Тони час-то звонил ей в мотель, они встречались, занимались любовью. Когда Дебра бывала у Чарлин, он звонил ей и туда. Она сказала Тони, что Чарлин – ее личный парикмахер, и он, конечно, поверил. Пусть Тони пока ходит на приемы с женой, обедает на яхтах и в дорогих ресторанах. В любом случае его жена-интеллектуалка никогда не даст Тони того, что он получает от Дебры. А она может и умеет еще очень много. Тони де Пальма даже и не подозревает об этом. Она способна на все.
– С возвращением, Дженни!
Дженнифер услышала в телефонной трубке голос Патрика, и ее сердце сильно и часто забилось.
– Как Палм-Бич?
– Великолепно! Богатый, респектабельный курорт. Представляешь, не успела я вернуться домой, как сразу же схватила сильную простуду. А как твоя новая квартира, Патрик?
– Тоже богатая и респектабельная! – шутливо ответил он. – Правда, мы еще окончательно не обустроились, повсюду разбросаны вещи, тюки, пакеты…
Патрик в двух словах рассказал Дженнифер последние новости, они обсудили их, а потом перешел к главному:
– Знаешь, Дженни, у меня появилась новая идея: написать музыкальную комедию по мотивам пьесы Шеридана «Школа злословия». И я уже сочинил несколько музыкальных фрагментов. Хочешь послушать?
– Хочу.
– Но у тебя, наверное, дома много дел… Когда ты выкроишь время и придешь ко мне в студию?
Дженнифер ответила не сразу:
– Сегодня я занята, а вот завтра, пожалуй, смогу прийти и послушать.
Она была действительно сильно простужена, плохо себя чувствовала, но надеялась, что завтра ей станет лучше. На следующее утро Дженнифер проснулась со свежей головой, кашель прекратился, однако вид ее оставлял желать лучшего. Красный распухший нос, слезящиеся глаза – и все это на фоне красивого золотистого загара.
Патрик встретил ее в дверях, и Дженнифер, окинув его быстрым взглядом, отметила, что в свитере с высоким воротом, в замшевом, песочного цвета, жилете и коричневых вельветовых брюках он очень привлекателен.
– Рад тебя видеть! – Патрик поцеловал Дженнифер в щеку.
– Будь осторожен, я простужена! Не заразись!
Патрик провел Дженнифер в студию и усадил в кресло возле зажженного электрического камина. Глядя на распухший от насморка нос и слезящиеся глаза Дженнифер, он пожалел, что позвал се в студию. На улице холодно, промозгло, а у нее такой больной вид…
Сев за рояль, он сыграл несколько музыкальных фрагментов, которые планировал включить в новый мюзикл, и Дженнифер они понравились. Накануне она перечитала «Школу злословия», и у нее уже появилось несколько идей для спектакля.
Время пролетело незаметно. Патрик и Дженнифер так увлеклись обсуждением, что едва услышали телефонный звонок. Патрик взял трубку, и по его ответам Дженнифер поняла, что звонит Мередит.
– Да, да, сейчас выхожу. Да, обязательно.
Закончив разговор, Патрик обернулся к Дженнифер – расстроенный и мрачный.
– Это Мередит. К сожалению, мне надо идти, Дженни. Она ждет меня. Давай созвонимся в самое ближайшее время и еще раз обсудим наш новый проект. Кстати, я разговаривал с Шерон: она полна энтузиазма и говорит, что уже подыскивает спонсоров для будущего мюзикла. Как только мы с тобой представим ей хотя бы приблизительный план спектакля, Шерон начнет вести с ними серьезные переговоры.
Они вышли на улицу, и Патрик предложил:
– Давай по пути я завезу тебя домой.
– Спасибо, но мне в другую сторону. – Дженнифер слабо улыбнулась.
– Какая разница! Ты простужена и должна поскорее вернуться в теплую квартиру!
Подъехало такси, и Патрик открыл перед Дженнифер заднюю дверцу. Сев, она инстинктивно отстранилась, чтобы не заразить Патрика.
– Дженни, перестань! Неужели ты думаешь, я боюсь каких-то там микробов! Если бы ты знала, как я мечтаю заключить тебя в объятия, защитить от всех бед и несчастий… Дженни… ты дрожишь от холода. Тебе надо лечь в теплую постель и принять лекарство. – Немного помолчав, он тихо спросил: – Скажи, ты… скучала обо мне?
– Да, Патрик, я вспоминала тебя каждый день, много думала о нас и пришла к тому же, увы, печальному выводу, что и раньше: нам нельзя быть вместе. Пойми, мы не можем предавать близких нам людей! У тебя – жена и маленькая дочь, у меня – муж. Они не заслуживают такого отношения, потому что любят нас и верят нам. Мы не имеем права делать их несчастными. Даже если мы соединимся, то все равно не сумеем жить, как прежде. Тяжкий груз обмана и предательства будет давить на нас и не позволит нам чувствовать себя счастливыми.
Патрик удрученно кивнул:
– Ты, конечно, права, Дженни, но ведь мы любим друг друга… И если уж нам не суждено соединиться, так давай хотя бы продолжим совместную работу. Это единственное, что нам остается. Мы будем общаться, видеться друг с другом, сочинять мюзиклы. Это поможет нам не чувствовать себя одинокими и несчастными. Мы будем рядом: ты и я.
Такси подъехало к дому. Прежде чем выпустить Дженнифер, Патрик легко прикоснулся губами к ее щеке.
– Выздоравливай!
Улыбнувшись, она кивнула и молча направилась к дому. Открыв дверь, Дженнифер обернулась и помахала ему рукой.
Перед тем как заснуть, Мередит долго вспоминала сегодняшний вечер, овации зрителей, вызывавших ее на поклон бесчисленное количество раз, и радостно улыбалась. Сегодня у нее снова был счастливый день. Собственно, он мало чем отличался от предыдущих: с некоторых пор все дни были для Мередит счастливыми и прекрасными.
Все, о чем она мечтала долгие годы, осуществилось. Мередит О'Нил стала звездой Бродвея. Ее имя было у всех на слуху, Мередит постоянно приглашали на телевидение, у нее брали интервью, фотографии актрисы помещали в газетах и журналах. Толпы восторженных поклонников встречали Мередит перед началом спектакля, а поздно вечером терпеливо дожидались ее выхода из театра и просили автограф. Мередит была в центре общего внимания, она покорила Бродвей. Подающая надежды певица стала настоящей звездой. Ее почитали, ею восторгались, ей поклонялись. Мечты Мередит сбылись, и теперь реальность напоминала сладостный сон.
После премьеры их семья наконец переехала в просторную, удобную квартиру, из окон которой открывался дивный вид на Ист-Ривер. Обои, мебель, детали обстановки – все отвечало вкусу и желаниям Мередит. Ей доставляло удовольствие принимать гостей, и она с гордостью показывала им свое новое роскошное жилище.
Только одно огорчало: она стала меньше видеться с Лиссой, поскольку целые дни проводила в театре. Но даже в этом Мередит находила положительную сторону: Лисса стала по отношению к ней более внимательной и сердечной. Раньше, если родители были дома, девочка так и льнула к отцу. «Папочка сказал…», «Папочка сделал…» Теперь Лисса явно проявляла повышенный интерес к матери. Она гордилась ее успехами и постоянно говорила школьным друзьям, что ее мама – та самая Мередит О'Нил, звезда Бродвея!
Мередит одолевали поклонники, ей постоянно присылали корзины цветов и букеты, звонили по телефону и выражали восхищение, писали письма, признавались в любви, делали предложения руки и сердца.
Патрик искренне радовался успехам жены и тому, что она стала премьершей Бродвея. Дав когда-то Мередит обещание постоянно быть рядом с ней и поддерживать ее, он приходил на каждый дневной спектакль, а на вечерние иногда брал и Лиссу. После окончания спектакля они вместе отправлялись домой.
Вообще-то Мередит уже не нуждалась в опеке мужа. Привыкнув к своему новому положению, она не боялась выходить на сцену. Страх потерять голос исчез, но она предпочитала не сообщать Патрику об этом. Правда, Мередит несколько смущало опасение, как бы ее слава не затмила творческие достижения мужа. Ведь это Патрик сочинил для нее мюзикл, ставший хитом. Вместе с тем Мередит четко сознавала: если Патрик отдалится и перестанет постоянно присутствовать на ее спектаклях, очень скоро найдутся дамочки, желающие развлечь молодого привлекательного композитора, скрасить его одиночество и… увести из семьи. А допустить этого Мередит О'Нил не могла.
Глава 23
В субботу утром Патрик позвонил Дженнифер:
– Дженни, не хочешь ли сегодня днем посмотреть английскую комедию-фарс? Ее уже многие видели; говорят, весьма любопытно. Ну как?
– Я даже не знаю… Мне надо подумать, Патрик.
– Пожалуйста, Дженни, соглашайся! Прошу тебя!
– А Мередит пойдет?
– Нет, она сегодня занята весь день. А кроме того, ты же знаешь, с тех пор как Мередит стала примой, ее интересуют только те спектакли, в которых блистает она, – шутливо заметил Патрик.
Его голос звучал оживленно и непринужденно, но вместе с тем умоляюще. В сущности, Дженнифер не видела причин, препятствующих ей пойти в театр и посмотреть английскую комедию. Тони еще ранним утром отправился в офис, а у нее самой сегодня нет неотложных дел. Представив себе, как они с Патриком сидят рядом в театре и обмениваются впечатлениями, она почувствовала трепет удовольствия.
– А разве ты не должен остаться дома с Лиссой? – спросила Дженнифер.
– Лисса сегодня приглашена на день рождения к подруге, и перед театром я отвезу ее туда.
– Ладно, согласна. Мы с тобой идем в театр! – сказала Дженнифер, стараясь не выказывать особой радости.
Они договорились встретиться у входа. Патрик ждал Дженнифер в легком элегантном пальто с поясом и в шляпе. Он был так хорош собой, что у нее перехватило дыхание. Как она любила этого мужчину, как мечтала быть рядом с ним!
Увидев Дженнифер, Патрик радостно улыбнулся и приподнял шляпу.
– Хорошо, что ты согласилась прийти! – Он подошел к ней и поцеловал в щеку. – Я давно хотел посмотреть эту комедию вместе с тобой и обменяться впечатлениями.
– Я тоже слышала о ней. Надеюсь, она действительно смешная и остроумная. – Оглядев Патрика, Дженнифер заметила: – Ты легко одет, не по погоде. Сейчас январь, а на тебе легкое демисезонное пальто.
– Когда я вижу тебя, у меня в душе расцветает весна. – Он обнял Дженнифер за плечи.
Они вошли в театр и сели в первый ряд бельэтажа.
– Может, надо было купить билеты поближе? – спросил Патрик.
– Нет, отсюда очень хорошо видна вся сцена и даже оркестровая яма. Мне нравится такой широкий обзор.
– Когда сидишь очень близко, то ощущаешь ненатуральность происходящего. Понимаешь, что перед тобой лишь разыгрывается спектакль. А когда находишься поодаль, кажется, будто наблюдаешь за реальной жизнью и участвуешь в ней.
– Точно! – согласилась Дженнифер, и они с Патриком обменялись понимающими взглядами.
– Дженни, мне так хорошо с тобой. Ты – единственная, кто меня понимает. Господи, как несправедлива судьба!..
– Патрик, мы с тобой обо всем договорились и все решили, – прервала его Дженнифер. – И давай больше не возвращаться к этой теме.
– Это ты решила, а не я! Даже если мы с тобой остались только друзьями, я имею право выразить свои чувства.
Он ласково провел рукой по волосам Дженнифер. Ее захлестнула горячая волна. Как ей хотелось броситься к Патрику в объятия! Но она, поцеловав его в щеку, отстранилась.
Пьеса, которую многие называли забавной и советовали посмотреть, оказалась бездарной, скучной, безвкусной и даже грубой. Претензии на эротическую комедию не оправдались, поскольку режиссер и автор явно не поняли сути жанра. По сцене с убогими декорациями бегали женщины в нижнем белье, громко переговаривались хриплыми голосами, кривлялись и отпускали сальные шуточки. Мужчины-актеры тоже были им под стать: произнося плохо выученные реплики, они то и дело теряли детали своего туалета, что, видимо, по замыслу авторов, должно было выглядеть смешно и эротично.
Когда после спектакля открылась боковая кулиса и на сцену вышел самодовольный автор, умудренные опытом Дженнифер и Патрик сразу заметили беспорядок, царящий за сценой: сваленные в кучу декорации, груды тряпья, детали реквизита…
Патрик и Дженнифер переглянулись и засмеялись. Уж они-то знали: если за сценой нет порядка, то ожидать его на сцене и надеяться на профессиональную игру актеров тем более не приходится!
Покинув театр, они медленно пошли по улице.
– Ну и фарс! Ну и комедия! – повторяла Дженнифер, давясь от смеха. – А какая изысканная эротика!
– Все так тонко, элегантно, чувственно! – вторил ей Патрик.
Дойдя до Сорок седьмой улицы, они остановились. Патрик обнял Дженнифер и крепко прижал к себе. Она вздрогнула, и ее веселый смех резко оборвался.
– Патрик, прошу тебя… Не надо.
Он изобразил удивление.
– Досточтимая леди, я всего лишь помогаю вам избавиться от нервного смеха! О, вижу, вам уже лучше!
Патрик отпустил Дженнифер, и они снова двинулись дальше. Возле кафе «Уэст-Бэнк» Патрик нерешительно взглянул на Дженнифер:
– Зайдем?
Она кивнула. В кафе, обсуждая увиденное, они пришли к выводу, что бездарные пьесы тоже следует смотреть. Это позволяет понять недостатки и просчеты своих постановок и порой помогает решить сценические проблемы. Поговорив о комедии, они перешли к недавним событиям.
– Дженни, а помнишь, как однажды во время представления нашего мюзикла в Бостоне рухнула боковая декорация? В тот самый момент, когда неотразимый Раф так проникновенно исполнял свою романтическую арию? – Патрик засмеялся.
– Конечно, помню. А ты помнишь, как много лет назад на нашем с тобой спектакле «Любите друг друга, а не воюйте!» Бетси так закружилась в танце, что рухнула в оркестровую яму?
– И упала прямо на барабан!
Они снова рассмеялись. Дженнифер, прижав руки к груди, умоляюще пробормотала:
– Патрик, хватит смеяться, у меня сейчас начнется истерика!
– Веселый, здоровый смех излечивает от всех болезней!
И тут из проигрывателя-автомата донеслась хорошо знакомая, нежная, проникновенная музыка – вступление к зонгу из спектакля «Елена! Елена!» «Одна лишь ты…» – Дженнифер встрепенулась, Патрик накрыл ладонью ее руку.
– Дженни, это судьба, – тихо и серьезно промолвил он. Она убрала руку и посмотрела на часы.
– Уже пять часов, мне пора домой. – Взглянув на счет, Дженнифер сказала: – Позволь мне заплатить, ведь ты покупал театральные билеты.
– Перестань, Дженни! О чем ты говоришь!
Выйдя на улицу, они посмотрели друг на друга.
– Я чудесно провела время, – искренне проговорила Дженнифер. – Спасибо, Патрик!
Он положил руки ей на плечи.
– Дженни, я скучаю по тебе.
– Я… я тоже очень по тебе скучаю, Патрик.
– Так, может быть…
– Нет, Патрик, прошу тебя, не надо… Мы договорились!
Остановилось такси, Патрик помог Дженнифер сесть и закрыл дверцу. Машина тронулась с места, и Патрик провожал ее печальным взглядом до тех пор, пока она не превратилась в крохотную темную точку, а потом и вовсе исчезла.
В День святого Валентина чета Латтиморов устроила в своих новых апартаментах грандиозный прием. Было приглашено свыше двухсот гостей: актеры Бродвея, известные политические и общественные деятели, люди искусства, и среди них такие знаменитости, как Мэри Тайлер Мур, Михаил Барышников, Беверли Силлс, Бетти Комден, Адольф Грин, Оскар де ла Рента и Анджела Лансбери.
Чета де Пальма долго и тщательно готовилась к этому приему, и Тони, к удивлению Дженнифер, даже сам выбрал для нее наряд: элегантную шелковую серую блузку с высоким воротом-стойкой, длинную, до пола, черную атласную юбку и черные атласные туфли-лодочки.
Хозяйка дома, Мередит О'Нил, встретила гостей в черном платье. На открытых плечах сверкали две тонкие бретельки-полоски из горного хрусталя. Мередит была очаровательна, любезна, весела. Она очень приветливо и дружелюбно разговаривала с Дженнифер и всячески выказывала ей расположение. Дженнифер отвечала ей тем же, хотя испытывала смущение, чувствуя себя виноватой перед Мередит. Она не могла убить в себе любовь к Патрику. Украдкой бросая на него быстрые взгляды, она понимала, что сходит с ума от любви к этому мужчине.
Патрик и Дженнифер старалась держаться подальше друг от друга, однако гости выражали желание побеседовать с соавторами знаменитого мюзикла, задать им вопросы. Избежать этого не удалось, поэтому Патрик и Дженнифер были вынуждены, став рядом, удовлетворить любопытство гостей.
Когда на мгновение их оставили в покое, Патрик незаметно коснулся руки Дженнифер.
– Пожалуйста, не уходи. Побудь немного со мной.
– А что подумают люди?
– Если они увидят, что мы с тобой демонстративно избегаем друг друга, тогда у них и появятся вопросы. Мы же соавторы, значит, должны находиться рядом и непринужденно разговаривать.
– Наверное, ты прав, но я боюсь дать повод для сплетен. Дженнифер хотела отойти от Патрика, но он удержал ее.
– Дженни, сегодня День святого Валентина. – Он посмотрел ей в глаза. – Это день всех влюбленных, а значит, и мой. Я люблю тебя, очень люблю.
– И я тебя очень люблю, – еле слышно сказала она. – Но… – И, оборвав себя на полуслове, направилась к группе гостей.
Больше они в этот вечер не разговаривали. Но Дженнифер и не пыталась продолжить общение, потому что Мередит не отпускала от себя мужа ни на минуту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38