Они думали, что я — рабыня Тая.
— Рабыня?!
Она вновь засмеялась.
— Он выкупил меня у моего похитителя за пять бобровых шкурок. Серебряная Береза учила меня, как себя вести, чтобы Тай согласился взять меня своей второй женой.
Калеб был так ошарашен ее болтовней о рабстве и выкупе в пять бобровых шкурок, что не сразу все понял.
— Второй женой?
Элизабет смущенно замолчала и отвернулась от него.
— Элизабет, что ты имела в виду...
Она обернулась.
— Калеб, ты должен понять. Они думали, что Нэта убили. На столбе, на помосте для пыток, всю зиму развевался скальп с белыми волосами. Мы видели его каждый день...
«Столб для скальпов... помост для пыток...» — у Калеба мутилось в голове.
Он облизнул губы и постарался взять себя в руки.
— Ты хочешь сказать, что Тай и Делия открыто жили вместе в деревне индейцев как муж и жена?
— Тай спас мне жизнь. И жизнь нашего ребенка.
— Это не умаляет его греха.
— Грех? Кто говорит о грехе? Они были убеждены, что мистер Паркес мертв, и они поженились по обычаям абенаки. — Она опустилась на колени возле него и обняла мужа. — О, Калеб, они так любят друг друга! Я еще никогда не видела такой любви. Они поглощены своим чувством и очень счастливы.
Она отвернулась, но Калеб заметил, как краска залила ее щеки.
— Когда смотришь на них вместе... — прошептала она, — видишь... видишь, с какой нежностью они относятся друг к другу. Иногда... иногда я думала, как бы... испытать такую страсть.
Калеб вздохнул. С тех пор как он узнал, что жена беременна, он не дотрагивался до нее. Но он обдумал все, о чем говорил ему Тай Сэвич жарким августовским вечером, попивая бренди. Калеб был уверен, что Элизабет придет в ужас и содрогнется от тех картин, которые в подробностях рисовал ему доктор. Но теперь он сомневался...
«Что, если, — думал он, — я прямо сейчас отведу ее в спальню и медленно раздену, как учил меня доктор Тай? И начну целовать и гладить ее в этих местах... всех этих местах?!»
Но именно Элизабет, глядя на него своими большими серыми глазами, улыбнулась и первая сказала эти слова:
— Ты займешься со мной любовью, Калеб?
***
Делия с огромным трудом передвигала ноги. Тай шел впереди, скрестив на груди руки.
Делии так хотелось прижаться к нему. Ей просто необходимо было, чтобы он обнял и успокоил своими большими руками. Делию смущал и ранил его гнев на нее, и от этого она тоже начинала чувствовать раздражение.
— Мы не должны так видеться, — сказала она, — Нэт может заподозрить.
— Заподозрить, черт возьми! А почему он все еще не знает? Когда же ты скажешь ему?
— Я скажу ему, когда придет время. Я не могу обрушить это на него прямо сейчас.
Он сжал ее плечо. В этом прикосновении не было и намека на ласку, только ярость и гнев. Но она затрепетала от его прикосновения.
— Ты просто хочешь остаться с ним. — Он кипел от горечи и ярости.
Она отшатнулась от него.
— О Господи, Тай... Я за ним замужем.
Он потряс ее за плечи, заставив смотреть ему в лицо.
— Ты замужем за мной!
Делия чувствовала, как разрывается ее сердце. Ей хотелось кричать, но она не могла произнести ни слова. Человек не может вынести такую боль, от нее умирают.
— Наша свадьба, Тай, она была не настоящей.
Он опять грубо встряхнул ее, потом приблизил свое лицо к Делии и рявкнул:
— Черт побери, для меня она была настоящей!
Но она знала, что его гнев и ярость были лишь внешними проявлениями его боли. Он страдал так же, как и она.
Делия посмотрела на него сквозь слезы и прикоснулась к его щеке, но он отпрянул от нее.
— Ох, Тай...
Потом он перестал сжимать ее плечи и погладил ее руки. Голос его стал мягким.
— Делия, ты должна поговорить с Нэтом. Объясни ему, что произошло. Ему придется отпустить тебя.
Она отвернулась от него и покачала головой. Горло сжал спазм.
Тай подошел сзади и встал так близко, что она чувствовала его тепло и его дыхание, от которого шевелились завитки ее волос на затылке.
— Скажи ему, Делия, сегодня же, или я сам скажу.
Она набросилась на него.
— Ты не смеешь! Я не допущу, чтобы Нэт страдал. Он ни в чем не виноват!
— Страдал? Не виноват?! Господи, Делия, да ты спятила! А каково, по-твоему, при этом мне? Ты, может, думаешь, я отойду в сторону и позволю другому мужчине соблазнять мою жену?
Она вздрогнула от жестокости его слов. Ко всем чувствам, раздирающим ее, теперь добавилось еще одно — тошнотворный страх. Нэт сказал, что хочет начать все сначала. Неужели он имел в виду, что хочет воспользоваться своими супружескими правами?
— Он этого... этого не делал, — сказала она, чтобы хоть немного успокоиться.
Тай коротко рассмеялся.
— Так теперь он сделает это! У него пять месяцев не было женщины. Так что он это сделает.
Он схватил ее и прижал к себе.
— Ты не должна позволять Нэту думать о тебе как о жене.
Она заколотила кулаками по его груди.
— Но я его жена!
Делия вцепилась в его рубашку, прижалась к нему, и слезы брызнули у нее из глаз. Она содрогалась от рыданий. — Тай, Тай, пожалуйста, постарайся понять. Мы давали клятву перед Богом. Нэт и я. Для меня эта свадьба была тогда выходом, сделкой. Он взял меня из грязного бара, женился на мне. Он дал мне дом и положение в обществе. А все, что было у меня до этого, так это вечно пьяный отец, который колотил меня всякий раз, как я попадалась ему на глаза.
— Но ведь это я увез тебя оттуда.
Она вскинула голову, и в глазах ее засверкала ярость.
— Неужели?! Как я помню, Тайлер Сэвич, вы просто воспользовались на досуге моей невинностью, а потом передали меня Нэту с тем условием, что если я не подойду ему, то он может отправить меня назад в любой момент — как бракованный товар — с трещиной или дырочкой!!!
— Ты хочешь наказать меня за то, что я соблазнил тебя и потом отверг? Так все из-за этого? Думаю, я заслужил это, но Господи, Делия...
Она прижалась лицом к нему и обняла, бормоча:
— Нет, нет, нет! Я только говорю, что Нэт не заслужил того, чтобы я покинула его прямо сейчас. Если бы речь шла только о нас троих, то ради тебя, Тай, я смогла бы сделать и это. Но — дети! Всего пять месяцев прошло с тех пор, как умерла их мать, и тут пропала я. Мэг и Тилди так боятся снова остаться одни. Я заставила их полюбить меня, они зависят от меня, так оно и есть, даже Мэг смягчилась. Так подумай, что будет с ними, если я повернусь и уйду от них. То, о чем я говорила тогда тебе на пляже, все еще остается в силе. Я не уверена, что могу уйти от Нэта, от детей и нарушить клятвы. Я не прощу себе этого. Он слегка отстранился и погрузил пальцы в ее волосы.
— Но что будет со мной? Как быть с теми клятвами, которые ты дала мне? Ты же моя жена!
— Но сначала я вышла замуж за Нэта...
— Нет! Ты моя! — выдохнул он. — Хорошо. Забудь о том, что ты вышла замуж за нас обоих...
— Это не моя ви...
— Давай поговорим о любви. Я люблю тебя. Ты любишь меня. Мы любим друг друга. Теперь ответь мне, причем здесь Нэт и его дети?
Она отвела его руку.
— Это жестоко.
— О Господи! — Он отвернулся и посмотрел на звезды. Потом обхватил руками голову, и руки его упали.
— Прости меня, Делия. Просто ты ранила меня насмерть. Я не могу потерять тебя.
Она сжала руки и почувствовала, что ноги уже не держат ее.
— Ох, Тай... Что же нам делать?!
Ответ он почти прошептал.
— Уходи со мной, Делия. Уйдем вместе. Прямо сейчас. Этой ночью.
Она зажмурила глаза, но не смогла удержать слезы. На них обрушилась давящая тишина. Делия слышала только тяжелое дыхание Тая и свои всхлипывания.
Она открыла глаза, желая сказать ему, что не может уйти с ним, как бы ни разрывалось ее сердце и не рвалась душа, но тут увидела его лицо. У нее перехватило дыхание, и сердце оборвалось и упало.
Он уже не сдерживал слез. Они наполнили его глаза и потекли по щекам.
— Господи!... — воскликнул он и отвернулся, стыдясь своих слез. Но когда Тай заговорил, в его голосе звучали рыдания.
— Не предпочитай их мне, Делия. Не выбирай между нами. Умоляю тебя, уйдем со мной... Будь моей женой, Делия... Будь моей... женой...
Она хотела бы вырвать сердце и протянуть его Таю на ладони. Она могла бы и умереть за него. Она уже приготовилась сказать ему, что согласна бросить Нэта и девочек и уйти с ним. При чем тут долг, если она так любит его?!
Но вдруг она вспомнила, как Тилди умоляла ее поклясться, что она никогда больше не бросит их, и Мэг, заключившую соглашение с Богом, целующую ее и называющую ее мамой...
Она не могла предать их.
— Тай, мне нужно время, чтобы подумать...
Он отшатнулся от нее и бросился прочь так быстро, что исчез во тьме раньше, чем она поняла, что он ушел.
— Тай! — Она побежала за ним и успела схватить его за рубашку, — Тай, не надо... Куда ты?!
Он не повернулся, только отвел ее руки.
— Я оставлю тебя подумать. Подумать, любишь ты меня или нет.
— Ты же знаешь, что я люблю тебя!
— Неужели?! — Он обернулся, сверля ее взглядом. В его мокрых от слез глазах застыла горечь и боль. — Неужели? — спросил он снова, выдернув у нее свою руку.
И исчез.
Глава 28
— Вот так. — Нэт Паркес остановил повозку. Делия невольно отступила при виде безжизненного пожарища, где только остатки очага, черные и обуглившиеся, напоминали о прежней жизни.
— В прошлый раз я тут прошелся с граблями, — сказал Нэт, проследив за ее взглядом, — но ничего не уцелело, кроме пары горшков.
— Еще Хильдегард спаслась! — воскликнула Тилди. — Она не погибла в огне!
— Это потому, что ты взяла ее с собой в школу в тот день, когда напали индейцы, — заметила Мэг. — Надо было и мне захватить свой волчок.
— Папа вырежет тебе новый волчок, — успокоила ее Делия. — Правда, Нэт?
Нэт кивнул. Делия посмотрела на его бледное, печальное лицо, и к чувству потери, переполнявшему ее в этот солнечный весенний день, прибавилось гнетущее ощущение вины. Она вспомнила о погибших в огне вещах Мэри: о ее часах, прялке, вышивке. Это все, что осталось у Нэта от Мэри и тех десяти лет, что они прожили вместе. Теперь все это было безвозвратно утеряно.
Она взяла его за руку.
— Мне жаль, Нэт.
Он вздрогнул.
— Теперь весна, и мы все отстроим заново. Между прочим, полковник Бишоп обещал, что на следуюшей неделе нам помогут все поселенцы.
Он вернулся к повозке и стал сгружать тяжелый железный котел.
— Но и сейчас есть чем заняться. Вам с девочками пора приступить к заготовке сахара, если ты, Мэг, захватила ведро и воронки для сока. А я пока займусь полем. Похоже, после зимы на земле осталось столько камней, что их не убрать до следующего лета.
После особенно холодной зимы на земле оставались огромные камни. Прежде чем возделывать землю, надо было их вывезти. Повозка, на которой они сегодня приехали, идеально подходила для этого: у нее был легкий ход, так что погрузить на нее камни не составляло труда.
Время вывоза камней всегда совпадало с временем сахароварения. Сок собирали в ведра, делая зарубки на больших кленах, когда ночи были еще холодные, а дни уже теплые. Нэт со смущенной улыбкой показал Делии, как варят сахар. На этот раз он проявил большое терпение. Он выбрал клен почти двенадцати дюймов в диаметре и сделал на нем зарубку на солнечной стороне. Потом воткнул в отверстие носик от чайника, а снизу подставил ведро.
— Я разложу вам огромный костер для котла, — сказал Нэт. — Когда ведра наполнятся, перельете их в котел. — Он усмехнулся. — Кленового сока скоро будет так много, что хоть купайся в нем.
Делия старалась вызвать у него улыбку, но не могла.
Нэт кивнул.
— Ну что ж, — он посмотрел на поле через плечо, — если я вам понадоблюсь, то буду вон там.
Делия кивнула. Они еще постояли, пока Делия не отвернулась, почувствовав неловкость.
Эта неловкость возникла нынешним утром. Может, оттого, что они не завершили начатый
накануне ночью разговор. Вернувшись со свидания с Таем, Делия уже не могла поднять на Нэта глаза, а тем более обсуждать их дальнейшую супружескую жизнь. Она свернулась калачиком на охапке сена в углу сарая, зная, что Нэт заметил ее состояние и покрасневшие от слез глаза. Наверняка ему хотелось узнать, что случилось, но не в характере Нэта было допрашивать ее. Он промолчал, и Делия — тоже.
Делии казалось, что этим утром у нее от горя болели даже кости, а в животе была какая-то странная пустота. Словно то, что она бесконечно любила, умерло в ней. Это была их необыкновенная любовь с Таем. Что бы ни сделала Делия — оставшись с Нэтом и девочками, как велела ей совесть, или последовала в ночь за Таем, как велело ей сердце, для нее все было плохо.
Она не могла и представить себя, как будет жить без Тая. Раньше она думала, что для нее достаточно просыпаться каждое утро с надеждой увидеть его. Но это было до того, как в течение нескольких месяцев она видела по утрам на подушке рядом с собой его лицо: глаза, небритые щеки, к которым она приникала губами. Тогда она каждый день просыпалась в сладостной истоме после бурных ночей любви. Ее мечты, казавшиеся неосуществимыми, воплотились: Тай полюбил ее и сделал своей женой. Как же может она предать эти мечты?
И все же... все же...
Все же была Тилди, которая нетерпеливо ждала, когда появится первая капля сока, и ее взгляд выражал радость и глубокую сосредоточенность. Как только капля выступила, она завизжала от восторга.
— Течет, Делия! Сок течет! Теперь-то у нас будут тянучки из кленового сахара?!
— Подожди, малышка. — Делия засмеялась сквозь слезы. — Тянучки будут, но в свое время.
Она встретилась взглядом с Мэг, и обе улыбнулись.
На щеках девочки расцвел румянец, а карие глаза блестели, как драгоценные камни. На ее губах играла улыбка, а неприязненной гримасы как не бывало. Делия никогда еще не видела Мэг Паркес такой счастливой и умиротворенной.
«Дети, — подумала Делия. — Разве могу я причинить им боль?»
Она посмотрела в сторону верховья реки, туда, где был дом Тая. Она знала, что он сейчас там, разбирает руины своего дома.
«Руины, — подумала она, — теперь все превратилось в руины: дома, жизни, любовь».
На ее глаза навернулись слезы, а сердце сжимала жгучая боль.
«Ох, Тай, Тай, Любовь моя! Моя любовь... Что же нам с тобой делать?»
***
Делия ошибалась.
Тай был в десяти милях от пожарища, оставшегося от его дома. Он шел через лес мягким и осторожным шагом индейца. Он нес с собой все, что у него осталось — ружье, мешочек с пулями, порох, томагавк и охотничий нож. В небольшом заплечном мешке было немного еды и одежда. Все его лекарства и инструменты погибли в огне, но то, что он смог найти на пепелище, Тай взял с собой.
В сердце своем он унес воспоминания.
«Даже если после этой ночи я никогда не смогу быть с тобой, знай, ты все равно останешься женой души моей, единственной моей любовью».
Он произнес эти слова в ночь их свадьбы, когда они стояли перед его вигвамом и смотрели на северное сияние. Но тогда Тай не думал, что когда-нибудь так случится и что это будет так больно.
Сначала он чуть не потерял Делию, потому что боялся полюбить ее. Потом он преодолел этот страх, дал свободу своему чувству. И что же? Теперь он потерял ее! Но таков был его свободный выбор. Даже сквозь пелену ярости и боли, застилавших ему глаза, он видел вчера, как сердце ее разрывается между любовью к нему и приемным детям. Тогда Тай-лер понял, что если любит ее, то должен облегчить ей муки, разделить их с ней.
И он ушел от нее.
Теперь он направлялся на север, вдоль Кеннебека, потому что снег здесь был тоньше, а солнце уже согревало верхушки деревьев. Приняв это ужасное решение, он ощутил спокойствие, похожее на оцепенение.
Боль затаилась где-то в глубине души, в подсознании. Он надеялся, что к тому моменту, как в нем вновь все всколыхнется и у его начнется агония, он уйдет уже так далеко, что желание вернуться станет неосуществимым.
«Богу известно, — подумал он с горечью, — я не из тех людей, кто приносят себя в жертву».
Теперь, когда он был свободен, его тянуло отправиться в поселение абенаки, но он не пошел туда. Там его терзали бы воспоминания о Делии и об их любви, а путь домой оттуда слишком легок. Он пойдет далеко вдоль реки, потом повернет на запад. Эссакамбит как-то говорил ему, что земля, которую йенги называют Америкой, простирается на запад до самого конца света, до другого океана, где по ночам прячется солнце. Вот туда, на край земли, он и отправится. Там он останется один со своими мыслями, воспоминаниями и мечтами о Делии.
У поворота реки он остановился, хотя еще не чувствовал усталость. Часто в детстве Эссакамбит заставлял его бежать весь день и всю ночь без воды и отдыха. Однажды, когда ему было двенадцать, его послали в лес, нагого, не дав с собой даже ножа. Он должен был вернуться через неделю, одетым, сытым и принести отцу в подарок мясо. А когда ему было всего шесть, он совершил переход из Кит-тари в Квебек, неся на себе узел такого же размера, как он сам. Тогда закалились его тело и дух. Однажды он уже потерял любовь и выжил.
«Я выживу и теперь, — сказал он себе, — я должен выжить». Мужчина, который все время получает уроки от жизни, обязан выполнять то, что ему предназначено, и идти вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
— Рабыня?!
Она вновь засмеялась.
— Он выкупил меня у моего похитителя за пять бобровых шкурок. Серебряная Береза учила меня, как себя вести, чтобы Тай согласился взять меня своей второй женой.
Калеб был так ошарашен ее болтовней о рабстве и выкупе в пять бобровых шкурок, что не сразу все понял.
— Второй женой?
Элизабет смущенно замолчала и отвернулась от него.
— Элизабет, что ты имела в виду...
Она обернулась.
— Калеб, ты должен понять. Они думали, что Нэта убили. На столбе, на помосте для пыток, всю зиму развевался скальп с белыми волосами. Мы видели его каждый день...
«Столб для скальпов... помост для пыток...» — у Калеба мутилось в голове.
Он облизнул губы и постарался взять себя в руки.
— Ты хочешь сказать, что Тай и Делия открыто жили вместе в деревне индейцев как муж и жена?
— Тай спас мне жизнь. И жизнь нашего ребенка.
— Это не умаляет его греха.
— Грех? Кто говорит о грехе? Они были убеждены, что мистер Паркес мертв, и они поженились по обычаям абенаки. — Она опустилась на колени возле него и обняла мужа. — О, Калеб, они так любят друг друга! Я еще никогда не видела такой любви. Они поглощены своим чувством и очень счастливы.
Она отвернулась, но Калеб заметил, как краска залила ее щеки.
— Когда смотришь на них вместе... — прошептала она, — видишь... видишь, с какой нежностью они относятся друг к другу. Иногда... иногда я думала, как бы... испытать такую страсть.
Калеб вздохнул. С тех пор как он узнал, что жена беременна, он не дотрагивался до нее. Но он обдумал все, о чем говорил ему Тай Сэвич жарким августовским вечером, попивая бренди. Калеб был уверен, что Элизабет придет в ужас и содрогнется от тех картин, которые в подробностях рисовал ему доктор. Но теперь он сомневался...
«Что, если, — думал он, — я прямо сейчас отведу ее в спальню и медленно раздену, как учил меня доктор Тай? И начну целовать и гладить ее в этих местах... всех этих местах?!»
Но именно Элизабет, глядя на него своими большими серыми глазами, улыбнулась и первая сказала эти слова:
— Ты займешься со мной любовью, Калеб?
***
Делия с огромным трудом передвигала ноги. Тай шел впереди, скрестив на груди руки.
Делии так хотелось прижаться к нему. Ей просто необходимо было, чтобы он обнял и успокоил своими большими руками. Делию смущал и ранил его гнев на нее, и от этого она тоже начинала чувствовать раздражение.
— Мы не должны так видеться, — сказала она, — Нэт может заподозрить.
— Заподозрить, черт возьми! А почему он все еще не знает? Когда же ты скажешь ему?
— Я скажу ему, когда придет время. Я не могу обрушить это на него прямо сейчас.
Он сжал ее плечо. В этом прикосновении не было и намека на ласку, только ярость и гнев. Но она затрепетала от его прикосновения.
— Ты просто хочешь остаться с ним. — Он кипел от горечи и ярости.
Она отшатнулась от него.
— О Господи, Тай... Я за ним замужем.
Он потряс ее за плечи, заставив смотреть ему в лицо.
— Ты замужем за мной!
Делия чувствовала, как разрывается ее сердце. Ей хотелось кричать, но она не могла произнести ни слова. Человек не может вынести такую боль, от нее умирают.
— Наша свадьба, Тай, она была не настоящей.
Он опять грубо встряхнул ее, потом приблизил свое лицо к Делии и рявкнул:
— Черт побери, для меня она была настоящей!
Но она знала, что его гнев и ярость были лишь внешними проявлениями его боли. Он страдал так же, как и она.
Делия посмотрела на него сквозь слезы и прикоснулась к его щеке, но он отпрянул от нее.
— Ох, Тай...
Потом он перестал сжимать ее плечи и погладил ее руки. Голос его стал мягким.
— Делия, ты должна поговорить с Нэтом. Объясни ему, что произошло. Ему придется отпустить тебя.
Она отвернулась от него и покачала головой. Горло сжал спазм.
Тай подошел сзади и встал так близко, что она чувствовала его тепло и его дыхание, от которого шевелились завитки ее волос на затылке.
— Скажи ему, Делия, сегодня же, или я сам скажу.
Она набросилась на него.
— Ты не смеешь! Я не допущу, чтобы Нэт страдал. Он ни в чем не виноват!
— Страдал? Не виноват?! Господи, Делия, да ты спятила! А каково, по-твоему, при этом мне? Ты, может, думаешь, я отойду в сторону и позволю другому мужчине соблазнять мою жену?
Она вздрогнула от жестокости его слов. Ко всем чувствам, раздирающим ее, теперь добавилось еще одно — тошнотворный страх. Нэт сказал, что хочет начать все сначала. Неужели он имел в виду, что хочет воспользоваться своими супружескими правами?
— Он этого... этого не делал, — сказала она, чтобы хоть немного успокоиться.
Тай коротко рассмеялся.
— Так теперь он сделает это! У него пять месяцев не было женщины. Так что он это сделает.
Он схватил ее и прижал к себе.
— Ты не должна позволять Нэту думать о тебе как о жене.
Она заколотила кулаками по его груди.
— Но я его жена!
Делия вцепилась в его рубашку, прижалась к нему, и слезы брызнули у нее из глаз. Она содрогалась от рыданий. — Тай, Тай, пожалуйста, постарайся понять. Мы давали клятву перед Богом. Нэт и я. Для меня эта свадьба была тогда выходом, сделкой. Он взял меня из грязного бара, женился на мне. Он дал мне дом и положение в обществе. А все, что было у меня до этого, так это вечно пьяный отец, который колотил меня всякий раз, как я попадалась ему на глаза.
— Но ведь это я увез тебя оттуда.
Она вскинула голову, и в глазах ее засверкала ярость.
— Неужели?! Как я помню, Тайлер Сэвич, вы просто воспользовались на досуге моей невинностью, а потом передали меня Нэту с тем условием, что если я не подойду ему, то он может отправить меня назад в любой момент — как бракованный товар — с трещиной или дырочкой!!!
— Ты хочешь наказать меня за то, что я соблазнил тебя и потом отверг? Так все из-за этого? Думаю, я заслужил это, но Господи, Делия...
Она прижалась лицом к нему и обняла, бормоча:
— Нет, нет, нет! Я только говорю, что Нэт не заслужил того, чтобы я покинула его прямо сейчас. Если бы речь шла только о нас троих, то ради тебя, Тай, я смогла бы сделать и это. Но — дети! Всего пять месяцев прошло с тех пор, как умерла их мать, и тут пропала я. Мэг и Тилди так боятся снова остаться одни. Я заставила их полюбить меня, они зависят от меня, так оно и есть, даже Мэг смягчилась. Так подумай, что будет с ними, если я повернусь и уйду от них. То, о чем я говорила тогда тебе на пляже, все еще остается в силе. Я не уверена, что могу уйти от Нэта, от детей и нарушить клятвы. Я не прощу себе этого. Он слегка отстранился и погрузил пальцы в ее волосы.
— Но что будет со мной? Как быть с теми клятвами, которые ты дала мне? Ты же моя жена!
— Но сначала я вышла замуж за Нэта...
— Нет! Ты моя! — выдохнул он. — Хорошо. Забудь о том, что ты вышла замуж за нас обоих...
— Это не моя ви...
— Давай поговорим о любви. Я люблю тебя. Ты любишь меня. Мы любим друг друга. Теперь ответь мне, причем здесь Нэт и его дети?
Она отвела его руку.
— Это жестоко.
— О Господи! — Он отвернулся и посмотрел на звезды. Потом обхватил руками голову, и руки его упали.
— Прости меня, Делия. Просто ты ранила меня насмерть. Я не могу потерять тебя.
Она сжала руки и почувствовала, что ноги уже не держат ее.
— Ох, Тай... Что же нам делать?!
Ответ он почти прошептал.
— Уходи со мной, Делия. Уйдем вместе. Прямо сейчас. Этой ночью.
Она зажмурила глаза, но не смогла удержать слезы. На них обрушилась давящая тишина. Делия слышала только тяжелое дыхание Тая и свои всхлипывания.
Она открыла глаза, желая сказать ему, что не может уйти с ним, как бы ни разрывалось ее сердце и не рвалась душа, но тут увидела его лицо. У нее перехватило дыхание, и сердце оборвалось и упало.
Он уже не сдерживал слез. Они наполнили его глаза и потекли по щекам.
— Господи!... — воскликнул он и отвернулся, стыдясь своих слез. Но когда Тай заговорил, в его голосе звучали рыдания.
— Не предпочитай их мне, Делия. Не выбирай между нами. Умоляю тебя, уйдем со мной... Будь моей женой, Делия... Будь моей... женой...
Она хотела бы вырвать сердце и протянуть его Таю на ладони. Она могла бы и умереть за него. Она уже приготовилась сказать ему, что согласна бросить Нэта и девочек и уйти с ним. При чем тут долг, если она так любит его?!
Но вдруг она вспомнила, как Тилди умоляла ее поклясться, что она никогда больше не бросит их, и Мэг, заключившую соглашение с Богом, целующую ее и называющую ее мамой...
Она не могла предать их.
— Тай, мне нужно время, чтобы подумать...
Он отшатнулся от нее и бросился прочь так быстро, что исчез во тьме раньше, чем она поняла, что он ушел.
— Тай! — Она побежала за ним и успела схватить его за рубашку, — Тай, не надо... Куда ты?!
Он не повернулся, только отвел ее руки.
— Я оставлю тебя подумать. Подумать, любишь ты меня или нет.
— Ты же знаешь, что я люблю тебя!
— Неужели?! — Он обернулся, сверля ее взглядом. В его мокрых от слез глазах застыла горечь и боль. — Неужели? — спросил он снова, выдернув у нее свою руку.
И исчез.
Глава 28
— Вот так. — Нэт Паркес остановил повозку. Делия невольно отступила при виде безжизненного пожарища, где только остатки очага, черные и обуглившиеся, напоминали о прежней жизни.
— В прошлый раз я тут прошелся с граблями, — сказал Нэт, проследив за ее взглядом, — но ничего не уцелело, кроме пары горшков.
— Еще Хильдегард спаслась! — воскликнула Тилди. — Она не погибла в огне!
— Это потому, что ты взяла ее с собой в школу в тот день, когда напали индейцы, — заметила Мэг. — Надо было и мне захватить свой волчок.
— Папа вырежет тебе новый волчок, — успокоила ее Делия. — Правда, Нэт?
Нэт кивнул. Делия посмотрела на его бледное, печальное лицо, и к чувству потери, переполнявшему ее в этот солнечный весенний день, прибавилось гнетущее ощущение вины. Она вспомнила о погибших в огне вещах Мэри: о ее часах, прялке, вышивке. Это все, что осталось у Нэта от Мэри и тех десяти лет, что они прожили вместе. Теперь все это было безвозвратно утеряно.
Она взяла его за руку.
— Мне жаль, Нэт.
Он вздрогнул.
— Теперь весна, и мы все отстроим заново. Между прочим, полковник Бишоп обещал, что на следуюшей неделе нам помогут все поселенцы.
Он вернулся к повозке и стал сгружать тяжелый железный котел.
— Но и сейчас есть чем заняться. Вам с девочками пора приступить к заготовке сахара, если ты, Мэг, захватила ведро и воронки для сока. А я пока займусь полем. Похоже, после зимы на земле осталось столько камней, что их не убрать до следующего лета.
После особенно холодной зимы на земле оставались огромные камни. Прежде чем возделывать землю, надо было их вывезти. Повозка, на которой они сегодня приехали, идеально подходила для этого: у нее был легкий ход, так что погрузить на нее камни не составляло труда.
Время вывоза камней всегда совпадало с временем сахароварения. Сок собирали в ведра, делая зарубки на больших кленах, когда ночи были еще холодные, а дни уже теплые. Нэт со смущенной улыбкой показал Делии, как варят сахар. На этот раз он проявил большое терпение. Он выбрал клен почти двенадцати дюймов в диаметре и сделал на нем зарубку на солнечной стороне. Потом воткнул в отверстие носик от чайника, а снизу подставил ведро.
— Я разложу вам огромный костер для котла, — сказал Нэт. — Когда ведра наполнятся, перельете их в котел. — Он усмехнулся. — Кленового сока скоро будет так много, что хоть купайся в нем.
Делия старалась вызвать у него улыбку, но не могла.
Нэт кивнул.
— Ну что ж, — он посмотрел на поле через плечо, — если я вам понадоблюсь, то буду вон там.
Делия кивнула. Они еще постояли, пока Делия не отвернулась, почувствовав неловкость.
Эта неловкость возникла нынешним утром. Может, оттого, что они не завершили начатый
накануне ночью разговор. Вернувшись со свидания с Таем, Делия уже не могла поднять на Нэта глаза, а тем более обсуждать их дальнейшую супружескую жизнь. Она свернулась калачиком на охапке сена в углу сарая, зная, что Нэт заметил ее состояние и покрасневшие от слез глаза. Наверняка ему хотелось узнать, что случилось, но не в характере Нэта было допрашивать ее. Он промолчал, и Делия — тоже.
Делии казалось, что этим утром у нее от горя болели даже кости, а в животе была какая-то странная пустота. Словно то, что она бесконечно любила, умерло в ней. Это была их необыкновенная любовь с Таем. Что бы ни сделала Делия — оставшись с Нэтом и девочками, как велела ей совесть, или последовала в ночь за Таем, как велело ей сердце, для нее все было плохо.
Она не могла и представить себя, как будет жить без Тая. Раньше она думала, что для нее достаточно просыпаться каждое утро с надеждой увидеть его. Но это было до того, как в течение нескольких месяцев она видела по утрам на подушке рядом с собой его лицо: глаза, небритые щеки, к которым она приникала губами. Тогда она каждый день просыпалась в сладостной истоме после бурных ночей любви. Ее мечты, казавшиеся неосуществимыми, воплотились: Тай полюбил ее и сделал своей женой. Как же может она предать эти мечты?
И все же... все же...
Все же была Тилди, которая нетерпеливо ждала, когда появится первая капля сока, и ее взгляд выражал радость и глубокую сосредоточенность. Как только капля выступила, она завизжала от восторга.
— Течет, Делия! Сок течет! Теперь-то у нас будут тянучки из кленового сахара?!
— Подожди, малышка. — Делия засмеялась сквозь слезы. — Тянучки будут, но в свое время.
Она встретилась взглядом с Мэг, и обе улыбнулись.
На щеках девочки расцвел румянец, а карие глаза блестели, как драгоценные камни. На ее губах играла улыбка, а неприязненной гримасы как не бывало. Делия никогда еще не видела Мэг Паркес такой счастливой и умиротворенной.
«Дети, — подумала Делия. — Разве могу я причинить им боль?»
Она посмотрела в сторону верховья реки, туда, где был дом Тая. Она знала, что он сейчас там, разбирает руины своего дома.
«Руины, — подумала она, — теперь все превратилось в руины: дома, жизни, любовь».
На ее глаза навернулись слезы, а сердце сжимала жгучая боль.
«Ох, Тай, Тай, Любовь моя! Моя любовь... Что же нам с тобой делать?»
***
Делия ошибалась.
Тай был в десяти милях от пожарища, оставшегося от его дома. Он шел через лес мягким и осторожным шагом индейца. Он нес с собой все, что у него осталось — ружье, мешочек с пулями, порох, томагавк и охотничий нож. В небольшом заплечном мешке было немного еды и одежда. Все его лекарства и инструменты погибли в огне, но то, что он смог найти на пепелище, Тай взял с собой.
В сердце своем он унес воспоминания.
«Даже если после этой ночи я никогда не смогу быть с тобой, знай, ты все равно останешься женой души моей, единственной моей любовью».
Он произнес эти слова в ночь их свадьбы, когда они стояли перед его вигвамом и смотрели на северное сияние. Но тогда Тай не думал, что когда-нибудь так случится и что это будет так больно.
Сначала он чуть не потерял Делию, потому что боялся полюбить ее. Потом он преодолел этот страх, дал свободу своему чувству. И что же? Теперь он потерял ее! Но таков был его свободный выбор. Даже сквозь пелену ярости и боли, застилавших ему глаза, он видел вчера, как сердце ее разрывается между любовью к нему и приемным детям. Тогда Тай-лер понял, что если любит ее, то должен облегчить ей муки, разделить их с ней.
И он ушел от нее.
Теперь он направлялся на север, вдоль Кеннебека, потому что снег здесь был тоньше, а солнце уже согревало верхушки деревьев. Приняв это ужасное решение, он ощутил спокойствие, похожее на оцепенение.
Боль затаилась где-то в глубине души, в подсознании. Он надеялся, что к тому моменту, как в нем вновь все всколыхнется и у его начнется агония, он уйдет уже так далеко, что желание вернуться станет неосуществимым.
«Богу известно, — подумал он с горечью, — я не из тех людей, кто приносят себя в жертву».
Теперь, когда он был свободен, его тянуло отправиться в поселение абенаки, но он не пошел туда. Там его терзали бы воспоминания о Делии и об их любви, а путь домой оттуда слишком легок. Он пойдет далеко вдоль реки, потом повернет на запад. Эссакамбит как-то говорил ему, что земля, которую йенги называют Америкой, простирается на запад до самого конца света, до другого океана, где по ночам прячется солнце. Вот туда, на край земли, он и отправится. Там он останется один со своими мыслями, воспоминаниями и мечтами о Делии.
У поворота реки он остановился, хотя еще не чувствовал усталость. Часто в детстве Эссакамбит заставлял его бежать весь день и всю ночь без воды и отдыха. Однажды, когда ему было двенадцать, его послали в лес, нагого, не дав с собой даже ножа. Он должен был вернуться через неделю, одетым, сытым и принести отцу в подарок мясо. А когда ему было всего шесть, он совершил переход из Кит-тари в Квебек, неся на себе узел такого же размера, как он сам. Тогда закалились его тело и дух. Однажды он уже потерял любовь и выжил.
«Я выживу и теперь, — сказал он себе, — я должен выжить». Мужчина, который все время получает уроки от жизни, обязан выполнять то, что ему предназначено, и идти вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43