— Она сама себя охраняет. Ей никто не нужен. Она с каждым днем все больше живая.
Он уже не в первый раз говорил это: «С каждым днем Она все больше живая». Так могут говорить только в этой стране, подумал Полковник. Нигде в другом месте не сказали бы: «С каждым днем Она все больше живет. С каждым днем Она все лучше поет».
— Откуда вы знаете, что все закончилось? — спросил он.
— Я звонил главнокомандующему. Никто не сопротивляется. Уже расстреляли пятнадцать человек. Никого не оставят в живых. Президент хочет их проучить.
— Вот и хорошо. Пусть всех прикончат, — сказал Полковник. Он сунул руки в карманы плаща. Почувствовал в пересохшей глотке тяжесть мрака. Когда он опять заговорил, голос его был едва слышен: — Наверно, нам лучше перевезти тело, Арансибия. Наверно, они уже знают, что оно здесь.
— Никто не знает, — сказал Псих. — Ведь за многие месяцы это впервые Ее не находят. Не было ни одного цветка, ни одной свечи.
— Вы правы, — минуту помолчав, сказал Полковник. — Они не знают, где Она.
Сколько времени прошло с тех пор? Месяц? Сорок дней? От такой долгой разлуки с Ней у него начало болеть сердце. Для чего все это? Было уже бессмысленно мучить себя. И в самый неожиданный момент случилось ужасное.
Он не раз пытался успокоить себя чтением того, что осталось от этой истории в рассказе Маргариты Эредия де Арансибия, дважды свояченицы Психа: две сестры были замужем за двумя братьями. И он читал то, что уже знал почти наизусть. Больше трех часов Маргарита, или Маргот, отвечала на вопросы военного следователя, и резюме машинописного протокола было здесь, на карточках Полковника. На полях первого листка он записал одну деталь, привлекшую его внимание: всякий раз, говоря о себе самой, свидетельница говорила в третьем лице. Там, где было написано: «Маргот и ее сестра», следовало читать: «Я и моя сестра», или «Я и Элена». Это было очень странно. Только в заключительных фразах своих показаний Маргарита съехала к своему собственному «я» с некоторым смущением, словно ей было трудно привыкнуть к мысли, что она снова стала собой.
КАРТОЧКА 1
«Маргот и ее сестра Элена происходят из вполне здоровой семьи Эредия. Обе ведут свое происхождение по прямой линии от одного из самых знаменитых федеральных губернаторов Тукумана. Они были воспитаны в страхе Божьем, в любви к отечеству и семейному очагу превыше всего. Только в свете этих ценностей становится понятно, почему произошло то, что произошло.
Маргот вышла замуж первой. Она выбрала молодого образованного военного, родом из Сантьяго, и в первые два года супружества жила с ним вполне счастливо. Омрачало их счастье лишь то, что ее супруг, Эрнесто Арансибия, бывший тогда капитаном, не желал иметь детей. Маргот сильно огорчалась, стала подозревать его и кое-что выяснила. Она узнала, что два дяди Эрнесто со стороны матери слабоумные и содержатся в доме для умалишенных. Узнала также, что младший брат Эрнесто, по имени Эдуарде, перенес семи месяцев от роду менингит, возможно сказавшийся впоследствии на его психике. Отсюда она сделала вывод, что Эрнесто не хочет иметь детей из опасения, что они могут родиться неполноценными.
К сожалению, Маргот узнала эти подробности, когда ее сестра Элена уже была помолвлена с Эдуардо Арансибией и до венчания оставалось два месяца. Не зная, как поступить, Маргот спросила совета у матери, с которой всегда была очень близка. Движимая христианской мудростью, мать сказала, что уже поздно делать столь серьезное разоблачение и что не следует вызывать вражду между семьями Эредия и Арансибия. «Не вижу, почему надо помешать Элените, — сказала она, — иметь ту же судьбу, какая выпала Маргот».
Эдуардо в то время тоже был капитаном и был старше своей нареченной на двенадцать лет. Он без труда прошел медицинское освидетельствование в Военном училище, и единственным признаком перенесенного менингита был его неустойчивый, очень вспыльчивый характер, который Элена переносила благодушно. Обоих объединяла пылкая религиозность. Они причащались каждое воскресенье и участвовали в «ангелической милиции», где требовалось весьма строгое соблюдение догматов и всех предписаний Церкви. Маргот опасалась, что ее сестра Элена рано или поздно забеременеет. Это несчастье не замедлило случиться».
КАРТОЧКА 2
«Элена сообщила Эдуардо о своей беременности 10 апреля. Вероятно, под влиянием этой новости у ее супруга в тот же день случились ужасные конвульсии, и мышцы левого глаза на некоторое время остались парализованными. У него диагностировали раздражение твердой мозговой оболочки как следствие перенесенного в детстве менингита.
Хотя Эдуардо от своей болезни оправился довольно скоро, Маргот заметила, что, когда он нервничает, левый глаз у него опять становится неподвижным. И еще Эдуардо стал каким-то отчужденным и молчаливым.
Так мы дошли до конца апреля. У сестры Маргот, которая уже несколько недель страдала приступами рвоты и незначительным недомоганием, произошло сильное кровотечение. Ей рекомендовали полный покой. Мать хотела ухаживать за ней, но Эдуардо воспротивился. Он заявил, что должен принять у себя нескольких офицеров из Службы разведки и разобрать с ними секретные документы, чтобы спрятать их в мансарде. Он казался очень взволнованным, и Элена шестым женским чувством заподозрила неладное. Вопреки своему обычаю Эдуардо в тот вечер не явился к ужину. У Элены усилилось кровотечение, и она безуспешно пыталась позвонить по телефону Маргот и матери, чтобы ее отвезли в больницу. Она не хотела ни минуты оставаться в таком беспомощном состоянии в собственном доме. И как она перепугалась, когда обнаружила, что телефон испорчен. Два или три раза она пыталась подняться, но этому мешала крайняя слабость — она боялась, что случится выкидыш. Наконец между десятью и одиннадцатью часами вечера ей удалось уснуть. Через несколько часов ее разбудили гулкие стуки, доносившиеся из гаража. Она услышала голос мужа и также узнала голос полковника Моори Кёнига. Она несколько раз их позвала и даже начала стучать стулом в пол своей комнаты, но ни один из двоих не обратил на это внимание».
КАРТОЧКА 3
«Потом она услышала, что они приближаются. Они, видимо, несли что-то тяжелое и через каждые два-три шага останавливались. Элена решила выйти. Двигалась она медленно, придерживая живот, чтобы кровь текла не так сильно. Так она добралась до двери. Попробовала ее открыть и с отчаянием, которое нетрудно вообразить, убедилась, что дверь заперта снаружи.
На нее нахлынула страшная слабость. Не зная, что делать, она стала подглядывать в замочную скважину. Сестра Маргот всегда вела себя очень корректно, но тут обстоятельства были чрезвычайные. Она увидела, что муж и полковник Моори Кёниг с большим трудом затаскивают в мансарду ящик, похожий на гроб. Напрасно Элена умоляла дать ей стакан воды. Слабость и жестокая сухость в горле все усиливались. В конце концов она потеряла сознание.
Ни Маргот, ни ее мать не смогли выяснить, сколько часов бедняжка пролежала в обмороке. Около десяти утра им позвонил Эдуардо из военного госпиталя. Элену, мол, положили туда в связи с небольшим обезвоживанием организма и, вопреки опасениям семьи Эредия, она и ее ребенок, слава богу, вне опасности.
Мать, встревоженная состоянием прострации, в котором застала Элену, стала выспрашивать у дочери историю той ужасной ночи. Чем больше подробностей она узнавала, тем сильнее становилось ее возмущение. Однако когда Элена сказала, что больше не хочет жить с Эдуардо, и попросила мать разрешить ей вернуться в родительский дом, мать напомнила ей об обетах, которые она принесла перед алтарем».
КАРТОЧКА 4
«Поведение Эдуардо становилось чем дальше, тем более странным. Он много часов проводил в мансарде, запершись на ключ, а когда видел Элену, даже не спрашивал, как она себя чувствует. Изменилась и она. Из-за терзавшей ее душевной тревоги ей непрестанно хотелось есть сладкое. Она так растолстела, что казалась другим человеком.
В мае Эдуардо вдруг увлекся египтологией. Он нанес в дом кучу трактатов о мумиях Британского музея и начал вставать среди ночи и читать с карандашом в руке фрагменты из «Книги мертвых». Элена заметила, что подчеркнутые им места касались поучений, как кормить и украшать тела, находящиеся уже в другом мире. Особенно странно вел себя Эдуардо в течение полутора недель, когда он читал «Синухе, египтянин», роман Мики Валтари, который был в моде два-три года тому назад. В одно воскресное утро, перед тем как идти к мессе, пока муж принимал душ, Элена решилась полистать эту книгу. На одной из страниц Эдуардо красным карандашом написал: «Вот, вот!» А теперь, сеньор следователь, Маргот хочет прочитать несколько строк из этого романа, чтобы вы поняли, в какие бездны безумия погрузился Эдуардо Арансибия».
КАРТОЧКА 5
«Из „Синухе, египтянин“, книга четвертая, „Неферне-фернефер“, глава 4: «Ликование мумификаторов доходило до апогея, когда они получали труп молодой женщины Ее не бросали сразу в бассейн. Ее разыгрывали по жребию и клали в постель выигравшего, чтобы она провела с ним ночь Они оправдывали это тем, что однажды, в правление великого царя, в Дом Мертвых принесли женщину, которая после такого обращения с ней проснулась, и это было чудом Для мумификаторов не было более святого долга, чем попытаться повторить чудо, отдавая тепло своих трепещущих от страха тел женщинам, которых им приносили».
КАРТОЧКА 6
«Обуреваемая стыдом и тревогой, Элена рассказала Маргот о кощунственном чтении, занимавшем мысли ее мужа. Маргот мгновенно догадалась, что ключ к тайне находится в мансарде, и предложила сестре пойти туда вместе, чтобы посмотреть, в чем дело. Элена объяснила ей, что это невозможно: Эдуардо запирает дверь на два замка и ключи есть только у него. Вдобавок он строго-настрого запретил ей туда ходить. „Наверно, у него связь с другой женщиной, — сказала Маргот сестре, не подумав о том, какой смысл могут иметь эти слова. — Наверно, прячет там любовные письма или еще какую-нибудь гадость“. Это предположение вызвало у Элены глубокое огорчение, но также желание поскорей раскрыть тайну. „Помоги мне, Маргот, — сказала она сестре. — У меня в голове возникают странные мысли. Я даже опасаюсь, как бы Эдуардо не оказался Синей Бородой“.
Маргот решила посоветоваться со слесарем из Военного училища и с его помощью сделала слепки обоих замков. Ключи получились большие, тяжелые, со сложным контуром бородок, и мастеру пришлось потратить целую неделю, чтобы как следует подогнать их.
2 или 3 июля сестры были готовы к тому, чтобы проникнуть в мансарду. На исповеди в первое воскресенье этого месяца Элена решила рассказать всю историю своему весьма пожилому духовному наставнику из ордена Франциска Сальского. Священник настоятельно ей посоветовал повиноваться мужу и не стремиться раскрыть столь важную тайну. Из исповедальни Элена вышла, раздираемая сомнениями, и в то же воскресенье попросила совета у матери. Разговор был долгий. Мать согласилась, что необходимо выяснить истину, иначе столь длительное нервное напряжение может повредить беременности Элены. Маргот, поддерживавшая мать, настаивала на том, что сестре не следует одной заходить в мансарду, и снова предложила ее сопровождать. Элена не переставая плакала и повторяла наказ своего исповедника».
КАРТОЧКА 7
«Во время разговора, который состоялся у семейства Эредия в то воскресенье, многое прояснилось. Маргот узнала, что у Эдуардо два-три раза был с визитом доктор Педро Ара, испанский дипломат и врач, пользовавшийся мировой славой как мумификатор. Оба они запирались в мансарде на несколько часов, а однажды даже кипятили шприцы и другие медицинские инструменты. Маргот эти сведения сильно встревожили. Сколько ни размышляла она над всем этим делом, но представить себе, что там творится, не могла.
В конце концов Элена уступила мольбам родных и согласилась выяснить, что происходит, только поставила одно непременное условие — чтобы поднялась в мансарду она одна. Она хотела сама решить, посоветовавшись только с исповедником, как вести себя с Эдуардо, если она обнаружит, что у него есть любовница.
Следующие несколько дней Маргот пребывала в сильнейшей тревоге. Ее мучили дурные предчувствия. Однажды вечером она сказала мужу: «Мне кажется, что у Элены и Эдуардо дела совсем плохи». Но он ничего не спросил.
Так мы подошли к пятнице 6 июля 1956 года. Вечером того дня Эдуардо должен был нести свое еженедельное дежурство в Службе разведки. Дежурство длилось двенадцать часов и начиналось в семь вечера. Элена, чтобы побывать в мансарде, имела в своем распоряжении целую ночь. Ключи она держала под бюстгальтером и даже спала с ними. Это казалось ей самым надежным местом, так как с мужем они не были близки с тех пор, как подтвердилась ее беременность. И все равно ей было страшно. Не раз случалось, что Эдуардо во время своего дежурства неожиданно являлся домой и, не говоря ни слова, запирался в мансарде. Элена надеялась быстро управиться. Чтобы перебрать старые карты и осмотреть странный деревянный ящик, ей понадобится не больше часа. Так она сказала Маргот в их последнем разговоре по телефону».
КАРТОЧКА 8
«Эта полночь никогда не изгладится из памяти Маргот. Она спала у себя дома на улице Хураменто, где живет и сейчас, как вдруг ее разбудил телефонный звонок.
Звонил Эдуардо. Голос у него был болезненный, надломленный. «Произошла трагедия, — сказал он брату.
— Немедленно приезжай ко мне. И чтобы никто тебя не сопровождал».
Маргот, чутко прислушавшаяся к голосу в трубке, безумно встревожилась. «Спроси у него, что случилось», — сказала она мужу.
«Элена, Эленита, трагедия, она ранена», — сказал Эдуардо с плачем. И повесил трубку.
По-видимому, Эрнесто тут же сообщил о случившемся полковнику Моори Кёнигу, начальнику Эдуардо, и оделся, чтобы выйти. У Маргот сердце разрывалось от тревоги за сестру, она настояла на том, что тоже поедет. Поездка в район Сааведра, казалось, длилась вечность. Подъехав к дому, они подумали, что, быть может, тот звонок им приснился — в шале ни огонька, кругом полная тишина. Но не может двоим присниться один и тот же сон, даже если это супруги. Дверь на улицу была открыта. На втором этаже Эдуардо в отчаянии обнимал уже безжизненное тело Элены.
Что в действительности произошло, это тайна, которую сестра Маргот унесла с собой в могилу. Соседям показалось, будто они слышали спорящие голоса, крики и два выстрела. Но в теле Элены была только одна пуля, прострелившая ей шею. Эдуардо признался, что стрелял он. Он сказал, что в темноте мансарды принял Элену за грабителя. Его раскаяние кажется искренним, и семья Эредия его простила. Но то, что Маргот в ту ночь увидела, настолько невероятно, что она сомневается во всем: сомневается в своих пяти чувствах, сомневается в своих эмоциях и, естественно, сомневается в человеке, который продолжает быть ее зятем».
КАРТОЧКА 9
«Пока Эрнесто утешал Эдуардо, Маргот заметила в мансарде голубоватый свет и попыталась его погасить. Она несколько раз повернула выключатель, но свет наверху не гас. Тогда она решила подняться в мансарду. Лестница была залита кровью, Маргот приходилось прижиматься к стене, чтобы не поскользнуться. В этот момент она подумала, что первый ее долг по отношению к мертвой сестре — смыть кровь, но то, что она увидела в мансарде, заставило ее полностью забыть о благом намерении.
Голубоватый свет исходил из деревянного ящика и растекался в воздухе прозрачными прихотливыми узорами, напоминавшими призрачное кружево или безлистное дерево. Доктор Ара, побывавший в доме Элены в тот же день, пришел к выводу, что я видела — то есть что Маргот видела — не свет, а карту болезни, называемой раком, но он не мог объяснить, какая сила удерживала этот образ в воздухе. Вокруг ящика валялись тысячи бумажных листов и папок, закапанных кровью. Я приблизилась с ужасом. Помню, что во рту у меня пересохло, я внезапно потеряла голос. Потом я увидела ее. Видела я ее всего одно мгновение, но вижу ее и сейчас, и Бог обрек меня на то, чтобы я видела ее всегда.
С первого взгляда я поняла, чего это Эвита. Не знаю, почему ее привезли в дом Элены, и не желаю знать. Я уже сама не знаю, что я хочу знать, а чего не хочу. Эвита лежала в ящике с закрытыми глазами. Совершенно голое тело ее было голубое, но не такой голубизны, какую можно описать словами, а прозрачной, неоновой голубизны нездешнего мира. Возле ящика стояла деревянная скамья, которая могла, видимо, служить только для совершения бдения над покойницей. Были там и отвратительные пятна, не знаю что, какое-то свинство, да простит мне Бог, но ведь все эти недели Эдуардо запирался с трупом.
Действительность — поток. События появляются и исчезают. Все случилось подобно вспышке молнии, в несколько секунд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40