Они подошли к реке. Над головой кар-карта просвистела пуля, срезав по пути несколько веток.Хулагар заслонил Джубади и заставил его отступить под защиту дерева.— А тебя я ни разу не награждал, — задумчиво промолвил Джубади.— Я — твой щитоносец, мне ни к чему безделушки и лошади.— Хорошо сказано, — мягко сказал Джубади. — Верность у щитоносца в крови, она дана всем, кого ведет дух «ту».— Что-то тревожит тебя, — заметил Хулагар.— Тамука.Хулагар промолчал, зная, что за этим последует.— В битве он оставил моего сына, чтобы сразиться со скотом, и я вижу, как между ними проскальзывают искры ненависти. Не такими должны быть отношения между картом и щитоносцем.— Да, мой карт, — отозвался Хулагар.— Но почему такое произошло?— А что думаешь ты, мой господин? Джубади рассмеялся:— Ты спрашиваешь меня, потому что уверен, что я знаю ответ.Хулагар кивнул.— Он презирает Вуку, считая, что это он убил своего брата.— Это твои слова, а не мои, — осторожно сказал Хулагар.— Это произошло где-то здесь на реке, — тихо произнес Джубади и, невзирая на протесты Хулагара, вышел из-под защиты дерева, чтобы взглянуть на Нейпер. — Ты веришь, что Вука совершил убийство?— Кто я, чтобы судить? — Хулагар знал, что осторожность никогда не помешает.— Хулагар, да или нет?— Да, мой кар-карт.Джубади пристально посмотрел на носителя щита, но тот не отвел взгляд.— Я так и думал, — вздохнул Джубади. — Если я проиграю эту войну, сможет ли он привести орду к победе?— Дух «ка» в нем силен, — ответил Хулагар.— Даже слишком. Хулагар кивнул.— Он ринулся в атаку, хотя я запретил ему делать это, а в последний момент сбежал — по крайней мере я так слышал.— Я тоже это слышал, мой господин. Снова пролетела пуля, и снова Джубади не обратил на нее внимания.Он повернулся и ударил кулаком по стволу дерева.— Ну почему в живых не остался Манту? — с горечью прошептал он.— Буглаа назвала его имя, — сказал Хулагар. — С судьбой не поспоришь.— Теперь мой единственный кровный наследник — Вука, — сказал Джубади, глядя в глаза Хулагару. — Когда я умру, он станет кар-картом.— Не говори о смерти, Джубади, — предупредил Хулагар. — Предки могут решить, что это твое желание.— Тамука должен поклясться, что защитит его и научит всему.— Да.— Никто не должен смещать Вуку. Хулагар промолчал.— Никто! — зарычал Джубади, схватив Хулагара.— Я служу тебе, мой карт, больше оборота, но я не щитоносец зан-карта.— А если Тамука решит иначе?— Мой господин, только отец может отдать приказ о смерти сына, только совет клана щитоносцев может решить судьбу кар-карта. Не Тамука будет думать о том, жить кар-карту или умереть.— Я знаю, — прошептал Джубади.Хулагар посмотрел на своего господина и, осторожно взяв его за руку, отвел к дереву. Пуля вонзилась в ствол над головой Хулагара.— Для хранителя щита попасть под шальную пулю — это одно, — сказал Хулагар, пытаясь улыбнуться. — А вот если ранят кар-карта — это другое дело.Джубади шагнул под защиту дерева, и Хулагар вздохнул с облегчением.— Я знаю, что Тамука не согласен с тем, как я веду войну, — сказал Джубади, прислонясь к стволу. Он взял протянутую щитоносцем флягу.— Он говорит то, что ему велит дух «ту».— Я все равно этого не понимаю. Мы сражаемся со скотом, чтобы сохранить привычный образ жизни, тот, который нам завещали предки, а он хочет разрушить все. Наверняка Русь придется уничтожить, из римлян, возможно, надо оставить только любимцев — все остальные стали слишком независимы, но убить весь скот поголовно? Какая же ненависть живет в его сердце? Я не могу этого понять, тем более в хранителе щита. При этом им руководит холодный расчет, свойственный рациональному уму вашего клана. Но если мы уничтожим весь скот, то в конце концов мы умрем от голода.— Я не знаю, что ответить, — сказал Хулагар.— Но мы должны решить, — настаивал Джубади. Он посмотрел на меч в руке, чье лезвие сверкало и переливалось, потом перевел взгляд на реку.В лесу стало светлеть, и, взглянув вверх, Джубади увидел, что тучи на мгновение разошлись и в просвете мелькнул голубой клочок неба.Он улыбнулся:— Дождь кончился.Хулагар посмотрел на небо. Даже запахи в лесу были другими. В отличие от бесконечной степи, где пахло травой, здесь витал запах листвы, влажной земли и чего-то еще. Он никак не мог понять, нравится ему этот запах или нет.— К утру земля начнет подсыхать, и мы сможем двинуться в путь.— Я хочу, чтобы мы переправились через реку за семь дней, — объявил Джубади. — Я не верю, что эти янки не попробуют отомстить за поражение.— Все здесь? — спросил Эндрю, обводя взглядом собор.Калин кивнул и знаком приказал страже закрыть двери. Снаружи на площади волновалась толпа. Только что напечатали списки погибших, и даже через плотно закрытые дубовые двери доносились крики родственников. Почти три суздальских полка — пятнадцать тысяч человек — канули в небытие. Такие же списки разослали по всей Руси, и в воздухе была паника.— Сегодня тяжелый день, — сказал Касмар. Он благословил собравшихся офицеров и сенаторов. Все встали на колени, кроме уроженцев Новой Англии, которые не были католиками, и Марка.Эндрю вышел вперед.Если вдуматься, церковь не самое подходящее место для того, чтобы говорить о войне, но больше собрать совет было негде: всего час назад здание сената было разрушено прямым попаданием бомбы, сброшенной с воздушного корабля. Устрой они бомбежку на час позже — и все высшее командование было бы уничтожено одним ударом. Сквозь витражи с изображениями святых и Кесуса пробивался солнечный свет, в церкви пахло свечами и ладаном. Этот запах царил здесь уже несколько веков — с тех самых пор, как восемьсот лет назад русские попали сюда через туннель света.— Вы все знаете, что мы в трудном положении, — начал Эндрю.Все молчали.— Я полагал, что если мы будем сражаться на Нейпере, то проиграем, потому что эта позиция укреплена гораздо хуже, чем Потомак. Думаю, что в конце концов они войдут в город. В отличие от тугар, у мерков есть артиллерия. Даже если мы выдержим артобстрел, сейчас всего лишь середина весны. Урожай будет через несколько месяцев, а когда он созреет, то попадет в их руки. Мы можем продержаться несколько недель или даже месяцев, но потом… — Голос у него сорвался.— А как же Новрод, Кев, Вазима и другие города Руси? — выкрикнул один из сенаторов. — Вы говорите, что будете защищать Суздаль, — а мы будем брошены на произвол судьбы?Эндрю поднял ладонь успокаивая страсти.— Вовсе нет. Начнем с того, что всю Русь невозможно спрятать в одном-единственном городе. Во-вторых, я не собираюсь снимать полки с обороны Кева и направлять в Суздаль. Мы построили вокруг городов укрепления на случай прорыва отдельных отрядов врага. Но если мы начнем защищать все города одновременно, мерки захватят их один за другим.Все с откровенным любопытством уставились на Эндрю.— Так что же вы тогда предлагаете?— Я предлагаю еще до прихода мерков эвакуировать всю Русь на восток. Гражданское население отправить в Рим. Марк Люциний Грака прибыл к нам, чтобы сообщить о своем согласии и предложить нашим людям убежище и еду. Военные или работающие на армию направятся к восточной границе, в район Белых холмов. Все необходимое надо захватить с собой, то, что невозможно увезти, — уничтожить. Заводы придется сжечь. Инструменты, двигатели, даже доски мы возьмем с собой и построим новые заводы. Все запасы еды — зерно, животных, птиц — надо забрать, иначе их придется уничтожить. Колодцы отравим, наставим ловушек на земле. Нельзя оставлять врагу ничего. Корабли перевезут беженцев, и пока армия будет сражаться на Нейпере, у нас будет время отступить, обосноваться на новом месте и быть готовыми снова сражаться. Нам нужно две недели, чтобы дать людям возможность спокойно уехать. Когда мы уйдем, здесь должна остаться выжженная земля, и пусть эти мерзавцы умрут от голода!В соборе началось смятение. Эндрю стоял и ждал, глядя на Джона Майну, Чака Фергюсона и Боба Флетчера. Джон так же молча смотрел прямо перед собой.Наконец Эндрю поднял руку, и воцарилась тишина.— Это единственный выход. Мы не сможем удержать Нейпер. Я понял, что моя надежда на то, что мы остановим их на Потомаке, была столь же призрачной.Эндрю замолчал, ожидая взрыва эмоций, упреков и проклятий в свой адрес. Он уже решил, что, если они последуют, он предложит им свою отставку. Но все молчали. Он посмотрел на них — генералов, которых выпестовали они с Гансом, сенаторов, которые появились, когда он написал конституцию, и, наконец, на Калина, поднявшегося со своего места и вставшего рядом.— Веди нас, Эндрю Лоренс Кин, — сказал Калин. — Веди нас, и мы пойдем за тобой.Эндрю взглянул на отца Касмара.— Веди нас, — повторил тот.Эндрю обвел взглядом остальных. Марк вышел вперед и пожал ему руку. Эндрю видел перед собой угрюмые, сосредоточенные лица — так выглядят те, кто услышал сигнал «к бою». Они начали вставать, сначала один, потом другой, а затем все присутствующие приветствовали его дружным криком.Эндрю отвернулся. В глазах у него стояли слезы. Глава 8 — Все твои идеи звучат очень логично, а выглядят просто блестяще, — сказал Джон. — Так что я не хочу портить впечатление своими критическими замечаниями.Эндрю боролся со сном. Часы в гостиной ритмично отсчитывали время. Он взял из рук Кэтлин чашку чая и, сделав глоток, поставил ее на стол. В комнате было слишком жарко — огонь в печи разогнал вечернюю прохладу.Он расстегнул воротник рубашки — теплый мундир он снял еще раньше. Здесь, в их новоанглийском квартале в сердце Суздаля, было тихо. Митинг прошел достаточно благополучно, люди, прочитав списки убитых, мрачно разошлись по домам. У десяти американцев из тех, что полегли вместе с Гансом, были семьи. Сам Эндрю старался не думать о маленьком бревенчатом домике на противоположной стороне площади, где он провел столько счастливых вечеров, обсуждая с Гансом разные дела. Темные окна укоризненно смотрели на него. Нужно будет пойти и разобрать вещи, но это потом. Сейчас у него другие дела, и нельзя позволять горю мешать им.Он сказал людям, что все потеряно, что им придется покинуть свои дома, привычную жизнь и отправиться навстречу неизвестности.Он посмотрел на друзей, которые собрались в комнате. Многие были с ним с самого начала: Пэт, Джон, Эмил, Винсент, Чак. Здесь же присутствовали штабные офицеры, Калин и двое новеньких — Марк и Гамилькар. И, конечно, Кэтлин — она сидела рядом.— Портить мне жизнь своими критическими замечаниями — твоя работа, Джон, — сказал Эндрю. — Только ты способен определить, что мы можем, а что нет. Но на сей раз я говорю иначе: это должно быть сделано.— Я знаю, Эндрю.— Тогда расскажи, как мы это сделаем.— Нужно исходить из того, что у нас шестьдесят два локомотива и примерно восемьсот вагонов. На Руси живет около семисот пятидесяти тысяч человек. Возможно, с прошлого года цифры немного изменились. — Он посмотрел на Гамилькара и уточнил: — Прибавилось тысяч тридцать. Двести тысяч человек живет на расстоянии ста миль от Кева, пятьдесят тысяч в пределах двадцати миль. За исключением младенцев и стариков, все они могут покинуть страну пешком.— А как насчет питания? — спросил Эмил.— Я к этому еще вернусь, доктор, — отозвался Джон. — Значит, по крайней мере пятьсот пятьдесят тысяч людей придется перевозить по железной дороге. Полагаю, это можно сделать в два этапа. Сначала добраться до Кева — он в двухстах пятидесяти милях к востоку отсюда. А уже оттуда мы отправим все гражданское население в Рим.— Орда преодолеет двести пятьдесят миль за пять дней, — холодно заметил Гамилькар.— На чем? — спросил Эндрю. — Они рассчитывают найти здесь плодородные земли и вдоволь еды; но если мы сожжем все при отступлении, им придется идти по пустыне, а это намного труднее.— Ты не сможешь сжечь зеленую траву, — возразил Гамилькар.— Конечно. В их армии миллион лошадей. Джон, сколько травы нужно лошади ежедневно?— Я слышал, что для одной лошади обычных размеров, а не таких монстров, которых они вырастили, нужно приблизительно двадцать пять акров в год. Ну, пускай тридцать или даже тридцать пять…— Они не собираются пастись здесь год, — прервал его Эмил. — Им просто нужно перерезать нас. А семьдесят фунтов сена в день они найдут.— Миллион лошадей, четыреста тысяч воинов, четыре сотни пушек — все это надо провести через Суздаль, — с нажимом сказал Эндрю. — И вспомни, это не просто марш-бросок армии, это Volkswanderung.— Что-что? — вскинул голову Пэт.— Исход, — пояснил Эмил. — Женщины, дети, старики, телеги с нажитым добром.— И с ними еще по меньшей мере миллион лошадей, — добавил Эндрю.— Они съедят лошадей. Тугары не стали этого делать, но мерки теперь понимают, что все не так просто.— На то, чтобы накормить всю орду, будет уходить две тысячи лошадей в день, если, конечно, у них не будет другой еды. Очень скоро это ударит по ним. Мерки не смогут бросить свои юрты, значит, им придется оставить в живых тягловых лошадей и есть скакунов.— Весенняя трава, конечно, сочнее, — сказал Пэт с оптимизмом. — Но все равно десять лошадей за день съедят траву с акра земли. Причем после этого травы на этом месте не будет еще пару месяцев.— Сотня тысяч акров в день — только для лошадей армии, к середине лета это составит миллион акров, — сказал Эндрю, и его лицо осветила улыбка.— Ты не ответил на предыдущее возражение, — ответил Гамилькар, подождав, пока переводчик передаст ему слова Эндрю. — Десяток уменов может пересечь территорию Руси за пять или шесть дней и перебить дезорганизованную массу людей под Кевом. — Он понизил голос. — Произойдет массовая резня.Все уставились на Эндрю. — Их задержат, можете не сомневаться, — уверенно сказал он.— Но как?— Не волнуйтесь. — По его тону все поняли, что этот вопрос решен.— Они по-прежнему будут есть моих людей, — гневно заявил Гамилькар.Эндрю посмотрел на вождя. Он был не в силах ему возразить, так как чувствовал глубочайший стыд за убийство карфагенян на Потомаке.— Но мы все равно будем сражаться, — тихо добавил Гамилькар.— Если мы перекроем Нейпер броненосцами, то даже после нашего отступления меркам придется подняться вверх по течению, чтобы пересечь реку. А для этого надо будет проложить по лесу дорогу, по которой смогут проехать их повозки.— А что с нашей едой? — спросил Эмил. Эндрю с надеждой взглянул на Джона.— На поездах мы можем перевезти в Кев восемьдесят тысяч людей в день, если принять, что каждый будет иметь при себе десять фунтов груза. Запасов продовольствия на Руси хватит на девяносто дней. Это приблизительно сто тысяч тонн, значит, для их перевозки потребуется как минимум шестьсот грузовых платформ. — Джон на секунду заглянул в свои записи. — Даже если спешить изо всех сил, то переправка людей и продуктов в Кев займет тридцать дней. Но нужно отправить еще кучу других вещей: инструменты и оборудование из литейных и кузнечных цехов, ружейных заводов, лесопилен, паровозных депо. И я бы посоветовал забрать все сельскохозяйственные орудия, если мы хотим выжить и, конечно, если мы победим. Думаю, в целом потребуется дней сорок, и это при условии, что поезда будут двигаться днем и ночью. У нас заготовлено довольно много дров, но я не уверен, что этого достаточно. Для работы на каменном угле мы приспособили только шесть паровозов.Все молчали.— И потом, Эндрю, не забывай об армии. Реку надо патрулировать, но когда линию обороны прорвут, мы должны будем забрать ребят. К тому же существует проблема боеприпасов и оружия, которое мы производили почти три года. Только для того чтобы увезти полевую артиллерию, нужно два дня, еще день — на пушки, размещенные в городах.— А как насчет флота? — спросил Буллфинч.— Все броненосцы останутся охранять реку или морское побережье, — ответил Эндрю.— А галеры?— Если они пристанут к берегу чуть западнее Карфагена, мы эвакуируем всех моих людей, а также русских, которые живут поблизости, — сказал Гамилькар.Эндрю кивнул.— Значит, завтра и начнем, — подытожил Эндрю. — Те, кто может идти пешком, отправятся в путь. Дети, матери с младенцами, старики, которым больше шестидесяти, больные и раненые поедут по железной дороге.— Иисусе, Эндрю, для таких вещей существуют специальные планы, которые надо рассчитывать несколько дней или даже недель.— У нас нет столько времени! — воскликнул Эндрю. — Ты сам только что это сказал.— Всем беженцам не хватит места в Кеве.— Значит, надо взять спальные вагоны, которые используют железнодорожные рабочие, и отправлять их прямо в Рим. Тогда мы перебросим туда около ста тысяч людей за тридцать дней.Джон кивнул.— После того как мы отправим первых беженцев, надо увезти все продукты. И как бы это ни было неприятно, придется объявить военное положение, господин президент.Калин улыбнулся: — Я согласен. — Все запасы продовольствия придется собрать вместе. Уэбстер, вы с Гейтсом сегодня напечатаете поручительства — мы национализируем продовольствие, а потом выплатим компенсацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36