– Джерри улыбнулся так, словно сделал сенсационное сообщение для вечерних новостей.Судья повел глазами, и зал затих. Джерри откашлялся и добавил:– Я приложил их к показанию для того, чтобы продемонстрировать суду жестокость избиений, которым еще раз подверг меня мистер Найт.Джек вернулся к своему столу и взял там две другие подборки фотографий. Одну из них он передал судье со словами:– Ваша честь, я получил несколько увеличенных копий с одной из фотографий мистера Коллетти. Прошу извинить меня за то, что не имел возможности представить суду эти увеличенные копии раньше. Но поскольку мы получили письменное показание только сегодня утром, у меня было лишь несколько минут на то, чтобы забрать эти копии из фотолаборатории.– Извинение принято.Джек повернулся к свидетелю и вручил ему первую фотографию из своей подборки.– Мистер Коллетти, как вам кажется, правильно ли изображена здесь ваша левая рука в электронном увеличении фрагмента вашей оригинальной фотографии?Джерри посмотрел на фотографию.– Это, похоже, моя рука.– А вот еще большее увеличение. – Джек подал ему другую фотографию. – Считаете ли вы правильным изображение нижней части вашей левой руки, скопированной с оригинальной фотографии?– Я бы сказал – да.– И последняя фотография. – Джек передал ее Джерри. – А как насчет этой? Это еще большее увеличение. Точно ли она изображает ваше левое запястье, скопированное с исходной фотографии?– Да, это мое запястье.– А это ваши часы «Ролекс»?– Да.– На них есть календарь, не так ли?Джерри сделал паузу, почувствовав, куда клонит Джек.– Посмотрите еще раз на фотографию. И будьте любезны, прочитайте показания календаря.Джерри изменился в лице.– Часы показывают «Ноя. Два».– Это означает «второе ноября», не так ли?Коллетти нервничал, ища выход из тупика, в который загнал его Джек.Судья внимательно вгляделся в копию фотографии, потом сердито посмотрел на свидетеля:– Мистер Коллетти, отвечайте же.– Полагаю, именно это часы и показывают.– А по моим подсчетам, второе ноября наступило примерно за две недели до вашей второй встречи с моим клиентом, верно?Джерри молчал.Джек подошел поближе к нему.– Мистер Коллетти, эти фотографии были сделаны не после вашей второй встречи с мистером Найтом пятнадцатого ноября. Они были сделаны после того, как вас избили у пивной «Джон Мартин» рано утром второго ноября. Так ли это, сэр?Зал хранил молчание. Все взгляды были обращены на свидетеля, а тот таращился на фотографию, словно надеясь на то, что дата на часах изменится. Наконец Джерри взглянул на судью и тоном проказливого школьника проговорил:– Ух ты, просто не знаю, как это меня угораздило все так перепутать.– По-моему, я услышал достаточно, – сказал судья.– Минуточку, судья. Коль скоро на этом слушании должны прозвучать все свидетельские показания, я прошу разрешения допросить мистера Найта.Джеку очень не хотелось, чтобы Татум давал свидетельские показания. Если бы Джерри не переиграл с фотографиями, Джеку, возможно, удалось бы избежать этого. Но сейчас ситуация изменилась в его пользу.– Судья, говорю вполне искренне: похоже, что имело место формально-юридическое нарушение запретительного судебного приказа.– Формально-юридическое! – прокричал Джерри. – Он схватил меня за горло.– Да, мистер Коллетти, – ответил судья. – Мы все видели ваши фотографии.С мест для публики послышался легкий смешок.– Мы согласны на штраф в пятьсот долларов до слушания дела в суде, вполне понимая то, что никаких других нарушений запретительного приказа суд не потерпит.– Протестую, – заявил Джерри.– Решение принято. – Судья потряс молоточком, как бы указывая на серьезность момента. – И подчеркиваю: «нулевая терпимость», мистер Свайтек. В следующий раз вашему клиенту не избежать тюрьмы.– Ясно, – ответил Джек. Судья посмотрел на Джерри:– Если угодно, вы можете подать ходатайство о лишении мистера Найта права на наследство по «Закону об убийце». Но позвольте мне пояснить мою мысль. Не требуйте слушания и не тратьте попусту время суда, если у вас нет доказательств.– Да, ваша честь, – недовольно пробормотал Джерри. Судья посмотрел на собравшихся.– Если нет никаких других дел, которые должен рассмотреть суд, мы...Но тут поднялась Вивиен Грассо:– Ваша честь, есть еще кое-что.Все головы повернулись в сторону душеприказчицы.– Что вы имеете в виду? – спросил судья.– Я очень много размышляла над этим последние несколько дней, – заговорила она со страдальческим выражением лица, – и прошу прощения за то, что поднимаю этот вопрос теперь. Но, наблюдая за тем, что сейчас произошло в зале суда, я пришла к окончательному решению.– К окончательному решению чего? – спросил судья.– Я хочу отказаться от исполнения обязанностей душеприказчицы Салли Феннинг.Посетители оживились, словно почуяв, что их ожидает сенсация.– Простите? – проговорил судья.– Распределение состояния между наследниками – одна из наиболее важных обязанностей душеприказчицы. Я испытываю затруднение, распределяя что бы то ни было между наследниками, способными избивать и убивать друг друга ради получения денег.– Позвольте мне заверить вас в том, что никто не будет распределять имущество или получать наследство, пока убийства Мейсона Радски и Дейрдре Мидоуз не будут расследованы.– Благодарю вас, – ответила Вивиен, – но я уже приняла решение.– Боюсь, этого недостаточно. По закону суд не может позволить вам отказаться от этих обязанностей, пока не будет назначен новый душеприказчик.– Я позаботилась об этом, – сказала Вивиен. – Я говорила с несколькими людьми, которые могли бы заменить меня. Один из них вчера согласился взяться за это дело, если я откажусь от него.– Кто это?Вивиен повернулась к собравшимся:– Этот человек находится в зале. Это Рене Феннинг. Сестра Салли.Джек быстро повернул голову. В середине восьмого ряда, предназначенного для публики, поднялась женщина в синем официальном костюме, с умело нанесенной косметикой и превосходной, как на рекламных картинках в журнале, прической. В ту дождливую ночь в Африке Джек попрощался с женщиной, которая казалась совсем иной, хотя и не менее красивой.– Мисс Феннинг? – удивился судья.– Точнее, доктор Феннинг, доктор медицины.– Доктор Феннинг, правильно ли пояснила суду ваши намерения мисс Грассо?– Да, ваша честь.– Выйдите вперед, пожалуйста. Передачу обязанностей следует оформить официально.Когда Рене пошла вперед, в зале воцарилась тишина. Скрипели только ручки по листкам записных книжек. Репортеры сочиняли новые вступительные колонки для завтрашних сообщений в прессе. Джек тоже внимательно следил за каждым движением Рене. Он уже заметил, как она хороша даже под африканской грязью, смешанной с потом. И представлял себе, какова будет Рене в другом месте, в иных условиях. Но, даже обладая богатым воображением, Джек не мог представить себе подобной трансформации. Он не надеялся когда-либо встретиться с ней и уж никак не предполагал, что увидит Рене так скоро. Пока было трудно предугадать, какие перемены принесет ее участие в управлении состоянием Салли. Но в ином, глубоко личном плане Джек внутренне улыбался и радовался приезду Рене в Майами.– Черт побери, она еще более смазлива, чем ее сестра, – прошептал Татум.Джек хотел было сказать ему, что у нее и ум под стать красоте, но воздержался, учитывая то, что у братьев Найт есть общий ген, заставляющий их утверждать вещи, всем очевидные.Рене прошла через вертящиеся дверцы красного дерева и встала рядом с Вивиен на месте для свидетельских показаний. Судья одарил ее благосклонной улыбкой, после чего быстро задал несколько вопросов, касающихся ее биографии и отношений с сестрой. Все это Джек уже знал, но по какой-то причине с интересом слушал все, что выходило из уст Рене.Покончив с вопросами, судья посмотрел в зал и спросил:– Есть ли у наследников возражения по поводу того, чтобы доктор Феннинг стала душеприказчицей своей сестры?Тишина.– Поскольку возражений не слышно, я прошу доктора Феннинг после заседания зайти в мой кабинет. Это связано с бумажной работой и необходимостью привести вас к присяге. Желаю удачи, молодая леди. Слушание прекращается. – Он стукнул молотком.– Всем встать!Все поднялись, и секунд десять в зале царила тишина. Но когда судья удалился в свой кабинет и закрыл за собой тяжелую деревянную дверь, люди сразу же заговорили, обмениваясь мнениями.С другой стороны зала на Джека взглянул Коллетти, но как он, так и его адвокат явно спешили выйти на улицу и предстать перед журналистами. Они быстро собрали свои вещи и смешались с толпой, образовавшейся в центральном проходе между рядами стульев. За ними последовали Мигель Риос и его адвокат. Джек начал пробиваться к Вивиен Грассо, намереваясь сообщить ей, что они остаются друзьями, когда к нему подошла Рене и спросила:– Вы удивлены?– В этом деле меня уже ничто не удивляет.– По-моему, ваше появление в Африке подействовало на мое сознание. Пора выяснить, что же все-таки случилось с моей сестрой.– Думаю, что это правильное решение.– А нам с вами следует в ближайшее время встретиться. – Рене посмотрела в сторону, а потом ему в глаза.– Встретиться?– Да, мне придется встречаться со всеми адвокатами.– О, разумеется, – ответил Джек. – В любое время.– Уверена, вы более заняты, чем я. Я поселюсь в отеле «Хайат», пока не подыщу себе квартиру. Позвоните мне и дайте знать, какое время вам удобно.– Я позвоню.Какой-то репортер обратился к Рене через барьер. Несколько других представителей СМИ, страстно желающих получить интервью у новой душеприказчицы, единственной ныне здравствующей родственницы Салли, ожидали в проходе.Рене взглянула на Джека:– Кажется, сейчас я впервые почувствую всю прелесть ответа «Без комментариев».– Если проявите сообразительность. Она подняла бровь, и Джек добавил:– А они отнюдь не сообразительнее вас.– Лучше воздержаться.– Именно так мы, адвокаты, и поступаем.– Рада видеть вас снова. – Рене слегка улыбнулась.– И я рад вас видеть.Она повернулась и пошла к выходу. Собрав свои вещи, Джек быстро посмотрел назад и увидел, что Рене тоже смотрит на него. Они незаметно улыбнулись друг другу, словно у них одновременно появилась одна и та же приводящая в смущение мысль: «Не могу поверить, что я посмотрела, но то, что ты тоже посмотрел, мне приятно». Рене исчезла в толпе, и Джек вдруг увидел стоящую у перегородки Келси.Она прошла через дверцы, и они приблизились к судейскому месту, где могли разговаривать так, что никто, кроме умеющих читать по губам, их не слышал.– Будь осторожен, – сказала Келси.– По какой причине?– Если ты и новая душеприказчица будете так строить друг другу глазки, это завтра же отметят утренние газеты.– Ничего мы не строили... Неужели нам обязательно разговаривать об этом здесь?– Это из-за нее ты не хотел, чтобы я сидела рядом с тобой у стола адвокатов на этом слушании?Джек чувствовал, что его в чем-то обвиняют, и это ему не нравилось.– Это Татум не хотел, чтобы ты была здесь. Поскольку ты открыла тайну, известную адвокату и его клиентке Дейрдре Мидоуз, он тебе больше не доверяет. Я сожалею об этом.– А как насчет тебя?– Келси, это не место.– Это обычный вопрос. А ты мне доверяешь?Джек помолчал, словно вопрос был слишком сложным, чтобы ответить на него в подобной обстановке.– Да, я доверяю тебе.– Больше, чем Рене? – спросила она, прищурившись.– Я едва знаком с Рене.– Так я этому и поверила.Джек заговорил мягче, хотя не боялся, что их кто-нибудь услышит, но дело принимало неприятный оборот.– Келси, перед моим отъездом в Африку мне казалось, будто мы договорились о том, что в интересах Нейта нам не следует заходить далеко в наших с тобой отношениях. Поэтому мне трудно ответить тебе.– Будь честен со мной. Что я должна чувствовать, видя, как ты строишь глазки другой женщине, когда ты всего сорок восемь часов назад заверял меня, что у нас все будет хорошо?– Я имел в виду, что у нас все будет хорошо в профессиональном плане.– В профессиональном? То, как ты смотрел на меня, было не более профессиональным, чем взгляды, которые ты только что бросал на Рене.– Я не бросал... – Джек отрицал это, но его слова звучали не слишком убедительно. Увидев, как расстроена Келси, Джек понял: она предпочла бы, чтобы он отрицал все. Только это смягчило бы ее сердечную боль.– Послушай, – сказал Джек. – Не знаю, что ты заметила, но я, честное слово, не понимаю, какие назревают события.– Тогда ты слеп. – Келси покачала головой.– Что?– Эта женщина жила в африканской пустыне, располагающей к фригидности, почти три года. Борись со своими инстинктами, Джек.Келси ушла. Джек наблюдал за ней, не зная, что думать, и не желая больше об этом думать. Но заставить себя перестать думать он не мог, и это вызывало у него чувство вины.Ибо сейчас он не думал ни о ком, кроме Рене. ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ 48 В баре «Спаркис» был в самом разгаре «Веселый час», но Джеку было невесело. Он сидел на табурете у стойки с тех пор, как покинул зал заседаний суда, печально размышлял и изливал душу Тео, который обслуживал клиентов, но в основном присматривал за кассовым аппаратом, чтобы новый бармен не обворовывал его. «Спаркис» привлекал «крутую» публику. Это было место постоянных сборищ рабочих, мужчин и женщин, а не типичное «удобное для секретарей» заведение для выпивки на скорую руку, поблизости от авеню Брикелл или площади Альгамбра-Секл, где главным образом тусуются мелкие служащие. Здесь не торговали первосортной водкой или шотландским виски «Ригал», а единственным импортным пивом было «Эль Президенте», доминиканская «сервеса» Пиво (исп.).

, которую Тео продавал по вторникам по цене ниже себестоимости, сборщикам помидоров с ближайшей фермы, потому что наверняка никто, кроме него, не давал им шанса повеселиться. Впрочем, в основе своей на простом человеческом уровне «Веселый час» в «Спаркис» был заурядным явлением. Плохое освещение, громкая музыка, изобилие спиртного. В туалетах – торговля ребристыми, «в гармошку», презервативами и щиплющими язык ментоловыми таблетками от дурного запаха изо рта. Мужчины, высматривающие женщин, женщины, высматривающие мужчин, люди, которые слишком громко говорят и смеются, одна и та же обстановка в конце каждой недели, разрешение возникающих споров, замечания по поводу каждого неверного шага в коротком танце между двумя бутылками пива.– Позвони ей, – сказал Тео, стараясь перекричать звон ударяющихся друг о друга бутылок и пустую болтовню за стойкой.– Кому позвонить? – спросил Джек.Тео отправил официантку с очередным подносом коктейлей «два на одного». Еще два заказа дожидались своего выполнения, но он отложил листочки с заказами в сторону и нагнулся под стойку, что предвещало лишь неприятности. Это была его собственная «заначка». В этот момент Джек заметил, что его приятель надел сегодня свою противную тенниску с надписью: «Я не так Думать, как ты Напился».– Господи, только не это! – взмолился Джек.Тео, бросив на него зловещий взгляд, поставил на стойку два стакана и особую бутылку «Эррадура аньехо» «Подкова хорошей выдержки» (исп.). Сорт текилы

.– Возьми трубку и позвони Рене. Иначе будем пить.– Как будем пить? С закуской или без?Тео отодвинул в сторону солонку с дырочками и небольшую миску с дольками лимона.– Без.– Ты жестокий человек.– И мы не перестанем пить, пока один из нас не свалится на пол. Давай смотреть в глаза правде, Жако. Мы оба знаем, что таращиться в потолок буду не я.– С чего ты взял, что мне хочется позвонить ей?– С того, что ты уже полчаса, не умолкая, только о ней и говоришь. Так что либо звони Рене сейчас, либо завтра будешь весь день прикладывать лед к голове.– От «эррадуры» у меня никогда не бывает похмелья.– Забудь про текилу. Я так врежу тебе по голове, что ты выйдешь в другую комнату, чтобы услышать звон в собственных ушах. Поэтому не спрашивай меня в очередной трахнутый раз, думаю ли я, что ты должен позвонить ей. Звони!Тео подвинул телефон по стойке, но Джек все еще пребывал в нерешительности. Строго говоря, с точки зрения стратегии ему следовало наброситься на нее немедленно. Джеку и его клиенту совсем не хотелось, чтобы Рене услышала о Татуме от Джерри Коллетти или от Ларсена, детектива по делам об убийствах, до того как Джек поговорит с ней. Но что-то беспокоило и удерживало его. Он посмотрел на Тео:– Не стану утверждать, что Рене флиртовала, но это очень походило на флирт.– Ты пытаешься заставить меня ревновать? – Тео поморщился и послал Джеку нарочито подчеркнутый воздушный поцелуй.Джек не обратил на это внимания.– С какой стати ей хорошо ко мне относиться, не говоря уже о том, чтобы флиртовать? Если верить вчерашней газете, Салли Феннинг, родная сестра Рене, наняла моего клиента, чтобы он пустил ей пулю в лоб.– Ты, Жако, только что сказал магические слова:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37