– Все мы твердо убеждены, что предоставленные контрразведкой сведения окончательно подтверждают выводы, которые нами уже были сделаны. Первопричиной гибели линкора «Демократия» явился пожар в хранилище пороха, устроенный группой злоумышленников. Служба на корабле была организована должным образом, в соответствии со всеми уставами и распоряжениями морского министерства. Однако никто не мог предвидеть, что диверсантами окажутся матросы, имевшие непосредственный доступ в артиллерийский погреб. Особо следует отметить погибших офицеров контрразведки флота, до последней минуты пытавшихся предотвратить трагедию.
– Господин капитан первого ранга, благодарю в вашем лице всех членов комиссии за понимание, с которым был встречен мой доклад, – сказал Николай Николаевич. Затем он обратился к командующему и начальнику штаба: – Господин вице-адмирал, господин контр-адмирал! Позвольте выразить вам свою признательность за то, что при вашей занятости вы нашли возможность выслушать меня и моих подчиненных. Если впоследствии возникнут вопросы по этому делу, я с удовольствием на них отвечу. До конца дня меня можно будет найти в отделе контрразведки флота.
Командующий понял, что полковник предлагает ему объявить о завершении совещания. Адмирал недаром обладал репутацией хорошего флотоводца, что подразумевало умение мгновенно принимать правильные решения. «А ведь полковник прав, – пронеслось у него в голове. – Контрразведка свое слово сказала, и ей добавить нечего. Если потребуются дополнительные сведения, я всегда могу вызвать на доклад Жохова. Мне и начальнику штаба надо заниматься текущими делами. Комиссии – быстрее писать заключение, чтобы успеть выехать в Петроград вечерним поездом». Он поднялся из кресла, подождал, пока встанут остальные, объявил с небольшой ноткой торжественности:
– Господа! Я благодарю всех за участие в нашем совещании. Не смею вас более задерживать.
Откланявшись, контрразведчики вернулись в кабинет Жохова. Полковник потребовал документы по николаевской группе и принялся внимательно их изучать. Чтобы не мешать ему, Шувалов спросил вполголоса:
– Скажите, Алексей Васильевич, как обстоят дела с обвинением меня в убийстве Мирбаха?
– Оно давно снято, – так же тихо ответил капитан-лейтенант. – Господин Рогачев правильно воспринял мой совет и все силы бросил на установление истины. Помните, вы говорили, что расстались с лейтенантом возле Казначейства. Следователь нашел милиционера, который дежурил там ночью и видел вас через окно. Он не только подтвердил ваши показания, но и опознал следившего за вами частного сыщика Батурина. Тот не захотел ссориться с законом, поэтому чистосердечно поведал, что довел вас до дома на Екатерининской, откуда вы не выходили до утра.
– Назвал того, кто его нанял?
– Придумал историю о купце из Самары, который подозревал жену в любовной связи с вами, поручик. Поскольку ничего не подтвердилось, отказался назвать фамилию клиента.
– А вы не знаете, как госпожа Щетинина узнала, что я в Москве? – задал Петр давно мучивший его вопрос.
Жохов замялся с ответом, и неожиданно на помощь ему пришел полковник Артемьев. Оторвавшись от бумаг, он сухо сообщил:
– Это я приказал Алексею Васильевичу подбросить вашей даме записку с указанием, где вас искать. Необходимо было любой ценой отправить Блюмкина подальше от комиссии, но так, чтобы он ничего не заподозрил. Как видите, затея удалась. Конечно, мы даже не могли предположить, что комитетчик пойдет на такие крайние меры. Однако все завершилось благополучно, чему я искренне рад. Полагаю, Петр Андреевич, у вас нет причин таить на меня обиду. Если я ошибаюсь, готов выслушать ваши возражения.
– Не скрою, меня не радует, что без моего ведома близкие мне люди становятся непосредственными участниками наших игр и тем подвергаются смертельной опасности, – спокойно сказал поручик. – Я настоятельно прошу не поступать со мной подобным образом, иначе я не смогу служить под вашим началом, господин полковник.
– Я принимаю ваше условие, – кивнул Артемьев, – и еще раз прошу прощения за те неприятные минуты, которые вам пришлось пережить. Теперь, когда все отношения выяснены, позвольте перейти к делу.
Уловив изменения в голосе начальника контрразведки, Шувалов насторожился. Он понял, что сейчас последует разъяснение еще одной загадки – зачем Артемьев приказал поручику сопровождать себя в этой поездке. Зачитать письмо Железнякова мог кто угодно, а в качестве сопровождающего привычнее выглядел бы адъютант. Последний раз заглянув в лежавшую перед ним папку, Артемьев объявил:
– Господин поручик, вам надлежит, не теряя времени, ознакомиться с этими документами, после чего срочно выехать в Николаев…
ЭПИЛОГ
За окнами кабинета полковника Артемьева моросил дождь. Холодный ветер с Финского залива гнал сплошные, без единого просвета тучи. Они висели так низко, что, казалось, их серые лохмы цеплялись за гребни крыш. Осеннее петроградское утро навевало такое уныние, что статуи на балюстраде Зимнего дворца казались фигурами самоубийц, изготовившихся к смертельному прыжку на мокрую брусчатку мостовой. Одним из немногих в городе, кого радовала даже эта унылая картина, был поручик Шувалов.
– Как вам, Петр Андреевич, после благословенного Крыма встреча с такой непогодой? – спросил Николай Николаевич.
– Честно говоря, радость от возвращения в родные пенаты все перекрывает, – искренне ответил поручик.
– Как прошла операция в Николаеве? – поинтересовался Артемьев. – Расскажите в двух словах. Ваш отчет я прочту позже.
– Группа агентов германской разведки, созданная на заводе «Россуд» еще в 1908 году, ликвидирована полностью, – начал докладывать Петр. – Ее руководитель инженер Верман на допросах был столь откровенен, что мы едва успевали записывать. Перед войной лично им были завербованы инженеры Штайвех, Блимке, Наймаер, Линке, Шеффер, Сгибнев, Феоктистов, а также городской голова Матвеев. На даче последнего в Спасском урочище была обнаружена радиостанция, с помощью которой группа поддерживала связь с резидентом немецкой разведки в Турции. После депортации граждан Германии в августе 1914 года группу возглавил Матвеев. Сгибнев и Феоктистов принимали участие в постройке «Императрицы Марии». По их признанию, электрическая проводка в артиллерийских погребах линкора была сделана таким образом, что при больших нагрузках должно было случиться короткое замыкание. Они убеждены, что взрыв «Марии» произошел в результате подготовленной ими диверсии.
– А эти господа не упомянули о награде, которой за сей подвиг пожаловало их германское командование?
– Нет, господин полковник.
– Значит, с вами они не были до конца откровенны, – констатировал начальник контрразведки. – Полагаю, они еще надеются получить свои сребреники. Кстати, знаете, почему николаевская группа привлекла наше внимание?
– Никак нет, – покачал головой поручик. – В розыскном деле была только телеграмма за вашей подписью с приказом немедленно установить наблюдение за Верманом.
Артемьев неожиданно улыбнулся, словно вспомнил что-то очень забавное.
– Деньги – вот что заставило немецких агентов потерять осторожность, – пояснил Николай Николаевич. – Когда произошел взрыв на «Демократии», из Николаева в адрес командования германской разведкой ушла шифрованная радиограмма. В силу обстоятельств ее содержание стало известно мне. Упомянутые вами господа из числа русских сообщили, что не сидят сложа руки, а продолжает пускать на дно корабли Черноморского флота. Попутно они упрекнули хозяев, что положенные на их счет в швейцарском банке восемьдесят тысяч рублей золотом – премию за гибель «Марии» – до сих пор не могут получить. По их мнению, немцам давно пора сообщить своим агентам-героям номер счета и пароль.
– Теперь мне понятно удивление Вермана при аресте, – сообщил Петр. – Он считал, что его группа идеально законспирирована, и никак не мог сообразить, чем привлек внимание контрразведки. А это Сгибнев и Матвеев отправили донесение за его подписью, надеясь, что командование сообщит резиденту заветные банковские реквизиты.
– Пожалуй, вы правы, – снова улыбнулся полковник. – Выходит, что деньги, полученные за шпионаж, иногда могут выйти боком.
– Выходит так, – улыбнулся в ответ поручик Шувалов. А сам подумал: «Не в привычке Николая Николаевича тратить время на установление банальных истин. Значит, наш разговор – прелюдия к новому заданию. Интересно, что на этот раз?..»

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30