– Эдвард, мне не хотелось бы расставаться со скандалом. Поверь, я всегда обожала тебя и даже сейчас желаю тебе всего наилучшего. Давай останемся друзьями. – С этими словами она сделала шаг вперед и протянула ему ключи.
Он не взял их и только с шумом свернул газету.
– Можешь думать что угодно, но я по-прежнему не воспринимаю твой уход как окончательный. Просто не могу поверить, что ты способна вот так просто покинуть этот дом после многих лет совместной жизни.
Николь почувствовала, как в груди у нее защемило.
– Пожалуйста, не надо. Мне и без того тяжело.
– А почему, собственно, я должен облегчать твою участь? С какой стати? Только ты сама способна помочь себе.
Николь молча пошла прочь, но перед комнатой дочери, откуда доносились громкие ритмы рок-музыки, остановилась. Не без труда преодолев сомнения, она постучала в дверь.
– Войдите.
Джулия сидела перед зеркалом в ярком китайском халате и старательно прихорашивалась с помощью дорогой косметики. Увидев в зеркале мать, она мгновенно насупилась.
– Убирайся отсюда! – чуть ли не закричала она осипшим от недавно выпитой водки голосом.
Внутри у Николь все сжалось, она с ужасом оглядела комнату дочери. Кровать Джулии была завалена каким-то барахлом, на полу валялись туфли на высоких каблуках. Только сейчас она вдруг осознала, что дочь выглядит лет на десять старше и вообще превратилась в зрелую женщину. К горлу Николь подступил горький комок боли и обиды.
– Джулия, почему ты так вызывающе одеваешься?
– Тебя это совершенно не касается.
– Я понимаю, что тебе больно и обидно, но не стоит безоглядно поддаваться этим чувствам. Ты еще так молода…
Джулия хрипло рассмеялась.
– Одна из нас должна была рано или поздно повзрослеть, не так ли? Похоже, ты не собираешься этого делать, стало быть, взрослеть нужно мне. А сейчас оставь меня в покое и выйди из комнаты. Ты бесцеремонно вторглась в чужую жизнь.
Николь в ужасе застыла на месте, не находя сил даже шевельнуться. Казалось, невыносимая боль пронзила ее с головы до ног и пригвоздила к полу, лишая возможности думать и передвигаться.
Джулия внезапно повернулась и швырнула расческу, чуть было не угодив в голову матери.
– Я сказала: «Вон из моей комнаты!»
– Я… я просто хочу с тобой кое о чем поговорить, – чуть не плача, пролепетала Николь.
– Все, о чем ты станешь со мной говорить, – гневно блеснула глазами Джулия, – будет так же пошло и тоскливо, как и все твои поступки, как и ты сама. Я ненавижу тебя и не хочу больше видеть. Убирайся прочь!
Николь опрометью выскочила из комнаты и бросилась к Эдварду.
– Что случилось? Она что, наркотиков наглоталась? Что с ней происходит, Эдвард? Она совершенно ненормальна! И к тому же одета как… как уличная проститутка! Эдвард, ты можешь что-нибудь предпринять?
А что я могу с ней поделать, запереть на замок? У нее появились какие-то друзья, к которым она собирается на вечеринку, вот и все. Домой она каждый день возвращается до двенадцати часов. Чего еще ты от меня хочешь? Чтобы я запретил ей развлекаться с друзьями? Чтобы она всегда оставалась ребенком? Ты просто не хочешь думать о том, что настал ее черед развлекаться и получать все удовольствия от жизни. И вообще говоря, она ведет себя соответственно своему возрасту, чего, к сожалению, не скажешь о тебе.
***
Пол приехал на репетицию с жуткой головной болью. Все утро он провел в переговорах с администрацией «Карнеги-холла», пытаясь договориться с ними сначала по телефону, а потом и в личной беседе.
– Это какой-то кошмар! – Он проглотил пару таблеток аспирина, которые услужливо предложила ему Сандра, и запил их стаканом воды. – Этого парня, который обычно регистрирует участников, не было на месте, а другой стал настаивать, чтобы мы были готовы к октябрю, а не к ноябрю, как условились ранее. Думаю, он просто уступил наш день кому-то другому.
Когда Пол подошел к сути своего рассказа, в зале появился Джо Ярроу.
– Извини, Пол, за вчерашнее. Со мной приключилась довольно странная история…
– Ничего страшного, Джо, – успокоил его Пол. – Мы нашли выход из положения. Надеюсь, сегодня ты чувствуешь себя лучше. Так вот, когда этот парень посмотрел свое расписание на ноябрь…
Джо Ярроу облегченно вздохнул: все обошлось, репетиция сорвана не была. Он тут же забыл об этой неприятной истории.
***
– Пол, я не узнаю свою дочь. Она ведет себя очень странно, а ее ненависть ко мне… Я просто не знаю, что делать. Эдвард же, по-моему, совершенно ослеп и предпочитает ничего не замечать.
Николь места себе не находила от возбуждения и пристально смотрела на Пола. А он тем временем раздраженно отложил в сторону флейту и опустил голову. Ему только что пришла в голову мысль о необходимости внести некоторые изменения в финальную часть пьесы, но Николь вихрем вторглась в его сознание, внося сумятицу и отрывая от важных мыслей.
– Мне кажется, что Джулия всего лишь пытается оказать на тебя эмоциональное давление и с этой целью шантажирует по-детски наивным способом. Не исключено, что у нее возникают чисто психологические трудности с парнями, и именно поэтому она завидует нам.
– Возможно, у нее есть на то свои причины, – мягко возразила Николь, – но все равно ведет она себя ненормально. Мне уже доподлинно известно, что она употребляет какую-то гадость – либо алкоголь, либо наркотики. Пол, она же еще подросток, понимаешь? Нельзя позволить ей делать то, что вздумается.
Пол похлопал ее по плечу, пытаясь хоть как-то успокоить.
– Боюсь, ты уже ничего не сможешь поделать. Она достигла возраста, когда люди начинают делать свои собственные ошибки.
– Ты считаешь, что это нормально, когда она одевается как уличная проститутка и обзывает меня самыми последними словами?..
– Нет, дорогая, – терпеливо прервал ее Пол, – я так не считаю. – Он попытался обнять Николь, но та раздраженно отпрянула. – Знаешь, откровенно, говоря, идентифицируя себя с твоей дочерью… В определенном смысле, разумеется. Короче говоря, она сейчас пытается поскорее повзрослеть и стать полностью независимой от чрезмерно обременительной родительской опеки. Отец, по всей видимости, считает, что ничего страшного в этом нет. Насколько мне известно, Джулия всегда была чересчур чувствительным ребенком, а ты слегка переигрываешь, дорогая. Может, это все из-за пресловутого комплекса вины перед ней? Ведь что ни говори, а ты действительно бросила ее и живешь со мной.
Николь нервно потерла нос и задумалась. А что, похоже, в этом действительно кроется объяснение столь странного поведения ее дочери. Когда Пол снова попытался обнять ее, она уже не только не сопротивлялась, но и сама прильнула к его груди.
– Извини, Пол.
– Это наша первая ссора, – нежно прошептал Пол и поцеловал ее. – Посмотрим, способна ли ты на легкое примирение.
Николь слабо улыбнулась. Как хорошо, что он так быстро и умело успокоил ее! Тем более что альтернативой примирению может быть лишь возвращение в свой старый дом с целью присмотра за подрастающей дочерью. А это уже невозможно после всего случившегося.
***
Айвор Льюис устало плюхнулся в кресло приемной и почувствовал острое жжение в желудке, как будто кто-то сверлил там дыру мощной электрической дрелью. Он пришел сюда по предварительной договоренности, а этот проклятый Фрай даже не удосужился появиться в своем офисе.
Наконец-то секретарша выкрикнула его имя.
– Мистер Фрай задерживается, но он дал свой адрес и просит вас подъехать к нему. – Она протянула Льюису лист бумаги. – Он встретит вас там.
Льюис с превеликим трудом добрался до нужного дома, постоянно чертыхаясь и проклиная все на свете. Но и это было еще не все. В вестибюле огромного и шикарного дома его встретил неподкупного вида швейцар и решительно преградил дорогу, с нескрываемым подозрением оглядывая неизвестного посетителя. Все уговоры Льюиса не произвели на него абсолютно никакого впечатления, как, впрочем, и знакомая фамилия жильца, которую Льюис повторил несколько раз. Если бы сам Фрай не появился через некоторое время, то он вполне бы мог оказаться на улице без цента в кармане.
Фрай выглядел изрядно помятым и взъерошенным, но это не помешало ему всучить Льюису в руку скомканные купюры и вытолкать за дверь. На этом все закончилось, но, доковыляв до угла, Льюис почувствовал жуткое отвращение к себе и ко всему миру. Он сделал дело, ему за это заплатили, а потом самым хамским образом вышвырнули на улицу. Конечно, он заработал себе на хлеб, и не только на хлеб, но дальше-то что? Деньги все равно исчезнут, а в душе по-прежнему останется этот жуткий холод и совершенно невыносимое разочарование. Откровенно говоря, сейчас ему даже хуже, чем до этой сделки. Видимо, он просто-напросто не способен на подобные интриги, причем в буквальном смысле этого слова.
Айвор Льюис был весьма неплохим музыкантом и когда-то учился в престижной музыкальной школе Истмен, что в Рочестере. Все шло нормально до того момента, пока один из преподавателей не посоветовал ему вплотную заняться композицией. Льюис мгновенно переключился на новую стезю, но вскоре обнаружилось, что у него нет ни соответствующих способностей, ни даже самого элементарного желания. Вот тогда-то он и попробовал улучшить свои творческие потенции с помощью наркотиков. Поначалу ему казалось, что все идет прекрасно. После небольшой дозы в голове роились замечательные идеи, но для поддержания этого процесса требовалось все больше и больше, и в конце концов он основательно подсел на иглу. Занятия он послал ко всем чертям, музыка стала средством добывания денег, и к концу последнего курса он неожиданно бросил школу и отправился на вольные хлеба в Нью-Йорк, где и прозябал в жуткой нищете, пока не наткнулся на Фрая.
Черт возьми, как он был счастлив, играя на гобое в том самом оркестре, куда его послал этот негодяй Фрай! Конечно, он не мог не ощущать всю мерзость своего положения, но все же было очень приятно поработать с хорошо известным ему музыкальным инструментом, да еще в приличном коллективе. Одно было неясно – зачем понадобилось Фраю посылать его в этот замечательный ансамбль?
– Все очень просто, – инструктировал его Фрай перед «заданием». – Поиграешь в оркестре, запишешь музыку и принесешь мне кассету. И за все это получишь свои пять кусков.
Конечно, этот мерзавец Фрай не сказал ему самого главного – что его планы идут намного дальше простого любопытства. И вот теперь в голове Льюиса роились страшные мысли, а в душе – гадкие предчувствия. Червь сомнения сжирал остатки его души, каким-то чудом уцелевшей после продолжительного употребления наркоты.
Острая боль в животе напомнила ему, что уже пора принимать зелье, и желательно побыстрее. Но где его взять? Хорошо, хоть есть на что купить, а то пришлось бы биться в конвульсиях в какой-нибудь сточной канаве. Деньги весомо отягощали его карман, но почему-то жгли как раскаленные угли. Странно, такого еще никогда не было!
***
– Привет, Энни, как дела?
Не очень хорошо, Эл. Вся беда в том, что меня по-прежнему волнует будущее Пола. Собственно говоря, именно поэтому я и звоню тебе. Я не слышала от него за последнее время ни единого слова и очень волнуюсь, как бы с ним чего не случилось.
– С ним все в порядке, дорогая.
Энн ощутила в душе гнетущее беспокойство.
– Что происходит? Он уже подготовился к предстоящей премьере?
– Разумеется. Все уже на мази и оформлено самым надлежащим образом.
– А на чьи же деньги он все сделал? – не унималась Энн. – На ее?
– Нет. Я снабдил его небольшой суммой. Правда, он предпочел взять деньги в долг, но если у него все хорошо пойдет, то когда-нибудь он наверняка вернет мне эту сумму. А пока можно называть сие финансовое вливание своеобразным подарком.
Энн задумалась, не зная, как быть – выразить благодарность бывшему мужу за своевременную помощь Полу или, напротив, выплеснуть на него всю накопившуюся за последнее время ярость за то, что он избавил ее сына от жестокой необходимости обратиться за помощью к матери. И все же пусть лучше так, чем бесстыдная и оттого еще более отвратительная материальная поддержка Николь.
– Значит, Пол все еще с ней?
– Да. Советую, дорогуша, смириться наконец с его решением и принять все как есть. Если честно, то им очень хорошо друг с другом и Пол, на мой взгляд, вполне счастлив.
– Он будет хорохориться даже тогда, когда все будет хуже некуда! – огрызнулась Энн. – Я лучше знаю своего сына. Он всегда был упрямым и до невозможности тупоголовым.
– Боже мой, а мне-то казалось, что он в меня!
– Эл, я уже давно не обращаю внимания на твои дурацкие шуточки. Лучше расскажи, как у него идут дела с новой музыкальной пьесой. Помнится, у него были большие проблемы с ударными инструментами.
– Ничего не могу сказать, дорогая, так как не слышал ни единой ноты. И вообще я ни разу не был на репетиции. Пол намерен проявить полную самостоятельность, и если хочешь знать мое мнение, то это, по-моему, не самый плохой выход из положения. Послушай, все эти телефонные разговоры вызывают у меня головную боль. Что, если я подскочу к тебе…
– Нет-нет, в этом нет абсолютно никакой необходимости! – затараторила Энн и даже замахала руками. – Спасибо, я просто хотела узнать, как у него дела, не более того. – Она повесила трубку и в отчаянии закрыла глаза. Глубокая душевная боль и неизбывная обида на сына, казалось, разрывали ее на части. Он действительно оказался слишком бессердечным и упрямым, чтобы понять материнское горе. Плевать он хотел на все ее страдания. Теперь уже совершенно ясно, что он не отступится, по крайней мере до тех пор, пока у него будут деньги. А вот если вдруг споткнется и упадет в грязь лицом, то это, возможно, подействует на него отрезвляюще.
И все же горько думать, что его может постигнуть неудача. Ведь она столько сделала для его блестящей карьеры, что теперь сама мысль о провале рвет на куски ее душу. Нет, надо как-то исправить положение. Но как? Должен же быть какой-то выход. Не зря же в ее измученной душе теплится надежда на какое-то чудо, свершение которого разрушит эту порочную связь и оторвет ее сына от Николь. Ну почему этот кретин Эдвард не вышвырнул их из студии, как она предлагала некоторое время назад? Почему, наконец, эти две артистические натуры не сожрали друг друга, как ей казалось в самом начале их романа? О, как же она в этот момент ненавидела свою бывшую лучшую подругу, так предательски вырвавшую любимого и единственного сына из рук матери! Ну ничего, она сделает все возможное и невозможное, чтобы выдернуть его из цепких когтей этой стервы!
***
Джулия внимательно оглядела Первую авеню в поисках свободного такси. Бесполезно. Было уже шесть вечера, а в это время люди либо возвращаются домой, либо спешат по своим делам. Это все мать виновата, что задержала ее до самого вечера! Надо было выйти пораньше. Да еще папаша все время ходил возле ее комнаты и постоянно донимал дурацкими расспросами типа того, куда идешь, когда вернешься и все такое прочее. А сам то и дело проводит ночи с девочками, а то и вообще не появляется дома до утра. В последнее время Джулия часто просыпается по ночам, чтобы чего-нибудь выпить, и прекрасно слышит гнусное хихиканье в комнате отца.
До сих пор она занималась своими делами в дневное время, так как он опекал ее только ночью, но с сегодняшнего дня все будет по-другому. Джулию охватило необыкновенно приятное чувство – восторг, нет, скорее даже триумф. Наконец-то она высказала матери все, что думает, и вообще выставила ее за дверь! Это была хоть и небольшая, но весьма примечательная победа, от которой даже дух захватывало. Конечно, если бы Джулия продолжала вести себя как благовоспитанный и послушный ребенок, то мать, вероятно, уделяла бы ей больше внимания, но такое поведение ей уже порядком осточертело.
Повернув голову, она вдруг заметила неподалеку какого-то парня примерно ее возраста. Он стоял на противоположной стороне улицы в рваных джинсах и в летнем пиджаке поверх майки. Его башмаки были до такой степени стоптаны и изношены, что наружу торчали грязные пальцы. Но больше всего Джулию заинтересовал взгляд – взгляд голодного человека, хотя он и не производил впечатления нищего попрошайки. Вытянутое исхудавшее лицо парня поражало какой-то удивительной напряженностью, характерной для людей с интеллектом.
Не долго думая Джулия перешла улицу и приблизилась к незнакомцу.
– Если ты поймаешь такси, я отвезу тебя куда скажешь.
Он окинул ее усталым взглядом.
– Я и сам отвезу тебя куда угодно, если удастся найти свободную тачку.
Джулии понравилось его произношение, характерное для образованных людей.
– Откуда ты родом?
– Из Техаса.
– Не бойся, я не кусаюсь, – широко улыбнулась она. пытаясь добиться ответной улыбки. – То есть кусаюсь, конечно, но не до крови.
Парень слегка ухмыльнулся и оглядел незнакомку внимательнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35