– В вашем положении, полагаю, вы должны чувствовать то же самое.
– Вот видите, сэр, какое же счастье могут такие потерянные души найти друг в друге?
– Дружеское общение.
– Но общение у меня есть и здесь, с отцом, сестрой и сыном. Не говоря уж о Беатрис.
– С отцом, который готов сбыть вас с рук такому неудачнику, как я, лишь бы обеспечить положение младшей дочери? С сестрой, которая каждый день напоминает вам, что вы существуете в этом мире исключительно для того, чтобы являться по первому ее зову. С полоумной старухой, которая разговаривает с невидимым котом и сыном, чья жизнь обречена, потому что на нем клеймо сына падшей женщины.
– В то время как вы наслаждаетесь обществом призраков из прошлого, паутины и мебели, используемой на растопку! – ответила она в запальчивости. – Ваши единственные собеседники – непочтительные слуги и бутылка виски. Я не наивная дурочка, сэр. Вы ищете не общения, а средств покончить с вашей бедностью, выкупить назад свое доброе имя, возродить мечты относительно Брайтуайта и при этом прочно утвердиться в среде джентри, что вам было недоступно, потому что вы, сэр, отпрыск «падшей женщины».
Он долго молчал. Постепенно тишина сменилась равномерным шумом дождя за окном и чуть слышным гудением пламени в камине. Наконец он натянуто улыбнулся.
– Нет сомнений, что реши мы вступить в это... рискованное предприятие, иначе не скажешь, между нами не останется ни малейшей тени лицемерия. Это правда, что я не люблю вас. Я часто спрашиваю себя, способен ли я вообще любить.
– Так скажите мне: если этот союз будет заключен исключительно по расчету, означает ли это, что вам должна быть предоставлена свобода в отношении внебрачных связей?
Он вгляделся в ее ничего не выражающие черты и тонкий золотой ободок очков там, где они сидели на носу.
– Если мне будет угодно, – в конце концов ответил он твердым тоном, в котором она уловила готовность занять оборонительную позицию.
Оливия лишь изогнула бровь, демонстрируя некое подобие агрессивности, и скрестила руки на груди.
– Полагаю, мне будет предоставлена такая же свобода, – сказала она.
Он встретился с непреклонным взглядом девушки, мысленно представив себе картину: Оливия Девоншир... Уорвик, крадущаяся среди ночи на свидание с любовником. Эта мысль была просто смехотворна. Хотя, с другой стороны, напомнил он себе, что несмотря на то, что Оливия внешне выглядит как чопорная старая дева, налицо тот факт, что под этим пуританским фасадом скрывается весьма соблазнительная женщина – и где-то есть, по крайней мере, один мужчина, который небезразличен ей настолько, что она пожертвовала своей репутацией ради него. Как глупо с его стороны постоянно забывать об этом.
Оливия наблюдала, как лицо Уорвика темнеет и его самодовольное выражение плавится, как воск от огня.
– Ну? – напомнила она. – Так как же? Не отвечаете? Не может же быть, чтобы вы передумали. Вполне логично предположить, что то, что вы вернулись в Девонсуик с предложением о браке означает, что вам срочно понадобились деньги – возможно, некоторые из ваших самых настойчивых кредиторов пригрозили засадить вас за решетку? Но ведь это к делу не относится. Не понимаю, почему вас должны волновать мои любовные похождения, если я не буду выставлять их напоказ?
Он отвернулся и пошел вдоль стены к книгам, время от времени останавливаясь якобы для того, чтобы прочесть какое-нибудь заглавие. Подойдя к столику со спиртными напитками, он задержался, провел вверх-вниз вдоль горлышка хрустального графина, затем сказал:
– Кажется, я все время забываю о вашем положении. Полагаю, прошлым вечером вы упоминали имя мужчины?...
– Нет, не упоминала.
– Уверен, что да. – Он повернул голову и окинул ее любопытно оценивающим взглядом. – Вне всяких сомнений. Как раз, когда вы допили вторую порцию виски.
– Нет, ничего подобного.
– Думаю, было бы только справедливо, чтобы я знал происхождение мальчика.
– Это ни к чему не приведет, уверяю вас.
Снова повернувшись к ней, он бросил на девушку гневный взгляд.
– Ну и черт с ним, но, по крайней мере, скажите, вы любили его?
– Это что-то изменит?
– Просто скажите, черт побери.
– Да, я любила его.
– Ясно. И все еще любите?
– Люблю ли я отца Брайана? Вы это спрашиваете, мистер Уорвик? Он кивнул.
– Признаю, что бывают моменты, когда я испытываю бесконечную нежность к отцу Брайана. Но временами, когда я думаю о том, что он за человек, я испытываю разочарование, если не сказать отвращение.
– И что же он за человек?
– Непорядочный, разумеется, иначе он никогда бы не воспользовался беззащитностью незамужней девушки, какой бы слабой она ни была.
– Значит, он обаятелен, да?
– Без сомнения, но только когда считает нужным.
Прислонившись к краю стола, она ответила ему таким же пристальным взглядом. И все-таки колени девушки под муслиновой юбкой снова дрогнули, когда она поняла, что только что опять влезла в это. Но, впрочем, может, это и к лучшему. Причины, по которым он делает предложение, оставляют желать лучшего, и она не намерена уступить то малое достоинство, которое у нее еще осталось. Будущее и счастье Брайана важнее всего.
Уорвик направился к двери, и Оливия выпрямилась так поспешно, что стол вместе со всем, что было на нем, заходил ходуном.
Он задержался в дверях и, не оглядываясь, заявил:
– Если вы хоть в малейшей степени заинтересованы в моем предложении, дайте мне знать к этому времени завтра или можете забыть, что я был здесь.
С этими словами он вышел.
Она уставилась в пустой дверной проем. Сердце так бешено колотилось в груди, что было трудно дышать. Затем она бросилась в дверь и увидела его в холле. Он принимал плащ из рук Джона.
– Мистер Уорвик, – крикнула она, заставляя Майлза обернуться. – Позвольте вам заметить, сэр, что ваши манеры оставляют желать много лучшего. Нельзя просто войти в дом женщины, как какой-то пещерный человек, и предъявить ей ультиматум, особенно, когда дело касается такого важного вопроса, как брак.
Кустистые брови Джона взлетели вверх.
– Брак! – воскликнул он и повернулся к служанке с совиными глазами, которая замешкалась возле лестницы. – Вот радость-то! Мисс Оливия помолвлена!
– Это не так! – возразила Оливия в панике.
– Мисс Оливия помолвлена! – послышался голос где-то дальше по коридору.
Слегка опустив голову, она решительным шагом направилась к Уорвику. Он даже не шелохнулся, лишь смотрел на нее прищуренными глазами.
– К вашему сведению, – сказала она никому в отдельности и всем сразу. – Я еще не согласилась выйти за этого человека.
– Что вас так расстроило? – протянул Уорвик. – Неужели то, что я не вручил вам цветы и конфеты и не встал на колено?
– Не говорите ерунды, сэр. Мне совершенно безразличны эти женские банальности.
– Да? Тогда, возможно, вы просто не привыкли иметь дело с людьми, которых не можете подчинить своей воле. Или просто боитесь.
– Вас?!
Это не было вопросом.
– Мира за этими дверьми, мисс Девоншир. Знаете, что я думаю? Я думаю, вы все это выдумали. Не было никаких цыган и никакого татуировщика. Вы создали их вот здесь, в своей голове.
Он постучал ей по виску пальцем. Она ахнула, и лицо девушки приняло с десяток оттенков красного. Она ощущала это так отчетливо, как чувствовала, как ее самообладание испаряется под горячим натиском негодования.
– Фактически, – присовокупил он с нарочитой паузой, – вы такая правильная, что я бы не удивился, если б вы даже солгали насчет происхождения Брайана.
Ее рот открылся и закрылся, не произнеся ни звука. Сердце, казалось, подскочило к горлу – явный признак паники – а волосы на голове зашевелились.
Опустив к ней голову и скривив чувственный рот в саркастической полуулыбке, подчеркивающей выпуклость одной скулы, он сказал:
– Я мог бы поставить свою жизнь на возможность того, что он появился на свет в результате невинного зачатия.
Напряжение соскользнуло с плеч, она едва не рухнула на пол. Если б ее тело все еще не дрожало от пережитого, она могла бы рассмеяться. Но у нее вышла лишь самодовольная улыбка, и нарочито медленно она стала расстегивать маленькие перламутровые пуговки блузки, начав с воротника и опускаясь вниз, между тем как глаза Уорвика сузились, а точеные черты лица окаменели, когда блузка распахнулась, обнажая вначале шею, затем ключицы и, наконец, кружевную кайму сорочки, прикрывающую грудь.
Когда его черные глаза медленно вернулись к глазам девушки, она вгляделась в их поразительно напряженные глубины и тихо произнесла:
– Просто, чтобы все было предельно ясно, сэр... Зацепив тонкую ткань кончиком пальца, она слегка потянула ее вниз, открывая взору бледную, мастерски выполненную розовую розу, которая изящно изгибалась вверх на груди.
– Уверяю вас, мистер Уорвик, что все до единого слухи обо мне верны.
Его взгляд снова опустился на грудь и остался там, в то время как молчание затянулось, и Оливия почувствовала первую вспышку неловкости и досады, обратившую ее тело в пламя.
Наконец губы Уорвика изогнулись, и у Оливии перехватило дыхание, когда он слегка прижался кончиком пальца к розовому стеблю и медленно потянул палец вверх, выше, до розового цветка, где задержался, подняв глаза к ее лицу.
– Очень мило. Если я закричу «бис», вы снимете что-нибудь еще?
Оливия рывком запахнула блузку.
– Очень скоро вы узнаете, что меня не так легко шокировать, мисс Девоншир. Совсем не так легко, как вас.
– Что вы хотите сказать?
– То, что ваше лицо заалело, как маков цвет, едва только я коснулся вашей груди. Интересно, насколько сильно вы бы покраснели, если бы я погладил вашу...
– Всего доброго, мистер Уорвик.
Оливия повернулась спиной к Майлзу и, держа спину неестественно прямо, зашагала к лестнице.
Ее отец, цветущий и довольный, вышел из ближайшей комнаты и широко развел руки.
– Значит, быть свадьбе! Благослови, Господи, этот день, когда обе мои дочери обручились!
– Мисс Девоншир! – крикнул Уорвик. Оливия замедлила шаги.
– Эти ужасные очки запотевают, когда вы злитесь. Просто подумал, что вам было бы неплохо знать об этом.
– Идите к черту! – огрызнулась она, заставив отца резко остановиться.
– Верно, – парировал Уорвик. – Там и увидимся. Затем хлопнула передняя дверь, потом еще и еще вверх и вниз по коридору и по всему дому, когда подслушивающие слуги внезапно обнаружили, что спектакль закончился. Оливия стояла у основания лестницы, злясь на себя за то, что позволила эмоциям выйти из-под контроля, и на Уорвика за... за все на свете.
За то, что не встал на колено просить ее руки.
За то, что нисколько не уважает ее и даже не притворяется.
За откровенность.
За надменность.
За то, что он так убийственно красив и одинок и так болезненно тоскует по прошлому – как и она по своему. Что она готова забыть об осторожности и благоразумии и согласиться выйти за него замуж, как бы громко ни звучал его голос у нее в голове, что она не должна.
Она пошла к передней двери сначала неуверенно, потом быстрее.
– Оливия! – Эмили летела вниз по лестнице, одной рукой хватаясь за перила, а другой поддерживая юбки. -Не делай этого! Ты не должна! Ты знаешь, о чем я, Оливия! Я больше никогда не буду с тобой разговаривать!
Эмили нагнала Оливию у самых дверей и, схватив за руку, развернула к себе.
– Он не любит тебя! – крикнула Эмили. Оливия взялась за дверную ручку.
– Он женится на тебе только по одной причине. Из-за приданого. Он растратит твои деньги на любовниц, карты и лошадей и эти развалины, а когда деньги кончатся, он вышвырнет тебя, как старую чайную заварку.
– Уйди с дороги, Эмили.
– Ради Бога, – рявкнул отец, – отойди, Эми, и оставь сестру в покое.
– Скажи ей, папа. Скажи, чтобы не выходила за него! Умоляю тебя!
Изумленно уставившись на припухшее от слез лицо сестры, Оливия покачала головой.
– Неужели ты отказываешь мне в одном и, возможно, в единственном шансе на свободу, Эмили?
– Он негодяй!
– Когда-то ты так не считала.
– Подумай о Брайане.
– Именно о нем я и думаю.
– Ну, ну, Эмили. – Девоншир взял дочь за плечи и попытался отодвинуть в сторону. – Ей-богу, ты ведешь себя так, как будто ревнуешь.
– Ревную! – Эмили засмеялась и заплакала одновременно, отпихнув его руки. – Ревную к ней? Его? Ты конечно же шутишь, папа. Ведь это меня он любит. Просто он пытается отомстить мне за...
– За что? – насторожился отец.
Эмили вновь обратила горящие глаза на Оливию и, приблизив лицо к уху сестры, резко прошептала:
– Как ты сможешь жить, зная, что твой муж и сестра были любовниками, что когда он спит с тобой, то, без сомнения, думает обо мне.
– Что такого я сделала тебе, чтобы ты так меня возненавидела? – печально спросила Оливия сдавленным голосом. – Я растила тебя и любила, как мать. Я пожертвовала всем, чем дорожу, чтобы ты могла выйти за такого богатого и влиятельного человека, как лорд Уиллоуби, и все равно ты жалеешь для меня этой единственной возможности.
– Но Брайан заслуживает...
– Не смей даже произносить его имя, ты недостойна. Прибереги свое лицемерное проявление заботы о моем сыне для того, на кого это произведет впечатление. А теперь... уйди с дороги.
Проскользнув мимо сестры, Оливия распахнула дверь, охнув и отступив назад, когда порыв холода охватил ее. Подобрав юбки, она сбежала по ступенькам на дорожку, щурясь, чтоб разглядеть удаляющуюся карету Уорвика.
– Стойте! – закричала она и побежала по подъездной дорожке, уверенная, что кучер не услышит ее из-за топота копыт и звона сбруи. И все же она еще раз крикнула, спеша по скользкой земле.
Оливия едва не врезалась в задок кареты, прежде чем заметила, что та остановилась. Дверца распахнулась, и Уорвик грациозно спустился на тротуар.
Она задыхалась от бега и теперь, достигнув цели, внезапно оказалась во власти сожаления за подобную импульсивность.
– Проклятье, – пробормотала она и, когда Уорвик направился к ней, закрыла глаза от унижения. О Боже, какой дурой должна она выглядеть с заляпанными грязью ногами и юбкой, с растрепанными волосами и распахнутой, прилипшей к телу блузкой!
– Мисс Девоншир.
Она резко повернула голову на голос Уорвика.
Он протянул руку к очкам и осторожно снял их с лица девушки. Мир мгновенно восстановил свою ясность. Уорвик смотрел на нее, вскинув бровь, а его руки протирали запотевшие линзы о лацкан пальто.
– Вы хотели мне что-то сказать, – напомнил он.
Она уставилась на цепочку карманных часов, засунутых в карман жилета. Странно, что она раньше не заметила ее; сейчас она поблескивала.
– Да, – наконец с усилием выдавила она. – Я... Она сглотнула и попробовала дышать, обнаружив, что волнение делает это довольно затруднительным.
Уорвик поднял очки кверху и, прищурившись, внимательно оглядел стекла. Удовлетворенный, он посадил их Оливии на нос и заложил дужки за уши. Пальцы его коснулись волос на висках и скользнули вдоль края уха.
– Я же говорил, что эти очки запотевают, когда вы злитесь. Ведь говорил, мисс Девоншир?
Она кивнула.
Майлз стал застегивать ей блузку, а она стояла как статуя и любовалась тем, как угасающий свет очерчивает каждую линию его лица. Сердце девушки забилось в два раза быстрее, когда его пальцы коснулись ее груди.
– Я по-прежнему считаю, что вы лучше видите без этих чертовых штуковин, но это неважно. Вы гнались за моей каретой не для того, чтобы обсуждать зрение. Я так понимаю, вы внезапно и резко изменили свое отношение к моему предложению. Она снова кивнула.
– И, полагаю, вы решили, что союз между нами послужит чем-то вроде спасательного круга для нас обоих.
Оливия кивнула еще раз.
– И вы согласны, что чем скорее это произойдет, тем лучше для нас?
Еще один кивок.
– Прекрасно. Я поговорю с суперинтендантом магистрата. Обычно, насколько мне известно, устанавливается трехнедельный срок до свадьбы, но я знаком с регистратором Харгривсом и, думаю, при соответствующем размере некоего стимула, он согласится посмотреть сквозь пальцы на формальности. Как вы посмотрите на то, чтобы церемония состоялась через неделю в помещении магистрата?
– Неделю?
– Я понимаю, что это слишком короткий срок для подготовки, но, с другой стороны, учитывая наши обстоятельства, в обычной церемонии нет необходимости.
Оливия снова кивнула.
Он долго стоял и молча смотрел на нее. Она начала дрожать, но от холода ли, или от осознания того, что только что согласилась выйти замуж за Майлза Уорвика (через неделю и не сказав никому ни слова), Оливия не знала. Зубы ее стучали, а холодная сырость пробиралась вверх по чулкам к коленям.
Сняв с себя плащ, Майлз обернул его вокруг плеч девушки и запахнул у горла. Дорогая шерсть и поношенная атласная подкладка еще хранили тепло его тела. Еще она различила слабый запах его одеколона.
– Спасибо, – пробормотала она.
Он коротко улыбнулся и, казалось, задумался, прежде чем слегка наклониться и коснуться губами ее губ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28