Она вяжет ему кошмарные свитера без горла и шарфы невероятной длины. Моя кара небесная по имени Рон раз в две-три недели шлет мне странные письма, в которых фанатичное обожание смешано с глубоким презрением – комбинация не для слабонервных! Как обычно, письмо начиналось со слов: «Минти, мое сокровище!», а дальше следовало:
«Отрываюсь от своих ученых занятий, чтобы поведать, как дивно было снова услышать твой сладкий голосок по радио на прошлой неделе. Не мог оторваться от приемника. Скучал по тебе, мое сокровище. Где ты пропадала? Я волновался. Подумал, что, может быть, ты «делала это» с другой радиостанцией и мне придется настраивать приемник, чтобы отыскать тебя. Представь мое облегчение, когда из эфира до меня снова донесся твой фантасмагорический голос. Помнится, ты говорила о замужестве? Хочу напомнить: мое предложение еще в силе. Изумительный репортаж, Минт. Высший класс. Впрочем, как и все твои блестящие программы. Но когда же ты научишься правильно произносить слово «подростковый», тупая корова!!! Клянусь, если ты еще раз облажаешься и скажешь «подростковый», а не «подростковый», как полагается, приеду на радио «Лондон» и поколочу тебя!!!
Преданный, вечно любящий тебя Рон».
Фу-у! Лети-лети в мусорную корзину! Хорошо хоть он не печет мне печенье, как некоторые поклонники. Правило номер один при общении с умалишенными, которые слушают радио, а потом пишут вам: никогда не ешьте то, что они вам присылают. Бог знает, чего туда намешали.
– От кого письмо, Минти? – подозрительно спросила Мелинда.
– Очередное послание от моего тайного преследователя, – ответила я. – Или будет точнее сказать: от маньяка-преследователя?
Она переменилась в лице.
– Почему меня никто не пвеследует? – жалобно захныкала Мелинда.
– Зачем тебе это? – удивилась я. – Они все больные, жалкие люди.
– Потому что я звезда вадиоэфива. У меня должен быть свой маньяк.
– Я бы на твоем месте не волновалась. Хочешь, уступлю своего?
– Нет, – она решительно покачала головой. – У меня должен быть свой. У всех есть пвеследователи. Почему же у меня нет? – Просто непостижимо. – Минти-и-и? – Сейчас начнет клянчить. – Не поможешь мне написать веплики?
– О'кей, – обреченно согласилась я, садясь за ее стол. – Но у меня куча работы.
– Так: Саддам Хусейн, – прочитала она и нахмурила брови. – Это как-то связано с Иваном или с Иваком? В жизни не упомнить.
– С Ираком, – подсказала я.
– Будет весело! – прокричала Эмбер из гостиной. Прошло несколько дней с тех пор, как ей в голову пришла затея с ЖЛОБ, и вот уже она поправляла диванные подушки в предвкушении первого собрания, которое должно было начаться через полчаса.
– Мы устроим настоящий праздник духа, – с воодушевлением сообщила она, пока я готовила ужин на кухне. – Захватывающие литературные дебаты с участием умнейших женщин.
Эмбер нарочно пригласила четырех своих самых умных подруг: Джоан, специалиста по астрофизике, Фрэнсис, блестящего адвоката по разводам, врача-генетика Джеки и Кэти, ядерного инженера. Мне же нравится компания приятных людей, поэтому я позвала Хелен, с которой ни разу не виделась со своего медового месяца. Пару раз я звонила ей с работы, но у нее постоянно находились какие-то дела, что для нее несвойственно. В конце концов, мне удалось с ней поговорить, и она согласилась прийти.
Вместо того чтобы весь вечер обсуждать одну книгу, мы решили посвятить первое собрание романам, которыми восхищаемся. «Только бы Эмбер не сглупила, – молила я бога, – не оказалась настолько тщеславной...»
– Давай обсудим «Общественную пользу»! – предложила она.
Я лихорадочно соображала, как поделикатнее отговорить ее. Прежде всего, потому, что не вынесла бы повторного чтения.
– Хм... – замялась я.
– Почему нет, Минти? Надеюсь, твои сомнения никоим образом не связаны с тем, что написала эта корова Полли Снодграсс в «Дейли пост»? – сердито осведомилась Эмбер.
Нет, мнение Полли Снодграсс, которое я, кстати, полностью разделяла, не имело никакого отношения к моим колебаниям. Дело в том, что роман «Общественная польза» – чушь собачья. Проза Эмбер не то чтобы бессмертна – скорее безжизненна, а персонажи настолько плоские, будто их вырезали из картона.
– Ты знаешь, почему Снодграсс это сделала, – продолжала Эмбер, откупоривая бутылку красного вина. – Знаешь, почему она написала такую чудовищную рецензию.
– Хм... Наверное, потому, что в прошлом году ты написала такую же чудовищную рецензию на ее книгу?
– Нет! Дело не в этом! – огрызнулась Эмбер и плюхнулась в кресло. – Правда в том, что эта женщина обезумела от зависти.
– О да, – согласилась я. Разумеется. Как я могла забыть? У Эмбер один ответ на все вопросы. – И чему ей завидовать? – полюбопытствовала я.
Эмбер закатила глаза, поражаясь моей безграничной тупости.
– Тому, что мои книги лучше, – провозгласила она, чеканя каждое слово, будто объясняла дорогу кретину, не знающему ни слова по-английски, и так же раздельно проскандировала: – А ее книги – собачье дерьмо!
Я знала, что это неправда. Полли Снодграсс – замечательный автор. Именно она написала прекрасное продолжение «Грозового перевала», глубокий, мрачный роман, сохранивший дух Бронте.
– Если смотреть объективно, – отважилась я, – не понимаю, с какой стати Полли Снодграсс должна хорошо отзываться о твоем романе. Ты-то смешала ее книгу с грязью.
– Минти, – Эмбер воззрилась на меня с некоторым недоумением, – ты раньше никогда не спорила со мной о литературе.
Это правда. Более того, я вообще раньше никогда не спорила с Эмбер. Нормальная ситуация. Но сейчас я уже не считала ее такой уж «нормальной».
– В самом деле, чего ради она должна хорошо отзываться о твоей книге? – решительно повторила я, прикрывая новообретенную смелость нервным смешком.
– Минти, ты ничего не понимаешь, – устало, но терпеливо произнесла Эмбер, как взрослый, пытающийся втолковать что-то туповатому ребенку. – Критики должны судить объективно. Должны забыть о личных претензиях, иначе пострадает читатель.
– Но ты в «Ивнинг мейл» написала о ее романе – поправь, если ошибусь, – «столь же интересный, как содержимое унитаза». – Да, – с пренебрежительным смешком признала она. – Так и есть! По-моему, прекрасное сравнение. Но только вспомни, что она выдала годом раньше о моем «Убежище». Цитирую: «Эмбер Дейн пустить бы свою энергию на разведение кроликов. Сколько читателей вздохнут с облегчением!» – Эмбер с какой-то извращенной гордостью слово в слово запоминала каждую плохую рецензию на свои книги.
– Да, – кивнула я. – Неприятно, ничего не скажешь.
– Неприятно? – фыркнула Эмбер. – Зверская, чудовищная клевета! Что поделать, в литературном мире полно гадюк, – вздохнула она. Я тем временем взбивала белки для шоколадного мусса. – Бездарных ничтожеств, которые с помощью рецензий пытаются завоевать популярность и взвинтить рейтинги. Вот возьму и напишу об этом, – объявила она, отломив кусочек горького шоколада и запихнув его в рот. – Только сначала закончу «Животную страсть». Я выставлю на посмешище этих ублюдков, которые смешивают с дерьмом мои книги.
– Ты не первая до этого додумалась, – заметила я.
– Что?
– Вспомни «Бестселлер».
Эмбер проигнорировала мои слова.
– Давай выставим на обсуждение мою книгу, – настаивала она. – Давай, Минт. Пожалуйста, пожалуйста, пожа-а-алуйста!
– Хм... это не очень корректно, – осторожно возразила я, – обсуждать свою собственную книгу. Ничего не имею против «Общественной пользы», не пойми меня неправильно, Эмбер, вовсе нет. Прекрасная книга. К тому же она разошлась в... хм... сотнях экземпляров.
– Так в чем же проблема?
– М-м-м... Это все равно как если бы Элизабет Шварцкопф выбрала восемь собственных песен для
«Дисков необитаемого острова», – объяснила я. – Несколько нескромно. – И тут же сменила тему, огласив список своих любимых романов.
– «Мандолина капитана Корелли»? – фыркнула Эмбер. – Тебе что, нравится эта книга?
– Да, по-моему, она хороша. Конец меня разочаровал, но в целом очень живой язык.
– «Король мелочей» – напрасный перевод бумаги!
– Эта никчемная книжонка разошлась тиражом сто сорок тысяч экземпляров, в переплете, – заметила я. – А в обложке – более миллиона.
– Да, но не видать бы им таких продаж, не получи она Букеровскую премию, – с видом триумфатора выпалила Эмбер.
– Скорее всего, нет, – согласилась я.
– «Шарлотта Грей»? – скривилась она. – О боже, не выношу Себастьяна Фаулкса. Те же Миллс и Бун, только с пушками! Я выбираю «Бесконечную любовь» Иена Макьюэна. Он очень хорошо пишет. Может, тебе помочь? – спросила кузина, погружаясь в кресло.
– Нет-нет, справлюсь, не нужно, – отмахнулась я, лихорадочно промывая салат.
– Почему бы тебе не приготовить твою фирменную французскую заправку? – предложила Эмбер. – Только не забудь бальзамический уксус. – Она разочарованно вздохнула, возвращаясь к больной теме. – Не знаю, почему мой роман так плохо продается, – жаловалась кузина, пока я накрывала на стол. – Наверное, из-за плохого маркетинга: агенты даже пальцем не шевельнут. Я говорила, что хочу пустить рекламу в кинотеатрах, но они и думать не хотят. Ни на что не годятся.
Педро заскрежетал и раскатился оглушительным бабушкиным смехом.
– Но это же потянет на миллионы, – сказала я, протирая бокалы для вина чистым полотенцем.
– Я того стою, Минти, – не смутилась Эмбер. – Они должны использовать любую возможность.
В издательском мире Эмбер известна благодаря своим эксцентричным поступкам. В статьях она сравнивает себя с Диккенсом, Золя, Толстым. В книжных магазинах устраивает жуткие сцены, если ее произведения стоят не на самом видном месте. Яростные письма Эмбер критикам, рискнувшим нелестно отозваться о ее книгах, уже стали притчей во языцех. Однако наибольшую известность ей снискали те непомерные требования, которые она предъявляет своим издателям, «Хеддер Ходлайн».
– Как можно рассчитывать, что будет продан хоть один экземпляр моей книги, – жаловалась Эмбер, – если у меня даже нет рекламных постеров в метро? Я должна заставить их увеличить расходы на маркетинг. По крайней мере, до пятидесяти тысяч.
– Но люди в основном покупают книги по совету друзей, – заметила я, нарезая шампиньоны для домашнего соуса. – Вспомни «Мандолину капитана Корелли». Роман почти не рекламировали. Он разошелся только благодаря молве.
– Я же говорю, Минти, – Эмбер метнула в меня ядовитый взгляд, – ты ничего не смыслишь в издательском бизнесе.
– А, по-моему, тебе нужно гордиться своими литературными агентами, – возразила я, вспомнив, какие цитаты им удалось нарыть для обложки. Ради этого понадобилось с мастерством и хладнокровием пластического хирурга прооперировать рецензии на ее ранее вышедшие романы, превращая самые грязные оскорбления в восторженные похвалы. К примеру, Энтони Уэлч из «Таймс» аттестовал ее «Счастливый случай», как «поразительно тупое, тошнотворное чтиво». Сотрудники рекламного отдела «Хеддер Ходлайн» чудесным образом трансформировали нелицеприятное высказывание, и получилось: «Поразительно!» Еще «Хеддер Ходлайн» проявили нечеловеческую сдержанность, когда позволили Эмбер включить в список тех, кому она приносит благодарность, целое созвездие знаменитостей, ни с одной из которых она не была знакома. «Огромное спасибо Тони Блэру», – писала она и рассыпалась в благодарностях на три страницы – это в предисловии к «Общественной пользе». « Невозможно словами выразить признательность моей подруге, принцессе Кентской. И сердечное спасибо Фэй Уэлдон за неоценимую поддержку и вдохновение». Ну, с Фэй Уэлдон Эмбер встречалась, один раз. В электричке. Фэй Уэлдон попросила ее закрыть окно. В пароксизме благодарности Эмбер разошлась до того, что выразила «безграничную признательность Гордону Брауну, Твигги и, конечно, моему любимому наставнику, сэру Исайе Берлину». Я попыталась, было втолковать ей, что сэр Исайя Берлин скончался за год до того, как она приступила к написанию книги. Но она заверила меня, что никто не заметит, не говоря уж о том, что всем до лампочки.
– Издатели любят, когда авторы пускают пыль в глаза, – резвилась она. – Самое главное – пара громких имен, и неважно, живые это знаменитости или мертвые.
Эмбер опять взяла в руки книгу. Роман раскрылся на первой странице.
– Если бы я знала, что Чарли меня бросит, никогда бы не посвятила ему книгу, – объявила она. – Вычеркну его, если будет переиздание. Лучше бы я посвятила ее Педро. Он меня любит. Правда, дорогой? Скажи, Педро, тебе нравится? – Эмбер наугад открыла книгу и начала читать вслух. В золотистых глазах Педро заиграли искорки.
«Кэти страстно взглянула на Тома поверх горы дымящихся внутренностей. Разрушительные инстинкты повелевали ей излить свое сердце. Поведать ему о своих чувствах. Он срывал шкуру с белеющего остова, и его напряженные мускулы блестели от пота. „Нужно отбросить здравый смысл, – подумала она. – Все, что мне сейчас нужно, это его плоть».
– Том, – произнесла она. Он стоял к ней спиной и играл мускулами. – Послушай, Том, я долго думала...»
«Гав! Гав!» Эмбер отложила роман и бросилась открывать дверь. Все гостьи пришли одновременно. За ужином Эмбер опять напустилась на Чарли: как он, «грязная свинья», посмел так подло бросить ее, как можно быть таким «законченным мерзавцем». Гостьи сочувственно кивали. Только я морщилась и видела краем глаза, что Хелен, ставшая пунцовой, смущенно поеживается на стуле. Думаю, Хелен недолюбливает мою кузину, но никогда бы не призналась в этом. По-моему, она считает, что у Эмбер тяжелый характер, и не она одна. Я тоже, и не боюсь говорить об этом вам. Но в моем случае все по-другому, ведь Эмбер – член моей семьи.
– Прости, что долго не звонила, – тихо извинилась Хелен, когда я готовила кофе. – Я была очень... – она попыталась подобрать нужное слово, – загружена работой. В последнее время так много заказов. Приходится рано вставать, чтобы пойти на цветочный рынок. Я выбиваюсь из сил.
– Не волнуйся, – успокоила я. – Ты прекрасно выглядишь. К тому же и у меня работы выше крыши. И, слава богу. Совсем не осталось времени думать сама знаешь о ком.
– Доминик тебе не звонил? – спросила она.
– Нет, – при одном упоминании его имени я разозлилась.
– Ты не собираешься ему позвонить?
– Нет! Да. Нет. Возможно. Не знаю. Нет-нет. Совершенно точно нет... Ты понимаешь, что я говорю?
Хелен отрицательно покачала головой и взяла меня за руку. Мы вернулись к остальным в гостиную, расселись по диванам и креслам. И Эмбер принялась за Иена Макьюэна.
– Вот это умная книга, – начала она, – с оригинальным и неоднозначным названием. «Бесконечная любовь» – значит бессмертная. Такова любовь героя, Джо Роуза, к его девушке, Клариссе. Но «бесконечная» значит и «навязчивая», как нездоровая одержимость, которую испытывает к Джо Джед Перри, сумасшедший гомосексуалист. Теперь...
– Был у меня один одержимый, – перебила Джоан, специалист по астрофизике. – Какой-то ненормальный. Я едва его знала, – ударилась она в воспоминания. – Читала лекции по квазарам у него в группе один семестр, но он почему-то вбил себе в голову, что я в него влюблена, и все время мне названивал.
– Джоан, – одернула Эмбер. – Я не закончила.
– Я твердила «нет», но он ничего не хотел понимать.
– Как я и говорила, – проигнорировала ее Эмбер, – Джед Перри испытывает необъяснимую гомо-эротическую одержимость Джо...
– Мне даже пришлось сменить номер телефона.
– .. .одержимость, которая сводит Джо с ума...
– Бывает и наоборот, – встряла Кэти, ядерный инженер. – Моя сотрудница сходила с ума по доктору, – объяснила она. – У нее совсем крыша поехала, она нам все уши прожужжала. Стала его пациенткой, чтобы появился предлог видеться. Постоянно записывалась на прием. Вела себя, как Мюнхгаузен. Придумывала всякие болезни, симптомы. Сочинила, представьте, будто у нее лучевая болезнь! Уверяла, будто он такой красивый, такой обаятельный, что она не может сопротивляться...
– Послушайте, может, вернемся к книге? – раздраженно ввернула Эмбер.
– Короче, доктор женился, и она успокоилась. Все принялись обсуждать историю Кэти – кроме Эмбер, которая театральным жестом подняла книгу и упорно продолжала развивать свою теорию:
– На протяжении первой главы читателя держат в жестком напряжении. Здесь сталкиваются пятеро незнакомцев, пытающихся вернуть на землю воздушный шар, в корзине которого маленький мальчик. В то время как аэронавт...
– У меня был парень, который любил кататься на воздушных шарах! – обрадовалась Джеки, врач-генетик. – Мы познакомились в банке ДНК. Я тоже несколько раз поднималась в воздух, но, честно говоря, мне это не очень понравилось. Газовая горелка так страшно шипит, как будто пламя вырывается из пасти дракона... о, прости, Эмбер!
– Как я говорила, – продолжила Эмбер, – аэронавта спасают, и ребенка тоже возвращают на землю в целости и сохранности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
«Отрываюсь от своих ученых занятий, чтобы поведать, как дивно было снова услышать твой сладкий голосок по радио на прошлой неделе. Не мог оторваться от приемника. Скучал по тебе, мое сокровище. Где ты пропадала? Я волновался. Подумал, что, может быть, ты «делала это» с другой радиостанцией и мне придется настраивать приемник, чтобы отыскать тебя. Представь мое облегчение, когда из эфира до меня снова донесся твой фантасмагорический голос. Помнится, ты говорила о замужестве? Хочу напомнить: мое предложение еще в силе. Изумительный репортаж, Минт. Высший класс. Впрочем, как и все твои блестящие программы. Но когда же ты научишься правильно произносить слово «подростковый», тупая корова!!! Клянусь, если ты еще раз облажаешься и скажешь «подростковый», а не «подростковый», как полагается, приеду на радио «Лондон» и поколочу тебя!!!
Преданный, вечно любящий тебя Рон».
Фу-у! Лети-лети в мусорную корзину! Хорошо хоть он не печет мне печенье, как некоторые поклонники. Правило номер один при общении с умалишенными, которые слушают радио, а потом пишут вам: никогда не ешьте то, что они вам присылают. Бог знает, чего туда намешали.
– От кого письмо, Минти? – подозрительно спросила Мелинда.
– Очередное послание от моего тайного преследователя, – ответила я. – Или будет точнее сказать: от маньяка-преследователя?
Она переменилась в лице.
– Почему меня никто не пвеследует? – жалобно захныкала Мелинда.
– Зачем тебе это? – удивилась я. – Они все больные, жалкие люди.
– Потому что я звезда вадиоэфива. У меня должен быть свой маньяк.
– Я бы на твоем месте не волновалась. Хочешь, уступлю своего?
– Нет, – она решительно покачала головой. – У меня должен быть свой. У всех есть пвеследователи. Почему же у меня нет? – Просто непостижимо. – Минти-и-и? – Сейчас начнет клянчить. – Не поможешь мне написать веплики?
– О'кей, – обреченно согласилась я, садясь за ее стол. – Но у меня куча работы.
– Так: Саддам Хусейн, – прочитала она и нахмурила брови. – Это как-то связано с Иваном или с Иваком? В жизни не упомнить.
– С Ираком, – подсказала я.
– Будет весело! – прокричала Эмбер из гостиной. Прошло несколько дней с тех пор, как ей в голову пришла затея с ЖЛОБ, и вот уже она поправляла диванные подушки в предвкушении первого собрания, которое должно было начаться через полчаса.
– Мы устроим настоящий праздник духа, – с воодушевлением сообщила она, пока я готовила ужин на кухне. – Захватывающие литературные дебаты с участием умнейших женщин.
Эмбер нарочно пригласила четырех своих самых умных подруг: Джоан, специалиста по астрофизике, Фрэнсис, блестящего адвоката по разводам, врача-генетика Джеки и Кэти, ядерного инженера. Мне же нравится компания приятных людей, поэтому я позвала Хелен, с которой ни разу не виделась со своего медового месяца. Пару раз я звонила ей с работы, но у нее постоянно находились какие-то дела, что для нее несвойственно. В конце концов, мне удалось с ней поговорить, и она согласилась прийти.
Вместо того чтобы весь вечер обсуждать одну книгу, мы решили посвятить первое собрание романам, которыми восхищаемся. «Только бы Эмбер не сглупила, – молила я бога, – не оказалась настолько тщеславной...»
– Давай обсудим «Общественную пользу»! – предложила она.
Я лихорадочно соображала, как поделикатнее отговорить ее. Прежде всего, потому, что не вынесла бы повторного чтения.
– Хм... – замялась я.
– Почему нет, Минти? Надеюсь, твои сомнения никоим образом не связаны с тем, что написала эта корова Полли Снодграсс в «Дейли пост»? – сердито осведомилась Эмбер.
Нет, мнение Полли Снодграсс, которое я, кстати, полностью разделяла, не имело никакого отношения к моим колебаниям. Дело в том, что роман «Общественная польза» – чушь собачья. Проза Эмбер не то чтобы бессмертна – скорее безжизненна, а персонажи настолько плоские, будто их вырезали из картона.
– Ты знаешь, почему Снодграсс это сделала, – продолжала Эмбер, откупоривая бутылку красного вина. – Знаешь, почему она написала такую чудовищную рецензию.
– Хм... Наверное, потому, что в прошлом году ты написала такую же чудовищную рецензию на ее книгу?
– Нет! Дело не в этом! – огрызнулась Эмбер и плюхнулась в кресло. – Правда в том, что эта женщина обезумела от зависти.
– О да, – согласилась я. Разумеется. Как я могла забыть? У Эмбер один ответ на все вопросы. – И чему ей завидовать? – полюбопытствовала я.
Эмбер закатила глаза, поражаясь моей безграничной тупости.
– Тому, что мои книги лучше, – провозгласила она, чеканя каждое слово, будто объясняла дорогу кретину, не знающему ни слова по-английски, и так же раздельно проскандировала: – А ее книги – собачье дерьмо!
Я знала, что это неправда. Полли Снодграсс – замечательный автор. Именно она написала прекрасное продолжение «Грозового перевала», глубокий, мрачный роман, сохранивший дух Бронте.
– Если смотреть объективно, – отважилась я, – не понимаю, с какой стати Полли Снодграсс должна хорошо отзываться о твоем романе. Ты-то смешала ее книгу с грязью.
– Минти, – Эмбер воззрилась на меня с некоторым недоумением, – ты раньше никогда не спорила со мной о литературе.
Это правда. Более того, я вообще раньше никогда не спорила с Эмбер. Нормальная ситуация. Но сейчас я уже не считала ее такой уж «нормальной».
– В самом деле, чего ради она должна хорошо отзываться о твоей книге? – решительно повторила я, прикрывая новообретенную смелость нервным смешком.
– Минти, ты ничего не понимаешь, – устало, но терпеливо произнесла Эмбер, как взрослый, пытающийся втолковать что-то туповатому ребенку. – Критики должны судить объективно. Должны забыть о личных претензиях, иначе пострадает читатель.
– Но ты в «Ивнинг мейл» написала о ее романе – поправь, если ошибусь, – «столь же интересный, как содержимое унитаза». – Да, – с пренебрежительным смешком признала она. – Так и есть! По-моему, прекрасное сравнение. Но только вспомни, что она выдала годом раньше о моем «Убежище». Цитирую: «Эмбер Дейн пустить бы свою энергию на разведение кроликов. Сколько читателей вздохнут с облегчением!» – Эмбер с какой-то извращенной гордостью слово в слово запоминала каждую плохую рецензию на свои книги.
– Да, – кивнула я. – Неприятно, ничего не скажешь.
– Неприятно? – фыркнула Эмбер. – Зверская, чудовищная клевета! Что поделать, в литературном мире полно гадюк, – вздохнула она. Я тем временем взбивала белки для шоколадного мусса. – Бездарных ничтожеств, которые с помощью рецензий пытаются завоевать популярность и взвинтить рейтинги. Вот возьму и напишу об этом, – объявила она, отломив кусочек горького шоколада и запихнув его в рот. – Только сначала закончу «Животную страсть». Я выставлю на посмешище этих ублюдков, которые смешивают с дерьмом мои книги.
– Ты не первая до этого додумалась, – заметила я.
– Что?
– Вспомни «Бестселлер».
Эмбер проигнорировала мои слова.
– Давай выставим на обсуждение мою книгу, – настаивала она. – Давай, Минт. Пожалуйста, пожалуйста, пожа-а-алуйста!
– Хм... это не очень корректно, – осторожно возразила я, – обсуждать свою собственную книгу. Ничего не имею против «Общественной пользы», не пойми меня неправильно, Эмбер, вовсе нет. Прекрасная книга. К тому же она разошлась в... хм... сотнях экземпляров.
– Так в чем же проблема?
– М-м-м... Это все равно как если бы Элизабет Шварцкопф выбрала восемь собственных песен для
«Дисков необитаемого острова», – объяснила я. – Несколько нескромно. – И тут же сменила тему, огласив список своих любимых романов.
– «Мандолина капитана Корелли»? – фыркнула Эмбер. – Тебе что, нравится эта книга?
– Да, по-моему, она хороша. Конец меня разочаровал, но в целом очень живой язык.
– «Король мелочей» – напрасный перевод бумаги!
– Эта никчемная книжонка разошлась тиражом сто сорок тысяч экземпляров, в переплете, – заметила я. – А в обложке – более миллиона.
– Да, но не видать бы им таких продаж, не получи она Букеровскую премию, – с видом триумфатора выпалила Эмбер.
– Скорее всего, нет, – согласилась я.
– «Шарлотта Грей»? – скривилась она. – О боже, не выношу Себастьяна Фаулкса. Те же Миллс и Бун, только с пушками! Я выбираю «Бесконечную любовь» Иена Макьюэна. Он очень хорошо пишет. Может, тебе помочь? – спросила кузина, погружаясь в кресло.
– Нет-нет, справлюсь, не нужно, – отмахнулась я, лихорадочно промывая салат.
– Почему бы тебе не приготовить твою фирменную французскую заправку? – предложила Эмбер. – Только не забудь бальзамический уксус. – Она разочарованно вздохнула, возвращаясь к больной теме. – Не знаю, почему мой роман так плохо продается, – жаловалась кузина, пока я накрывала на стол. – Наверное, из-за плохого маркетинга: агенты даже пальцем не шевельнут. Я говорила, что хочу пустить рекламу в кинотеатрах, но они и думать не хотят. Ни на что не годятся.
Педро заскрежетал и раскатился оглушительным бабушкиным смехом.
– Но это же потянет на миллионы, – сказала я, протирая бокалы для вина чистым полотенцем.
– Я того стою, Минти, – не смутилась Эмбер. – Они должны использовать любую возможность.
В издательском мире Эмбер известна благодаря своим эксцентричным поступкам. В статьях она сравнивает себя с Диккенсом, Золя, Толстым. В книжных магазинах устраивает жуткие сцены, если ее произведения стоят не на самом видном месте. Яростные письма Эмбер критикам, рискнувшим нелестно отозваться о ее книгах, уже стали притчей во языцех. Однако наибольшую известность ей снискали те непомерные требования, которые она предъявляет своим издателям, «Хеддер Ходлайн».
– Как можно рассчитывать, что будет продан хоть один экземпляр моей книги, – жаловалась Эмбер, – если у меня даже нет рекламных постеров в метро? Я должна заставить их увеличить расходы на маркетинг. По крайней мере, до пятидесяти тысяч.
– Но люди в основном покупают книги по совету друзей, – заметила я, нарезая шампиньоны для домашнего соуса. – Вспомни «Мандолину капитана Корелли». Роман почти не рекламировали. Он разошелся только благодаря молве.
– Я же говорю, Минти, – Эмбер метнула в меня ядовитый взгляд, – ты ничего не смыслишь в издательском бизнесе.
– А, по-моему, тебе нужно гордиться своими литературными агентами, – возразила я, вспомнив, какие цитаты им удалось нарыть для обложки. Ради этого понадобилось с мастерством и хладнокровием пластического хирурга прооперировать рецензии на ее ранее вышедшие романы, превращая самые грязные оскорбления в восторженные похвалы. К примеру, Энтони Уэлч из «Таймс» аттестовал ее «Счастливый случай», как «поразительно тупое, тошнотворное чтиво». Сотрудники рекламного отдела «Хеддер Ходлайн» чудесным образом трансформировали нелицеприятное высказывание, и получилось: «Поразительно!» Еще «Хеддер Ходлайн» проявили нечеловеческую сдержанность, когда позволили Эмбер включить в список тех, кому она приносит благодарность, целое созвездие знаменитостей, ни с одной из которых она не была знакома. «Огромное спасибо Тони Блэру», – писала она и рассыпалась в благодарностях на три страницы – это в предисловии к «Общественной пользе». « Невозможно словами выразить признательность моей подруге, принцессе Кентской. И сердечное спасибо Фэй Уэлдон за неоценимую поддержку и вдохновение». Ну, с Фэй Уэлдон Эмбер встречалась, один раз. В электричке. Фэй Уэлдон попросила ее закрыть окно. В пароксизме благодарности Эмбер разошлась до того, что выразила «безграничную признательность Гордону Брауну, Твигги и, конечно, моему любимому наставнику, сэру Исайе Берлину». Я попыталась, было втолковать ей, что сэр Исайя Берлин скончался за год до того, как она приступила к написанию книги. Но она заверила меня, что никто не заметит, не говоря уж о том, что всем до лампочки.
– Издатели любят, когда авторы пускают пыль в глаза, – резвилась она. – Самое главное – пара громких имен, и неважно, живые это знаменитости или мертвые.
Эмбер опять взяла в руки книгу. Роман раскрылся на первой странице.
– Если бы я знала, что Чарли меня бросит, никогда бы не посвятила ему книгу, – объявила она. – Вычеркну его, если будет переиздание. Лучше бы я посвятила ее Педро. Он меня любит. Правда, дорогой? Скажи, Педро, тебе нравится? – Эмбер наугад открыла книгу и начала читать вслух. В золотистых глазах Педро заиграли искорки.
«Кэти страстно взглянула на Тома поверх горы дымящихся внутренностей. Разрушительные инстинкты повелевали ей излить свое сердце. Поведать ему о своих чувствах. Он срывал шкуру с белеющего остова, и его напряженные мускулы блестели от пота. „Нужно отбросить здравый смысл, – подумала она. – Все, что мне сейчас нужно, это его плоть».
– Том, – произнесла она. Он стоял к ней спиной и играл мускулами. – Послушай, Том, я долго думала...»
«Гав! Гав!» Эмбер отложила роман и бросилась открывать дверь. Все гостьи пришли одновременно. За ужином Эмбер опять напустилась на Чарли: как он, «грязная свинья», посмел так подло бросить ее, как можно быть таким «законченным мерзавцем». Гостьи сочувственно кивали. Только я морщилась и видела краем глаза, что Хелен, ставшая пунцовой, смущенно поеживается на стуле. Думаю, Хелен недолюбливает мою кузину, но никогда бы не призналась в этом. По-моему, она считает, что у Эмбер тяжелый характер, и не она одна. Я тоже, и не боюсь говорить об этом вам. Но в моем случае все по-другому, ведь Эмбер – член моей семьи.
– Прости, что долго не звонила, – тихо извинилась Хелен, когда я готовила кофе. – Я была очень... – она попыталась подобрать нужное слово, – загружена работой. В последнее время так много заказов. Приходится рано вставать, чтобы пойти на цветочный рынок. Я выбиваюсь из сил.
– Не волнуйся, – успокоила я. – Ты прекрасно выглядишь. К тому же и у меня работы выше крыши. И, слава богу. Совсем не осталось времени думать сама знаешь о ком.
– Доминик тебе не звонил? – спросила она.
– Нет, – при одном упоминании его имени я разозлилась.
– Ты не собираешься ему позвонить?
– Нет! Да. Нет. Возможно. Не знаю. Нет-нет. Совершенно точно нет... Ты понимаешь, что я говорю?
Хелен отрицательно покачала головой и взяла меня за руку. Мы вернулись к остальным в гостиную, расселись по диванам и креслам. И Эмбер принялась за Иена Макьюэна.
– Вот это умная книга, – начала она, – с оригинальным и неоднозначным названием. «Бесконечная любовь» – значит бессмертная. Такова любовь героя, Джо Роуза, к его девушке, Клариссе. Но «бесконечная» значит и «навязчивая», как нездоровая одержимость, которую испытывает к Джо Джед Перри, сумасшедший гомосексуалист. Теперь...
– Был у меня один одержимый, – перебила Джоан, специалист по астрофизике. – Какой-то ненормальный. Я едва его знала, – ударилась она в воспоминания. – Читала лекции по квазарам у него в группе один семестр, но он почему-то вбил себе в голову, что я в него влюблена, и все время мне названивал.
– Джоан, – одернула Эмбер. – Я не закончила.
– Я твердила «нет», но он ничего не хотел понимать.
– Как я и говорила, – проигнорировала ее Эмбер, – Джед Перри испытывает необъяснимую гомо-эротическую одержимость Джо...
– Мне даже пришлось сменить номер телефона.
– .. .одержимость, которая сводит Джо с ума...
– Бывает и наоборот, – встряла Кэти, ядерный инженер. – Моя сотрудница сходила с ума по доктору, – объяснила она. – У нее совсем крыша поехала, она нам все уши прожужжала. Стала его пациенткой, чтобы появился предлог видеться. Постоянно записывалась на прием. Вела себя, как Мюнхгаузен. Придумывала всякие болезни, симптомы. Сочинила, представьте, будто у нее лучевая болезнь! Уверяла, будто он такой красивый, такой обаятельный, что она не может сопротивляться...
– Послушайте, может, вернемся к книге? – раздраженно ввернула Эмбер.
– Короче, доктор женился, и она успокоилась. Все принялись обсуждать историю Кэти – кроме Эмбер, которая театральным жестом подняла книгу и упорно продолжала развивать свою теорию:
– На протяжении первой главы читателя держат в жестком напряжении. Здесь сталкиваются пятеро незнакомцев, пытающихся вернуть на землю воздушный шар, в корзине которого маленький мальчик. В то время как аэронавт...
– У меня был парень, который любил кататься на воздушных шарах! – обрадовалась Джеки, врач-генетик. – Мы познакомились в банке ДНК. Я тоже несколько раз поднималась в воздух, но, честно говоря, мне это не очень понравилось. Газовая горелка так страшно шипит, как будто пламя вырывается из пасти дракона... о, прости, Эмбер!
– Как я говорила, – продолжила Эмбер, – аэронавта спасают, и ребенка тоже возвращают на землю в целости и сохранности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47