Надеюсь, однажды у тебя тоже появятся дети и ты…— Тоже будешь их любить, как я вас, — договорила за нее Дафна и положила голову ей на плечо.Ее мать, возможно, была излишне придирчива, а отец всегда больше интересовался собаками и охотой, нежели домашними и общественными делами, но родители были счастливы в браке, любили друг друга, детей, и в доме царили веселье и доброта.— Я сделаю все, чтобы последовать твоему примеру, мама, — прошептала Дафна.— Как приятно это слышать. — Глаза Вайолет заблестели от слез. — Других слов мне от тебя не надо.Дафна накрутила прядь каштановых волос на палец и помолчала, ожидая, чтобы на смену сентиментальному настроению снова пришло шутливое.— Да, я пойду по твоим стопам, — сказала она вскоре, — и не остановлюсь до тех пор, пока у меня не будет ровно восемь детей… * * * А в это самое время Саймон Артур Генри Фицрэнольф Бас-сет, новоиспеченный герцог Гастингс, о ком только что мельком упомянули мать и дочь Бриджертон, сидел в старейшем лондонском консервативном клубе «Уайте». Его собеседником был не кто иной, как Энтони, самый старший из братьев Дафны. Молодые люди были весьма похожи друг на друга — оба худощавые, высокие, атлетического сложения, с густыми темными волосами. Только у Энтони глаза шоколадного оттенка, как у его сестры, а глаза Саймона поражали холодной голубизной, что придавало взгляду суровую пронзительность.Именно это завоевало ему репутацию человека, с которым нельзя не считаться. От его пристального взгляда иным мужчинам становилось не по себе, а женщины… те просто трепетали.Но к Энтони это не относилось: молодые люди достаточно долго знали друг друга, и его нисколько не смущали глаза приятеля.— Не забывай, что я видел тебя в разных ситуациях, — бывало, говорил он со смехом Саймону, — даже с головой, опущенной в ночной горшок.На что Саймон обычно отвечал:— Да, если мне не изменяет память, именно ты держал меня над этим ароматным сосудом.— А чем ты мне ответил на мое благодеяние? — продолжал игру Энтони. — Подложил в постель дюжину угрей…Саймон по-прежнему считал Энтони ближайшим другом и первым делом встретился с ним после своего возвращения в Англию из-за границы.— Чертовски рад, что ты вернулся, Клайвдон! — в который раз повторил Энтони, сидя за столом в одной из комнат клуба. — Ох, ты, наверное, хочешь, чтобы я теперь называл тебя Гастингсом?— Нет! — с непонятной для Энтони горячностью отвечал тот. — Пускай Гастингсом навсегда останется мой отец. — Он помолчал и добавил:— Я приму титул, если нужно, но не стану носить это имя.— Если нужно? — с удивлением повторил Энтони. — Да кто не мечтает о том, чтобы стать герцогом? Странно такое слышать, если ты говоришь серьезно.Саймон нервно провел рукой по темным волосам и не сразу заговорил. Да, он знал, что должен — таковы давние традиции — сохранить родовое имя, родовые владения и тем самым подтвердить и упрочить место семьи в истории Англии, но ведь кем он был до недавнего времени? Сын, отвергнутый отцом чуть ли не с рождения, да и в юные годы не удовлетворявший того своими взглядами и поведением. Отец кое-как мирился с его существованием, но не любил и, как и прежде, не желал видеть. Их отношения вполне соответствовали выражению «нашла коса на камень».— Все это чертово ярмо не для меня, — пробормотал он наконец.— Придется к нему привыкнуть, — утешил его Энтони. — И к новому имени тоже.Саймон вздохнул. Он понимал, что приятель прав, что его собственные слова о нежелании принимать титул, о тяжести «ярма» могут быть восприняты другими как кокетливое кривлянье.— Ладно, — продолжал Энтони, — не будем больше об этом. Хорошо, что ты снова здесь и прибыл, надо сказать, вовремя, чтобы быть рядом со мной в период моих трудных и нудных хлопот.— Каких таких хлопот, Тони?— Когда мне придется в следующий раз сопровождать одну из сестер на очередной бал.Саймон откинулся на спинку кресла, не без интереса посмотрел на собеседника.— Интригующее заявление. Лично я далек от всего этого.— Что ж, придется привыкать к новой жизни, дружище. Но не бойся, я человек добрый и помогу тебе войти в нее.Саймон не мог не рассмеяться:— Если я не ослышался, человек, пытавшийся окунуть мою голову в ночной горшок, говорит о доброте?— О, тогда мы были упоительно молоды, Саймон. Теперь все по-другому.— Теперь ты образец благопристойности и хранитель своей и чужой чести?— Безусловно, мой друг. И ты мне поможешь ее хранить.Энтони на минуту задумался.— Полагаю, — произнес он потом, — ты намерен занять какое-то место в обществе?— Твое предположение ошибочно, Тони.— Но ты говорил, что собираешься на вечер к леди Данбери.— Только потому, что люблю эту прямолинейную старуху. Она всегда говорит то, что думает.— Всегда этого не делает никто, — заметил Энтони.— Ты прав. Но она чаще других говорит искренне. Кроме того, она хорошо относилась ко мне, когда я был ребенком. Я несколько раз проводил у нее в доме школьные каникулы. Дружил с ее племянником.Энтони кивнул:— Итак, я понял. Ты намерен избежать соблазнов света. Но знай, мой друг, они все равно тебя найдут, где бы ты ни находился.Слово «они» Энтони выкрикнул так, что Саймон чуть не поперхнулся своим бренди. Откашлявшись, он переспросил:— Кто эти грозные «они», которыми ты меня так напугал?— Скоро сам узнаешь — матери!Саймон пожал плечами.— К сожалению, у меня не было матери. Но я не совсем понимаю…— Вот-вот поймешь! Матери юных невест! Не женщины, но огнедышащие драконы! От них нигде не укроешься. И должен тебе сказать честно: моя мать — одна из самых опасных.— Боже мой, а я-то полагал, что опаснее всего в джунглях Амазонки.Энтони бросил на него неодобрительный взгляд:— Будет не до шуток, когда тебя захватит в плен одна из таких матрон вместе со своей малокровной дочкой в белом наряде и принудит к бесконечному разговору о погоде, балах и лентах для волос.Саймон усмехнулся:— Должен ли я заключить из твоих слов, что за время моего отсутствия ты превратился в истинного великосветского шалопая? То есть, прости, джентльмена.— Без всякого желания с моей стороны, поверь. Была б моя воля, я держался бы в ста милях от общества, избегал бы его, как чумы. Но моя сестра в прошлом году начала выезжать в свет, и я просто обязан ее сопровождать время от времени.— Ты говоришь о Дафне?— Как? Вы были знакомы?— Нет, но ты получал от нее письма, когда мы учились еще в школе, и я запомнил, что она родилась четвертой в семье, а значит, ее имя на "Д".— Верно. Наш семейный метод давать имена детям. Очень помогает вспоминать, как кого зовут.Саймон рассмеялся:— Ваше изобретение — самое крупное в Англии после паровой машины Уатта.— Я тоже так считаю, — скромно согласился Энтони. — Послушай, — сказал он, наклоняясь к другу, — мне пришла в голову смелая мысль: на этой неделе у нас состоится семейный обед — почему бы тебе не присоединиться к нам?Темные брови Саймона слегка приподнялись.— Ты же нарисовал страшную картину, пугая меня драконами в образе матерей и девиц на выданье, разве не так?— Ну, мать я возьму на себя, буду строго следить за ней, а насчет Дафны можешь не волноваться — она не из таких. Она — исключение, которое лишь подтверждает правило. Тебе она должна понравиться.Глаза Саймона недоверчиво сузились: не играет ли с ним приятель? Не пытается ли заманить в ловушку?Энтони угадал ход, его мыслей и со смехом сказал:— Господи, уж не воображаешь ли ты, что я играю роль сводника?Саймон промолчал.— Ты для Дафны совсем не подходишь, — продолжал его друг.— Почему это? — вскинулся Саймон.— Слишком погружен в себя. Всегда был таким, насколько я помню.Некоторое время Саймон обдумывал характеристику и, так и не решив, хорошо это или плохо, задал вопрос:— У нее уже было много предложений?— Несколько. — Энтони, допив бренди, откинулся в кресле. — Я позволил ей отказать всем.— Как великодушно с твоей стороны. Энтони не принял иронии и продолжил тему.— Я считаю, — сказал он, — что надежда найти настоящую любовь весьма призрачна в наше время, но отнюдь не отвергаю при этом счастливого брака. Однако не с человеком, который годится ей в отцы, или с другим — почти годящимся в отцы; или, наконец, с тем, кто слишком сух и высокомерен для нашей веселой семьи. Упаси Бог! А на этой неделе ее руки просил вообще один…Энтони замолчал — как опытный рассказчик, играя вниманием слушателя.— Что же случилось на этой неделе? — не выдержал Саймон.— Ну, этот последний… Впрочем, он довольно мил, только немного тупоголов. А точнее, глуп как пробка… Но ты можешь подумать, что я очень жесток и придирчив. Ничего подобного — я такой же, каким ты меня знал в далекие веселые беспутные времена, и вовсе не хочу огорчать беднягу и разбивать ему сердце, а потому…— А потому перекладываешь это на хрупкие плечи своей сестры. Я угадал?— Нет, мой друг. Я сам откажу ему, но постараюсь сделать это предельно мягко.— Не многие братья идут на такое ради сестер!— Она воистину хорошая сестра, — серьезно сказал Энтони. — И я готов сделать для нее многое.— Даже водить ее по магазинам и выслушивать разговоры о погоде, балах и о лентах для волос?— Даже это, но подобное мне с ее стороны не грозит.— Охотно верю, однако у тебя на подходе еще три сестрицы, не так ли, мой бедный друг?— Совершенно верно. Но все они моложе Дафны, у меня есть еще время для отдыха.Саймон иронически усмехнулся:— Что ж, набирайся сил.Честно говоря, он немного завидовал приятелю, окруженному большой семьей, не опасавшемуся одиночества и даже не знающему, что это такое. У Саймона не было сейчас намерения создать собственную семью, однако он не мог отрицать, что, если бы она появилась, его жизнь наполнилась бы иным смыслом, стала бы, наверное, более содержательной, даже привлекательной…Из некоторой задумчивости его вывел вопрос Энтони, уже поднявшегося из-за стола:— Так как? Придешь к нашему ужину? Он не будет званым, только девять наших. Ты — десятый.У Саймона было множество дел в эти дни, связанных с вступлением в права наследства, управлением имениями, и он с некоторым удивлением услышал собственный ответ:— С удовольствием.— Очень рад, Саймон. Но сначала мы еще увидимся у леди Данбери, не так ли? Ты ведь собирался?Саймон содрогнулся.— Ты меня так запугал, что если я и приду, то постараюсь удрать через какие-нибудь полчаса.— Полагаешь, тебе это удастся?Решительный вид Саймона лучше всяких слов говорил, что он именно так и полагает. Глава 2 Новоиспеченный герцог Гастингс оказался довольно занятной личностью. Начать хотя бы с того, что он всю жизнь пребывая в скверных отношениях со своим отцом — по причине, о которой даже ваш автор не в силах догадаться. «Светская хроника леди Уислдаун», 26 апреля 1813 года
На этой же неделе состоялся званый вечер у леди Данбери, и Дафна, скрывавшаяся в одном из дальних углов танцевальной залы, чувствовала бы себя вполне уютно, если бы Энтони днем не довел до ее сведения, что некто Найджел Бербрук снова настойчиво просит ее руки. Ему было снова отказано, но у Дафны оставалось ощущение, что на этом дело не кончится: претендент, видимо, оказался упорным и легко с поражением не смирится.Она увидела, как он идет по зале, поворачивая голову во все стороны, и постаралась еще надежнее спрятаться за спины стоящих рядом. Она совершенно не знала, как с ним говорить и о чем — с этим довольно милым, но недалеким и таким навязчивым человеком, и предпочитала укрыться если не в кустах, то в тени огромных портьер.Но и это оказалось недостаточно надежным, и она уже собралась позорно ретироваться в дамскую комнату, когда услышала знакомый голос:— Эй, сестрица, что это ты здесь прячешься?— Энтони! Не ожидала, что ты придешь.— Это все матушка, — сказал брат. — Разве мы можем ей отказать?— Не можем, — согласилась Дафна, зная это по собственному опыту.— И подумай только, — продолжал Энтони, — она вручила мне список приемлемых невест. Для меня, разумеется. Представляешь?.. Но мы все равно ее любим и уважаем, верно?— Конечно, Энтони. Меня она тоже одарила списком женихов.— Ею овладело особое беспокойство с той поры, как ты вступила в подходящий для брака возраст, Дафна. Какая-то матримониальная лихорадка.— Хочешь свалить все на меня? Но ведь ты на целых восемь лет старше. Тебе давно пора!— Ты должна понять, — наставительно сказал Энтони, — старые девы во много раз страшнее старых холостяков. Поэтому весь свой пыл матушка и обращает именно на тебя.— Она пригрозила, что будет натравливать женихов по одному каждую неделю. Согласно списку. А в нем — ой, сколько!— В моем тоже немало, — похвастался Энтони. — Я принес его с собой.— Зачем? Вдруг кто-то увидит.— Хочу поддразнить матушку. Вытащу при всех и буду рассматривать в монокль.— У тебя нет монокля.— Я на днях купил.— Не смей этого делать! — крикнула Дафна, потому что Энтони и в самом деле вынул из кармана жилета какой-то сложенный листок. Правда, монокля не достал. — Мама тебя убьет! А заодно достанется и мне.— Что ж, сестрица, ты заслужила: такая разборчивая.Дафна толкнула его в бок, издав при этом что-то вроде победного клича, чем привлекла внимание нескольких человек, находившихся поблизости.— У тебя не женская ручка, — сказал брат, потирая ушибленное место.— И хороший опыт, — добавила Дафна. — Все-таки целых четыре брата и время от времени каждый нарывается на скандал… Дай посмотреть твой список.— После того как ты едва не изуродовала меня? Ни за что! А впрочем, так и быть.Она развернула листок, заполненный аккуратным почерком матери. Там было с десяток женских имен.— Что ж, этого я примерно и ожидала.— Совсем ужасно или не очень? — спросил брат.— Да уж, выбор не ахти какой.— Неужели не на ком остановить взор? О, я несчастный!Дафна серьезно посмотрела на него.— А сам ты собираешься жениться в этом году?Вместо ответа Энтони подмигнул сестре, что она расценила как признание того, что он и сам этого не знает.— Что за тайные переговоры вы здесь ведете? — услышали они хорошо знакомый обоим голос.— Бенедикт! — воскликнула Дафна. — Мама и тебя отправила на эту пытку?Второй по возрасту и по букве алфавита брат, улыбаясь, возник перед ними.— Увы, да. Отвертеться не удалось. И не меньше трех раз напомнила мне, слышишь, Энтони, чтобы я поскорее занялся воспроизводством следующего виконта, если ты будешь относиться к этому спустя рукава.Старший брат ответил сдавленным стоном.— От кого вы прячетесь? — продолжал Бенедикт. — От мамы? Боитесь, она поведет вас прямо за руки к вашим нареченным?— Смотри как бы тебя не повели, — сказал Энтони. — Ты тоже у нее на заметке.— Что касается меня, я скрываюсь от Найджела, — призналась Дафна.— От этого обезьяноподобного? — переспросил Бенедикт.— Я бы не высказывалась о нем так, — недовольно сказала Дафна. — Но, конечно, он не из глубоких мыслителей. Просто за последний год я с ним о многом поговорила, и больше говорить нам совершенно не о чем.Два старших брата Дафны были похожи друг на друга — оба высокие, широкоплечие, кареглазые; оба нравились женщинам и знали об этом. И сейчас на них уже начали посматривать матери юных девиц, подготавливая свои чада к более решительным действиям.— Что за листок у тебя в руке, Дафна? — спросил Бенедикт.Занятая мыслью о том, не скрыться ли все-таки в дамской комнате, она рассеянно передала ему список невест для Энтони, и Бенедикт не сдержал громкого смеха, ознакомившись с содержанием.— Нечего гоготать, — обиженно сказал старший брат. — Тебя со дня на день ждет такой же документ.— Не сомневаюсь. И братца Колина тоже… Вы еще не видели его? Ох, легок на помине!К родственному кругу присоединился третий брат (третья буква алфавита).— Мы ждали тебя не раньше следующей недели, — сказал Энтони после обмена приветствиями. — Как поживает Париж?— Очень скучный город, — ответил Колин.— Догадываюсь — это означает, что ты раньше времени потратил все деньги, — со смехом сказала Дафна.Колин склонил голову.— Ты права. Виновен, но заслуживаю снисхождения.Колин имел в семье репутацию легкомысленного юноши, гуляки и повесы, хотя в общем-то не был ни первым, ни вторым, ни третьим. Просто, как известно, все познается в сравнении, и по сравнению с рассудительным Энтони, распорядителем семейных капиталов, с домоседом и флегматиком Бенедиктом, не говоря о несовершеннолетнем Грегори, он мог, пожалуй, считаться порядочным шалопаем, что и подтвердил лишний раз, когда снова раскрыл рот.— Хорошо снова оказаться дома, — сказал он. — Хотя погода на континенте намного лучше, чем у нас, а уж о женщинах говорить нечего. Там я познакомился с одной…Дафна ущипнула его за руку.— Ты забыл, что рядом дамы, негодный мальчишка!Впрочем, особого негодования в ее голосе не было: Колин был ей ближе всех остальных по возрасту, и она надеялась еще услышать рассказ о его похождениях, когда они будут наедине.— Видел уже маму? — спросила Дафна.
1 2 3 4 5