— Султан продолжал искать. Юный принц рос, прекрасная королева ждала. Верила и ждала, не смотря ни на что. А когда султан, наконец, решил отречься в пользу наследника и покинуть свою страну, где он выполнил долги власти, его вторая жена, ни минуты не колебавшись, выразила желание следовать за ним.Оставить престол, позволить своему сыну переменить веру, лишиться права открыто быть его матерью, — тут Леонсия крепко прижала к груди голову Родерика, — И жить в чужой стране на положении если не гостьи, то рабыни.Все долги отданы, союзы подтвеждены, империя стоит крепко и правят ею крепкие руки. И лишь одно обещание царя осталось невыполненным: Надир. Надо еще найти Надира...— И что?... — вырвалось из груди леди Хайд.— ...И вот однажды, когда в крепости все ждали домой парочку легкомысленных... — мать усмехнулась дочери... — недостаточно взрослых и неосторожных путешественников, бывшая принцесса и королева тоже поднялась на башню. Когда же вернувшийся отряд приблизился, среди приведенных пленников она вдруг заметила лицо, почти что незнакомое, почти забытое и все еще... свое любимое лицо.И тогда она закричала громче, чем когда-либо в жизни, во весь полный голос:— Нади-и-и-ир!!!Леонсия замолчала. Никто не произнес слова, и только Родерик в изумлении вертел головой, переводя взгляд с мачехи на отца. Граф обнял сына и первым покинул комнату. За ним, поцеловав дочь и нежно кивнув Роланду, вышла графиня.Хайди и Роланд остались наедине. В их таких разных, но одинаково малоопытных мозгах потихоньку расходились новые волны, новые неожиданные идеи и о любви, и о верности, и о чести...А что происходило на таинственном втором этаже женской половины — никто не знал и не видел, кроме дежурных часовых.А они ничего не рассказывают. Глава XVIII Обедать пленников пригласили вместе с остальными обитателями казармы. На них только любопытно косились младшие оруженосцы, но вопросов не задавали.Леди Марианна провела ночь в одном из альковов без всякого беспокойства.Лишь один из захваченных — силач Джон — чувствовал себя не в своей тарелке и пытался сунуть нос то в кухню, то в оружейную, но там доставало народу, чтобы его удержать. Вилл и Фиц-Керн молча ждали, сидя в углу караулки.Следующим утром после завтрака, щедро запитого элем, Торин передал приказ милорда: вести всех пленных в его покот. Он, дескать, намерен вершить суд.Для этой официальной процедуры выбрана была графская столовая, где разместились на длинных скамьях все заинтересованные лица: сам лорд в резном кресле, его леди графиня, дети, а также еще бледный от потери крови Роланд и шесть рыцарей, участвовавших в схватке.Туда же ввели троих пленных мужчин, а вслед за ними, хоть ее-то специально и не вызывали, вошла леди Марианна. Никто не стал протестовать, когда она заняла место слева от Фиц-Керна, на скамье пленников.— Начнем, пожалуй, — распорядился лорд вполне мирно. — Что вы за люди? Откуда? Какого рода?Вопрос повис в воздухе.После минутной паузы вместо всех спрошенных отозвался барон Мак-Аллистер.— Я знаю этих людей, милорд. Я с ними уже встречался.— Вот как, — милорд не выразил особого удивления. — Где и когда?— Перед Рождеством, сэр. Я встретил их на охоте, возле города Ноттингема. Должен вам сообщить, что благодаря им нам удалось схватить банду Фиц-Борна с такой легкостью. Они лишили его минимум четырех лучших бойцов.— Вот как. Стало быть, мы имеем дело с союзниками? — Угол графского рта покривился. Он обвел подсудимых не слишком-то благосклонным взглядом.— Слушаем вас, сэр Торин. Расскажи все, что ты о них знаешь.— Ну, что ж... — первый свидетель неудобно пошевелился. — Я уже сообщил вам, что тогда в самом деле поклялся молчать, милорд. Молчать о том месте, где находились мы с этими людьми, и где с ними расстались. А также не искать его и никому не раскрывать... Но о том, как мы встретились, я молчать не обещал. Да и нет в этом ничего такого особенного.— В общем, в тот день, милорд, помните, что я был в Ноттингеме, на обратном пути я стал свидетелем охоты этих четырех людей на оленя. Зверя они добыли, а коня не было. И я помог им доставить тушу в некое место, где ее быстро разделали и с удовольствием съели.— И это все? — скорчил гримасу лорд. — Все, что ты о них знаешь?— Не совсем... — рыцарь Торин поднял глаза на непроницаемое лицо светловолосого пленника:— Я знаю их имена. То есть, как они себя называют. Этого вот, — он кивнул на великана, — кличут Джон. Просто Джон. И все. Второго назвали Вильям... А леди сама представилась мне именем Марианна.— А атаман кто? — прямо указывая на светловолосого, с некоторым весельем поддразнил граф, — Его имя ты тоже знаешь?— Этот человек, — медленно и раздумчиво произнес Торин, — назвался передо мной Робертом Фиц-Керном.И замолчал.— Фиц-Керн?.. Гм... — граф Арден в упор глянул на прямо сидевшего напротив воина. — Фиц-Керн? Я, честно говоря, не помню имени Фиц-Кернов среди родов и гербов этой земли. Оно звучит...очень даже красиво. Может быть, наш молодой гость расскажет больше о своем роде?Глаза всех присутствующих устремились в того, кто назывался Торину этим именем. Преданные — его сподвижников, подозрительные — пяти графских рыцарей. Внимательно-любопытные глаза Родерика, обиженно-равнодушные — леди Хайд с ее молодым другом... И неожиданно яркие, все понявшие глаза лорда и леди Арден.— Может быть, сэр Фиц-Керн позволит моему рыцарю рассказать все до конца? — задал граф прямой спокойный вопрос. И Фиц-Керн не устоял.— Пусть рассказывает, — сквозь зубы процедил он.— Мы слушаем тебя, Торин.— Там, в этом месте... Там бил теплый ключ. Мы отдохнули, поужинали. Случайно я услыхал о стычке с большой шайкой, даже не придал значения... — Торин все еще медлил с последней тайной.— Ну же, дорогой, — подбодрила его леди, точно ребенка. — Говори!— Эти люди... они считают себя хозяевами земли. Всего леса, всей живности, растущей и бегающей... Они почитают Керна, который есть здешний бог. Керн — Бог лесов, милорд.— Кернуннос, — шепнула Леонсия еле слышно. — Святой Корнелий из Англии.— Я его тоже чту, — признал Торин с вызовом в голосе, — Я поклялся хранить тайну перед лицом Божьей Матери. На кресте. А потом... Я подарил ему свою кровь в залог.— Как? — вырвалось у завороженного рассказом Родерика.— Надрезал свою ладонь. И поднес ее к текущей воде. Она взяла кровь и залечила рану.Простой этот рассказ потряс всех. Четыре нелепых чужака вдруг обратились в нечто совсем другое, не знаемое и непонятное.— Керн, говоришь? Бог леса Керн? Он взял твою кровь в залог? Залог чего, Торин?— Что я буду хранить эту землю. Вот эту землю, милорд! Ее зелень и ее плодородие. Что буду беречь зверей, крылатых и четвероногих... Все, что живет, растет, бегает. Все, в чем кровь Керна — чистая вода лесов!— Это ты пообещал текущей воде?— Да, теплой воде, милорд. Живой теплой воде, что в заветном углу вышла из-под земли, чтобы оросить и согреть почву. Я это обещал ей, и она приняла обещание...— И вы тоже верите в Керна? — обратил граф строгий взгляд в сторону пленников.— Мы — верим! — медленно и убежденно произнес в ответ, разжав губы, светловолосый. Явственно преодолевая себя, он продолжал:— Керн... он не какой-то идол языческий. И не демон. Он живет на этой земле так же, как... как все живое. Все, созданное Господом нашим. Он не толкает людей на грех, как Враг, а лишь требует беречь жизнь, что Господь наш создал. Мы верим в Него и Ему служим. Он — праведен!Одну или две минуты все были неподвижны и молчаливы. Затем граф встал и приказал:— Идите за мной.В полном молчании один за другим все пятнадцать человек проследовали в коридор, спустились в широкий люк и, встреченные в подземелье удивленным Давидом и остолбеневшим Мозесом, гуськом прошли к уже выбитому в скале балкону.По специальном графскому повелению, мастер Давид приказал каменщикам сделать с обеих сторон естественного скального выступа по шесть узких ступеней — достаточно широкий, чтобы по ним можно было осторожно спуститься на одну сажень, и достаточно крутых, чтобы стоять на каждой из них человек мог лишь одной ногой.Умелые каменотесы вырубали эти ступени, вися на веревочных лямках над пропастью...Две импровизированных «лестницы» сходились под самым балконом. И там, в точке, рассмотреть которую из-за игры света и теней было бы невозможно ни в одно время суток, из сплошной стены вытекала одна маленькая струйка.Теплая.В этом, одном-единственном местечке волшебный ключ замка Арден истекал на поверхность, не давая чаше в пещере переливаться через края и затопить все подземелье.Эта струйка живой воды стекала по скальной стенке. Она засевала ее зеленью в каждом крошечном желобке, где могла держаться крупица почвы. Ее скрывали заросли дикого плюща. Но если раздвинуть стебли, на низкой полке между ступенями человеческая ладонь могла ощутить тепло и влагу. И увлажнить руку живой водой.Лорд Арден первым решительно опустил ногу на крутую ступень. Он ловко, точно молодой, стал спускаться до скальной полки.Оказавшись в самом низу, он положил руки на влажную скалу и сказал:— Привет тебе, Керн, Бог леса и природы! Я тоже теперь один из твоих. Я родился на этой земле, потом далеко ушел. Я жил и правил другой страной... Теперь я опять здесь. Я пришел жить. Строить, беречь, растить и собирать урожаи... Помоги мне, а я помогу тебе. Дабы зеленели твои леса, тучнели стада и побеги наливались живой силой... Дабы огонь не уничтожал живое, не душил голод и зря не лилась кровь на твоей священной земле. Я присоединяю мою кровь к жертве моего рыцаря, которую ты уже принял. Да живет вечно живая земля Англии!Дослушав речь до конца, вниз храбро устремилась графиня. Муж подал ей руку, она встала рядом и тоже дотронулась до стены:— Да будут добры сердца детей твоих, Керн! — воскликнула она тихо. — Люди — мы тоже твои дети, плоть от плоти твоей. Пусть теплая вода, кровь твоя, греет их и не дает заледенеть. Возьми для этого и мою кровь и душу.И лорд и леди, сцепив руки, хотели уже подняться по другой лестнице, но тут козленком ссыпался вниз Родерик. Он тоже подскочил к источнику в закричал:— И я, Керн! Я тоже хочу! Я дарю тебе свою кровь, чтобы на земле все было справедливо!..Граф поднимался первым, ведя жену, рука которой крепко держала запястье сына. А когда все трое почти достигли балкона, вниз ступила нога неподвижного до того мига Роланда. Он сказал:— Керн! Я не знаю тебя. Я католик, верую в Христа и Деву Марию. Но коли ты есть... Если и в самом деле эта земля — твоя, то я, Роланд Арден, тоже из твоих сыновей. Я рожден в этом доме, где течет теплая кровь земли. Я вскормлен и вспоен ею. Я принимаю долг хранителя ее, как надлежит моему роду и прошу только об одном: чтобы мой путь был путем чести.Закончив, он взглянул вверх и с ужасом увидал, что Хайди, робкая леди Хайд, одной рукой уцепившись за руку Торина, неверной ножкой тоже старается подойти. Он подал ей руку. Так, втроем, они и встали на узенькой полосе.Леди Хайд не сказала ничего. Она только осторожно протянула детскую ладошку к истекающему потоку, увлажнила ее и умыла свое пылающее лицо. Один этот жест стоил клятвы.В молчании все вернулись обратно в обеденный зал, что стал нынче судебным.После описанной выше церемонии подсудимые выглядели... пристыженными, и это виделось в частых подергиваниях плеч великана Джона, ссутуленной спине Вилла и упрямо спущенном вниз взгляде Роберта. А Марианна, на которую упорно не обращали особенного внимания, сникла и начала суетливо, бегло взглядывать по сторонам.— Начнем, леди и джентельмены, — спросил просто лорд Арден, — или, по-вашему, кое-кого здесь еще недостает?— Верно, — откликнулась графиня. — Прошу вас, сэр Ламберт, пригласить высокородную леди и ее гостя.И через десять минут в зал вошел пятый член плененного воинского подразделения.Ростом он был не очень высок. Пониже графа, пониже Роланда или Торина. Вровень с юным Родериком, которому еще предстояло достичь полного своего роста. Цветом кожи — потемней всех, кроме неслышно ступавшей следом за ним дамы.Впервые на памяти любого из присутствующих леди Темелин смело выступила на люди с открытым лицом.Надир-мечник был крепко, ловко сложен, украшен короткими черными кудрями и аккуратно прибранной черной бородой. Обращали на себя внимание странные глаза: темно-карие, теплые, необычной формы... Почему-то кажущиеся знакомыми. Они что-то напоминали.Или кого-то...Роланд Арден нечаянно скользнул взглядом по лицу замершего графского сына и вдруг понял: глаза Надира похожи на глаза Родерика. Если б не цвет — как две капли воды! Величина, форма. Он потряс головой. Нет! Такого не может быть!..— Мы приветствуем вас, леди Темелин, — сам лорд встал со своего кресла и поклонился. Все последовали его примеру, даже неуклюжий Джон с Вильямом. Темнолицая дама в синих шелках вежливо кивнула и села между Родериком и леди Хайд, которые тут же придвинулись поближе.Надиру указали место напротив, рядом со светловолосым Фиц-Керном.— Начнем, — решил лорд.— Прежде всего положено распределить роли. Во-первых, кто у нас здесь пострадал? Чью жалобу рассматривает высокий суд?Все переглянулись.Роланд Арден невольно потер ссадину на плече. Стоит ли простая царапина жалобы в суд графства? Он был вооружен, противники тоже... Да и считать, что он был вполне прав, тоже не совсем верно. Нет, потерпевший тут вроде бы не он.— Я пострадала! — заявила неожиданно громко рядом с ним леди Хайд и задиристо вздернула подбородок. — Мою прогулку испортили. Ранили моего друга. Стащили меня с коня... трясли и даже ударили... то есть они хотели меня ударить, — уточнила она для полной ясности.После секундной паузы она добавила:— Это было неправильно. Не справедливо. И жестоко.— Стало быть, пострадавший есть, — отметил лорд-судья с удовлетворением. — Ну, а свидетели? Кто видел это?— Я видел, — быстро вызвался Мак-Аллистер, — Видел и слышал. Я буду свидетелем.— Великолепно... Теперь вопрос о членах суда. Я — судья графства, в этом сомнений нет. Мне почему-то кажется, что обвинять наших подсудимых захочет сэр Роланд Арден, который также является судьей в наших местах, о чем имеется с ним договор, правда? Подходит вам эта роль, юный лорд? Насколько помню, прежнему соглашению это не противоречит?— Да. Подходит. Согласно прежнему соглашению... — глухо подтвердил тот. — Я буду обвинять.— А кто будет защищать? — немедленно влез с вопросом неугомонный Родерик.— Защищать, сын мой, будет леди Арден... Не удивляйся. Знаю, что ты и сам пожелал бы заняться таким делом, но на сей раз у леди лучше получится. Я уверен. А ты послушаешь и выучишься, как это делают.Твоя же роль будет другая. Твой черед наступит потом.А засим — мы немедленно приступим к допросу.Лорд Арден откинулся в своем кресле и устремил грозный глаз на сидящих перед ним людей. Четверо мужчин и женщина. На вид не идиоты, не пьяницы и не уроды.— С кого начнем, почтенные господа подсудимые?— С этого, — указала вдруг леди Арден на силача Джона.— Суд не возражает защите. С этого, так с этого... Кто вы такой, друг мой? Как ваше имя? С каких земель и какого рода?Нежданно вызванный говорить крепыш явственно стушевался. Он никак не ожидал быть первым. Взглянул влево, на своего друга Вильяма, потом дальше — на молодого Фиц-Керна, но не получил от него поддержки. Все молчали, и все ждали его собственного ответа.Джон повел крепкими плечами и выложил на стол две огромные, заскорузлые темные ладони. Он вдохнул и хрипло произнес свое первое слово:— Я... я — мужик, м...милорд. Джоном меня зовут.— Из каких мест? — упер в него глаза лорд-судья, чем вовсе смутил беднягу.— Из мест... Линкольншир вроде зовут ту страну, м...милорд. Да мы разве землеведению обучены? А имение барона Карста... Жили мы там давно. Еще при милостивом короле Генри, когда мой дед в живых был. Говорили, мол, деду моему земля та вроде бы насовсем дана, чтобы служил, сыновей растил, да и барону в войско их посылал, ежели война или там король требует... Латников, стало быть, так король Генри на землю сажал, чтобы и войско жило, и землица не загуляла... Только не вышло так...Никто его не перебивал, и Джон постепенно перестал хрипеть и даже разговорился, словно в корчме:— Дядьки-то мои, два брата отцовых, с королем Ричардом в Святую Землю ушли. Там и службу несли, там и сгинули. Жен-детей у них ни у одного не было. Дед пахал, сеял, урожай баронскому управителю пополам сдавал. Испольщики мы, были то есть испольщики, называют так мужика, что пол-урожая барону отдает за то, что землю его пашет и на ней хлеб растит... И избу себе строит, и прочий уклад. Ничего, хорошо жили. Мать, сестры свою бабью работу делали, пряли шерсть, что с овец барон настрижет, ткали, все на манор шло. Барону Карсту в оброк. Ну, покуда семья мала, оно вроде хватало... Из братьев моих один только и умер дитем еще, да сестра одна, что, говорят, после меня была, года не выжила. Молока, мол, у матери не хватило, а козу нашу аккурат свели со двора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44