Да, Ганс, я сумел выжить, но стал ли я офицером?Я совершил ошибку, которая стоила тебе жизни.„Это все моя вина", — именно так, по словам одного из пленных мятежников, укорял себя генерал Ли после Пикетта. Десять тысяч повстанцев полегло за полчаса — это стало поворотным пунктом войны.А наше поражение? Стало ли оно таким же поворотным пунктом, Ганс, из-за того, что я потерял тебя? Ведь можно было послать еще одну дивизию!»— Так вы говорите, что война уже проиграна? — вопросил Касмар, глядя в упор на Джона. — И завтра я должен пойти в собор и объявить своей пастве, чтобы они готовились к смерти? Рыли себе могилы, резали горло своим детям, чтобы уберечь их от ям орды?Джон озадаченно посмотрел на Эндрю. «Мне лучше задушить Мэдди и перерезать горло себе», — сказала она.— Эндрю?Он очнулся. Калин внимательно смотрел на него.— Надо смириться, — прошептал Калин. — Что?— Надо смириться. Ты не можешь вернуться в прошлое, не можешь что-либо изменить.— Он дрался, как дьявол, — сказал Пэт, взглянув сначала на пустующий стул, а потом на Эндрю.На секунду их взгляды встретились, и Эндрю показалось, что Пэт читает в его сердце, как в открытой книге.«Сделай же что-нибудь! Ты единственный можешь что-нибудь придумать!» — слышалось ему.Эндрю поднялся и вышел. На берегу войска стояли молча, глядя, как горит мост.Он прислонился к стене вагона, надвинув кепи на глаза.Хлопнула дверь — вышел Калин. Эндрю хотел было попросить старого друга уйти, но не смог вымолвить ни слова.— Никак не можешь прийти в себя? Эндрю выдавил слабую улыбку.— Я чувствую себя потерянным. По моей вине погибли десять тысяч наших парней и мой лучший друг. Скорее всего, я проиграл войну.— По-моему, ты потерял кое-что еще.— Ну, что же? Давай, скажи! — потребовал Эндрю.— Веру в себя.— Спасибо на добром слове.— Я стал президентом этой страны благодаря тебе, — твердо ответил Калин, подойдя к Эндрю и встав напротив него. — Если бы не ты и твои люди, я бы скорей всего пережил нашествие тугар, они бы уже ушли к этому времени. Ивор и Раснар по-прежнему делили бы власть, а я оставался бы грязным крестьянином, сочиняющим глупые стишки в обмен на собственную жизнь. Ты принес в нашу жизнь перемены.— Я не хотел этого, — ответил Эндрю.— Я хотел. И хочу. И видит Кесус, ты мне нужен, Эндрю Лоренс Кин. — Неужели?— А у нас есть выбор? Разжаловать тебя? Ты же знаешь, я — президент, я могу сделать это.Эндрю смотрел на Калина, который стоял прямо перед ним — вылитый Линкольн, хотя и намного ниже. В черном сюртуке и цилиндре, с бакенбардами. Даже чувство юмора у него было таким же.— Старина Авраам снимал с постов многих.— Но он оставил Гранта.— Грант… Мы называли его «мясником» — он буквально устилал нашими телами поля сражений. Из-за него при Колд-Харборе за двадцать минут я потерял половину полка.— Но вы все равно шли за ним, потому что вы были его солдатами.— Под его командованием мы потеряли лучших.— А кем я, по-твоему, могу тебя заменить? — воскликнул Калин. — Кто еще может командовать армией? Пэт? Отличный офицер, пока ему говорят, что делать! Джон? Он здорово умеет планировать и прекрасный организатор — даже лучше, чем ты, — но в нем нет искры Божьей. Может быть, когда-нибудь на твое место сможет встать Винсент, но ему нужно еще много времени, чтобы стать настоящим командующим.— Да, ему нужно время, но, возможно, когда-нибудь он и созреет для этого, — сказал Эндрю задумчиво. — Я уже думал об этом, хотя ему все это осточертело, как и мне.— Или ты, или никто. Ты никогда не думал, какого черта Ганс решил учить тебя всему, что знал сам?Эндрю уставился на Калина, не зная, что сказать.— Он знал, что ты победишь, даже сейчас, когда это кажется почти невозможным. Тебе придется победить, Эндрю, потому что иначе ты не сможешь взглянуть ему в лицо, когда вы встретитесь с ним на том свете.— Вот уж спасибо.— Если все получится, тогда и поблагодаришь.— Ты, недоумок, это же все из-за моей ошибки! — прорычал Эндрю.Калин усмехнулся.— Самое воинственное, что я слышал от тебя сегодня, — сказал он. — Когда-нибудь это войдет в историю: мой главнокомандующий обозвал меня недоумком. Мне очень живо представляется героическое панно на стене вагона под названием «Полковник Кин обзывает президента недоумком».Эндрю растерянно улыбнулся.— Ганс не зря выбрал тебя. Видит Кесус, ты мне нужен, потому что ты умеешь думать и руководить. Посмотри вокруг. Пэт говорит о куче мерков возле его трупа, у Джона все упирается в снабжение и вооружение, Касмар предрекает конец света. Только ты можешь изменить положение.— Я никогда раньше не проигрывал, — прошептал Эндрю, глядя сквозь Калина куда-то вдаль. — Я всегда побеждал, я всегда выводил своих солдат из-под огня, даже в Колд-Харборе. — Он печально вздохнул. — Я дошел до такого состояния, когда было невозможно думать иначе, но какой-то голос внутри меня шептал, что на этот раз я не смогу победить, что я хочу слишком многого. Я заколебался, когда надо было действовать, и проиграл.— Теперь это уже история, Эндрю. Нет смысла говорить о том, что уже прошло, надо думать о будущем.Калин показал на речной брод.— Через неделю, через десять дней четыреста тысяч мерков переправятся через реку и пойдут дальше, уничтожая все на своем пути: траву, урожай, нас и наших детей. Только ты можешь остановить их. Ты не первый генерал, проигравший сражение, кампанию или даже всю войну. Но ты будешь первым, кто выиграет войну, несмотря на то что внутренне уже настроился проиграть ее.Калин замолчал. Сойдя с поезда, он пошел к реке, кивая в ответ на приветствия солдат.«Этот чертов крестьянин всегда мог перемудрить всех нас, Ганс, — мысленно прошептал Эндрю. Мысли его стали на удивление ясными. — Мы не сможем остановить их на Нейпере. Это понятно. Единственный выход — продержать их здесь так долго, чтобы они начали голодать, съели собственных лошадей, потом начали вымирать от голода и, наконец, решили вернуться, бросив все».Голод.«Неопытный командир занимается тактикой, опытный — логистикой», — вспомнилось ему.«В конце концов они переправятся через Нейпер. Мы умрем в Суздале. Винсент в Риме проживет немного дольше. Нам нужно время, драгоценное время». В голове крутилась какая-то мысль, которая не давала ему покоя с того времени, как он говорил с Юрием. Она так сильно тревожила Эндрю, что он ни с кем об этом не говорил. Где взять время?Ему показалось, что Ганс смотрит на него, ожидая верного решения, как в первый раз в Антьетаме, когда мятежники окружили их с трех сторон.«Сынок, надо бы вывести парней отсюда», — сказал он тогда.«Черт бы их всех побрал».Калин обернулся к поезду. Эндрю как раз открыл дверь и вошел в вагон.— Пожалуй, я пойду, ребятки, — сказал Калин, погладив по голове мальчишку-барабанщика и пожимая руку седобородому капитану, которого он помнил еще со времен службы у Ивора.— Что с нами будет? — спросил молоденький солдатик, на щеках у которого начал пробиваться первый пушок.— Ну, мы, конечно, победим, — с улыбкой ответил Калин. — Я вам это обещаю. Если же нет, то в следующий раз вы выберете в президенты кого-нибудь другого.Люди грустно рассмеялись, и он направился к поезду.Войдя в вагон, он понял, что прервал спор между Эндрю и Джоном.Эндрю посмотрел на Калина.— Пожалуй, ты был прав, черт возьми! — сказал он.— В чем же?— В том, что не отправил меня на пенсию. Калин улыбнулся, но ничего не ответил.— Я пошлю тебя в Рим прямо сейчас, — заявил Эндрю. — Экспресс доставит тебя туда очень быстро. Думаю, Марк должен услышать это от тебя лично и дать свое согласие, прежде чем я объявлю новость во всеуслышание. Если он сделает, как я прошу, сразу возвращайся, желательно вместе с ним. Ты должен обернуться за два дня.— Я теперь мальчик на побегушках? — спросил Калин с усмешкой. В голосе его слышалось согласие, хотя он даже не знал, о чем идет речь.Эндрю рассказал о своих планах, не обращая внимания на фырканье Джона, который то и дело заявлял, что такое невозможно.Калин посмотрел на Джона:— Еще более невозможно поражение. А это единственная альтернатива. Так что готовьте этот ваш экспресс. Поеду передавать сообщение.— Ты хочешь сказать, что тащил всю свою орду через эту щель?Музта кивнул и посмотрел на рельсы, которые теперь были проложены вдоль расширенной лесной дороги.— Первый умен проходил по пятьдесят миль в день, — сказал он. — Но потом дело застопорилось, дорога превратилась в непролазную грязь. Почти семь дней мои умены добирались до брода. Грязь. Джубади посмотрел вниз. Его лошадь стояла в грязи почти по колено. После того как здесь прошел первый умен, земля превратилась в жидкое месиво.— А что будет с теми, кто идет позади нас? Музта улыбнулся и покачал головой:— Нас было почти в три раза меньше, но все равно мы потратили почти целую луну на то, чтобы пробраться по лесу, пересечь реку и снова выйти в степь под Суздалем. Это все равно что идти по горному перевалу после дождя.— Я и не думал, что будет так трудно, — пробормотал Джубади.— Мы не ожидали, что пойдут дожди, — буркнул Вука, глядя на ветки, которые только что бросили в грязь, чтобы пройти по ним. — Если бы было сухо, мы двигались бы намного быстрее.Музта повернул лошадь и подъехал к железнодорожной насыпи.«А они ускользнули», — подумал Джубади. Он надеялся покончить с ненавистным скотом на этой стороне реки, а потом пересечь ее безо всяких препятствий. Их спасли проклятые машины, которые двигаются по рельсам. Восемь тысяч голов скота — вполне достаточно, чтобы прокормить армию в течение четырех дней, а они ускользнули.Верхушки деревьев покачивались от ветра, стряхивая с листьев мелкие капли. Никакие воздушные корабли в такую погоду летать не могут. Еще одна проблема. Они могли бы разбомбить пути и помешать скоту сбежать.Невозможно что-нибудь планировать с этой погодой. Густой туман, неожиданный дождь, гроза — от них зависит поражение или победа.Он не мог даже связаться с южным флангом, пока ехал тридцать миль по лесу, потом выходил к морю и поворачивал на север. Правда, со скотом это не так страшно — тот либо шел пешком, либо ехал по рельсам. Вот если бы это были бантаги или старые друзья тугары — он покосился на Музту, — то разделять армию таким образом значило бы накликать катастрофу.Так тугары разбили мерков при Орки, заставив разделиться на три колонны.Впереди клубился дым. Горело несколько деревянных домов, на боку валялся вагон со сломанным колесом. Несколько воинов уже копались в свежих могилах, вытаскивая оттуда тела.Он поморщился. Отвратительно, но, с другой стороны, все-таки еда.Музта натянул поводья, и Джубади тоже остановился, махнув остальным, чтобы продолжали путь. Вся кавалькада продефилировала мимо них: впереди золотые штандарты орды, за знаменосцами барабанщики, сигнальщики, шаманы, слуги, курьеры. Все они вязли в непролазной грязи и ругались.Показались захваченные знамена скота. На них золотыми нитками были вышиты названия: «7-й Новродский», «44-й Суздальский», «15-й Кевский»; и перечислены сражения — осада Суздаля, освобождение Рима, битва Святого Станислава. Еще на одном — синем с полосами — флаге виднелись какие-то совсем неразборчивые буквы. Но в любом случае не стоило унижаться до того, чтобы разбирать надписи скота.Музта оглянулся на Джубади, потом снова посмотрел на вытащенные из земли свежие трупы.— В прошлую войну моим воинам пришлось идти по земле, оставленной скотом, и питаться трупами и сдохшими лошадьми, — сообщил Музта задумчиво.— К чему сейчас вспоминать об этом? Мы войдем в их город еще до следующего полнолуния.— Я вижу эту землю, и старые воспоминания возвращаются. Когда-то я ехал здесь со своими сыновьями, за мной шумела моя орда. Я помню их смех, радость, когда звук нарг означал не битву, а всего лишь охоту — никакого риска, возможность поразмяться и мясо к столу.— Ты же видел, как сегодня утром мы расправились с ними, — сказал Джубади.— Это было легко. Они совершили ошибку.— Это всего лишь скот! — выкрикнул Вука, подъезжая поближе. — Я впервые вижу, чтобы они так попались, — заметил Музта.— Потому что на этот раз они столкнулись с мерками, — заявил Вука.Музта оглянулся на зан-карта. Джубади укоризненно посмотрел на сына, но ничего не сказал.— Конечно, — произнес Музта с улыбкой. Хлынул дождь, тяжелые капли смыли грязь с застывших лиц скота, выкопанного из могил.Джубади посмотрел на трупы.— Только через восемь или десять дней придет карфагенский скот, и можно будет думать о переправе, — сказал Джубади, ни к кому в частности не обращаясь.— Пусть работают пленники, которых мы захватили сегодня утром, — рассмеялся Вука.— Они бесполезны, — ответил Хулагар. — Их меньше сотни, и все они ранены. Они не могли сражаться, и только поэтому мы их захватили.— Зачем тогда оставлять их в живых? — возмутился Вука.— Они еще могут пригодиться, — сказал Джубади, чтобы закрыть тему.Он посмотрел на дорогу. В тумане исчезал последний полк умена Навхаг.— Передайте в Навхаг, чтобы к рассвету они добрались до реки и постарались переправиться. Может, скот деморализован и мы легко их захватим.— Сомневаюсь, — обронил Музта.— На сей раз они будут иметь дело с мерками, — прошипел Вука достаточно громко, чтобы Музта услышал его слова.Кар-карт тугар повернулся к наследнику мерков.— Разумеется, — сказал он.— Дедушка!Эндрю Готорн выскользнул из объятий матери и через комнату бросился к Калину, едва не сбив его с ног.Улыбнувшись, Калин поцеловал внука в макушку и тотчас попал в объятия Тани и близнецов.— Как у тебя дела, доченька? — спросил он, освободившись от цепких двойняшек и крестясь на икону.Таня улыбнулась и погладила выпуклый живот.— Еще один просится наружу, — сказала она.— Этот мальчишка времени зря не теряет, — усмехнулся Калин, а она покраснела и рассмеялась.— В доме Бог знает что творится! Ну и беспорядок! Таня кинулась к матери, которая в окружении троих бросившихся к ней внуков была похожа на наседку.— Трое детей, — извиняясь, объяснила Таня. — Разве можно за всем уследить?— И четвертый на подходе, — с гордостью объявил Калин.Людмила расцеловала дочь.— Найми служанку.— У меня не будет слуг, — твердо сказала Таня. — И у Винсента тоже.— Слышу речи истинной республиканки, — одобрил ее Калин и сел у окна, наблюдая за семьей, которая наконец-то была в сборе.— К черту политику! — возмутилась Людмила. — Она дочь президента, жена генерала и посла.— Вот поэтому у меня и не будет слуг, — заявила Таня. По ее тону было ясно, что эта тема закрыта.— Воистину она твоя дочь, такая же упрямая, — усмехнулся Калин.Он откинулся на спинку стула, блаженно вздохнул и положил свой знаменитый цилиндр на стол.— Дочка, дай чего-нибудь попить.— Я принесу, — сказала Людмила. — Пойдемте-ка, ангелочки. — И она увела детей в кухню.— Что привело вас сюда? — спросила Таня. Калин обхватил ее за талию и посадил к себе на колени.— Я уже большая девочка, папа, — прошептала она смущенно. — Для меня ты всегда останешься моей любимой малышкой, — ответил он, целуя ее в щеку и гладя по голове.— Вид у тебя измученный. Ты устал? Он молча кивнул.— Что-то случилось, иначе бы ты не приехал.— Да, — коротко ответил он.— Что же?— Мы потерпели поражение. И потеряли почти целый корпус. — Он замолк, а потом добавил: — И Ганса.— О Господи!— Василий Александрович, Борис Иванович, Сергей Сергеевич, Юрий Андреевич, Михаил Эрнестович — все они погибли.— И Юрий?Калин кивнул. Таня пыталась сдержать слезы, она могла бы выйти замуж за Юрия, если бы не встретила Винсента.— Григорий был ранен в голову и умер от раны, Семен потерял руку.— А Эндрю Кин, Пэт?— Эндрю выбит из колеи. Видишь ли, моя дорогая, мы, наверное, потеряем наш Суздаль еще до следующего полнолуния. Конечно, мы будем драться до конца, но если волк принялся копать, мышь не уцелеет.— Поэтому ты здесь, папа?— Я потом тебе все расскажу. У меня мало времени. Никто не знает, что я здесь. Мне надо встретиться с Марком, у меня для него новости, и он должен услышать их лично, а не по телеграфу.— Все знают, что что-то случилось. Со вчерашнего дня не поступало никаких сообщений.Это я приказал, — признался Калин. — Чтобы не началась паника.— Она почти началась.— Но ты, моя ягодка, в безопасности. И дети тоже. Она хотела было возразить, думая о Кэтлин, о своих друзьях, но сейчас все было иначе. У нее трое детей и скоро родится четвертый — прежде всего она должна думать об их защите.Он улыбнулся, полез в нагрудный карман и извлек оттуда маленький сверток. Таня развернула его — там оказался медовый пряник.— Папа, мне же не восемь лет!— Тогда просто представь себе, что ты еще маленькая, — предложил он.Она положила голову ему на плечо.— Как Винсент?— По-прежнему, — ответила она. Калин понимающе кивнул.— Он отдаляется от меня, — вздохнула она.— Он теперь не так наивен, как прежде.— Папа, ты знаешь, о чем я говорю. Раньше в нем была доброта, он был готов удивляться и восхищаться каждому творению Перма и Кесуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36