Все то время, пока он плутал по городскому лабиринту, перебирался через с
тены, бежал прочь от города Ч у него не было времени остановиться, огляну
ться, подумать. Лишь одна мысль, одна цель руководила его движением Ч выб
раться, успеть добраться до черной скалы… Ну, вот он выбрался, успел.
Сейчас уже можно не спешить, отдышаться, расслабиться, подумать… Что-то у
ж больно легко, больно гладко все получилось. Ни тревоги, ни погони. Что-то
здесь было не так. Сомнение мелькнуло раньше, тогда, когда Ермил сказал, чт
о в течение двух часов ночного времени местные формы жизни теряют активн
ость, погружаются в мертвый сон… Зачем он это ему сообщил? Там, в городе, он
старался об этом не думать, гнал прочь сомнения, выбора все равно не было.
А сейчас он есть, этот выбор?
Сейчас он есть. Сейчас он должен поступить неожиданно, непредсказуемо. С
делать все так, чтобы они не могли предвидеть и предсказать его поступок.
Но разве у него есть такая возможность? Выбор все тот же…Скала или город…

Впрочем, не совсем. Он должен попробовать по-настоящему оторваться от пр
еследователей, сделать, наконец, свой собственный ход, и, кажется, он понял
, что для этого нужно!
Он встал во весь рост. Город скрылся за выступами скал, да и не боялся он бо
льше никакой погони, понял уже, что ее не будет. Солнца еще не взошли, но уже
поднимался предрассветный ветер, и по тому, как быстро уплотнялся воздуш
ный поток, летящий с гор, он понял, что должен вновь торопиться. Ветер гроз
ил в ближайший час превратиться в ураган.
Когда он добрался наконец до параллелепипеда, ветер срывал с окрестных с
кал довольно крупные камни, сбивал с ног. К подножию скалы Степан вновь до
брался ползком и сразу же, не раздумывая, нырнул в ее черную спасительную
глубину.
Переход, не в пример первому, прошел легко. Что-то внутри его уже знало и по
мнило, что и как нужно делать.
Опять на долю секунды навалилась на плечи вязкая тяжесть, мгновенная тем
нота, и почти сразу он увидел солнце другого мира. Он не стал даже переводи
ть дыхание, даже взгляда не бросил на окружающий пейзаж. Сразу же спиной у
пал внутрь скалы, повторив переход, прежде чем те, кто его здесь наверняка
ждал, успели предпринять хоть что-нибудь.

Глава 7

Только после шестого перехода Степан решил, что уже достаточно оторвалс
я от своих возможных преследователей, и начал подбирать подходящий мир д
ля остановки.
Те, кто расставил серые параллелепипеды по просторам Вселенной, наверня
ка действовал не вслепую. Степан попадал лишь на планеты с кислородной а
тмосферой, туда, где светило солнце, где была вода, где можно было дышать. Т
уда, где, возможно, таилась жизнь…
Эта скрытая от него жизнь пугала и одновременно притягивала юношу. Ему, о
бретшему свободу передвижения среди звезд, доступную разве что в мечтах
, хотелось погрузиться в эту неведомую, стремительно проносящуюся мимо н
его жизнь.
К сожалению, на каждой из таких планет могли скрываться его могущественн
ые враги, и, стиснув зубы, он бросался в очередной виток звездного кругово
рота.
Он почувствовал себя беспомощной жалкой козявкой пред лицом этих бесчи
сленных миров, мелькающих у него перед глазами. Он не знал, где именно прол
ожена дорога, ведущая его сквозь горизонты разных планет. Она могла прох
одить через просторы его родной Галактики, могла соединять друг с другом
параллельные миры или уходить в иные измерения времени. В сущности, это н
е имело особого значения, раз он все равно не мог вернуться домой. Он помни
л лишь об одном: нужно раз и навсегда расстаться с теми, кто пытался навяза
ть ему свою волю. Выбрать подходящую планету и отдышаться, осмотреться, п
одумать, решить, что делать дальше.
Практически он мог бы уже остановиться. Красные, желтые, синие и даже зеле
ные солнца сменяли друг друга. Попадались миры, состоящие из сплошных бо
лот. Попадались миры, утопающие в растительности, где он не мог найти и кло
чка свободного пространства. Попадались планеты, настолько изуродован
ные деятельностью разумных существ, что он бежал оттуда со всей возможно
й скоростью…
Наконец, он остановил свой выбор на фиолетовом мире. Небольшое, но ослепи
тельно яркое солнце, расположенное, по-видимому, достаточно далеко от пл
анеты, не обжигало и в то же время хорошо прогревало богатый кислородом в
оздух.
Небольшие заросли, похожие на земной подлесок, радовали глаз. Только цве
т их, искаженный фиолетовым солнцем, казался неестественно голубым.
Песок под ногами выглядел таким же фиолетовым, как облака в небе, и лишь па
раллелепипед двери был неизменно серым, одинаковым во всех мирах.
Фиолетовый мир казался необитаемым. Во всяком случае, поблизости Степан
не заметил ни сооружений, ни движения каких-нибудь крупных существ.
Впрочем, он догадывался, что там, где есть растительность, наверняка не ме
нее богат и животный мир. Так или иначе, он должен был остановиться хотя бы
на время: передохнуть, пополнить запасы воды и пищи. Любая остановка в нез
накомом мире связана с риском, приходилось полагаться на удачу и на инту
ицию. Он прислушался к фиолетовому миру внутренним слухом так, как учил е
го Сейрос, и не услышал ничего враждебного. Злобу и боль других существ он
смог бы почувствовать на значительном расстоянии. Этот мир молчал.
Неподалеку плескалось озерцо фиолетовой и с виду очень чистой воды. С ри
ском для жизни ему предстояло выяснить, годится ли она для питья.
У самого горизонта, там, где висело вечернее фиолетовое солнце, можно был
о рассмотреть конус одинокой вершины. Сейчас свет мешал, но утром, если, ко
нечно, местное солнце всходит с противоположной стороны и если здесь воо
бще бывает утро, он сможет лучше рассмотреть гору.
Ему понравилось, что параллелепипед, торчащий посреди равнинной местно
сти, до сих пор не привлек к себе ничьего внимания. Вокруг не было ни следо
в, ни тропинок.
Только теперь, позволив себе немного расслабиться, оп почувствовал, как
сильно устал. Город насекомых казался ему сейчас далеким и нереальным но
чным кошмаром.
Хотелось есть, но еще сильнее Ч пить. Прошло уже несколько часов с тех пор
, как в его сушеной тыкве кончился последний глоток воды. Корни местных ра
стений оказались съедобными, а вода Ч вкусной и прохладной. Это была бла
годатная планета. Может быть, самая благодатная из тех, что попадались ем
у за долгие дни скитаний. Дни? А может быть, тысячелетия? Он не знал. Время дл
я него потеряло привычный смысл.
Впервые с начала своего путешествия он забыл про осторожность. Он устал
бежать и прятаться. Как только солнце коснулось горизонта, он зарылся в т
еплый мягкий песок и заснул без всяких сновидений, как засыпают люди в ко
нце долгого пути, когда трудная дорога осталась позади.
С рассветом Степан проснулся от тишины. Он спал мертвецким сном и в перву
ю минуту не сообразил, что ночь уже прошла, а фиолетовое солнце вновь высо
ко стоит над горизонтом.
Вокруг простиралась однообразная песчаная равнина, поросшая редкой ра
стительностью. Лишь на западе, освещенная теперь лучами восходящего сол
нца, сияла вершина горы. Степану ее блеск показался излишне ярким. Дымка м
ешала рассмотреть подробности, но снега там не было. Откуда же тогда тако
й блеск?
Степан решил подойти к горе поближе. Торопиться в этом мире было абсолют
но некуда. Он чувствовал себя так, словно время остановилось, словно впер
еди у него тысячелетия и ему ничего не стоит пройти всю эту планету пешко
м по экватору.
Если она ему не понравится Ч он найдет другую. Он чувствовал себя власте
лином пространства. Звездные переходы между мирами открывали перед ним
невиданные возможности. Только одно его огорчало: он не мог управлять эт
им движением; мир, из которого он уходил, утрачивался для него навсегда.
Вернуться было уже невозможно. И никто не смог бы предсказать, куда занес
ет его следующий переход… Теперь вряд ли он решится на него слишком быст
ро. Планета ему нравилась.
Когда по прошествии двух часов равномерной неторопливой ходьбы он обер
нулся, параллелепипеда почти уже не было видно. Он сливался с горизонтом.

Заблудиться в этой плоской, как тарелка, степи казалось невозможным. Над
о было лишь не забывать время от времени ориентироваться по солнцу и по в
ершине горы.
Гора оказалась гораздо дальше, чем он предполагал вначале. Прозрачный фи
олетовый воздух скрадывал расстояния. Лишь на третий день пути вершина н
есколько приблизилась.
За одну ночь воздух стал вдруг прозрачен, как кристалл, и он увидел перед с
обой гору, словно нарисованную неведомым художником на фиолетовом поло
тнище неба.
Линии горы казались слишком правильными для естественного природного
образования, а склоны покрывали круглые цветные пятна. Они чередовались
в какой-то вполне определенной последовательности. Степан всматривалс
я в них, пока у него не зарябило в глазах, а высоко поднявшееся солнце внов
ь не наполнило степь дымкой испарений.
Впервые с того дня, когда он начал свой путь к подножию горы, Степан засомн
евался, стоит ли идти дальше. На необитаемых пустынных планетах не должн
о быть гор с четкими геометрическими очертаниями, покрытых мозаикой цве
тных пятен. Что же делать? Снова нырнуть в черную неизвестность параллел
епипеда? А что изменится в новом мире? Где гарантия, что и там его не будут п
оджидать те же самые опасности? Если его враги имеют возможность следить
за его передвижениями, они найдут его в любом месте. Тогда рано или поздно
придется столкнуться с ними лицом к лицу. Почему бы не сделать этого сейч
ас? По крайней мере, он мог бы подойти к горе поближе и узнать, что собой пре
дставляют таинственные цветные пятна. В конце концов, у него ведь была вс
его одна надежда, один-единственный шанс Ч найти среди чужих мертвых и в
раждебных миров жизнь мудрую и сильную, разум, способный понять и помочь.
Что, если он скрывается именно здесь, в двух шагах, за крутыми склонами пир
амиды? Что, если к нему надо всего лишь протянуть руку, а он вместо этого по
вернет назад?..
Свобода выбора скрывает за собой выигрыш или полное поражение Ч редко п
ервое, гораздо чаще второе; и тем не менее, кто не рискует Ч вообще никогд
а не выигрывает.
Он почти чувствовал, почти знал, что за цветными стенами скрывается что-т
о враждебное, нечто, готовое использовать его разум и тело в своих собств
енных целях, и тем не менее шел к пирамиде.
На следующее утро Степан окончательно понял, что гора представляет собо
й искусственное сооружение, сложенное из гигантских цветных шаров. Она в
озвышалась перед ним во всей своей нелепой очевидности. Абсолютно прави
льная геометрическая форма каждого шара не оставляла место сомнениям в
их искусственном происхождении.
Цвета были подобраны так, что одинаковые оттенки нигде не соприкасались
. Розовый шар соседствовал с зеленым, желтым, синим, красным. Во втором ряд
у его место занимал уже шар другого цвета. Оттенков было множество. Кажды
й шар в поперечнике был не меньше шести метров. С расстояния, где стоял Сте
пан, нельзя было точно определить размеры отдельных шаров, зато размеры
всего сооружения подавляли своим могуществом и отсутствием видимой це
лесообразности. Какой-то сумасшедший великан выложил посреди степи эту
пирамиду-игрушку, выложил аккуратно, потратив на эту работу всю жизнь…
Только в одном ряду Степан насчитал не меньше пятидесяти шаров, сбился с
о счета, и сколько бы раз ни повторял попытки, у него все время получались
разные числа. Очевидно, мешали яркие контрастные цвета соседних шаров, о
т которых рябило в глазах. На самом верху, на четырех шарах основания, поко
ился один металлический, ярко сверкавший на солнце шар. От подошвы до нег
о было не менее трехсот метров.
Чем ближе подходил Степан к пирамиде, тем больше менялись масштабы воспр
иятия целого; она ему продолжала нравиться… Он уже не видел краев: они пот
ерялись в дымке горизонта. Запрокинув голову, он уже не мог рассмотреть в
ершину.
Теперь перед ним была просто стена, сложенная из огромных цветных шаров.
Если подойти еще ближе, он увидит только один шар. Почему-то вспомнилась с
трочка хорошо знакомого стихотворения: «Лицом к лицу Ч лица не увидать…
Большое видится на расстоянии…» Здесь это так и было. Но вместе с тем было
и еще что-то: какая-то ускользающая от него мысль.
Целое слагается из частного, но и каждое частное, в свою очередь, отдельно
е целое, отдельный мир, внутри которого множество своих частностей. По эт
ой шкале можно идти без конца, и лишь где-то внизу должен быть предел. А мож
ет быть, предела нет? Может быть, там скрывается переход меньшего в больше
е? Частицы атома Ч в Галактику?
Он подошел еще ближе. Поверхность гигантского шара уже не казалась гладк
ой. Она была изъедена временем: выступы, выбоины, потертости, кое-где даже
трещины. Но всюду, насколько он мог судить, материал был один и тот же Ч по
хожая на пемзу губчатая каменная порода.
Он отыскал у подножия небольшой осколок шара, ударил по нему несколько р
аз другим камнем и легко превратил в цветной порошок.
Больше всего поражала одинаковая насыщенность цвета снаружи и в глубин
е породы.
Ни солнце, ни ветер, ни потоки дождей ничего не смогли поделать с этой каме
нной радугой.
Степан постучал по поверхности одного из шаров и услышал глухой монолит
ный звук.
Иначе и не могло быть. Если бы нижние шары были внутри полыми Ч они не смо
гли бы выдержать вес этого гигантского сооружения.
Лишь один шар вершины отличался от всех остальных, и, наверное, не только ц
ветом. Почему-то Степан все время помнил об этом. Этот шар притягивал его,
как магнит.
В конце концов Степан попытался подняться по стене вверх. Это удавалось
с трудом. Зато после того, как он протиснулся между шарами в прохладную гл
убину пирамиды, подъем пошел гораздо легче. Теперь он мог использовать с
оседствующие шары для опоры, упираясь в них спиной, локтями и коленями.
Он карабкался все выше.
Почувствовав, что силы на исходе, он выбрался на наружную поверхность пи
рамиды, уселся в седловине между соседними шарами, глянул вниз и удивилс
я, как высоко сумел подняться.
Теперь-то уж до вершины оставалось наверняка меньше, чем до подножия. Глу
по было бы возвращаться, и, отдохнув, он полез дальше.
Странные звуки доносились иногда из глубины пирамиды. Рожденные причуд
ливым эхом, до него доносились чьи-то тяжкие вздохи. Отраженные от бесчис
ленных изогнутых поверхностей, они скользили по внутренним лабиринтам,
движимые, возможно, одним-единственным желанием Ч быть кем-нибудь услы
шанными. И вот теперь, достигнув его ушей, звуки умирали. Но на их место бес
конечной чередой шли другие. Чаще всего в них слышалась горечь разочаров
ания, словно сама пирамида говорила с ним бесчисленными голосами, жалова
вшимися на несправедливость и забвение… Может быть, это всего лишь памят
ник? Ему не догадаться, не решить загадку.
Разве лишь на самом верху, в последнем металлическом шаре ему что-то откр
оется…
А далеко на орбите, невидимый для невооруженных глаз Степана, вращался н
ебольшой космический аппарат, и два существа, внешне совершенно похожие
на людей, с интересом наблюдали за его усилиями.
Ч Он все-таки вошел в пирамиду?
Ч Конечно. Любопытство всегда было лучшей приманкой для этих существ.
Ч Почему они так одинаковы? Почему никогда не делают выводов из прошлых
событий?
Ч Их логика страдает каким-то странным изъяном. Они, например, считают, ч
то добро само собой способно побеждать зло, и надеются получить подарок
от доброго дяди. Иногда всю жизнь, вместо того чтобы заниматься делом, они
ищут доброго дядю.
Ч И находят?
Ч Этого я не знаю.
Ч А ведь он поднимется до самого верха.
Ч Да, он упрям и самонадеян. Если ему это удастся Ч значит, повезло нам.
Ч Это будет второй случай за все время.
Ч Да. Второй.
То и дело срываясь, соскальзывая с гладких выпуклых поверхностей, Степан
искал более удобные для подъема места и упрямо лез вверх. Во рту пересохл
о, спину ломило от усталости, но в глаза уже били отраженные от металличес
кой поверхности верхнего шара ослепительные солнечные лучи. Еще одно ус
илие, еще. Рано или поздно кончается любая дорога. Или нам так лишь кажется
? Ведь любой конец Ч всего лишь новое начало…
Взобравшись на предпоследний ряд шаров, Степан понял, что может встать в
о весь рост. Четыре шара основания соединяла прочная каменная платформа
, на которой покоился самый верхний и самый большой металлический шар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12