Пока ее имя на слуху, ей ровным счетом все равно, как люди относятся к ней самой и к ее заметкам. Отпив глоток белого вина, она сказала:
– Я много слышала о вас, мисс Тремэйн, и о ваших приемах. Чувствую себя польщенной.
– Я тоже глубоко польщена, – любезным тоном отозвалась Зоя.
– Надеюсь, вы не возражаете против того, что я привела с собой приятеля?
– Нисколько. Для меня большое удовольствие видеть у себя в доме мистера Ремингтона. Я его давняя поклонница.
«О Господи, – подумала Зоя, – и зачем мне понадобилось это говорить? Я только привлекла к себе внимание!»
Словно старая полковая лошадь, почуявшая запах пороха, Тодд при слове «поклонница» вышел из ступора.
– Благодарю вас, мадам. Я высоко ценю такую честь. Не думал, что у меня еще остались поклонники.
– Что ж, – Зое не терпелось поскорее уйти, – я должна уделить внимание другим гостям. Желаю вам приятно провести вечер.
Когда хозяйка дома удалилась, Рем долго смотрел ей вслед, прищурив глаза. Что-то в этой царственного вида женщине показалось ему смутно знакомым. Но его мозг был слишком затуманен алкоголем, чтобы сопоставить факты. Пожав плечами, он допил остававшийся в стакане бурбон.
– Если хотите, я покажу вам дом, Синди, и заодно представлю остальным, – предложил Дик. – Возможно, вам удастся извлечь из разговоров какую-нибудь пикантную новость для вашей колонки.
– Как раз это я и собираюсь сделать. – Она бросила на него холодный взгляд. – Только по этой причине я и посещаю приемы. В противном случае я бы не стала тратить зря время. – Она улыбнулась и подхватила его под руку. – Как это мило с вашей стороны!
– Просто я здесь заменяю хозяина, – отозвался Дик весело.
Пока они пробирались сквозь толпу гостей, Синди прильнула к Дику, и он чувствовал совсем близко изгиб ее крепкого бедра. Ощущение показалось ему приятным. С тех пор как Кен покинул его, Дик всерьез подумывал о том, чтобы вернуться к нормальному образу жизни. По его мнению, это должно было разрешить большую часть его проблем. Дик знал, что многим мужчинам, страдавшим такой же патологией, подобное удавалось. Правда, большинство из них потом снова брались за свое, однако не все. Если кто-то сумел, то почему не может он?
Он уже присматривался к знакомым дамам в Оазисе, но ни одна из них по-настоящему его не привлекала. С этой все обстояло совсем иначе. Ее холодный, прямой взгляд, острый язык, изящные линии тела – все напоминало ему Зою. Вероятно, большинству людей такое сравнение показалось бы странным, ведь между этими двумя женщинами была разница в возрасте без малого в тридцать пять лет, однако Синди отличалась той же непоколебимой уверенностью в себе, что и Зоя. Чем больше Дик об этом размышлял, тем больше был заинтригован. Разумеется, потребуется немало времени и осторожных усилий; ведь он не проявлял интереса к противоположному полу с тех пор, как был подростком…
Внезапно Синди прервала молчание:
– Дик Стэнтон? Имя как будто мне знакомо. Не вы ли написали «Лики судьбы»?
«Проклятие! Этого еще не хватало!»
– Да, я – автор «Ликов», – ответил он настороженным тоном.
– Мне очень понравился этот роман! – Она крепче сжала его руку. – Если память мне не изменяет, он входил в число бестселлеров.
– Целых десять недель – в списке «Нью-Йорк таймс».
– У вас ведь и до «Ликов» выходили книги, пользовавшиеся большим успехом.
– До того – да, но не после, – признался Стэнтон уныло. – Ни единого слова, хоть мало-мальски пригодного для публикации, с момента выхода в свет «Ликов судьбы».
– Творческий кризис? – осведомилась Синди с искренним, как ему показалось, сочувствием.
– Я и сам не знаю, в чем тут дело.
– Знаете, какая у меня возникает ассоциация всякий раз, когда я слышу о так называемом творческом кризисе? – Голос Синди понизился до шепота. – Запор.
Он метнул в ее сторону беглый взгляд. Неужели она его раскусила? Но в глазах собеседницы было самое простодушное выражение, и Дик с виноватым видом рассмеялся:
– Действительно, ощущение весьма схожее, можете мне поверить.
– О, мне нет необходимости верить вам на слово. Мне самой прекрасно знакомо это состояние.
Творческий кризис у человека, собирающего сплетни для бульварной газетенки? Уж не издевается ли она над ним? На какой-то миг Дик испугался, что невольно выдал себя.
Синди будто прочла его мысли.
– Я не имею в виду свою колонку. Когда-то я попробовала написать книгу…
– Роман?
Последовала короткая пауза.
– Да, разумеется, роман. – Она снова пожала его руку с тихим, доверительным смешком. – О, мне кажется, мы с вами отлично поладим, Дик Стэнтон.
– От души надеюсь, что так, – ответил он, в немалой степени ободренный растущим между ними взаимопониманием.
* * *
Ноа чувствовал себя утомленным как никогда.
Ему пришлось на целый час задержаться за столиком в атриуме по вине мэра Уошберна, и все это время мэр болтал без умолку. Он долго распространялся по поводу статистических данных, свидетельствовавших о феноменальном процветании города благодаря появлению в нем Клиники, а также наличию Загородного клуба и поля для игры в гольф. «Лучшее поле для гольфа по эту сторону от Лос-Анджелеса, черт побери!» Само существование всех этих благ стало возможным, естественно, только благодаря усилиям мэра Уошберна. Затем он перешел к своим грандиозным планам касательно будущего Оазиса, размахивая дымящейся сигарой перед самым носом Ноа.
Отто Ченнинг благоразумно уклонился от участия в беседе. Он оставил их под тем предлогом, что хочет выпить еще один коктейль, и больше не вернулся.
То, что его загнали в угол подобным образом, было лишь одной из причин, по которым Брекинриджу не хотелось здесь появляться. По крайней мере ему удалось избежать яростных нападок противников Клиники, за исключением Сьюзен, и он полагал, что надо быть признательным судьбе хотя бы за это.
Ноа поднял пустой стакан.
– Прошу прощения, мэр, но я думаю, мне пора выпить еще коктейль.
– Ба, доктор! – Уошберн с ехидной ухмылкой погрозил пальцем. – Вам следует быть осмотрительным. Именно так люди и становятся алкоголиками. Кому знать об этом лучше вас?
Ноа не помнил, когда в последний раз испытывал столь жгучее желание дать своему собеседнику крепкую затрещину. Он уже собирался было ответить, как вдруг из внутренних помещений дома донесся звон разбитого стекла и послышались чьи-то гневные голоса. Ухватившись за этот предлог, Ноа поднялся с места и поспешно направился в банкетный зал. Толпа отступила от бара, образовав вокруг него свободное пространство. Высокий человек в ковбойских сапогах, выцветших джинсах и сдвинутой на затылок фетровой шляпе прислонился к стойке, опираясь о нее одной рукой и слегка пошатываясь. Другой мужчина стоял у противоположного конца стойки, прижав к краю рта носовой платок, на котором проступила кровь.
– Возможно, я и пережил свою славу, – заявил «ковбой», еле ворочая языком, – но, клянусь Богом, никто не имеет права бросать мне это прямо в лицо!
– А я и не говорил вам ничего подобного, – отозвался мужчина, все еще прижимавший ко рту платок. – Я только назвал вас померкнувшей звездой вестернов.
– Какого черта! Может быть, я и пьян, но не настолько глуп. По мне, выражение «померкнувшая звезда» означает то же самое.
Кто-то попытался протолкнуться мимо Ноа, и он услышал раздраженный женский голос:
– Я готова многое терпеть на своих приемах, но только не драку. Пусть он уходит. Сейчас же!
Ноа остановил хозяйку дома, взяв за руку.
– Кто этот человек, мисс Тремэйн?
– Его зовут Тодд Ремингтон.
– О дьявол! – выругался Ноа. – Ведь он один из наших пациентов. Сегодня вечером его должны поместить в Клинику. Что он здесь делает?
– Он явился сюда вместе с Синди Ходжез – вот все, что мне известно. Но теперь ему придется уйти.
– Позвольте мне все уладить. – Голос Ноа звучал сурово. – В конце концов, иметь дело с алкоголиками – моя профессия.
– Но вы не можете уйти так рано, – огорчилась Зоя. – Вечер только начался. Скоро подадут закуски…
– Первый долг врача, мисс Тремэйн, – быть рядом со своим пациентом. Большое спасибо вам за то, что пригласили меня сюда. Не могли бы вы… – Тут он заколебался. – Не могли бы вы попрощаться со Сьюзен от моего имени?
– Да, конечно.
Ноа обошел бар, приблизился к Тодду Ремингтону и осторожно коснулся рукой его локтя. Рем резко повернул голову и мутными глазами уставился на Ноа.
– А ты кто такой, парень?
– Я – доктор Брекинридж, мистер Ремингтон, – произнес чуть слышно Ноа. – Из Клиники.
Актер чуть не рухнул на пол.
– Дьявольщина! Я ведь, кажется, должен быть там?
– Совершенно верно. А теперь пойдемте со мной, я сам вас туда провожу.
Ремингтон последовал за Ноа без возражений. У входной двери он наклонился, чтобы взять небольшую дорожную сумку, и непременно свалился бы лицом вниз, если бы Ноа его не поддержал.
Оказавшись в автомобиле Брекинриджа, актер несколько минут сидел неподвижно, хмуро уставившись в ветровое стекло. Затем спросил:
– Я свалял дурака, да?
– Пожалуй, можно сказать и так. Прежде всего как вы вообще оказались на этом приеме?
– О, меня туда заманили. Синди Ходжез подвезла меня на своей машине и пригласила отправиться на прием вместе с ней. Я согласился, в надежде, что смогу наткнуться там на продюсера, который захочет предложить мне роль, пусть не главную. Дьявольщина, ведь я всегда мечтал встретиться с каким-нибудь продюсером, и судя по всему, тот парень, которого я ударил, был одним из них. Когда я позволяю себе перебрать, мне как будто шлея под хвост попадает, и в конце концов я обязательно затеваю с кем-то ссору. Доктор… – Он неожиданно ухватился за руку Ноа, отчего машина вильнула в сторону. – Вы и впрямь думаете, будто в силах мне помочь?
Ноа высвободил руку.
– Мы можем только попытаться. Но нам случалось помогать людям и в более тяжелых случаях, чем ваш, если только это послужит вам утешением.
– Не могу себе представить, чтобы кто-то попадал к вам в худшем состоянии, чем я, – мрачно заметил Рем и погрузился в молчание. Примерно в квартале от Клиники он вдруг воскликнул:
– Эй, я ее вспомнил! Я так и знал, что где-то встречал ее раньше.
– Кого вы вспомнили? – без особого интереса осведомился Ноа.
– Ту самую женщину, у которой мы были в гостях. Ее имя Мэй Фремонт. Я не видел Мэй лет восемнадцать, а может быть, и все двадцать.
Глава 5
Мэр Уошберн, с зажженной сигарой в одной руке и рюмкой вина в другой, приблизился к Зое.
– Вам следовало бы благодарить судьбу, мисс Тремэйн, за то, что доктор Брекинридж оказался рядом. Он предотвратил довольно неприятную сцену у вас в доме. А вы еще так враждебно настроены к Клинике!
Зоя пожала плечами:
– Разумеется, я признательна ему за помощь, но это ни в коей мере не повлияет на мое отношение к Клинике.
Мэр покачал головой:
– Вы – странное создание. Мне никогда не удавалось понять вас до конца.
– Я ведь женщина, – отозвалась она с легкой улыбкой. – Считается, что мужчины не в состоянии постичь женскую душу.
– Я вовсе не это хотел сказать, – проговорил мэр раздраженно, размахивая сигарой. – И вы это знаете.
– Вот как? Тогда что же вы имели в виду? – осведомилась она с искренним, казалось, недоумением.
– Ваше враждебное отношение к Клинике. И вашу инициативу по ограничению роста города, будь она неладна. Если бы вы и эти недоумки, ваши сторонники, настояли на своем, Оазис снова вернулся бы в глубину темных веков. Клиника – самая большая удача, которая когда-либо выпадала на нашу долю. Благодаря ей наш город стал не просто точкой на карте. У Оазиса большие перспективы – теперь мы широко известны.
– О да, тут я с вами вполне согласна. Мы и в самом деле стали знаменитыми. Стоит только упомянуть Оазис, как тут же приходят на ум алкоголизм и наркомания.
– И что в этом плохого?
– По-моему, тут есть много негативных сторон.
– Клиника предоставляет людям необходимую им помощь.
– Я бы предпочла, чтобы она предоставляла их где-нибудь в другом месте. – Обычно Зое доставляли удовольствие такого рода словесные дуэли с мэром Уошберном, но сегодня интерес начисто отсутствовал. Лицо Тодда Ремингтона постоянно маячило перед ее глазами, подобно грозной тени. – Что же касается причин моего противодействия Клинике, то я уже не раз высказывалась на этот счет на публичных митингах. То же самое относится и к инициативе нашей группы по ограничению роста Оазиса. Мы не хотим, чтобы наш маленький уютный городок превратился в шумный мегаполис. И я уверена, что избиратели на предстоящих в ноябре выборах поддержат нас. Мэр Уошберн, я выбрала Оазис, чтобы провести здесь свои так называемые золотые годы в тишине и покое. А теперь взгляните вокруг! Тут ничем не лучше, чем в Палм-Спрингс, а то и хуже.
– И чем вам так не нравится Палм-Спрингс? Туда съезжаются крупные финансовые воротилы. Была бы на то моя воля, мы бы оставили Палм-Спрингс далеко позади, – не упустил мэр случая прихвастнуть.
– Была бы на то моя воля, вы бы никогда не настояли на своем.
Тут к ним подошел Отто Ченнинг, держа в руках тарелку с закусками.
– Чарльз, если вы хотите перекусить, советую не медлить, не то вам ничего не достанется.
Уошберн проворчал что-то в ответ, затем приоткрыл было рот, желая еще что-то сказать Зое, но тут же передумал и удалился.
– Благодарю вас, Отто, – с облегчением вздохнула Зоя.
На его лице появилась обаятельная улыбка.
– Кажется, Чарльз сегодня куда многословнее, чем обычно?
– Не совсем так, однако в большей степени, чем я сейчас в силах выдержать.
– Чарльз изводит всех своим вечным брюзжанием.
– Разве в таком тоне говорят о приятелях?
– Приятелях? – Ченнинг приподнял брови. – В последнее время мне не часто приходилось слышать это слово. Обычно его используют применительно к политикам и сотоварищам по камере.
– Тогда, пожалуй, я выразилась достаточно точно. Как вам кажется?
Лишь на одно мгновение во взгляде Ченнинга мелькнул гнев. С вежливой улыбкой он пожал плечами:
– Не каждый может выбирать себе партнеров по собственному желанию, Зоя.
В его манерах присутствовал некий налет доверительности, словно он хотел поделиться секретами со старым другом. Зоя внутренне насторожилась, в который раз напомнив себе, что ей следует видеть в Отто Ченнинге врага. Он мог казаться таким чертовски милым и так умел расположить к себе собеседника, что порой она невольно забывала, каким порочным и безжалостным человеком он был на самом деле. Они стали антагонистами еще задолго до того, как Зоя познакомилась со Сьюзен, но Зоя никогда не питала неприязни к нему лично, а лишь к тому, что он олицетворял в ее глазах. Когда Сьюзен поведала ей о том, как он обошелся с ее матерью, Зоя поначалу отнеслась с недоверием к большей части ее рассказа. Однако, узнав девушку поближе, она убедилась, что в Сьюзен нет и грамма притворства, и стала относиться к Ченнингу более осторожно. Да, в его характере слишком отчетливо проступали черты жестокости, даже садизма, а также явная склонность пренебрегать чувствами других людей. Ей стало ясно, что у Отто отсутствуют какие бы то ни было понятия о морали и он смотрит на все лишь с точки зрения собственной выгоды.
На пороге банкетного зала Зоя заметила Сьюзен. Девушка на минуту выглянула оттуда, но, увидев отца, развернулась и снова скрылась в доме.
Ченнинг тоже заметил ее.
– Моя дочь в течение всего вечера избегала меня, словно зачумленного, – произнес он с притворной грустью.
– Насколько я понимаю, у нее есть на то причины.
– Что она вам успела наговорить? Надо полагать, речь шла о ее матери. Она винит меня в ее смерти и даже не пытается этого скрывать.
– И судя по всему, не без оснований.
– Девочка преувеличивает. – Ченнинг пожал плечами, нимало не смутившись. – Моя покойная жена была безнадежной алкоголичкой, Зоя. Я делал для нее все, что было в моих силах, однако это не принесло пользы. Я даже пытался поместить ее в какую-нибудь специальную клинику вроде той, которую вы так ненавидите. Но она отказалась, хотя там ей могли бы помочь.
– Если верить Сьюзен, все обстояло совсем иначе. Она утверждает, будто вы вовсе не хотели, чтобы ваша жена обратилась за помощью к врачам. Если бы стал достоянием гласности факт, что она страдает алкоголизмом, для человека в вашем положении это было бы позором.
Он так и застыл на месте, на щеках выступили багровые пятна, и Зоя поняла, что ее выпад попал в цель.
– Это ложь, черт побери! – тихим, дрожащим от ярости голосом произнес Ченнинг. – Я не потерплю, чтобы меня выставляли перед людьми каким-то чудовищем!
– Вот как? – отозвалась Зоя.
Он сердито взглянул на нее:
– Тед Дарнелл предупреждал, что с моей стороны глупо являться сюда. Вы просто вздорная старуха, Зоя Тремэйн, – беспокойная особа, которая любит совать свой нос в чужие дела. И всегда такой останетесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Я много слышала о вас, мисс Тремэйн, и о ваших приемах. Чувствую себя польщенной.
– Я тоже глубоко польщена, – любезным тоном отозвалась Зоя.
– Надеюсь, вы не возражаете против того, что я привела с собой приятеля?
– Нисколько. Для меня большое удовольствие видеть у себя в доме мистера Ремингтона. Я его давняя поклонница.
«О Господи, – подумала Зоя, – и зачем мне понадобилось это говорить? Я только привлекла к себе внимание!»
Словно старая полковая лошадь, почуявшая запах пороха, Тодд при слове «поклонница» вышел из ступора.
– Благодарю вас, мадам. Я высоко ценю такую честь. Не думал, что у меня еще остались поклонники.
– Что ж, – Зое не терпелось поскорее уйти, – я должна уделить внимание другим гостям. Желаю вам приятно провести вечер.
Когда хозяйка дома удалилась, Рем долго смотрел ей вслед, прищурив глаза. Что-то в этой царственного вида женщине показалось ему смутно знакомым. Но его мозг был слишком затуманен алкоголем, чтобы сопоставить факты. Пожав плечами, он допил остававшийся в стакане бурбон.
– Если хотите, я покажу вам дом, Синди, и заодно представлю остальным, – предложил Дик. – Возможно, вам удастся извлечь из разговоров какую-нибудь пикантную новость для вашей колонки.
– Как раз это я и собираюсь сделать. – Она бросила на него холодный взгляд. – Только по этой причине я и посещаю приемы. В противном случае я бы не стала тратить зря время. – Она улыбнулась и подхватила его под руку. – Как это мило с вашей стороны!
– Просто я здесь заменяю хозяина, – отозвался Дик весело.
Пока они пробирались сквозь толпу гостей, Синди прильнула к Дику, и он чувствовал совсем близко изгиб ее крепкого бедра. Ощущение показалось ему приятным. С тех пор как Кен покинул его, Дик всерьез подумывал о том, чтобы вернуться к нормальному образу жизни. По его мнению, это должно было разрешить большую часть его проблем. Дик знал, что многим мужчинам, страдавшим такой же патологией, подобное удавалось. Правда, большинство из них потом снова брались за свое, однако не все. Если кто-то сумел, то почему не может он?
Он уже присматривался к знакомым дамам в Оазисе, но ни одна из них по-настоящему его не привлекала. С этой все обстояло совсем иначе. Ее холодный, прямой взгляд, острый язык, изящные линии тела – все напоминало ему Зою. Вероятно, большинству людей такое сравнение показалось бы странным, ведь между этими двумя женщинами была разница в возрасте без малого в тридцать пять лет, однако Синди отличалась той же непоколебимой уверенностью в себе, что и Зоя. Чем больше Дик об этом размышлял, тем больше был заинтригован. Разумеется, потребуется немало времени и осторожных усилий; ведь он не проявлял интереса к противоположному полу с тех пор, как был подростком…
Внезапно Синди прервала молчание:
– Дик Стэнтон? Имя как будто мне знакомо. Не вы ли написали «Лики судьбы»?
«Проклятие! Этого еще не хватало!»
– Да, я – автор «Ликов», – ответил он настороженным тоном.
– Мне очень понравился этот роман! – Она крепче сжала его руку. – Если память мне не изменяет, он входил в число бестселлеров.
– Целых десять недель – в списке «Нью-Йорк таймс».
– У вас ведь и до «Ликов» выходили книги, пользовавшиеся большим успехом.
– До того – да, но не после, – признался Стэнтон уныло. – Ни единого слова, хоть мало-мальски пригодного для публикации, с момента выхода в свет «Ликов судьбы».
– Творческий кризис? – осведомилась Синди с искренним, как ему показалось, сочувствием.
– Я и сам не знаю, в чем тут дело.
– Знаете, какая у меня возникает ассоциация всякий раз, когда я слышу о так называемом творческом кризисе? – Голос Синди понизился до шепота. – Запор.
Он метнул в ее сторону беглый взгляд. Неужели она его раскусила? Но в глазах собеседницы было самое простодушное выражение, и Дик с виноватым видом рассмеялся:
– Действительно, ощущение весьма схожее, можете мне поверить.
– О, мне нет необходимости верить вам на слово. Мне самой прекрасно знакомо это состояние.
Творческий кризис у человека, собирающего сплетни для бульварной газетенки? Уж не издевается ли она над ним? На какой-то миг Дик испугался, что невольно выдал себя.
Синди будто прочла его мысли.
– Я не имею в виду свою колонку. Когда-то я попробовала написать книгу…
– Роман?
Последовала короткая пауза.
– Да, разумеется, роман. – Она снова пожала его руку с тихим, доверительным смешком. – О, мне кажется, мы с вами отлично поладим, Дик Стэнтон.
– От души надеюсь, что так, – ответил он, в немалой степени ободренный растущим между ними взаимопониманием.
* * *
Ноа чувствовал себя утомленным как никогда.
Ему пришлось на целый час задержаться за столиком в атриуме по вине мэра Уошберна, и все это время мэр болтал без умолку. Он долго распространялся по поводу статистических данных, свидетельствовавших о феноменальном процветании города благодаря появлению в нем Клиники, а также наличию Загородного клуба и поля для игры в гольф. «Лучшее поле для гольфа по эту сторону от Лос-Анджелеса, черт побери!» Само существование всех этих благ стало возможным, естественно, только благодаря усилиям мэра Уошберна. Затем он перешел к своим грандиозным планам касательно будущего Оазиса, размахивая дымящейся сигарой перед самым носом Ноа.
Отто Ченнинг благоразумно уклонился от участия в беседе. Он оставил их под тем предлогом, что хочет выпить еще один коктейль, и больше не вернулся.
То, что его загнали в угол подобным образом, было лишь одной из причин, по которым Брекинриджу не хотелось здесь появляться. По крайней мере ему удалось избежать яростных нападок противников Клиники, за исключением Сьюзен, и он полагал, что надо быть признательным судьбе хотя бы за это.
Ноа поднял пустой стакан.
– Прошу прощения, мэр, но я думаю, мне пора выпить еще коктейль.
– Ба, доктор! – Уошберн с ехидной ухмылкой погрозил пальцем. – Вам следует быть осмотрительным. Именно так люди и становятся алкоголиками. Кому знать об этом лучше вас?
Ноа не помнил, когда в последний раз испытывал столь жгучее желание дать своему собеседнику крепкую затрещину. Он уже собирался было ответить, как вдруг из внутренних помещений дома донесся звон разбитого стекла и послышались чьи-то гневные голоса. Ухватившись за этот предлог, Ноа поднялся с места и поспешно направился в банкетный зал. Толпа отступила от бара, образовав вокруг него свободное пространство. Высокий человек в ковбойских сапогах, выцветших джинсах и сдвинутой на затылок фетровой шляпе прислонился к стойке, опираясь о нее одной рукой и слегка пошатываясь. Другой мужчина стоял у противоположного конца стойки, прижав к краю рта носовой платок, на котором проступила кровь.
– Возможно, я и пережил свою славу, – заявил «ковбой», еле ворочая языком, – но, клянусь Богом, никто не имеет права бросать мне это прямо в лицо!
– А я и не говорил вам ничего подобного, – отозвался мужчина, все еще прижимавший ко рту платок. – Я только назвал вас померкнувшей звездой вестернов.
– Какого черта! Может быть, я и пьян, но не настолько глуп. По мне, выражение «померкнувшая звезда» означает то же самое.
Кто-то попытался протолкнуться мимо Ноа, и он услышал раздраженный женский голос:
– Я готова многое терпеть на своих приемах, но только не драку. Пусть он уходит. Сейчас же!
Ноа остановил хозяйку дома, взяв за руку.
– Кто этот человек, мисс Тремэйн?
– Его зовут Тодд Ремингтон.
– О дьявол! – выругался Ноа. – Ведь он один из наших пациентов. Сегодня вечером его должны поместить в Клинику. Что он здесь делает?
– Он явился сюда вместе с Синди Ходжез – вот все, что мне известно. Но теперь ему придется уйти.
– Позвольте мне все уладить. – Голос Ноа звучал сурово. – В конце концов, иметь дело с алкоголиками – моя профессия.
– Но вы не можете уйти так рано, – огорчилась Зоя. – Вечер только начался. Скоро подадут закуски…
– Первый долг врача, мисс Тремэйн, – быть рядом со своим пациентом. Большое спасибо вам за то, что пригласили меня сюда. Не могли бы вы… – Тут он заколебался. – Не могли бы вы попрощаться со Сьюзен от моего имени?
– Да, конечно.
Ноа обошел бар, приблизился к Тодду Ремингтону и осторожно коснулся рукой его локтя. Рем резко повернул голову и мутными глазами уставился на Ноа.
– А ты кто такой, парень?
– Я – доктор Брекинридж, мистер Ремингтон, – произнес чуть слышно Ноа. – Из Клиники.
Актер чуть не рухнул на пол.
– Дьявольщина! Я ведь, кажется, должен быть там?
– Совершенно верно. А теперь пойдемте со мной, я сам вас туда провожу.
Ремингтон последовал за Ноа без возражений. У входной двери он наклонился, чтобы взять небольшую дорожную сумку, и непременно свалился бы лицом вниз, если бы Ноа его не поддержал.
Оказавшись в автомобиле Брекинриджа, актер несколько минут сидел неподвижно, хмуро уставившись в ветровое стекло. Затем спросил:
– Я свалял дурака, да?
– Пожалуй, можно сказать и так. Прежде всего как вы вообще оказались на этом приеме?
– О, меня туда заманили. Синди Ходжез подвезла меня на своей машине и пригласила отправиться на прием вместе с ней. Я согласился, в надежде, что смогу наткнуться там на продюсера, который захочет предложить мне роль, пусть не главную. Дьявольщина, ведь я всегда мечтал встретиться с каким-нибудь продюсером, и судя по всему, тот парень, которого я ударил, был одним из них. Когда я позволяю себе перебрать, мне как будто шлея под хвост попадает, и в конце концов я обязательно затеваю с кем-то ссору. Доктор… – Он неожиданно ухватился за руку Ноа, отчего машина вильнула в сторону. – Вы и впрямь думаете, будто в силах мне помочь?
Ноа высвободил руку.
– Мы можем только попытаться. Но нам случалось помогать людям и в более тяжелых случаях, чем ваш, если только это послужит вам утешением.
– Не могу себе представить, чтобы кто-то попадал к вам в худшем состоянии, чем я, – мрачно заметил Рем и погрузился в молчание. Примерно в квартале от Клиники он вдруг воскликнул:
– Эй, я ее вспомнил! Я так и знал, что где-то встречал ее раньше.
– Кого вы вспомнили? – без особого интереса осведомился Ноа.
– Ту самую женщину, у которой мы были в гостях. Ее имя Мэй Фремонт. Я не видел Мэй лет восемнадцать, а может быть, и все двадцать.
Глава 5
Мэр Уошберн, с зажженной сигарой в одной руке и рюмкой вина в другой, приблизился к Зое.
– Вам следовало бы благодарить судьбу, мисс Тремэйн, за то, что доктор Брекинридж оказался рядом. Он предотвратил довольно неприятную сцену у вас в доме. А вы еще так враждебно настроены к Клинике!
Зоя пожала плечами:
– Разумеется, я признательна ему за помощь, но это ни в коей мере не повлияет на мое отношение к Клинике.
Мэр покачал головой:
– Вы – странное создание. Мне никогда не удавалось понять вас до конца.
– Я ведь женщина, – отозвалась она с легкой улыбкой. – Считается, что мужчины не в состоянии постичь женскую душу.
– Я вовсе не это хотел сказать, – проговорил мэр раздраженно, размахивая сигарой. – И вы это знаете.
– Вот как? Тогда что же вы имели в виду? – осведомилась она с искренним, казалось, недоумением.
– Ваше враждебное отношение к Клинике. И вашу инициативу по ограничению роста города, будь она неладна. Если бы вы и эти недоумки, ваши сторонники, настояли на своем, Оазис снова вернулся бы в глубину темных веков. Клиника – самая большая удача, которая когда-либо выпадала на нашу долю. Благодаря ей наш город стал не просто точкой на карте. У Оазиса большие перспективы – теперь мы широко известны.
– О да, тут я с вами вполне согласна. Мы и в самом деле стали знаменитыми. Стоит только упомянуть Оазис, как тут же приходят на ум алкоголизм и наркомания.
– И что в этом плохого?
– По-моему, тут есть много негативных сторон.
– Клиника предоставляет людям необходимую им помощь.
– Я бы предпочла, чтобы она предоставляла их где-нибудь в другом месте. – Обычно Зое доставляли удовольствие такого рода словесные дуэли с мэром Уошберном, но сегодня интерес начисто отсутствовал. Лицо Тодда Ремингтона постоянно маячило перед ее глазами, подобно грозной тени. – Что же касается причин моего противодействия Клинике, то я уже не раз высказывалась на этот счет на публичных митингах. То же самое относится и к инициативе нашей группы по ограничению роста Оазиса. Мы не хотим, чтобы наш маленький уютный городок превратился в шумный мегаполис. И я уверена, что избиратели на предстоящих в ноябре выборах поддержат нас. Мэр Уошберн, я выбрала Оазис, чтобы провести здесь свои так называемые золотые годы в тишине и покое. А теперь взгляните вокруг! Тут ничем не лучше, чем в Палм-Спрингс, а то и хуже.
– И чем вам так не нравится Палм-Спрингс? Туда съезжаются крупные финансовые воротилы. Была бы на то моя воля, мы бы оставили Палм-Спрингс далеко позади, – не упустил мэр случая прихвастнуть.
– Была бы на то моя воля, вы бы никогда не настояли на своем.
Тут к ним подошел Отто Ченнинг, держа в руках тарелку с закусками.
– Чарльз, если вы хотите перекусить, советую не медлить, не то вам ничего не достанется.
Уошберн проворчал что-то в ответ, затем приоткрыл было рот, желая еще что-то сказать Зое, но тут же передумал и удалился.
– Благодарю вас, Отто, – с облегчением вздохнула Зоя.
На его лице появилась обаятельная улыбка.
– Кажется, Чарльз сегодня куда многословнее, чем обычно?
– Не совсем так, однако в большей степени, чем я сейчас в силах выдержать.
– Чарльз изводит всех своим вечным брюзжанием.
– Разве в таком тоне говорят о приятелях?
– Приятелях? – Ченнинг приподнял брови. – В последнее время мне не часто приходилось слышать это слово. Обычно его используют применительно к политикам и сотоварищам по камере.
– Тогда, пожалуй, я выразилась достаточно точно. Как вам кажется?
Лишь на одно мгновение во взгляде Ченнинга мелькнул гнев. С вежливой улыбкой он пожал плечами:
– Не каждый может выбирать себе партнеров по собственному желанию, Зоя.
В его манерах присутствовал некий налет доверительности, словно он хотел поделиться секретами со старым другом. Зоя внутренне насторожилась, в который раз напомнив себе, что ей следует видеть в Отто Ченнинге врага. Он мог казаться таким чертовски милым и так умел расположить к себе собеседника, что порой она невольно забывала, каким порочным и безжалостным человеком он был на самом деле. Они стали антагонистами еще задолго до того, как Зоя познакомилась со Сьюзен, но Зоя никогда не питала неприязни к нему лично, а лишь к тому, что он олицетворял в ее глазах. Когда Сьюзен поведала ей о том, как он обошелся с ее матерью, Зоя поначалу отнеслась с недоверием к большей части ее рассказа. Однако, узнав девушку поближе, она убедилась, что в Сьюзен нет и грамма притворства, и стала относиться к Ченнингу более осторожно. Да, в его характере слишком отчетливо проступали черты жестокости, даже садизма, а также явная склонность пренебрегать чувствами других людей. Ей стало ясно, что у Отто отсутствуют какие бы то ни было понятия о морали и он смотрит на все лишь с точки зрения собственной выгоды.
На пороге банкетного зала Зоя заметила Сьюзен. Девушка на минуту выглянула оттуда, но, увидев отца, развернулась и снова скрылась в доме.
Ченнинг тоже заметил ее.
– Моя дочь в течение всего вечера избегала меня, словно зачумленного, – произнес он с притворной грустью.
– Насколько я понимаю, у нее есть на то причины.
– Что она вам успела наговорить? Надо полагать, речь шла о ее матери. Она винит меня в ее смерти и даже не пытается этого скрывать.
– И судя по всему, не без оснований.
– Девочка преувеличивает. – Ченнинг пожал плечами, нимало не смутившись. – Моя покойная жена была безнадежной алкоголичкой, Зоя. Я делал для нее все, что было в моих силах, однако это не принесло пользы. Я даже пытался поместить ее в какую-нибудь специальную клинику вроде той, которую вы так ненавидите. Но она отказалась, хотя там ей могли бы помочь.
– Если верить Сьюзен, все обстояло совсем иначе. Она утверждает, будто вы вовсе не хотели, чтобы ваша жена обратилась за помощью к врачам. Если бы стал достоянием гласности факт, что она страдает алкоголизмом, для человека в вашем положении это было бы позором.
Он так и застыл на месте, на щеках выступили багровые пятна, и Зоя поняла, что ее выпад попал в цель.
– Это ложь, черт побери! – тихим, дрожащим от ярости голосом произнес Ченнинг. – Я не потерплю, чтобы меня выставляли перед людьми каким-то чудовищем!
– Вот как? – отозвалась Зоя.
Он сердито взглянул на нее:
– Тед Дарнелл предупреждал, что с моей стороны глупо являться сюда. Вы просто вздорная старуха, Зоя Тремэйн, – беспокойная особа, которая любит совать свой нос в чужие дела. И всегда такой останетесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39