А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Что же там, под тонкой тканью?
Ее движения, выражение лица – все говорило ему, что она побаивается. Конечно, ведь она же девственница! И все же Бренна сама пришла к нему. Сердце Колина тяжело забилось в предвкушении.
– Простите, я... задержалась. Селеста хотела услужить получше. Надеюсь... – Она остановилась на полуслове. Молчание было просто оглушающим.
– Не смущайтесь, Бренна. Вы так чудесно выглядите. Она пропустила его комплимент мимо ушей.
– Я не заметила, что стало уже так поздно. Наверное, я даже задремала, пока Селеста занималась моими волосами.
– Денек выдался утомительным, правда? Он и сам был почти без сил.
– Признаюсь, мне немного не по себе.
Колин тоже чувствовал себя смущенным и обессиленным, как никогда в жизни. Как будто он никогда не спал с женщиной! Да он укладывал их в постель без особых колебаний, к величайшему своему удовольствию. Почему же сегодня все выглядит иначе? Проклятие. Он слишком долго этого ждал.
– Это естественно, что вы немного волнуетесь. Разве леди Данвилл не...
– Да, конечно, она рассказала. Но... я и раньше отлично знала, что означает исполнить супружеский долг.
Его брови удивленно поползли вверх. Просвещенная девственница? Это несколько упрощает дело.
Дрожащими руками Бренна развязала поясок халата, и он, шурша, соскользнул вниз. Наконец-то Колин мог удовлетворить свое любопытство. Под халатом обнаружилась ночная сорочка того же кремового цвета, что и халат. Тонкая, почти прозрачная ткань, изысканная кружевная отделка. Сорочка удерживалась на теле с помощью единственной ленточки, завязанной на груди. Нежные округлости венчали розовые бутоны сосков, рвущиеся наружу из-под тонкой материи. Высокие боковые разрезы открывали взгляду нежные закругления бедер. Передняя и задняя половины сорочки удерживались вместе с помощью лент, завязанных чуть повыше бедер, почти на талии. Даже слабого света свечи было достаточно, чтобы разглядеть интригующий темный треугольник. Колин почувствовал, как внезапно напряглась его плоть, и хрипло вздохнул. Одним быстрым движением он подхватил жену на руки и услышал ее ответный вздох. Ее тело задрожало от его прикосновений. Он отнес ее в постель и бережно уложил на подушки.
Бренна лежала в необычайно соблазнительной позе, подол сорочки сложился изящными складками, открывая ноги почти до самых бедер, а грудь, казалось, отяжелела. Колин торопливо сбросил туфли, а потом стащил через голову рубашку.
Подарок! На туалетном столике в его гардеробной лежал длинный бархатный футляр со свадебным подарком – изысканным ожерельем из аквамаринов овальной формы, перемежающихся бриллиантами, с филигранной золотой застежкой. Восхитительное произведение ювелирного искусства, прекрасное дополнение к подаренному на помолвку кольцу. Ему пришлось влезть в долги, чтобы купить ожерелье, но оно того стоило. Никаких денег не пожалел бы Колин, чтобы увидеть его на своей избраннице. Он столько раз представлял себе, как оно ляжет в ямку между ключиц, чуть ниже того места, где пульсирует жилка... Он чуть не застонал, представив себе обнаженную Бренну, на которой нет ничего, кроме ожерелья. Надо подарить ей его прямо сейчас.
– Я кое-что для вас приготовил, – сказал он и обернулся к ней.
Ее щеки вспыхнули, она прикрыла ноги подолом сорочки.
Колин проглотил комок в горле. Ему хотелось только одного – наброситься на нее и взять немедленно.
– Погодите, – пробормотал Колин. – Я сейчас.
Он взял серебряный канделябр и бросился в гардеробную. Нужно взять футляр и вернуться к жене как можно скорее. Подняв свечу повыше, он оглядел дубовую столешницу туалетного столика. Ничего, кроме пары серебряных запонок и часов!
Где же футляр, черт возьми? Колин мог бы поклясться, что оставил его именно здесь. Неужели засунул куда-то? Он открыл верхний ящик стола, расшвырял украшенные монограммой носовые платки и галстуки. Ничего.
Ему понадобилось добрых полчаса, чтобы отыскать футляр, лежащий на каминной полке, рядом с часами черного дерева. Маятник невозмутимо отсчитывал минуты, которые он провел здесь, оставив в спальне жену. Колин поморщился – он решительно не помнил, чтобы клал футляр на камин. Может быть, его переложила горничная? Он откинул крышку футляра и довольно улыбнулся. В складках бархата притаились сверкающие драгоценные камни, отражая пламя свечи тысячами искр. Само совершенство! Он захлопнул футляр, схватил канделябр и чуть не бегом бросился назад, в спальню. Сейчас он наденет ожерелье на шею Бренны, а потом снимет с нее ночную сорочку. Не торопясь, дюйм за дюймом, пока она не останется совсем нагой, со сверкающим ожерельем на груди.
Вне себя от возбуждения, он шагнул комнату и замер на пороге. Бренна лежала там, где он ее оставил. Тонкая рука лежала поверх головы, распластав ладонь по подушке, другая покоилась на груди. Одна щека на подушке, на другую отбрасывают тень ресницы сомкнутых век. Несколько каштановых локонов влажно блестели на фоне порозовевшей кожи. Губы полураскрыты, грудь равномерно вздымалась и опускалась.
Колин издал стон отчаяния, закатив глаза к потолку. Оставалось только проклинать злодейку судьбу. Бренна крепко спала. В их брачную ночь, вот так.
– Смотрите, вот и он. Колин, дорогой, ты должен посмотреть, что за обстановку мы выбрали для гостиной. Восхитительно, просто восхитительно. У твоей жены безупречный вкус.
Мать Колина смотрела на Бренну сияющими глазами.
Его жена! Он даже вздрогнул, хотя вот уже целые сутки прошли с тех пор, как они принесли свои брачные клятвы перед Богом и семьей. Улыбнувшись, Колин снял перчатки и вошел в гостиную. Что за чудесное зрелище – его жена сидит на ручке кресла, весело болтая с Джейн и Люси. По всей комнате разбросаны свертки и квадратные лоскуты материй. Они, разумеется, заказали столько мебели и тканей, что хватило бы на целый дворец. Страшно даже подумать, во что это ему обойдется. Наверное, они вообразили, что деньги можно взять из приданого. Как бы не так – они разорят его до нитки.
Против обыкновения Колин направился к буфету у дальней стены и взял граненый стакан, стоящий возле графина с кларетом, который так любил отец. Он вертел стакан в руках, словно любуясь игрой солнечных лучей на хрустальных гранях. Слава Богу, вовремя опомнился, поставил стакан и повернулся к дамам.
– Безупречный вкус, говорите? – протянул он. – Это меня нисколько не удивляет. Ведь у нее хватило вкуса выбрать в мужья меня.
– Ну, – вмешалась Джейн, – ошибиться может каждый. Может быть, однажды она решит, что сделала глупость.
–, ты не упустишь случая сказать мне колкость. В самом деле! Найди же наконец мне замену – какого-нибудь джентльмена, над которым ты сможешь вдоволь потешаться. А еще можно разбить ему сердце. Кто станет следующей жертвой после бедняги Никерсона?
– Да ладно, Колин, – сказала Люси, – ты ведь знаешь, она была вправе отказать ему, если он ей не нравился. Хотя, убей меня Бог, не понимаю почему, – добавила она шепотом.
Леди Розмур хлопнула в ладоши.
– Хватит ссориться. Прямо как дети! Что подумает Бренна о своей новой семье? Колин, ты должен взглянуть на образцы тканей. Посмотри, что у нас тут есть. Просто красота.
– Если говорить о красоте, – раздался голос Мэндвилла, который неожиданно возник за спиной у Колина, – то вот моя жена. Так и знал, что найду тебя здесь, Люси.
Колин облегченно вздохнул. Мэндвилл появился исключительно вовремя. Восхищаться тканями – нет, увольте. Изумрудные глаза Люси, как всегда, восхищенно заблестели, когда она увидела маркиза.
– Заседание в парламенте на сегодня закончилось? – спросила Джейн.
– Да, и так неожиданно для всех. Чудесный день, – сказал маркиз, подходя к жене и целуя ее в щеку. – Может, стоит пойти прогуляться в парк? Ты как, Люси?
– Конечно! Я же не беспомощная калека. Отец говорит, что в моем положении физические нагрузки очень полезны. Мой папа – врач, он разбирается в таких вещах. Ой, погодите-ка! Совсем забыла. Вы же еще ничего не знаете. Бренна покачала головой.
– Я жду ребенка, – объяснила Люси, светясь от счастья. Она погладила себя по животу. – Вскоре мне придется засесть дома, хоть мне этого до смерти не хочется. Я надеялась пробыть в Лондоне до конца сезона, но мой упрямый муж и слышать ничего не желает.
– Мне было бы спокойнее, если бы ты жила за городом, в уюте и покое. – Мэндвилл поцеловал жену в макушку. – Я прошу совсем немного.
– Какое счастье для вас обоих, – сказала Бренна. – Мои самые сердечные поздравления!
Колин смотрел, как Бренна, улыбаясь, поздравляет Люси, и не мог отделаться от мысли, что она не верит, что он и Люси... Он не мог осмелиться продолжить крамольную мысль. Вот Бренна опять взглянула на мужа с плохо скрытым подозрением. Неужели она не понимает, что муж и жена Мэндвилл без памяти влюблены друг в друга? Они, собственно, не делали ни малейших попыток скрыть свои чувства. Иногда это радовало Колина, иногда бесило – в зависимости от настроения.
– Люси! Разве можно говорить о таких вещах при посторонних? – сказал он, стряхивая невидимую соринку с рукава. – Уверен, ты нарушаешь одно из железных правил этикета.
– Не будь занудой, Колин. – Люси хмуро посмотрела на него. – В самом деле, ты ведь теперь женатый человек. Тебе пора привыкать к таким разговорам, и поскорее.
«Мы с женой что-то не очень торопимся», – раздраженно подумал Колин.
Бренна уставилась на носки собственных туфель, чувствуя, как щеки заливает румянец. Она, как и Колин, тоже вспомнила их первую ночь. Они не скрепили по-настоящему брачные клятвы, и это угнетало обоих. Однако они избегали говорить об этом, с той самой минуты, как проснулись утром в одной постели.
На рассвете она зашевелилась у него под боком, и ее глаза удивленно расширились, когда она поняла, что он лежит рядом без сна и смотрит на нее.
– Мы... как бы это сказать... – пробормотала она, натягивая до подбородка одеяло. – Мы разве...
Он кисло ответил:
– Уверяю вас, если бы мы это сделали, вы бы точно не забыли.
Кивнув, Бренна выскользнула из его постели. Подняла с пола халат и бросилась в свою спальню. А он остался один в своей постели, ставшей вдруг такой холодной, и его тело страдало, тосковало по Бренне. Они избегали разговоров на эту тему.
– Послушайте, как насчет прогулки с Мэндвиллами? – спросил он, чтобы отвлечься от грустной темы женитьбы и рождения детей.
– Отличная мысль, – сказала матушка.
– В самом деле, – отозвалась Джейн, ослепительно улыбнувшись Бренне. Она взяла подругу под руку: – Идем, Бренна. Составим компанию твоему неугомонному мужу.
Небо было ослепительно голубым, а воздух удивительно не по-летнему свеж и прохладен. Люси и Мэндвилл шли впереди, тесно прижавшись друг к другу. За ними в некотором отдалении следовали леди Розмур и Джейн, а замыкали шествие Колин с Бренной.
Компания неспешным шагом направилась по Аппер-Брук-стрит, а затем свернула на Тайберн-лейн. В парке толпились гуляющие с радостными, приветливыми лицами. Колин повел жену по дорожке, ведущей к Серпентайну.
Он взглянул на Бренну. Она запрокинула лицо к невероятно синему небу и теплому солнцу, лучи которого бросали золотые отблески на ее светлую кожу. Она выглядела более спокойной и уверенной в себе, и ему это было приятно. Он заметил, что очаровательные веснушки, усыпавшие носик Бренны, поблекли. Несомненно, сказалась жизнь в городе с ее ограничениями – девушка нигде не могла показаться без шляпки.
В голове зудела неприятная мысль. Возможно, Бренна была права. Жизнь в Лондоне не для нее – даже в таком цивилизованном Кенте ей было не место. Ее вырвали из привычного окружения, и он, несомненно, приложил к этому руку, удерживая ее в Лондоне. Бренна была бы намного счастливее в родном Гленброхе. Скакала бы по вересковым пустошам, и загорелую кожу украшали бы веснушки...
Он отогнал неприятные мысли. Лучше подумать, как они будут жить в Лондоне. Колин сказал:
– Кажется, ваш поход по магазинам прошел удачно.
– Да, все вышло просто замечательно. Ваша мама так мне помогла! Она такая добрая, такая заботливая. Она дала много ценных советов.
– Действительно, она очень добра. Моя матушка – редкая женщина, но не позволяйте ей злоупотреблять. В том, что касается магазинов, она не знает удержу.
– Правда? Я не заметила. – Глаза Бренны блестели, как драгоценные камни.
– Это всеобщее мнение. Я слышал, Джейн говорила, что леди Андерсон устраивает завтра традиционный ежегодный обед для дам. Это правда?
– Кажется, да.
– Полагаю, вы полдня провели, размышляя, какой наряд выбрать.
– Нет, разумеется, нет. – Бренна покачала головой, и поля ее шляпки задрожали на легком ветерке.
– Странно. Я думал, все дамы...
– Но меня нет в списке гостей.
– Как же это? Ведь Джейн и матушка туда приглашены, как я слышал.
– Вероятно.
Его сердце глухо застучало от тревожного предчувствия.
– А Люси...
– По правде говоря, Колин, все это не столь важно. Меня частенько не приглашали, еще когда я жила с лордом и леди Данвилл. Ничего другого я и не ожидала.
Колин разозлился, кровь бешено пульсировала в висках. Как смела леди Андерсон – старинная подруга матери – так пренебрежительно отнестись к его жене?
– Но я думал... я думал, что...
– Что вы думали? – Бренна посмотрела ему в лицо, взгляд у нее был сочувствующий. – Вы думали, раз мы поженились, все сразу встанет на место? Даже я знаю, что так не бывает. Вы мой муж, и ваше положение в обществе распространяется также и на меня.
– Конечно, – пробормотал Колин. – Но это несправедливо. Вы не сделали ничего дурного!
– Как и вы, Колин. Вам это прекрасно известно, даже если остальные не хотят ничего понять.
– Да пусть бы я был самым злостным мошенником, это не дает им права так пренебрегать вами, как будто вы недостойны их общества!
– Кроме того, ваши родственницы отклонили приглашение. Матушка, Джейн и даже Люси. Не думаю, что в этом была необходимость, но мне приятно, что они меня поддержали.
– Они чертовски правильно поступили. Может, мне следовало бы взять эту чертову карту и сунуть ее...
– Тише, Колин! Не нужно кричать. Кажется, там впереди лорд Баркли разговаривает с лордом Мэндвиллом.
– Да мне плевать, если меня услышит сам принц, – рявкнул Колин, однако вынужден был замолчать – Бренна сжала его руку.
Лорд Баркли отошел от Мэндвилла и направился к миссис Розмур и Джейн. Обменявшись краткими приветствиями, он затем повернулся к Колину и Бренне. Колин взглянул на жену. Она быстро изобразила любезную улыбку. Баркли был уже прямо перед ними. Колин приподнял шляпу.
– Добрый день, лорд Баркли, – сказал он весело.
Колин встретился взглядом с Баркли, затем лорд, презрительно сощурившись, пошел мимо, уставясь куда-то в сторону горизонта. Молчание становилось просто оглушающим.
Колин был готов взорваться от гнева. Как смел этот надменный тип так себя вести? Выказать презрение так открыто, особенно в отношении Бренны? Он остановился, ноги словно приросли к земле. Сердце гудело, стук крови в ушах отдавался колокольным звоном. Он крикнул:
– Сэр, как вы смеете? Бренна испуганно вздрогнула.
– Нет, Колин, – шепнула она. – Не надо! Он услышит.
– Именно на это я и рассчитываю. Чертов ублюдок! Джейн с матерью, всплеснув руками, бросились к ним.
– Баркли, ты слышишь меня? – Колин стиснул кулаки, не отрывая взгляда от удаляющейся фигуры. – Я назвал тебя ублюдком!
– В самом деле, Колин. Ты еще больше себе навредишь, – сказала Бренна ровным голосом.
Подошел Мэндвилл, вслед за ним Люси.
– Какого черта ты раскричался?
– Чертов негодяй сделал вид, что не замечает нас. Даже присутствие дамы не вернуло его в границы приличия. Да мне следовало бы...
– Хватит, Колин, – вмешалась Люси, трогая его за рукав. – Но ты прав. Его больше не будут принимать в нашем доме. – Она умоляюще взглянула на мужа, и тот кивнул.
– К тому же он упрямый тори, – добавил Мэндвилл.
– Здесь не место для подобных разговоров, – продолжала Люси. – Успокойтесь, а мы проводим Бренну в Розмур-Хаус. Генри, пожалуйста...
– Конечно. Идем, Розмур. Может быть, бокал-другой в моем кабинете помогут тебе опомниться.
Глава 18
Бренна смотрела, как лорд Мэндвилл уводит Колина, и ей вдруг стало не по себе. Дрожащими пальцами она нашла руку Джейн.' Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди, ей не хватало воздуха. Лорд Баркли был важной и влиятельной персоной. Он водил дружбу с лордом Данвиллом. Ей не раз приходилось бывать в гостиной его дома в Мейфэре, и вот сегодня он сделал вид, что в упор ее не видит.
Если честно, ей было глубоко безразлично, что думает о ней лорд Баркли. Ей все равно, одобряет он ее или нет. Вещи такого рода никогда ее не занимали. Даже Колин, сколь ни жаждал он восстановить свое доброе имя, никогда, кажется, особенно не переживал, что его не принимают в обществе. Но таким злым, исполненным горечи она никогда его не видела!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29