Глава VI Мнооопытный Герт Ладри, будучи весьма высокого мнения о своей должности и ее значимости в мире, не любил, когда богоданная пища пропадает впустую. Он всегда старался предусмотреть, сколько душ придется кормить.Поэтому, получив сведения, что половина рыцарей — на постах, а из остальных половина обедает в деревенской корчме, в том числе сын милорда, что миледи графиня предпочитает отдыхать у себя, а милорд занят в другой половине дома, главный повар распорядился изменить порядок.Проще говоря, он попросил оруженосцев забрать котлы в башню, других — доставить пищу в каменоломню, а сам лично вместе с двумя помощницами накрыл два небольших стола: у графини на первом и у таинственных затворниц на втором этаже.А потом мастер Герт пригласил всех остальных на кухню и угостил вполне приличным обедом. Как оказалось, хватило места и кузнецам, и конюхам, и домашней прислуге. С Барбарой в роли доброй хозяйки, сияющей от всеобщего внимания. Было очень даже уютно.Олуэн не присутствала. Ее пригласила к себе молодая барышня, так как лишилась своей прислужницы. Бывшая бойкая Тэсс, а с некоторых пор — госпожа Атенаис Дерек, заняла теперь более высокое положение. Она влюбленно прижималась к мужу и не интересовалась другими мужчинами, всех их уступив Барбаре. Что же касается донны Эвлалии, то она сидела прямо и молчаливо, занятая только едой. Ее присутствие за столом придавало обществу благородный вид. Эльфриды не было.Граф Арден был бы очень доволен, глядя, как чинно, с достоинством обедают его слуги.На кухне было намного меньше шума, чем в казарме, где веселились пять-шесть свободных от дежурства рыцарей и юные оруженосцы (часовых, как вчера, кормили перед их сменой).Но граф этого не видел. Он доедал обед за в покоях своей жены и упорно не замечал страшного напряжения на лице Роланда, что сидел рядом.Леонсия строила укоризненные гримасы, пыталась вести беседу, расспрашивала, что видели граф с Торином в подземелье.Сэр Конрад отвечал, что подвал найден, но рано его использовать, требуются кое-какие переделки, придется подождать до следующей весны...— А ты, сынок, знаешь, что было в подвале? — спросил он Роланда, тоном доброго дядюшки.Тот судорожно проглотил кусок и заставил себя ответить:— Я никогда там не был. Мне запрещали... Нельзя было даже говорить, что под домом есть подземный этаж.— А когда именно запретили? — заинтересовался лорд Арден.— Не помню. Давно, очень давно. Никому из слуг не позволялось входить в спальню... моего отца. Один только Джон... — он умолк.— И слуги действительно не знали? — настаивал сэр Конрад. — В это трудно поверить. Они всегда все знают. Поверь моему опыту.Роланд стал объяснять:— Может, кто что и знал. Я имею в виду, из старых слуг. Но их уже не было никого... Когда матушка... ну, после ее смерти, отец стал брать новых слуг и прогонять старых. Некоторых продали в рабство. Моя нянька была последней, она умерла пять лет назад. Я помню, как она испугалась, когда я просил рассказать сказку о подземельях... А из новых слуг никто не мог знать.— А Джон Баррет? Он новый или старый? — спросила леди Леонсия.— Джон — старый, — было заметно, как плечи юноши дернулись. — Но он не всегда был управляющим.— Он был лакеем твоего отца?Роланд кивнул:— Всегда. Сколько я себя помню... Он прислуживал только ему. А потом, когда... В общем, потом он стал распоряжаться прислугой. И нанимать новых.— Как же он мог не узнать тебя?! — прозвучал голос с другого конца стола. Голос был нежный и возмущенно дрожал.Потому что за обедом их было не трое, а пятеро. Прелестная леди Хайд присутствовала здесь вместе со своей новой наперсницей.Когда ее юная дочь показалась в дверях, да не одна, а еще с одной девушкой, Леонсия в первый момент недоуменно подняла брови. Но Хайди была настроена решительно. Переглянувшись с мужем, леди не стала протестовать против участия валлийки Олуэн в семейном обеде.Это даже могло помочь. Оказавшись между графиней и ее мужем, бедный Роланд мог вообще упасть в обморок. А при Хайди, да еще при ее подружке, простой девушке, он приободрился достаточно, чтобы по крайней мере шевелить языком. И ничего, если мистрис Олуэн из замковой кухни пару раз выпустит ложку из неверных рук. Во всяком случае, эта девушка не вульгарна и выглядит опрятной. Конечно, никто не ждал, что она станет участвовать в разговоре.Но зато сама Хайди вмешалась:— Я же видела! Он не хотел знать, кто ты такой, — продолжала она пылко. — И вообще, он должен был рассказать сразу, как только мы здесь, очутились, где ты и что с тобой сделали. Почему он молчал?!Под взглядом молодой леди Роланд сжался, опустил взгляд и не отвечал. Видя, что он снова в своей скорлупе, графиня поспешила на помощь:— Мы выясним это, дочка. Спросим у самого Джона.— Джон Баррет — это особая статья, — задумчиво согласился с женой сэр Конрад. — О нем мы еще поговорим... В другой раз. А сейчас у меня к тебе другое дело, сынок.Второй или третий раз Роланд слышал из уст графа Конрада это простое слово. Он понимал, что старый лорд называет так каждого из своих подчиненных, кто по возрасту близок к его детям, но все равно его это грело. И невольно он посмотрел на графа с симпатией. Стало немного легче.— Я слушаю вас, милорд, — произнес он с достоинством.Тот начал издалека:— Эти твои друзья, что пришли с тобой. Мельник и плотник. Ты видел их утром? Они здоровы, довольны?— Да, милорд, — удивился Роланд. — Они взяты на службу. Это был ваш приказ, правда?— Совершенно верно. Я очень рад, что в замок вернулись опытные работники. Я так понимаю, ты с ними дружил еще раньше?— Да, милорд.— Только с ними? А больше друзей не было?— Что милорд имеет в виду?.. — растерялся юноша.— Я имею в виду: есть ли среди рабов еще достойные люди. Те, кому ты хочешь помочь.— Конечно! — воскликнул Роланд, забывая о страхе, смущении и об обеде.— Значит, ты согласишься помочь мне с этими людьми.— Как... в чем я могу помочь?— Сегодня вечером, как только вернется Джарвис... Или даже завтра с утра. На рассвете. Когда туда пойдет смена охраны, вместе с ними я посылаю для рабов новую одежду и обувь. Это будет здесь вечером.Ты поедешь вместе с охраной. Встретишься с людьми и поговоришь.— О чем?— Я хочу знать, что это за люди. Есть ли среди них еще плотники? Если есть, приведешь их сюда. Это в первую очередь. Если там есть еще знающие ремесло, тоже приводи.— Зачем?— Неужели не понимаешь? Ты же сын лорда.— Они будут служить в замке?— Вот именно.— А как вы намерены их удержать? — спросил Роланд с недоверием.— А чем я держу тебя, — хитро хмыкнул лорд Арден.— Это другое дело, — Роланд нахмурился. — Я здесь родился. Это мой дом.— А их дом где? Куда им идти? Где им будет лучше, чем тут?— А им будет тут хорошо?— Это зависит от тебя.— От меня?— Именно. Ты будешь ими командовать. Заботиться о них. О всех рабах Арден-холла. Согласен?— Я?! — Роланд в растерянности обежал взглядом присутствующих.Леонсия кивнула ему подбадривающе: мол, соглашайся! Хайдегерд даже затрясла головой в знак полной поддержки. А маленькая Олуэн только широко раскрыла глаза. Она тоже была рабыней.— Я... согласен, конечно, — прошептал он неуверенно. — Но не могу обещать...— Ты ничего обещать не должен! — хлопнул ладонью граф Арден.— Даже твое согласие не обязательно. Как сюзерен и владелец замка Арден, я назначаю Роланда Ардена маршалом над рабами. Понял?— П-понял...Он замолчал. Через пару минут, когда все уже было съедено и граф откинулся на своем кресле, Роланд осмелился-таки задать вопрос:— Милорд. Чтобы командовать людьми, я должен знать, что можно сказать им...— Скажи, что граф Арден дает им пищу, жилье, одежду. Что никого больше не будут наказывать, морить голодом или бить. Единственное, что от них требуется — это работа. А за всем, что им нужно, пусть обращаются к тебе, а ты передашь хозяину. Это так просто, правда? — подмигнул ему сэр Конрад.— Просто, — согласился он в задумчивости. Так же просто, как вчера решил граф его собственную судьбу. Дать человеку хлеб, крышу над головой, рубаху, чтобы прикрыть тело... А остальное зависит от него.Роланд встал:— Милорд, будет ли мне позволено отправиться в каменоломню?— Сейчас? Не дожидаясь Джарвиса с полотном и овчинами?— Если милорд не возражает, то прямо сейчас.— Погоди, мальчик, — вмешалась графиня Леонсия. — Можно кое-что дать и без овчин. Дорогой, разве нам нужны все эти серые тряпки, что на окнах? Я не желаю больше на них смотреть. Если их снять, будет достаточно на постели для всех рабов.— Хорошая идея, — одобрил сэр Конрад. — Тогда подожди часок, Роланд. А ты, дочка, сделай доброе дело...— Конечно, отец! — вскочила барышня, желая помочь хоть чем-то: и отцу, и Роланду, и бедным рабам. — Мы с Олуэн сейчас!..— Вам с Олу... с мистрис Олуэн не справиться. Позовите Маркуса, Тэма и пару крепких ребят. Снимать будут они. А вы, милые девушки, лучше найдите, чем завесить окна потом.Идея заменить старые, грубые занавеси привезенными с Востока коврами и гобеленами воодушевила всех дам Арден-холла.Недостатка в новых вещах не было. Обилие всяких ковров, подушек, шелковых покрывал и толстого крашеного сукна в багаже бывшего сарацинского государя диктовалось не только изысканным вкусом, но и необходимостью замаскировать некоторые другие грузы перед любопытными взглядами.Часа через полтора, переполненные пылью и суматохой, на повозке высилась внушительная гора серого материала. Примерно четвертая часть штор была сделана из сукна, остальные — некрашеный грубый холст. На постели для тех бедняг вполне подходит, подумал Роланд. Сам он целый год не видел ничего лучше соломы.Запряженной парой правил один из «мальчиков» Дерека — молодой, молчаливый и очень сильный. Сопровождали его еще три оруженосца верхами и с оружием. Они уже готовились выехать, когда в ворота влетел гонец.— Дени! — узнали товарища верховые. Он был со своим рыцарем в охране каменоломни.— Милорд здесь? — огляделся поспешно Дени. — Есть новости.— Я слушаю, — граф Арден вышел навстречу.— Милорд! Сэр Эвальд приказал передать, что в каменоломне нашли воду. Эта вода горячая! — выпалил гонец, расплываясь в улыбке.— Ну?! Правда?! — это была лучшая новость, которую мог ждать сэр Конрад.— Господи, спасибо тебе! — с чувством произнес он. — Друзья мои, это значит, что бог благословил нас жить на этой земле. Да будет воля его исполнена.— Ступай, сынок, — сказал он Роланду. — И передай этим несчастным, что сам бог обещает нам всем счастливую жизнь. Скажи, что овчины будут завтра. И не забудь про ремесленников!Отправив груженую телегу, граф поспешил обрадовать жену и дочь.— Хорошо начинается наша жизнь в Англии, — заметила тихонько леди Леонсия, когда первое возбуждение прошло.Они с мужем сидели рядом на деревянном диване, удобно опершись на подушки.Дочь возилась в своей спальне, вместе с Олуэн и Эвлалией стараясь украсить ее согласно девичьим вкусам. Тэм с Маркусом устраивали покои графа и его сына в правом крыле. Никто не мешал супругам.— Божья воля! — подтвердил сэр Конрад.— Каким ты стал праведным христианином.— Праведным? Ну, не знаю. — Он хмыкнул. — Но я постараюсь. В меру моих сил.— У тебя нет священника. И ты пока этим пользуешься! — намекнула Леонсия на его связь с Лалли. Он не остался в долгу:— Да и ты, милая, времени не теряешь. Неужели нельзя было дать этому мальчику пару спокойных дней? Жадничаете, миледи.— Да нет, милый. С мальчиком это вышло случайно, — стыдливо опустила она глаза.— Хочешь сказать, он сам этого захотел? И первый шаг сделал? — поддразнивал жену Конрад.— Нет, конечно, ну что ты. Просто я дала ему немного гашиша.— Зачем?!— Чтобы расслабился. Осмелел. Перестал ждать подвоха со всех сторон. Мне было его просто жалко.— Если бы он осмелел, подкатился бы к твоей Эльфриде. Или к Тесс. А если бы очень осмелел, тогда к нашей Хайди. Но не поверю, что ему захотелось только тебя! Милая, для меня ты — самая лучшая на свете, но у семнадцатилетних мальчиков немного другой вкус.— Ах, ты, нахал! — замахнулась она шутливо.— Извини. Ну, а серьезно?— Случайность. Я же сказала. Ну, уж ладно, я виновата. Но не совсем.— Милая, да что ты оправдываешься? Неужели я тебя обвиняю?— Прости меня.— С удовольствием, моя любовь. Сегодня же после ужина. Сейчас, уж извини, я немного устал. Мне-то далеко не семнадцать.— И донне Эвлалии дал малую толику...— Не насмешничай. Лучше объясни, что за случайности такие? Их у тебя раньше не было.— А я тоже, знаешь ли, стала старше...— Ни на одну минуту. Ты все так же неотразима для юных пажей.— Уж не знаю. Хоть бы этот малыш меня не возненавидел...— Да за что, что ты с ним сделала? За обедом он выглядел, как на эшафоте. Но ненависти к тебе я не заметил. Скорее он боялся меня.— Еще бы. Представь себе, что ты обесчестил жену своего господина.— Представил. Было такое. Хотя она и не сопротивлялась...— И что ты тогда почувствовал?— Сложно сказать. Поджилки тряслись, конечно. Как ни любил меня Саладин... К счастью, он слег в тот же день. Удар его хватил. Может быть, из-за этого. Но сделать уже ничего не мог, мне повезло страшно.— А ему так не повезло. Он вынужден смотреть на тебя и знать, что ты знаешь... У него сердце заходится от раскаяния. И от страха.— Тогда он — один из храбрейших на земле. Но насколько я знаю, ты сама не боишься моего гнева и учишь этому молодежь. Что в их глазах прибавляет тебе привлекательности...— В том-то и дело, что Роланда я не соблазняла.— Да неужто это было насилие?— Ну, почти. Он выпил вино, и оно подействовало. Не совсем так, как всегда. Он не соображал, что делает. А когда понял, чуть от стыда не умер. Готов был сам себя растерзать... Пришлось успокаивать его.— В постели?— А где же еще. И дать ему снова. По-другому. Чтобы почувствовал.— И он почувствовал?— По-моему, да. Ты же видел. Он почти спокоен.— По крайней мере, в своем уме... И сумел заняться хорошим делом. Кажется, он искренне заинтересован.— Ему будет очень полезно. Заботиться о других вместо того, чтобы каждую минуту думать о своих обидах, потерях, страхах... Жить сегодняшним днем. Но нельзя загружать его этой службой все время. Он же почти ребенок. А знает наверняка меньше Родерика, его же никогда не учили по-настоящему.— Почти все молодые люди в этой стране знают меньше, чем наш Родерик, — возразил граф Арден с усмешкой. — Да и немолодые тоже. Равные ему по образованию найдутся разве что в монастырях. И не во всех. Что касается Роланда, то он грамотен. Знает латынь. Иные из благородных лордов и этого не умеют. Захочет, будет учиться сам. Вместе с Родериком, когда у того будет наставник. Пока что пусть читает свою любимую книгу... А я прослежу, чтобы она не покинула Арден-холл. Я бы ее с удовольствием спрятал в сокровищнице.— Почему? — удивилась Леонсия.— А ты представь, как наш милый юноша демонстрирует эту книгу в каком-нибудь монастыре. Она ведь такая ценная. Если продать, он сможет купить коня, может, даже доспехи. Если, конечно, найдется достойный покупатель...— Я привезла с собой немало таких книг. Даже более ценных.— Не в этом дело. Продавать свою книгу Роланд будет, если оставит наш дом. И тогда он расскажет достойному покупателю все: о замке, отнятом у отца, и о матери, подарившей сыночку это единственное богатство, покажет детские пальчики и не преминет сообщить, какое они имеют значение для доказательства его прав на титул...— Ясно. Мы не можем выпустить эту книгу из рук.— Не одну только книгу, милая. Самого Роланда тоже. Лучше всего вообще никому его не показывать.— Невозможно запретить юноше выезжать из крепости. Да и Родерик этого не потерпит. С его стремлением к справедливости!— Ну, выезжать он сможет. Впоследствии. Но не один. Всегда вместе с вооруженной стражей. А чтобы ему не пришло в голову совершить геройский побег, надо, чтобы ему тут было хорошо. Лучше, чем в любом другом месте! Так что твоя «случайность» была весьма кстати... Как всегда.— Ну, пожалуйста, не насмешничай!..Воркование любящих супругов прервалось топотом и лязгом железа.Вернулись рыцари. Четыре скакуна нервно трясли удилами.Они были перепачканы кровью...Храпели лошади, нервно поматывали головами, пытаясь стряхнуть отвратительно пахнущие пятна, еще влажные, со своих бабок, шей и носов.Сэр Конрад следил, как соскакивают с коней рыцари, похлопывают животных по напряженным холкам, стараясь скрыть нездоровое и неприятное возбуждение.Бледнее всех было лицо Родерика. Тот сидел прямо на своей Мун, одеревеневшие ноги не двигались в стременах, а в руках его шевелилось чье-то незнакомое тело. Живое. Кажется, женское.Другое тело придерживал на седле флегматичный рыцарь Куно. Он осторожно опустил его на руки подскочившим оруженосцам, потом сам покинул седло и успокаивающе погладил возбужденного жеребца.— Старик жив. Милорд. Без сознания. Отнести в дом. Пожалуйста. Удар по голове. — Доблестный Лихтенвальд выговаривал фразы еще более кратко, чем обычно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44