В конце концов Дзога-Гор вынужден был, оставив часть войска на правом берегу Гатианы, вернуться в Мага-расу, рядом с которой богател и набирал силы непокорный город-крепость Шим.Легко было предвидеть, что магарасы не удержатся на правом берегу Гатианы, и так оно и произошло. Ни Дзога-Гор, ни сын его Гор-Баган не сумели закрепиться на захваченных землях. Прибрежные жители, для которых настоящим домом всегда было море, год за годом вырезали сборщиков налогов и управителей, присылаемых из Мага-расы. Карательные экспедиции Солнцеподобного уничтожали всех, кто попадал им в руки, и дело кончилось тем, что часть рыбачьих семей перебралась в Сагру, Владыки которой сознавали, что, содрав с подданных одну шкуру, надо дать им возможность нарастить следующую, иначе можно распроститься либо с подданными, либо с собственной шкурой; другая часть переселилась на остров Дувиан, между Сагрой и Магарасой. Эти-то последние, которых ныне звали не иначе как «дувианские пираты», превратились вскоре в настоящий бич Жемчужного моря. По старой памяти больше всего доставалось от них магарасам, но и другим они досаждали сверх всякой меры, хотя бессмысленных, леденящих душу жестокостей по отношению к ним себе не позволяли…— Глядите-ка, что это?? — воскликнул Гиль, указывая на веерообразный плавник, появившийся по левому борту судна.Нежно-розового цвета, с выступавшими наподобие гребня колючками, он увеличивался с каждым мгновением. Большая рыбина, описывая круг за кругом, медленно поднималась на поверхность, и, когда стала видна шипастая темно-бордовая спина, Мгал прикинул, что размеры её достигают пятнадца — ; ти—семнадцати локтей.— А нос-то, вы смотрите, это прямо таран какой-то! — Гиль перегнулся через борт, разглядывая размеренно работавшую плавниками тварь. — Таким ничего не стоит человека проткнуть или в лодке дыру проломить! Рыбина оказалась совсем близко, и её можно было хорошо рассмотреть. Мясистый широкий хвост, два выпученных, словно от изумления, глаза и самое примечательное — костяной нос, более похожий на клюв в форме трезубца с сильно удлиненным центральным зубом.— Ох, не нравится мне этот зверь! Клянусь Усатой змеей, он чует нас и собрался полакомиться! Надо разбудить кого-нибудь из команды, — решил Эмрик и тронул за плечо развалившегося на трюмном настиле помощника капитана. Тот вскочил, протирая глаза, и уставился на плывущую в двух десятках локтей от него рыбину.— А, бортолом пожаловал! — Помощник шагнул к мачте и снял висевшую на ней, под изображением Шимберлала, глиняную бутылочку. — На редкость эти твари сообразительны и здорово научились топить лодки, чтобы до рыбаков добраться. Как обезьяны орехи колют, так и эти… — Он откупорил зубами бутылочку и побрызгал из неё на один, а затем и на второй борт. — Корабли они обычно стороной обходят, но в море чего не бывает.— Думаешь, твоя магическая водица поможет? — недоверчиво поинтересовался Эмрик.— Магии в ней, прямо сказать, не много — это кровь трупоедки, настоянная на брык-траве, зато действует безотказно. Хоть какая-то польза от крысиного племени.Мгал не понял, как мог бортолом учуять запах ядовитого снадобья, если сам он ничего не ощутил, да и вылито содержимое бутылочки было не в воду, но слова помощника не замедлили подтвердиться. Рыбина развернулась, в последний раз продемонстрировав зловещий костяной трезубец, и понеслась прочь от корабля.— Вовремя вы меня разбудили, вон и Юмис возвращается, сейчас будем рыбой загружаться, — проговорил помощник, глядя из-под руки на приближавшийся к «Пересмешнику» баркас.Таверна, в которой Юмис посоветовал друзьям остановиться, находилась на западной оконечности острова, и хозяин, назвавший её «Тихий уголок», был, наверное, боль-. шим шутником. Кроме того что располагалось это заведение в двух шагах от порта, двери и окна его выходили на Западный рынок, именуемый в просторечии Свалом. Самый дешевый и шумный из сагрских рынков, он был известен ещё и тем, что сюда гвардейцы Гигаура, следившие за порядком в городе, заглядывали крайне неохотно, опасаясь за свою профессиональную любознательность получить нож под ребра или стрелу в затылок. Порядок здесь поддерживали сами купцы и их слуги, и, как следует оглядевшись, Мгал и его товарищи признали правоту Юмиса, заверившего друзей, что при известной осмотрительности жизнь тут не более опасна, чем на самых дорогих постоялых дворах, предназначенных для заморских унгиров с толстыми кошельками.Просторный обеденный зал таверны занимал вместе с примыкавшей к нему кухней весь первый этаж добротного каменного здания и отличался от виденных ими прежде подобных залов лишь тем, что по стенам его были развешаны чучела диковинных морских обитателей. Низкий потолок с мощными прокопченными балками, два очага в разных концах зала и десяток длинных столов, окруженных тяжелыми лавками, освещались настенными и настольными светильниками, в которых налит был жир пигсов — глупых всеядных рыб, достигавших пяти локтей в длину, чье мясо, жилистое и вонючее, использовалось исключительно как приманка в крабьих ловушках. В полутемном зале с утра до ночи толпился самый разный народ, забегавший с рынка перехватить чего-нибудь горячего на скорую руку, благодаря чему хозяин, прислуга и постояльцы таверны всегда были в курсе последних событий на побережье, и это, по мнению Мгала, было главным достоинством «Тихого уголка». Достоинством столь существенным, что ради него можно было закрыть глаза на некоторые недостатки этого излишне шумного и не очень-то опрятного заведения.Впрочем, все услышанное за три дня, проведенных в Сагре, не слишком обрадовало друзей. Они прибыли в город явно не ко времени: близившийся сезон штормов грозил вот-вот прервать всякие торговые перевозки на тридцать-сорок дней и надеждам их попасть на корабль, отправляющийся в Бай-Балан, Нинхуб или Манагар, в ближайшем будущем не суждено было сбыться. К тому же неясные слухи о происшедшем в Манагаре дворцовом перевороте начали подтверждаться, что делало дальнейшую торговлю Сагры с городами юго-восточного побережья Жемчужного мо — ря небезопасной. Во всяком случае так утверждал матрос с пришвартовавшегося поутру «Баловня судьбы». Осушив вторую кружку пальмового вина, он перестал дичиться и, тыча Эмрику кривым пальцем в грудь, продолжал рассказ о событиях, происшедших в Манагаре перед самым его отплытием:— Глашатаи, значит, стали на площадях выкрикивать, что Владыка Манагара Увраб Шестой отрекается от престола и своей волей передает город под протекторат Белого Братства. И что бы ты думал, Белые Братья эти вдруг так отовсюду и полезли, улицы запрудили, переулки, площадь перед дворцом. В плащах, панцирях, кто с копьями, мечами, а кто и с арбалетами. «Хранители мира» — это стражники-городские, вроде тутошних гвардейцев — рта раскрыть не успели, как их разоружили и в собственные же казармы свели. Я, конечно, удивляюсь, откуда столько Братьев этих Белых понабежало, не так уж много их в городе прежде было, а сосед мой — проныра, каких поискать, — уже пронюхал, что на барках они по Санасаю спустились.По городу я прошелся — люблю перед отплытием по улочкам знакомым пройтись, ну и выпить как следует — и гляжу: лавки закрываются, людишки, кроме самых любопытных, по домам прячутся, о Белых-то Братьях разные слухи ходят. Как увидел я все это, так и сообразил: отплывет мой «Баловень судьбы» нынче же, не будет капитан наш завтрашнего дня дожидаться. Сообразил — и бегом в порт. В последний момент успел, когда уже сходни убраны были, — на борт прыгнул. А чего мне, скажи-ка ты, дожидаться? Брат с семьей у стариков живет, им, понятное дело, . деться некуда, не то что мне. Я — вольная птица, мне в море легче, чем на суше, дышится…— Ни Белых там, ни Черных нет, —поддакнул Эмрик утомившемуся от долгой речи матросу, но того слова эти ещё больше раззадорили:— Вот тут ты и ошибаешься. В море-то я главное и увидел: биремы из Нинхуба все подступы к Манагару перекрыли — птица мимо не пролетит, рыба не пронырнет!— Как же ты тогда здесь очутился?— Капитан наш — тот ещё хват, да и корабль не зря «Баловнем судьбы» называется. Есть там у нас пара местечек между банками, где только уроженец Манагара на подходящем суденышке проскочить может. Вот мы и проскочили, хотя парус нам камнем из катапульты и продырявили. Вообще-то, если честно, не мы одни улизнуть сумели, на лодках-то и рыбачьих шаландах в такую щель пролезть можно, куда биремам ихним и форштевень не просунуть…Эмрик продолжал кивать и поддакивать, матрос самозабвенно разливался, описывая бегство на «Баловне судьбы», а Мгал, подперев подбородок ладонью, пытался выработать план дальнейших действий.Обитатели Сагры относились к Белым Братьям с прохладцей, поскольку те, добираясь на своих прекрасно' снаряженных биремах до Шима, Магарасы и Бай-Балана, все чаще стали перехватывать из-под носа здешних купцов облюбованные ими товары, а после случившегося отношения между соперниками испортятся окончательно. Северянин справедливо полагал, что отыскать судно, рискующее отплыть из Сагры в Манагар, было возможно, при большом желании, даже в сезон штормов, но найти корабль, идущий в Бай-Балан… Однако другого пути по морю к сокровищнице Маронды не существовало, а ждать окончания сезона штормов было рискованно. Во-первых, потому, что Белые Братья могли, как предсказывал матрос с «Баловня судьбы», попытаться захватить Сагру. Во-вторых, они скорее всего сделали бы все возможное, чтобы не пускать сагрские корабли в Бай-Балан, — зачем им конкуренция? А в-третьих, пребывание в Чиларе доказало, что охота за кристаллом Калиместиара продолжается и обладателям его задерживаться здесь не очень-то стоит…Матрос-манагарец и Эмрик угощались пальмовым вином, Гиль, тихо выскользнув из-за стола, направился к очагу, над которым поворачивала вертела с рыбой золотоволосая девочка с ослепительно белой кожей и бархатистым именем Китиана. В первый же день пребывания в таверне юный лекарь заговорил ей преотвратного вида ожог на руке, да так удачно, что и следа не осталось. Однако, вылечив руку, чернокожий хитрец, похоже, умудрился ранить сердце верткой, как змейка, девчонки. Она приберегала для него самые лакомые кусочки и, не особенно стесняясь постояльцев, подстерегала в укромных уголках, которых в таверне было предостаточно.Понаблюдав за воркующими Гилем и Китианой, Мгал окинул взглядом сидящих за соседними столами матросов и прохаживающихся между лавками полуголых девиц, чьи соблазнительные тела были задрапированы лоскутками ткани так искусно, что определенно мешали северянину думать о делах серьезных. Он уже отдал дань умению здешних мастериц лишать мужчин разума и убедился, что деньги они берут не зря, отрабатывая их с пылом почти неправдоподобным. Но безошибочное чутье подсказывало Мгалу, что время утех миновало, и, сделав изрядный глоток из кружки, он отвел глаза от искусительниц и снова погрузился в раздумье.О том, чтобы пробираться к сокровищнице Маронды по суше, нечего было и думать, и мысли северянина вернулись к дувианским пиратам, которые, если верить слухам, не боялись никаких штормов и ходили на своих суденышках даже к архипелагу Намба-Боту. Верилось в это с трудом, но верить хотелось; в конце концов, что знает человек, пришедший из-за Облачных гор, о море и мореплавателях? Но, даже допуская, что пираты эти способны совершать столь дальние переходы, чем могут он и его друзья заинтересовать их?Мгал невесело улыбнулся. При прощании Юмис вернул им несколько серебряных монет, пригоршню медяков они получили, берясь разгружать прибывшие в порт суда, но все это такие мелочи, о которых не стоило и упоминать. Да и вряд ли пираты берут на борт своих судов пассажиров…В поисках выхода северянин попытался вспомнить все, что ему известно о дувианских пиратах, называвших себя «гражданами ста островов». Дувиан был самым крупным в россыпи как заселенных, так и необитаемых островков, море вокруг которых утыкано торчащими из волн скалами и подводными утесами. Без опытного лоцмана добраться до них на большом судне невозможно, благодаря чему ни сагрские галеры, ни боевые корабли мстительных магарасов и охочих до поживы шимцев не смогли причинить серьезного ущерба «гражданам ста островов», хотя не одна эскадра получала уже приказ разделаться со свободолюбивыми мореходами. Кстати, независимость дувианцев, казалось, сильнее всего раздражала их соседей, потому что пиратствовали на Жемчужном море все кому не лень, и, если бы сагрская галера протаранила шимский, скажем, корабль, забрала груз, а команду скормила рыбам, особого удивления или негодования это не вызвало бы — шимские корабли тоже не раз поступали подобным образом. Простили бы морской разбой и дувианцам, но ведь Дувиан не город, не государство,; а невесть что: ни армии, ни гвардии, и управляет этим сбродом не родовитый владыка, а, смешно сказать, какой-то Совет Мореходов. И бог бы с ним, с этим Советом, но беда в том, что безумие заразительно, и сагрские, например, унгиры уже не раз устраивали заговоры, намереваясь свергнуть Харголидов и жить без опеки, своим умом. Не говоря уже о том, что время от времени на команду того или иного корабля Магарасы, Шима или Сагры находило помрачение, она рвала в клочья флаг своей родины и поднимала стяг «ста островов», на котором был изображен единорог — самое свободолюбивое существо на свете — в окружении звезд, символизирующих острова. Случалось, перебирались на острова и целые рыбачьи поселки, так что капитаны всех боевых кораблей, бороздивших воды Жемчужного моря, имели приказ топить любое дувианское судно, хотя далеко не всегда приказ этот удавалось исполнить.Перетасовывая так и этак собранные по крупицам сведения о дувианских пиратах, Мгал начал чувствовать, что вот-вот его осенит и он найдет способ использовать взаимную неприязнь «граждан ста островов» и их прибрежных соседей в своих целях, но тут размышления его были прерваны шумом, донесшимся от ближайшего очага.— Греби отсюда, малек, покуда шпангоуты целы! Я эту девку заякорил, и нечего около неё пузыри пускать! — басил здоровенный матрос в линялой, плотно облегавшей его огромное брюхо блузе, надвигаясь на Гиля.— Кидай якоря в другом месте, а здесь воду не мути! Тут корыта не швартуются! — уперев руки в худые бедра, бойко отвечала Китиана удивительно звонким и решительным голосом.— Тебя не спросил! — небрежно отмахнулся матрос, демонстративно засучивая рукава и меря Гиля с ног до головы презрительным взглядом. — Чего стоишь? Тебе говорю, отчаливай подобру-поздорову!Несмотря на хороший рост, худощавый юноша выглядел по сравнению с подвыпившим соперником весьма неказисто, и все же Мгал был уверен, что силы их не столь неравны, как должно казаться сторонним наблюдателям, — они с Эмриком успели кое-чему обучить мальчишку, даже если не брать в расчет его колдовские способности.— Шел бы ты отсюда с миром. Слышал ведь, что девушка от тебя не в восторге, — дружелюбно отозвался Гиль, осторожно отодвигая в сторону Китиану, пытавшуюся заслонить его от матроса.— Да кто эту подстилку о чем-нибудь спрашивает? — ухмыляясь пророкотал тот, хищно шевеля короткими толстыми пальцами, украшавшими похожие на ляжки обычного человека руки. — Кто поманит, под того худоба и ляжет, а тебе придется, видно, задать взбучку!— Не сильно ли сказано? — вкрадчиво поинтересовался Гиль, отталкивая Китиану подальше от очага.— Чего?! Ах ты, краб-недоросток! — рявкнул матрос, протягивая к юноше растопыренные руки.— Не трогай детей, Бемс! — окликнули задиру приятели из-за дальнего стола, но было уже поздно.Жирная туша зависла над Гилем, и казалось, тому вот-вот придет безвременный конец. Китиана взвизгнула, юноша сделал неуловимое движение и оказался за спиной нападающего.— Где ты, блоха сухопутная?! — взревел матрос, поводя по сторонам округлившимися от удивления глазами. — А-а-а!Увидев Гиля, он прыгнул к нему, но юноша вновь «ушел в тень» и пнул не на шутку разъярившегося противника пониже спины. С яростным воплем тот влетел в очаг, обрушив в огонь вертела с жарившейся рыбой. Раздался жуткий вой, нервный смех Китианы, в волнении прижимавшей к груди стиснутые кулачки, и удивленный голос матроса из Манагара:— А ведь я этого Бемса знаю! Это же дувианский пират с «Забияки»!Шипя, фыркая и чудовищно сквернословя, Бемс, подняв облако пепла, выкарабкался из очага. Одежда его, прожженная во многих местах, дымилась, налитые кровью глаза рыскали в поисках Гиля, в руке зловеще посверкивал широкий тесак.— Эй, хватит! Довольно! — закричал трактирщик из дальнего конца зала, не рискуя, однако, приближаться к обезумевшему от боли и гнева пирату.
— Да я его!.. — Взмахнув тесаком, Бемс ринулся на оказавшегося наконец в поле его зрения Гиля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59