекку, нашу главную святыню. Или потому, что я хочу раз и навсегда освободиться от него и это мой единственный шанс. Все это весомые причины, но это не главная причина, приведшая меня к вам. – Он помолчал и негромко добавил: – Причина, по которой я здесь, намного важнее: я люблю вашу дочь.
Дэни дернулся как от удара. Затем его лицо исказила ярость.
– Что вы сказали? – Он изумленно уставился на Наджиба.
– Я сказал, – спокойно повторил Наджиб, – что люблю Дэлию.
Дэни издал губами звук, напоминавший свист воздуха, выпущенного из воздушного шара. Заморгав, он переглянулся с тестем.
– Это невозможно, – ужаснулся он.
– Послушай его, Дэни, – мягко посоветовал Шмария. – Зачем ему лгать?
Дэни с такой скоростью вскочил на ноги, что Наджиб было подумал, что он хочет его ударить, однако Дэни лишь прошел в другой конец комнаты. Весь дрожа, он застыл у окна, опустив невидящий взор на темные воды моря.
– Этого не может быть, – шепотом повторил он. Шмария оглянулся назад.
– Вот поживешь с мое, тогда узнаешь, что в жизни нет ничего невозможного, – сказал он в спину Дэни. – Почему бы нам не поверить ему?
Дэни долго не отвечал. Наконец пересек комнату и вернулся к своему креслу. Тяжело опустившись в него, он устремил пристальный взгляд на Наджиба.
– Полагаю, то, что я читал о вас, правда, – произнес он. – Вы в самом деле совершенно непредсказуемы.
Наджиб тоже сел, ожидая, что последует дальше.
– Но, с другой стороны, Дэлия тоже непредсказуема. – Голос его дрожал. – Честно говоря, мне всегда был непонятен ее выбор мужчин. Сначала студент-медик, потом режиссер, с которым она жила все эти годы… – Дэни покачал головой, взволнованно махнув рукой. – А теперь вы. – На его лице застыла холодная маска боли. – Кажется, у нее дар делать… непредсказуемый выбор, назовем это так.
Наджиб крепко сжал губы. «Если бы Дэлия в самом деле выбрала меня», – подумал он. Но она только и делала, что изо всех сил старалась оттолкнуть его. Интересно, поверит ли в это ее отец?
Дэни устало потер переносицу и уронил руку на колени.
– Извините меня, – чопорно произнес он, вновь надевая на себя маску самообладания. – Я знаю, сейчас не время обсуждать ваши отношения. Просто для меня это явилось такой неожиданностью…
Наджиб кивнул.
– Я выбрал не самый удачный момент, для того чтобы рассказать вам об этом, но мне хотелось, чтобы вы поняли, почему я собираюсь помочь ей бежать и почему обратился к вам. Мне нужна ваша помощь. Если я прав, у Дэлии есть шанс спастись только в том случае, если мы с вами объединимся. Вы располагаете военными возможностями, а я знаю, как это можно осуществить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47