Разномастные воины оторопело пялились на пришельцев, которых на игре видели впервые в жизни, и одно это было уже достаточно удивительным, так как здесь знали всех и каждого.
Степан украдкой поглядывал на спящего медвежонка, но оберег пока никакие «пролазы» открывать не собирался.
У большого военного шатра стоял средних лет высокий бородатый мужик в длинном плаще, черная кожаная лента стягивала убеленные сединой волосы.
— Я Мастер игры Олег! — представился мужчина. — А вы, собственно, кто такие?
Он внимательно заглянул в какой-то длинный список.
— Так кто же тут у нас еще не приехал… Ага, Николай Живов из Луганска, он же орк Петрович, и Ольга Полесьева из Омска — гномиха Челла. Так и кто из вас кто?
— Я гномиха Челла! — нагло ответил Муромец.
— Гм… — Похоже, Мастер не был склонен сейчас шутить: — Но… ваши, с позволения сказать, габариты… и… борода! Вы, наверное, шутите?
— Шутим! — спешно подтвердил Колупаев, с укоризной глядя на богатыря. — Мы прибыли издалека, дабы поучаствовать в вашей игре.
— Но все роли уже распределены, — развел руками Мастер. — Нужно было сообщить о себе заранее, прислав в мой электронный ящик «мыло» с заявкой…
— Ну, мыло-то у нас есть! — обрадованно сообщил Муромец, роясь в заплечной сумке. — Вот, целый кусок, бери, мужик, примешь баньку, для хорошего человека нам ничего не жалко…
— Я лично его варил, — похвастался Колупаев, — из половца одного…
Мастер игры усмехнулся:
— Юмористы, значит! Но я еще раз повторяю, все роли уже…
Тут к Мастеру подошел какой-то низкорослый человек с деревянным топором на плече и, наклонившись к самому его уху, что-то яростно зашептал.
«Сейчас бить будут!» — поежившись, решил Муромец.
— Так-так… — Главный распорядитель игры снова усмехнулся. — Тут коллега мне подсказал… В общем, если хотите, можете сыграть мертвых гоблинов.
— Это как? — хором спросили русичи.
— Ну… э… э… часок-другой на влажной земле полежите, постонете там немного. Впрочем, в соответствии с правилами можете даже кого-нибудь за ногу укусить. Но только лежа! Не забывая, что вы при смерти.
Илья со Степаном озадаченно потерли лбы.
Тем временем волшебный медвежонок в обереге проснулся. Кроватка исчезла. Вместо нее в лапках нарисованной зверушки возник маленький ночной горшок.
«Что-то намечается!» — радостно догадался кузнец, а вслух произнес:
— Мы согласны!
— В таком случае займите отведенный вам квадрат. — Мастер ткнул пальцем в непонятную разноцветную карту.
Русичи ни лешего не поняли и с важным видом покинули военный лагерь.
— Бред, понимашь, какой-то! — тихо ругался Муромец. — Что это еще за армия такая с деревянными мечами! Да их любой обожравшийся козьего сыра половец в капусту изрубит.
— Не забывай, мы не у себя дома! — напомнил ему Колупаев. — Мы ничего об этом месте толком не знаем. Нам и так до этого момента здорово везло. А деревянный меч, кстати, намного человечнее железного. Да и откуда ты знаешь, может, они все здесь просто тренируются перед важным сражением, оттого и оружие ненастоящее.
Что ж, определенная логика в этом присутствовала…
— Стоять, куда?! — К русичам со всех сторон бросились странные незнакомцы в черных плащах со скрывающими лица капюшонами.
— Семь Семенов?! — удивился Колупаев, нащупывая в телеге верный дубовый дрын.
— Мы назгулы! — оскорбленно отозвались незнакомцы. — Какого черта, это наш игровой сектор. Вам повезло, что ролевуха еще не началась, а то Мастер живо бы головы вам поотрывал.
— Назгулы? — переспросил Степан, которому в этом слове послышалось что-то неуловимо знакомое. — Половцы, что ли?
— Вы, болваны, из какой игры? — заорали незнакомцы. — А ну пошли на фиг отсюда!
— Что-о-о-о?!! — взревел Муромец, выхватывая булатный меч. — Ах вы, поганцы!
И, соскочив с телеги, богатырь рубанул наугад, снеся мечом небольшое случившееся неподалеку деревце.
— Децл, вашу мать! — выдохнули назгулы. — Да у него же настоящее железо!
— Ну я вас ща! — прорычал Илья, но драться уже было решительно не с кем, молодцы в черном растворились в лесу, словно их и не было.
«Видно, побежали жаловаться своему Мастеру!» — весело подумал Колупаев.
Оберег в его руке мелодично запел.
От неожиданности кузнец выронил волшебную безделушку, и та прыгнула в опавшие осенние листья. В том месте, куда она упала, зажглось маленькое белое пламя. Затем столб света стал расти.
— Дык… — отчаянно заголосил Муромец, попытавшись удариться в бегство, но Колупаев вовремя удержал героя за шиворот.
Светящийся столб пульсировал и с каждой внутренней вспышкой все увеличивался, вбирая в себя стоящую рядом повозку.
Гневно заржал вставший на дыбы Буцефал.
— Да что ж енто деется?! — орал Илья, отбиваясь от схватившего его Степана.
— Побереги буркалы, дурень! — только и успел выкрикнуть кузнец, прежде чем разросшийся столб света окончательно их поглотил.
ГЛАВА ШЕСТАЯ,
в которой происходит первая битва
— Вот она, долина Горячих Камней! — торжественно сообщил один из Семенов, окидывая взглядом невиданный ландшафт.
Беглецы стояли на небольшой возвышенности, а внизу… это трудно описать словами. ЭТО действительно нужно было видеть, и любые слова здесь излишни.
Наверное, когда-то давным-давно тут произошло грандиозное сражение. Вся долина была заставлена каменными изваяниями ужасных великанов. Лица гигантов были невероятно напряжены, особенно выделялись несколько воинов, несущихся вперед и сметающих все и вся на своем пути. У ног этих воинов катился гигантский каменный шар. Шар несся аккурат к непонятной дырчатой горе, у которой, расставив руки, гордо застыл другой великан, как видно, противник стремительных вояк.
Русичи не сразу заметили, что у каждой статуи на спине высечен особый номер и что боевая одежка у всех довольно сходная: короткие штанцы да безрукавки.
— Так это же… — выдохнул догадливый Тихон.
— Точно! — ошарашенно подтвердили Семены. — Каменные великаны гоняют лысого!
То, что заколдованные исполины играли в столь любимую на Руси спортивную игру, верилось с трудом. Однако факт был налицо. Круглый гигантский камень был не чем иным, как «лысым», основным и, пожалуй, единственным спортивным снарядом популярной молодецкой забавы.
Однако кроме застывших в движении игроков здесь была еще одна чудовищная статуя.
С огромной высоты долину Горячих Камней обозревал медитирующий в позе лотоса каменный колосс, по-видимому, самое главное божество. Было только непонятно, отчего колосс облачен в краинские шаровары, а на выбритой макушке у него торчит оселедец. Однако простым смертным разгадки подобных тайн были, к сожалению, недоступны.
Хоть и жуткая внизу простиралась картина, но ничего не поделаешь, надобно было спускаться. Страх перед навьей нечистью, остававшейся где-то позади, толкал беглецов во взмокшие спины.
— Нам повезло, что на свадьбе Бабок-ежек не было, — тихо заметил Гребибля, — а то бы мы ни вжисть от них не отбились…
И русичи все как один поглядели в синее небо.
Но там наверху все, кажись, было в полном порядке: ни Бабок-ежек, ни Горынычей, ни прочей летучей пакости, лишь облака, за которыми, впрочем, мог скрываться кто угодно.
— Накличешь тут еще! — недовольно огрызнулся Тихон. — Братца моего, если вы не забыли, мы уже потеряли.
— Конечно, не забыли, — отозвались Семены, — да хранит сего доблестного молодца великий Велес!
Тихон тяжко вздохнул.
«Как ты там, Гришка? — грустно подумал княжий племянник. — А что, ежели слопало тебя ненасытное Лихо или, того хуже, отдало на растерзание своим ужасным гостям?».
Как помнил Тихон, Лихо Одноглазое не было людоедкой. Нимфоманкой и истеричкой — это да, но не людоедкой. Таким образом, у Григория был какой-никакой шанс спастись. Синица в руках куда лучше дятла на дереве, хотя Гришке сейчас особо и не позавидуешь.
Беглецы осторожно спустились в долину и только здесь смогли в полной мере оценить воистину невероятные размеры гигантских изваяний. Жуткое заклятие настигло великанов в момент яростной битвы, казалось, еще мгновение — и они снова оживут и тут же растопчут идущих внизу русичей.
— Что, боязно, братья? — усмехнулся Глазастый. — Смотрите в оба и камней лучше не касайтесь, а то мал чего…
Лысая голова медитирующего в конце долины великана скрылась в сгустившихся облаках. Были видны лишь сложенные по-половецки ноги и голый мускулистый торс с амулетом на груди.
— А енто кто, часом, не знаете? — указал Тихон на непонятного каменного созерцателя.
— Понятное дело, знаем, — ответил Ювелир. — Это батька Тарас Цибуля, верховное божество краинцев.
— А какого рожна он тут делает? — удивился Гребубля.
— Да кто ж его знает, — пожал плечами Ювелир. — Говорят, пришел взглянуть на игру, да так и заснул, во сне заклинание древнее невзначай взболтнув. Вот все в статуи и превратились.
— Чудны дела твои, Велес, — прошептали лодочники, осторожно обходя каменного «лысого».
Благополучно перебравшись через жуткую долину, русичи обратили внимание на то, что вокруг заметно потеплело. Семены тут же поскидывали верхнюю одежонку, однако с каждым шагом становилось все жарче.
— Видно, близко уже Горячие Камни, — предположил Глазастый, к чему-то постоянно принюхиваясь.
В воздухе явно попахивало серой.
— Считай, спасены, — радостно сообщил Ювелир. — Сюда уж точно ни одна нечисть не сунется.
— А отчего так? — сразу же насторожился Тихон.
В ответ Ювелир скорчил недовольную гримасу:
— Все-то тебе надо, все тебя интересует. Сказано, нечисть сюда не суется, вот и радуйся. Запаха серы они боятся пуще осины какой…
Но чего-чего, а радоваться Тихону совсем уж не хотелось. Их спасение пока можно было назвать весьма относительным, мало ли что еще могло приключиться. Во всяком случае, княжий племянник не чувствовал себя пока в полной безопасности. К тому же неясно было, как там Григорий. Все ли у него в порядке? Хотя какой уж тут, к лешему, порядок.
А ведь если что, то Всеволод с первого с Тихона спросит, отчего брата не уберег. Отчего смалодушничал, когда требовалось проявить стойкость и не позволить Григорию совершить совершенно безумный поступок. Но нельзя не признать, что способ свести счеты с жизнью Гришка выбрал весьма оригинальный, — раздумывал Тихон.
Енто как игра в рассейскую рулетку.
Ставятся в ряд десять пушек, а заряжена токмо одна, и на каждой, прямо на дуле, сидит подвыпивший русич. Бабах! И сразу ясно, кому повезло, а кому нет, в особенности когда по ошибке заряжены девять пушек из десяти…
Пробрались сквозь сухие цеплючие заросли и увидели Горячие Камни. В общем-то ничего особенного, камни как камни. Большие. Горячие. Пар вокруг валит словно в баньке какой. Решили разуться, так оно быстрее идти будет.
Пар поднимался от небольших, но наверняка очень глубоких луж, то тут, то там попадающихся на пути. Чуть правее, между клочьями стелющегося по земле тумана виднелся темный свод южного неба.
— Далече, однако, нас от дома занесло, — присвистнул Гребибля, только сейчас оценив размах их вынужденного путешествия. — Это что ж, выходит, Край Земли?
— Он самый! — кивнули Семены. — Гиблое место…
— Ну спасибо, утешили, — отозвались лодочники.
— Да вас послушать, так везде гиблые места, — возмутился Тихон. — Уже и ногой не знаешь куда ступить, дабы на неприятность какую не нарваться.
— Тс-с-с-с… — Один из Семенов приложил палец к губам. — Тихо!
Разбойники шустро схоронились за большим камнем.
Тихон маленько замешкался.
Что же они там услыхали?
Что-то похожее на лязганье раздавалось где-то за ближайшими валунами.
Тихон осторожно прокрался вперед. По ровной каменистой дороге на лошадиных скелетах скакали закованные в броню Кощеи.
— Мамочка… — тихонько прошептал княжий племянник и был тут же грубо затащен чертыхающимися Семенами в укрытие.
Горынычеплан стремительно разрезал грозовые тучи.
— Никак, снег скоро повалит, — покачал седой головой Иван Тимофеевич, крепко стоя у штурвала летучей ладьи.
Князь Всеволод потуже запахнул ворот расшитого золотом кафтана.
— Нужно спуститься ниже, ничего ведь не видать.
— Сделаем! — кивнул оружейный затейник и громко крикнул в открытый лаз трюма: — Левша, сбавь-ка малость скорость…
Левша слегка шлепнул Горыныча по чешуйчатым ляжкам. Змей тут же послушался, две боковые головы, икнув, погасили пламя, средняя же по-прежнему продолжала изрыгать гудящий огонь.
Ничего не скажешь, рептилия быстро училась.
Помощники Моторного Капитана тут же поспешили к двум остывающим головам, просовывая в горячие щели намордников вяленую рыбу в качестве некоторого поощрения послушной зверушке.
Ладья стала снижаться, подчиняясь искусному управлению отца Ильи Муромца. Вот горынычеплан опустился ниже темных туч, и глазам предстала неописуемая картина.
Внизу по заснеженной равнине медленно растекалась вражеская армада.
— Я так и знал, что они именно сегодня перейдут в наступление, — кивнул Всеволод. — Слава богам, у нас уже все готово для ответного удара.
— Денек выстоим! — кивнул Иван Тимофеевич. — А вот далее…
— Будем действовать умом да хитростью, — усмехнулся Ясно Солнышко. — Нужно как следует пощупать этих мериканцев за вымя.
— Машинерия у них — одно загляденье, — восхищенно прицокнул языком оружейный затейник, вглядываясь с приличной высоты в ползающих внизу железных сороконожек.
Всеволод задумчиво пощипывал бородку:
— Парамон, ко мне!
Из трюма выскочил перекошенный плечистый дровосек, заменивший князюшке сбежавшего ученого секретаря Николашку Острогова. Конечно, Парамону было далеко до Николашки, но вот в расторопности дровосек явно превосходил подлого летописца.
— Тута я, Ясно Солнышко!
— Что у нас там касательно наземной разведки? Что барабашки лесные вызнали? Помнится, мы засылали нескольких ночью в лагерь супостата.
— Э… — Парамон достал из-за пазухи несколько смятых листов бересты.
— Меня интересует все, что касается вчерашнего дня! — добавил Всеволод, видя явное замешательство на глуповатой физии помощничка.
«Этот хоть, в отличие от Николашки, дурачка из себя не строит», — удовлетворенно отметил про себя князюшка.
— Вот! — Дровосек потряс над головой каким-то грязным листом. — Тута написано… э… э…
— Дай, сам прочту! — нетерпеливо потребовал Всеволод.
— Да я грамотен, — обиженно пробурчал Парамон. — Просто барабашки неразборчиво пишут. Ага, вот! Вчера вечером в мериканский военный лагерь были завезены особые съестные припасы, «шматсы» называются. Солдаты утром их схарчили и в наступление поперли.
— А что это такое, там написано? — раздраженно поинтересовался Ясно Солнышко.
— Все тут написано чин чином, — радостно подтвердил дровосек. — «Шматсы» — енто шоколадки такие, их мериканец как съест, так сразу умнее становится. А без «шматсов» у них мозги набекрень съезжают. Теперь ясно, отчего они не сразу в наступление перешли, ждали, видно, обозы с провизией. Тута еще написано, что один из барабашек украл образец. Где же он тут у меня был…
И Парамон принялся озабоченно ощупывать свои карманы.
Наконец что-то таки нашел. Просиял.
— Вот! — Дровосек протянул Всеволоду маленькое надкушенное нечто в яркой обертке.
Князюшка брезгливо поморщился:
— Это еще что за пакость?
— Мериканский «шматс»!
— А почему надкушено?
Парамон густо покраснел.
— Вот я тебя сейчас плеткой! — пригрозил Ясно Солнышко, отбирая у помощника секретное оружие супротивника.
Достав кинжал, Всеволод аккуратно срезал надкушенную часть шоколадки, выкинув испорченный кусок за борт. Оставшуюся часть освободил от обертки и с великой осторожностью засунул себе в рот.
— А вдруг отравлено? — запоздало спохватился стоящий у руля Иван Тимофеевич.
— Енто навряд ли, — жуя, промычал Ясно Солнышко. — Парамошка вон весь аж пышет здоровьем.
Парамон в ответ радостно улыбнулся: мол, и тут услужил князю.
Продолжая жевать, князюшка строго посмотрел на дровосека:
— Ну что, образина болотная, отвечай, ума тебе после съедения мериканской сладости прибавилось?
— Вроде как, — испуганно ответил Парамон, ощупывая голову. — Ушанка вот почему-то с утра не налазит…
— Да енто же моя шапчонка-то! — вдруг гневно воскликнул отец Муромца и, выпустив штурвал, отобрал у дровосека кроличий треух. — А я все гадаю, куда подевалась. Понятно, что на твою макитру она не налезет…
— Воруешь, значит! — Всеволод снял с пояса любимую плеть.
Парамон побледнел и кубарем свалился в трюм.
— Тревога! — прокричал сверху смотровой. — По левому борту летающая машина супротивника!
Князюшка резко обернулся. К разведывательному горынычеплану стремительно приближались сразу три железные «гарпии».
— Ясное дело, нас заметили! — кивнул Иван Тимофеевич. — Иначе и быть не могло… Эй, Левша, полный трехголовый!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Степан украдкой поглядывал на спящего медвежонка, но оберег пока никакие «пролазы» открывать не собирался.
У большого военного шатра стоял средних лет высокий бородатый мужик в длинном плаще, черная кожаная лента стягивала убеленные сединой волосы.
— Я Мастер игры Олег! — представился мужчина. — А вы, собственно, кто такие?
Он внимательно заглянул в какой-то длинный список.
— Так кто же тут у нас еще не приехал… Ага, Николай Живов из Луганска, он же орк Петрович, и Ольга Полесьева из Омска — гномиха Челла. Так и кто из вас кто?
— Я гномиха Челла! — нагло ответил Муромец.
— Гм… — Похоже, Мастер не был склонен сейчас шутить: — Но… ваши, с позволения сказать, габариты… и… борода! Вы, наверное, шутите?
— Шутим! — спешно подтвердил Колупаев, с укоризной глядя на богатыря. — Мы прибыли издалека, дабы поучаствовать в вашей игре.
— Но все роли уже распределены, — развел руками Мастер. — Нужно было сообщить о себе заранее, прислав в мой электронный ящик «мыло» с заявкой…
— Ну, мыло-то у нас есть! — обрадованно сообщил Муромец, роясь в заплечной сумке. — Вот, целый кусок, бери, мужик, примешь баньку, для хорошего человека нам ничего не жалко…
— Я лично его варил, — похвастался Колупаев, — из половца одного…
Мастер игры усмехнулся:
— Юмористы, значит! Но я еще раз повторяю, все роли уже…
Тут к Мастеру подошел какой-то низкорослый человек с деревянным топором на плече и, наклонившись к самому его уху, что-то яростно зашептал.
«Сейчас бить будут!» — поежившись, решил Муромец.
— Так-так… — Главный распорядитель игры снова усмехнулся. — Тут коллега мне подсказал… В общем, если хотите, можете сыграть мертвых гоблинов.
— Это как? — хором спросили русичи.
— Ну… э… э… часок-другой на влажной земле полежите, постонете там немного. Впрочем, в соответствии с правилами можете даже кого-нибудь за ногу укусить. Но только лежа! Не забывая, что вы при смерти.
Илья со Степаном озадаченно потерли лбы.
Тем временем волшебный медвежонок в обереге проснулся. Кроватка исчезла. Вместо нее в лапках нарисованной зверушки возник маленький ночной горшок.
«Что-то намечается!» — радостно догадался кузнец, а вслух произнес:
— Мы согласны!
— В таком случае займите отведенный вам квадрат. — Мастер ткнул пальцем в непонятную разноцветную карту.
Русичи ни лешего не поняли и с важным видом покинули военный лагерь.
— Бред, понимашь, какой-то! — тихо ругался Муромец. — Что это еще за армия такая с деревянными мечами! Да их любой обожравшийся козьего сыра половец в капусту изрубит.
— Не забывай, мы не у себя дома! — напомнил ему Колупаев. — Мы ничего об этом месте толком не знаем. Нам и так до этого момента здорово везло. А деревянный меч, кстати, намного человечнее железного. Да и откуда ты знаешь, может, они все здесь просто тренируются перед важным сражением, оттого и оружие ненастоящее.
Что ж, определенная логика в этом присутствовала…
— Стоять, куда?! — К русичам со всех сторон бросились странные незнакомцы в черных плащах со скрывающими лица капюшонами.
— Семь Семенов?! — удивился Колупаев, нащупывая в телеге верный дубовый дрын.
— Мы назгулы! — оскорбленно отозвались незнакомцы. — Какого черта, это наш игровой сектор. Вам повезло, что ролевуха еще не началась, а то Мастер живо бы головы вам поотрывал.
— Назгулы? — переспросил Степан, которому в этом слове послышалось что-то неуловимо знакомое. — Половцы, что ли?
— Вы, болваны, из какой игры? — заорали незнакомцы. — А ну пошли на фиг отсюда!
— Что-о-о-о?!! — взревел Муромец, выхватывая булатный меч. — Ах вы, поганцы!
И, соскочив с телеги, богатырь рубанул наугад, снеся мечом небольшое случившееся неподалеку деревце.
— Децл, вашу мать! — выдохнули назгулы. — Да у него же настоящее железо!
— Ну я вас ща! — прорычал Илья, но драться уже было решительно не с кем, молодцы в черном растворились в лесу, словно их и не было.
«Видно, побежали жаловаться своему Мастеру!» — весело подумал Колупаев.
Оберег в его руке мелодично запел.
От неожиданности кузнец выронил волшебную безделушку, и та прыгнула в опавшие осенние листья. В том месте, куда она упала, зажглось маленькое белое пламя. Затем столб света стал расти.
— Дык… — отчаянно заголосил Муромец, попытавшись удариться в бегство, но Колупаев вовремя удержал героя за шиворот.
Светящийся столб пульсировал и с каждой внутренней вспышкой все увеличивался, вбирая в себя стоящую рядом повозку.
Гневно заржал вставший на дыбы Буцефал.
— Да что ж енто деется?! — орал Илья, отбиваясь от схватившего его Степана.
— Побереги буркалы, дурень! — только и успел выкрикнуть кузнец, прежде чем разросшийся столб света окончательно их поглотил.
ГЛАВА ШЕСТАЯ,
в которой происходит первая битва
— Вот она, долина Горячих Камней! — торжественно сообщил один из Семенов, окидывая взглядом невиданный ландшафт.
Беглецы стояли на небольшой возвышенности, а внизу… это трудно описать словами. ЭТО действительно нужно было видеть, и любые слова здесь излишни.
Наверное, когда-то давным-давно тут произошло грандиозное сражение. Вся долина была заставлена каменными изваяниями ужасных великанов. Лица гигантов были невероятно напряжены, особенно выделялись несколько воинов, несущихся вперед и сметающих все и вся на своем пути. У ног этих воинов катился гигантский каменный шар. Шар несся аккурат к непонятной дырчатой горе, у которой, расставив руки, гордо застыл другой великан, как видно, противник стремительных вояк.
Русичи не сразу заметили, что у каждой статуи на спине высечен особый номер и что боевая одежка у всех довольно сходная: короткие штанцы да безрукавки.
— Так это же… — выдохнул догадливый Тихон.
— Точно! — ошарашенно подтвердили Семены. — Каменные великаны гоняют лысого!
То, что заколдованные исполины играли в столь любимую на Руси спортивную игру, верилось с трудом. Однако факт был налицо. Круглый гигантский камень был не чем иным, как «лысым», основным и, пожалуй, единственным спортивным снарядом популярной молодецкой забавы.
Однако кроме застывших в движении игроков здесь была еще одна чудовищная статуя.
С огромной высоты долину Горячих Камней обозревал медитирующий в позе лотоса каменный колосс, по-видимому, самое главное божество. Было только непонятно, отчего колосс облачен в краинские шаровары, а на выбритой макушке у него торчит оселедец. Однако простым смертным разгадки подобных тайн были, к сожалению, недоступны.
Хоть и жуткая внизу простиралась картина, но ничего не поделаешь, надобно было спускаться. Страх перед навьей нечистью, остававшейся где-то позади, толкал беглецов во взмокшие спины.
— Нам повезло, что на свадьбе Бабок-ежек не было, — тихо заметил Гребибля, — а то бы мы ни вжисть от них не отбились…
И русичи все как один поглядели в синее небо.
Но там наверху все, кажись, было в полном порядке: ни Бабок-ежек, ни Горынычей, ни прочей летучей пакости, лишь облака, за которыми, впрочем, мог скрываться кто угодно.
— Накличешь тут еще! — недовольно огрызнулся Тихон. — Братца моего, если вы не забыли, мы уже потеряли.
— Конечно, не забыли, — отозвались Семены, — да хранит сего доблестного молодца великий Велес!
Тихон тяжко вздохнул.
«Как ты там, Гришка? — грустно подумал княжий племянник. — А что, ежели слопало тебя ненасытное Лихо или, того хуже, отдало на растерзание своим ужасным гостям?».
Как помнил Тихон, Лихо Одноглазое не было людоедкой. Нимфоманкой и истеричкой — это да, но не людоедкой. Таким образом, у Григория был какой-никакой шанс спастись. Синица в руках куда лучше дятла на дереве, хотя Гришке сейчас особо и не позавидуешь.
Беглецы осторожно спустились в долину и только здесь смогли в полной мере оценить воистину невероятные размеры гигантских изваяний. Жуткое заклятие настигло великанов в момент яростной битвы, казалось, еще мгновение — и они снова оживут и тут же растопчут идущих внизу русичей.
— Что, боязно, братья? — усмехнулся Глазастый. — Смотрите в оба и камней лучше не касайтесь, а то мал чего…
Лысая голова медитирующего в конце долины великана скрылась в сгустившихся облаках. Были видны лишь сложенные по-половецки ноги и голый мускулистый торс с амулетом на груди.
— А енто кто, часом, не знаете? — указал Тихон на непонятного каменного созерцателя.
— Понятное дело, знаем, — ответил Ювелир. — Это батька Тарас Цибуля, верховное божество краинцев.
— А какого рожна он тут делает? — удивился Гребубля.
— Да кто ж его знает, — пожал плечами Ювелир. — Говорят, пришел взглянуть на игру, да так и заснул, во сне заклинание древнее невзначай взболтнув. Вот все в статуи и превратились.
— Чудны дела твои, Велес, — прошептали лодочники, осторожно обходя каменного «лысого».
Благополучно перебравшись через жуткую долину, русичи обратили внимание на то, что вокруг заметно потеплело. Семены тут же поскидывали верхнюю одежонку, однако с каждым шагом становилось все жарче.
— Видно, близко уже Горячие Камни, — предположил Глазастый, к чему-то постоянно принюхиваясь.
В воздухе явно попахивало серой.
— Считай, спасены, — радостно сообщил Ювелир. — Сюда уж точно ни одна нечисть не сунется.
— А отчего так? — сразу же насторожился Тихон.
В ответ Ювелир скорчил недовольную гримасу:
— Все-то тебе надо, все тебя интересует. Сказано, нечисть сюда не суется, вот и радуйся. Запаха серы они боятся пуще осины какой…
Но чего-чего, а радоваться Тихону совсем уж не хотелось. Их спасение пока можно было назвать весьма относительным, мало ли что еще могло приключиться. Во всяком случае, княжий племянник не чувствовал себя пока в полной безопасности. К тому же неясно было, как там Григорий. Все ли у него в порядке? Хотя какой уж тут, к лешему, порядок.
А ведь если что, то Всеволод с первого с Тихона спросит, отчего брата не уберег. Отчего смалодушничал, когда требовалось проявить стойкость и не позволить Григорию совершить совершенно безумный поступок. Но нельзя не признать, что способ свести счеты с жизнью Гришка выбрал весьма оригинальный, — раздумывал Тихон.
Енто как игра в рассейскую рулетку.
Ставятся в ряд десять пушек, а заряжена токмо одна, и на каждой, прямо на дуле, сидит подвыпивший русич. Бабах! И сразу ясно, кому повезло, а кому нет, в особенности когда по ошибке заряжены девять пушек из десяти…
Пробрались сквозь сухие цеплючие заросли и увидели Горячие Камни. В общем-то ничего особенного, камни как камни. Большие. Горячие. Пар вокруг валит словно в баньке какой. Решили разуться, так оно быстрее идти будет.
Пар поднимался от небольших, но наверняка очень глубоких луж, то тут, то там попадающихся на пути. Чуть правее, между клочьями стелющегося по земле тумана виднелся темный свод южного неба.
— Далече, однако, нас от дома занесло, — присвистнул Гребибля, только сейчас оценив размах их вынужденного путешествия. — Это что ж, выходит, Край Земли?
— Он самый! — кивнули Семены. — Гиблое место…
— Ну спасибо, утешили, — отозвались лодочники.
— Да вас послушать, так везде гиблые места, — возмутился Тихон. — Уже и ногой не знаешь куда ступить, дабы на неприятность какую не нарваться.
— Тс-с-с-с… — Один из Семенов приложил палец к губам. — Тихо!
Разбойники шустро схоронились за большим камнем.
Тихон маленько замешкался.
Что же они там услыхали?
Что-то похожее на лязганье раздавалось где-то за ближайшими валунами.
Тихон осторожно прокрался вперед. По ровной каменистой дороге на лошадиных скелетах скакали закованные в броню Кощеи.
— Мамочка… — тихонько прошептал княжий племянник и был тут же грубо затащен чертыхающимися Семенами в укрытие.
Горынычеплан стремительно разрезал грозовые тучи.
— Никак, снег скоро повалит, — покачал седой головой Иван Тимофеевич, крепко стоя у штурвала летучей ладьи.
Князь Всеволод потуже запахнул ворот расшитого золотом кафтана.
— Нужно спуститься ниже, ничего ведь не видать.
— Сделаем! — кивнул оружейный затейник и громко крикнул в открытый лаз трюма: — Левша, сбавь-ка малость скорость…
Левша слегка шлепнул Горыныча по чешуйчатым ляжкам. Змей тут же послушался, две боковые головы, икнув, погасили пламя, средняя же по-прежнему продолжала изрыгать гудящий огонь.
Ничего не скажешь, рептилия быстро училась.
Помощники Моторного Капитана тут же поспешили к двум остывающим головам, просовывая в горячие щели намордников вяленую рыбу в качестве некоторого поощрения послушной зверушке.
Ладья стала снижаться, подчиняясь искусному управлению отца Ильи Муромца. Вот горынычеплан опустился ниже темных туч, и глазам предстала неописуемая картина.
Внизу по заснеженной равнине медленно растекалась вражеская армада.
— Я так и знал, что они именно сегодня перейдут в наступление, — кивнул Всеволод. — Слава богам, у нас уже все готово для ответного удара.
— Денек выстоим! — кивнул Иван Тимофеевич. — А вот далее…
— Будем действовать умом да хитростью, — усмехнулся Ясно Солнышко. — Нужно как следует пощупать этих мериканцев за вымя.
— Машинерия у них — одно загляденье, — восхищенно прицокнул языком оружейный затейник, вглядываясь с приличной высоты в ползающих внизу железных сороконожек.
Всеволод задумчиво пощипывал бородку:
— Парамон, ко мне!
Из трюма выскочил перекошенный плечистый дровосек, заменивший князюшке сбежавшего ученого секретаря Николашку Острогова. Конечно, Парамону было далеко до Николашки, но вот в расторопности дровосек явно превосходил подлого летописца.
— Тута я, Ясно Солнышко!
— Что у нас там касательно наземной разведки? Что барабашки лесные вызнали? Помнится, мы засылали нескольких ночью в лагерь супостата.
— Э… — Парамон достал из-за пазухи несколько смятых листов бересты.
— Меня интересует все, что касается вчерашнего дня! — добавил Всеволод, видя явное замешательство на глуповатой физии помощничка.
«Этот хоть, в отличие от Николашки, дурачка из себя не строит», — удовлетворенно отметил про себя князюшка.
— Вот! — Дровосек потряс над головой каким-то грязным листом. — Тута написано… э… э…
— Дай, сам прочту! — нетерпеливо потребовал Всеволод.
— Да я грамотен, — обиженно пробурчал Парамон. — Просто барабашки неразборчиво пишут. Ага, вот! Вчера вечером в мериканский военный лагерь были завезены особые съестные припасы, «шматсы» называются. Солдаты утром их схарчили и в наступление поперли.
— А что это такое, там написано? — раздраженно поинтересовался Ясно Солнышко.
— Все тут написано чин чином, — радостно подтвердил дровосек. — «Шматсы» — енто шоколадки такие, их мериканец как съест, так сразу умнее становится. А без «шматсов» у них мозги набекрень съезжают. Теперь ясно, отчего они не сразу в наступление перешли, ждали, видно, обозы с провизией. Тута еще написано, что один из барабашек украл образец. Где же он тут у меня был…
И Парамон принялся озабоченно ощупывать свои карманы.
Наконец что-то таки нашел. Просиял.
— Вот! — Дровосек протянул Всеволоду маленькое надкушенное нечто в яркой обертке.
Князюшка брезгливо поморщился:
— Это еще что за пакость?
— Мериканский «шматс»!
— А почему надкушено?
Парамон густо покраснел.
— Вот я тебя сейчас плеткой! — пригрозил Ясно Солнышко, отбирая у помощника секретное оружие супротивника.
Достав кинжал, Всеволод аккуратно срезал надкушенную часть шоколадки, выкинув испорченный кусок за борт. Оставшуюся часть освободил от обертки и с великой осторожностью засунул себе в рот.
— А вдруг отравлено? — запоздало спохватился стоящий у руля Иван Тимофеевич.
— Енто навряд ли, — жуя, промычал Ясно Солнышко. — Парамошка вон весь аж пышет здоровьем.
Парамон в ответ радостно улыбнулся: мол, и тут услужил князю.
Продолжая жевать, князюшка строго посмотрел на дровосека:
— Ну что, образина болотная, отвечай, ума тебе после съедения мериканской сладости прибавилось?
— Вроде как, — испуганно ответил Парамон, ощупывая голову. — Ушанка вот почему-то с утра не налазит…
— Да енто же моя шапчонка-то! — вдруг гневно воскликнул отец Муромца и, выпустив штурвал, отобрал у дровосека кроличий треух. — А я все гадаю, куда подевалась. Понятно, что на твою макитру она не налезет…
— Воруешь, значит! — Всеволод снял с пояса любимую плеть.
Парамон побледнел и кубарем свалился в трюм.
— Тревога! — прокричал сверху смотровой. — По левому борту летающая машина супротивника!
Князюшка резко обернулся. К разведывательному горынычеплану стремительно приближались сразу три железные «гарпии».
— Ясное дело, нас заметили! — кивнул Иван Тимофеевич. — Иначе и быть не могло… Эй, Левша, полный трехголовый!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26