Он одобрил законодательную деятельность Эдуарда, начавшуюся первым Вестминстерским статутом 15 лет назад, прерванной двумя валлийскими войнами и его визитом в Гасконь и продолженную в Вестминстере и Винчестере в 1285 году. На семейном съезде в монастыре его матери в Эймсбери, собранном для обсуждения условий брака его дочерей с наследником Брабанта и герцогом Глостера, было решено просить феодальных держателей короны об увеличении обычных вспомогательных платежей, налагаемых по такому случаю. Ибо благодаря распаду старых феодальных ленов сумма, которую теперь можно было с них получить, чрезмерно сократилась. Но, поскольку такое же сокращение произошло и в феодальных доходах магнатов, сделка застряла между ними и короной. Тем, что стало известным по своим первым словам Quia emptores,все фригольдеры, как крупные, так и мелкие, защищались от практики субинфеодации которая грабила их посредством использования дополнительных прав феодального держания. Наиболее ценными из них были брак, опека – право получать выгоды с держания, пока наследник его являлся несовершеннолетним – и выморочное имущество (escheat) – возврат такого имущества, если держатель умер без наследников или совершил тяжкое преступление, что в те суровые и жестокие годы часто случалось. Кроме того, если держатель пожалует свой лен покупателю земли за чисто номинальную службу, подобно паре перчаток или розе в середине лета, его лорд не может от него ничего потребовать кроме как возращения обратно той самой мелкой услуги, которую он оговорил, если он оставит несовершеннолетнего наследника, умрет без наследников или совершит тяжкое преступление. Чтобы положить конец такой явной несправедливости, вызванной разделением денежной стоимости земли и феодальными повинностями, принадлежащими ей, Quia emptoresвообще запретила субинфеодацию. Держатель мог все еще распоряжаться своей землей, и его право на это было теперь ясно признано, но феодальные повинности, принадлежащие его держанию, автоматически переходили к покупателю. В конце концов предотвращением дальнейшего расширения нисходящей феодальной цепи и формальной легализацией продажи земли, находящейся в простом держании, статут ускорил упадок феодализма. Ибо тогда он служил, как и предполагалось, ясным целям облегчения свободы купли-продажи и защите прав феодальных лордов и короны.
В следующем, уже пересмотренном статуте Quo Warranto,выпущенном на неделе после Троицына дня, король также признал принцип, что время может действовать и против короны. Это положило конец крайним требованиям, которые его судьи предъявляли к владельцам земли, дающей иммунитетные привилегии, по праву более раннего статута с таким же названием. Он не пошел так далеко, чтобы признать, что длительное право пользования или право давности владения может когда-либо стать легальном ответом на приказ quo warranto.Но он решил то, что стало главной проблемой, посредством предложения пожаловать хартии тем, кто сможет доказать с помощью присяжных, состоящих из соседей, владение своими полученными таким образом землями с момента вступления на престол короля Ричарда в 1189 году – с незапамятных времен, как это называлось. Этот характерный английский компромисс, в то время, как продолжал предотвращать получение земли фактическим вступлением во владение, обеспечил спокойное получение надолго закрепленных прав тем, кто был не способен предъявить королевскую хартию в свою поддержку.
Все это принесло большое удовлетворение. То же самое касалось и королевского постановления изгнания евреев и отмены всех долгов по отношению к ним, принятое в парламенте тем летом. Несчастные создания, которые являлись объектом разорительных поборов четырьмя годами ранее для финансирования поездки Эдуарда в Гасконь, теперь были слишком бедны, чтобы далее помогать ему. Тем, кто отказался принять христианскую веру, было таким образом приказано покинуть Англию, забрав только деньги и движимое имущество. Благочестивый народ с большой радостью приветствовал изгнание из своих тщательно защищенных гетто этих злополучных безбожников, чьи грабительские проценты так долго использовались короной в качестве средств наказания для неэкономных и расточительных.
Наградой короля за эти соглашения и наказание судей было общее облегчение финансовой ситуации. Вдобавок к увеличению феодальных платежей, пожалованных на браки его дочерей, Джоанны и Маргариты, – отпразднованных этим летом со специальным торжеством, поскольку проходила сессия парламента, – он получил субсидию на сбор пятнадцатой части от доходов с магнатов и рыцарей графств, а также бургов, и две субсидии на сбор пятнадцатой части от дохода с высшего духовенства и десятую – с низшего у конвокаций (синодов) Кентербери и Йорка. Это принесло ему в течение последующих двух лет более чем 100 тыс. фунтов и оплатило большинство его долгов итальянским банкирам Луки и Флоренции.
* * *
Помимо брака королевских принцесс в то лето оставалось еще одно семейное дело, которое необходимо было решить. Тремя годами ранее, после пересечения залива Ферт-оф-Форт бурным мартовским вечером Александр III Шотландский скакал по скалам, галопом сквозь ночь, торопясь воссоединиться со своей юной французской королевой в Кингхорне. С тех пор все его дети умерли, включая и его дочь – королеву Норвегии, его же смерть в 44 года оставила Шотландию без прямого наследника, за исключением дочери норвежской королевы, пребывавшей в младенческом состоянии, «Девы норвежской».
Правление Александра и его отца Александра II на протяжении трех четвертей века дало долинной Шотландии сравнительную цивилизацию и свободу от постоянных пограничных войн с Англией, которые наиболее яростно велись в царствование Генриха II и короля Давида I. Ее задиристая, воинственная знать, многие представители которой были англо-норманнского происхождения или связаны брачными узами с английскими семьями, приняла, с некоторыми оговорками, монархическую и феодальную организацию общества по английской или европейской модели вместо племенной системы, которая все еще превалировала в горной Шотландии. Кельтская церковь также стала латинизированной подобно церкви северной Англии, чьи монастыри имели много связей с ее аббатствами – Мелроз и Едбург, Холируд, Ньюбеттл и Келсо – основанных в Лотиане и пограничных графствах прапрадедом Александра, наполовину англичанином Давидом I. Перспектива вернуться к анархии прошлого пугала наиболее ответственных шотландских лидеров, которые, за два года до смерти своего короля, на ассамблее сословий королевства, поклялись признать младенца «Деву норвежскую» наследницей трона, если Александр умрет бездетным.
В своей дилемме они обратились к Эдуарду, от чьей сестры, первой жены их умершего короля, и происходила «Дева». Это стало естественным для шотландской знати и прелатов, имевших английские поместья и родственников, искать поддержки более цивилизованного соседнего королевства, с которым их собственное было связано дружбой с незапамятных времен. Вскоре после смерти Александра два монаха прибыли в Лондон с посланием от регентов Шотландии, чтобы предложить возможность брака между их маленькой королевой и пятилетним сыном – наследником Эдуарда, принцем Эдуардом. После возвращения короля из Бордо осенью 1289 года он принял в Солсбери четырех шотландских регентов – Роберта Брюса, графа Кэррика, Джона Комина Баденохского и епископов Сент-Эндрюса и Глазго. Вместе с посланниками короля Эрика Норвежского они подписали договор, по которому юная «Дева» должна была быть послана в Британию в течение следующего года, Эдуард согласился свободно отпустить ее в Шотландию, как только в Шотландии будет наведен порядок к ее приезду и шотландцы обязались принять ее как свою королеву и не выдавать замуж без его согласия.
В июле 1290 года договор был заверен в Брингеме, рядом с Даремом, представителями обеих стран. Договор устанавливал, что права обеих сторон не должны быть ограничены предполагаемым браком и что если молодая пара не оставит потомства, чтобы сделать союз двух корон постоянным, Шотландия перейдет к ближайшим наследникам своего древнего трона, «свободная от любого подчинения королю Англии». Последний должен был гарантировать, что «ее права, законы, вольности и обычаи» должны «сохраняться всегда полными и нерушимыми» и что она «должна оставаться независимой и отделенной от королевства Англия по своим правильным границам и маркам... Свободной сама по себе и без какого-либо подчинения». Никакие решения, касаемые Шотландии, не должны приниматься в парламенте вне страны и никакие налоги не могут быть востребованы, за исключением тех, которые идут на общие расходы короны. Было также оговорено, что до тех пор, пока молодые не будут способны вступить в брак и принести присягу о соблюдении обычаев королевства, Эдуард должен содержать шотландские королевские замки, чтобы гарантировать мир и порядок.
Эдуард утвердил договор 28 августа в Нортгемптоне. Он со своей королевой покинул Вестминстер в конце июля для обычного летнего паломничества по среднеанглийским святым местам, слушания дел и приема петиций, а также охоты в лесах Уилтвуда, Рокингема и Шервуда. Следующий парламент был созван осенью в Клипстоне в Ноттингемшире, чтобы конфирмовать устройство дел обоих королевств, которое король с таким триумфом достиг, и оговорить условия для европейского крестового похода, который он поклялся совершить.
25 октября, в его любимом охотничьем замке в ноттингемширских лесах, окруженный магнатами королевства Эдуард огласил свои планы о рыцарском христианском предприятии, которое должно было стать вершиной и главным делом его жизни. Была достигнута договоренность с папой, что крестовый поход начнется осенью 1293 года, на пятьдесят седьмом году жизни короля. Незадолго до этого он отправил ярмутский корабль в Берген, хорошо обеспеченный «грецкими орехами, сахаром, имбирем, фигами, изюмом и имбирными пряниками», чтобы доставить королеву Шотландии от отцовского двора в Норвегии в ее собственное королевство и к будущему супругу.
Но через несколько дней после того как Эдуард встретился со своим парламентом в Клипстоне, он получил волнующее письмо. Оно было написано одним из самых страстных защитников союза обеих корон, Уильямом Фрейзером, епископом Сент-Эндрюса, который писал о себе как «о его доверенном капеллане (духовнике), Уильяме, Божьей волей скромным министром церкви Сент-Эндрюс». В нем содержался слух, что после бурного пересечения Северного моря «Дева» умерла в Оркни в конце сентября. Но еще более, зловещим было то, что Брюсы и другие шотландские знатные роды, выдвигающие требования на трон, теперь собирают вооруженные силы. «Страх войны и смертоубийства, – заканчивалось письмо, – пока Всевышний, с вашей помощью и хорошей службой, не дарует быстрое избавление. Если окажется, что наша вышеуказанная госпожа покинула этот мир (возможно, это и не так), пусть ваше величество удостоит, если ему будет угодно, своим приближением к маркам для объединения с шотландским народом и для спасения от кровопролития, так чтобы преданные люди королевства могли не нарушать свою клятву и поставить во главе их короля, который должен наследовать в порядке преемственности, если случится, что он последует вашему совету».
До того как пришло подтверждение, более страшные новости достигли короля. Его королева внезапно заболела в Харби в Ноттингемшире. 28 ноября она умерла у него на руках. «Моя арфа плачет, – написал он, – при жизни я любил ее нежно, и моя любовь никогда не станет меньше даже при ее смерти». Она являлась его неразлучным спутником на протяжении тридцати шести лет и родила ему тринадцать детей, из которых семеро умерли до нее. С тех пор он утратил путеводную звезду в своей жизни, которая вела его по праведному пути.
Когда пораженный горем король следовал за телом своей жены в длинном кортеже в Вестминстер, в каждом городе и деревне, где отдыхал кортеж, он клялся воздвигнуть крест в память о ней. В Линкольне, Грентаме, Стемфорде и Геддингтоне, в Хадинстоне, рядом с Нортгемптоном, в Стони Стратфорде, Вобурне, Данстебле, Сент-Олбансе и Уотеме, в Чипсайде и деревушке Чаринг-кросс поблизости от его Вестминстерского дворца, в следующие несколько лет появились красивые каменные мемориалы, выражавшие его любовь к ушедшей супруге. Три из них сохранились до сих пор. Сильно поврежденные временем и иконоборцами, своими скрытыми нишами и тонко выточенными статуями, свободно текущим лиственным орнаментом и узором, башенками, флеронами и тонкими венчающими их крестами, они представляют собой изящные примеры новой декоративной английской готики, которая под влиянием эдвардианского двора начала вытеснять строгость ранней английской готики.
В соответствии с тогдашней практикой бальзамированные органы королевы были захоронены отдельно. Ее внутренности поместили в церкви Богоматери в Линкольне, а сердце, помещенное в золотую раку, сделанную Адамом, золотых дел мастером, – в новой доминиканской церкви (или церкви черных братьев) в Бридуэлле. За неделю до Рождества ее тело было захоронено в аббатстве, для которого Эдуард нанял затем скульптора Уильяма Торрела, дабы воздвигнуть над могилой ее позолоченное изображение. Затем, упрятав далеко все счастливые воспоминания о своем прошлом, король отправился в монастырь Бономм в Эшридже, основанном его кузеном, Эдмундом Корнуольским. Там, в холодном уединении буковых лесов он и провел Рождество.
Глава IV
ОТВАЖНАЯ ШОТЛАНДИЯ
Шотландцы – беззаботные, сильные и довольно дикие... Они жестоки к своим врагам и более всего ненавидят рабство; они считают великим бесчестьем для мужчины умереть в собственной постели и более всего почитают смерть на поле боя. Они мало едят мяса и могут долго воздерживаться от пищи, они редко едят, когда солнце высоко, иногда питаясь мясом, рыбой, молоком и фруктами чаще, чем хлебом. И хотя они красивы телом, одеваются они отвратительно и достаточно непристойно. Они превозносят обычаи своих отцов и презирают то, что делают другие.
Хигден
Ужасный чертополох... держи его рядом с кустом из копей.
Данбар
Смерть не только отняла у Эдуарда его королеву. Она лишила его благоприятной возможности. Хотя не в его натуре было предаваться отчаянию. Просьба шотландских вождей рассудить их вернула английского короля к жизни. Хотя он не мог уже добиться единого закона для Британии, женив своего наследника на шотландской королеве, он мог бы сделать то, что называется bretwaldaостровной империи, которой, считал он, правил король Артур, и над которой его предшественники однажды провозгласили сюзеренитет.
Ради этого король принял приглашение шотландского регента. Из Эймсбери, куда он отправился после рождества, чтобы навестить умирающую мать, Эдуард попросил доставить ему выдержки из монастырских хроник, дабы иметь доказательства своего права на владычество над шотландскими землями. Два последних короля Шотландии были женаты на английских принцессах и принесли Плантагенету оммаж за свои английские владения. Приняв такую ограниченную присягу на верность, Эдуард сохранил за собой право требовать большего. Ведь были случаи, когда такие требования исполнялись. Вильгельм Лев и Александр II оба платили дань английской короне. Первый, после пленения, принес оммаж Генриху II за свой шотландский фьеф и корону. Освободил его от вассальной зависимости Ричард Львиное Сердце в обмен на деньги для крестового похода. И перед объединением шотландских королевств, двумя веками ранее, изредка князья северной Британии приносили оммаж англосаксонским правителям островного государства, хотя эти обстоятельства зачастую скрыты в дыму войн и древности. Сложность состояла в том, что хоть такие прецеденты и могли удовлетворить английского судью, вряд ли они убедили бы шотландцев.
Ссылаясь на эти записи о наследственных правах, которые он с присущей ему доскональностью рассортировал, Эдуард призвал претендентов на вакантный трон Шотландии встретиться с ним в Норгеме в Нортумберленде. В начале мая 1291 года, в сопровождении судей, монастырских летописцев и папского нотариуса, а также рекрутов из северной Англии, король встретил представителей Шотландии, объявив через своего нового главного судью, Роджера Брабазона, что из сочувствия к их положению он пришел «как господин и верховный лорд шотландского королевства», чтобы справедливо рассудить своих вассалов. Он мог бы единственно, объяснял Брабазон, следовать согласно условиям феодального права. Прежде чем королевский суд вынесет решение, вакантный фьеф надлежало передать королю, чьи права как сюзерена были неоспоримы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
В следующем, уже пересмотренном статуте Quo Warranto,выпущенном на неделе после Троицына дня, король также признал принцип, что время может действовать и против короны. Это положило конец крайним требованиям, которые его судьи предъявляли к владельцам земли, дающей иммунитетные привилегии, по праву более раннего статута с таким же названием. Он не пошел так далеко, чтобы признать, что длительное право пользования или право давности владения может когда-либо стать легальном ответом на приказ quo warranto.Но он решил то, что стало главной проблемой, посредством предложения пожаловать хартии тем, кто сможет доказать с помощью присяжных, состоящих из соседей, владение своими полученными таким образом землями с момента вступления на престол короля Ричарда в 1189 году – с незапамятных времен, как это называлось. Этот характерный английский компромисс, в то время, как продолжал предотвращать получение земли фактическим вступлением во владение, обеспечил спокойное получение надолго закрепленных прав тем, кто был не способен предъявить королевскую хартию в свою поддержку.
Все это принесло большое удовлетворение. То же самое касалось и королевского постановления изгнания евреев и отмены всех долгов по отношению к ним, принятое в парламенте тем летом. Несчастные создания, которые являлись объектом разорительных поборов четырьмя годами ранее для финансирования поездки Эдуарда в Гасконь, теперь были слишком бедны, чтобы далее помогать ему. Тем, кто отказался принять христианскую веру, было таким образом приказано покинуть Англию, забрав только деньги и движимое имущество. Благочестивый народ с большой радостью приветствовал изгнание из своих тщательно защищенных гетто этих злополучных безбожников, чьи грабительские проценты так долго использовались короной в качестве средств наказания для неэкономных и расточительных.
Наградой короля за эти соглашения и наказание судей было общее облегчение финансовой ситуации. Вдобавок к увеличению феодальных платежей, пожалованных на браки его дочерей, Джоанны и Маргариты, – отпразднованных этим летом со специальным торжеством, поскольку проходила сессия парламента, – он получил субсидию на сбор пятнадцатой части от доходов с магнатов и рыцарей графств, а также бургов, и две субсидии на сбор пятнадцатой части от дохода с высшего духовенства и десятую – с низшего у конвокаций (синодов) Кентербери и Йорка. Это принесло ему в течение последующих двух лет более чем 100 тыс. фунтов и оплатило большинство его долгов итальянским банкирам Луки и Флоренции.
* * *
Помимо брака королевских принцесс в то лето оставалось еще одно семейное дело, которое необходимо было решить. Тремя годами ранее, после пересечения залива Ферт-оф-Форт бурным мартовским вечером Александр III Шотландский скакал по скалам, галопом сквозь ночь, торопясь воссоединиться со своей юной французской королевой в Кингхорне. С тех пор все его дети умерли, включая и его дочь – королеву Норвегии, его же смерть в 44 года оставила Шотландию без прямого наследника, за исключением дочери норвежской королевы, пребывавшей в младенческом состоянии, «Девы норвежской».
Правление Александра и его отца Александра II на протяжении трех четвертей века дало долинной Шотландии сравнительную цивилизацию и свободу от постоянных пограничных войн с Англией, которые наиболее яростно велись в царствование Генриха II и короля Давида I. Ее задиристая, воинственная знать, многие представители которой были англо-норманнского происхождения или связаны брачными узами с английскими семьями, приняла, с некоторыми оговорками, монархическую и феодальную организацию общества по английской или европейской модели вместо племенной системы, которая все еще превалировала в горной Шотландии. Кельтская церковь также стала латинизированной подобно церкви северной Англии, чьи монастыри имели много связей с ее аббатствами – Мелроз и Едбург, Холируд, Ньюбеттл и Келсо – основанных в Лотиане и пограничных графствах прапрадедом Александра, наполовину англичанином Давидом I. Перспектива вернуться к анархии прошлого пугала наиболее ответственных шотландских лидеров, которые, за два года до смерти своего короля, на ассамблее сословий королевства, поклялись признать младенца «Деву норвежскую» наследницей трона, если Александр умрет бездетным.
В своей дилемме они обратились к Эдуарду, от чьей сестры, первой жены их умершего короля, и происходила «Дева». Это стало естественным для шотландской знати и прелатов, имевших английские поместья и родственников, искать поддержки более цивилизованного соседнего королевства, с которым их собственное было связано дружбой с незапамятных времен. Вскоре после смерти Александра два монаха прибыли в Лондон с посланием от регентов Шотландии, чтобы предложить возможность брака между их маленькой королевой и пятилетним сыном – наследником Эдуарда, принцем Эдуардом. После возвращения короля из Бордо осенью 1289 года он принял в Солсбери четырех шотландских регентов – Роберта Брюса, графа Кэррика, Джона Комина Баденохского и епископов Сент-Эндрюса и Глазго. Вместе с посланниками короля Эрика Норвежского они подписали договор, по которому юная «Дева» должна была быть послана в Британию в течение следующего года, Эдуард согласился свободно отпустить ее в Шотландию, как только в Шотландии будет наведен порядок к ее приезду и шотландцы обязались принять ее как свою королеву и не выдавать замуж без его согласия.
В июле 1290 года договор был заверен в Брингеме, рядом с Даремом, представителями обеих стран. Договор устанавливал, что права обеих сторон не должны быть ограничены предполагаемым браком и что если молодая пара не оставит потомства, чтобы сделать союз двух корон постоянным, Шотландия перейдет к ближайшим наследникам своего древнего трона, «свободная от любого подчинения королю Англии». Последний должен был гарантировать, что «ее права, законы, вольности и обычаи» должны «сохраняться всегда полными и нерушимыми» и что она «должна оставаться независимой и отделенной от королевства Англия по своим правильным границам и маркам... Свободной сама по себе и без какого-либо подчинения». Никакие решения, касаемые Шотландии, не должны приниматься в парламенте вне страны и никакие налоги не могут быть востребованы, за исключением тех, которые идут на общие расходы короны. Было также оговорено, что до тех пор, пока молодые не будут способны вступить в брак и принести присягу о соблюдении обычаев королевства, Эдуард должен содержать шотландские королевские замки, чтобы гарантировать мир и порядок.
Эдуард утвердил договор 28 августа в Нортгемптоне. Он со своей королевой покинул Вестминстер в конце июля для обычного летнего паломничества по среднеанглийским святым местам, слушания дел и приема петиций, а также охоты в лесах Уилтвуда, Рокингема и Шервуда. Следующий парламент был созван осенью в Клипстоне в Ноттингемшире, чтобы конфирмовать устройство дел обоих королевств, которое король с таким триумфом достиг, и оговорить условия для европейского крестового похода, который он поклялся совершить.
25 октября, в его любимом охотничьем замке в ноттингемширских лесах, окруженный магнатами королевства Эдуард огласил свои планы о рыцарском христианском предприятии, которое должно было стать вершиной и главным делом его жизни. Была достигнута договоренность с папой, что крестовый поход начнется осенью 1293 года, на пятьдесят седьмом году жизни короля. Незадолго до этого он отправил ярмутский корабль в Берген, хорошо обеспеченный «грецкими орехами, сахаром, имбирем, фигами, изюмом и имбирными пряниками», чтобы доставить королеву Шотландии от отцовского двора в Норвегии в ее собственное королевство и к будущему супругу.
Но через несколько дней после того как Эдуард встретился со своим парламентом в Клипстоне, он получил волнующее письмо. Оно было написано одним из самых страстных защитников союза обеих корон, Уильямом Фрейзером, епископом Сент-Эндрюса, который писал о себе как «о его доверенном капеллане (духовнике), Уильяме, Божьей волей скромным министром церкви Сент-Эндрюс». В нем содержался слух, что после бурного пересечения Северного моря «Дева» умерла в Оркни в конце сентября. Но еще более, зловещим было то, что Брюсы и другие шотландские знатные роды, выдвигающие требования на трон, теперь собирают вооруженные силы. «Страх войны и смертоубийства, – заканчивалось письмо, – пока Всевышний, с вашей помощью и хорошей службой, не дарует быстрое избавление. Если окажется, что наша вышеуказанная госпожа покинула этот мир (возможно, это и не так), пусть ваше величество удостоит, если ему будет угодно, своим приближением к маркам для объединения с шотландским народом и для спасения от кровопролития, так чтобы преданные люди королевства могли не нарушать свою клятву и поставить во главе их короля, который должен наследовать в порядке преемственности, если случится, что он последует вашему совету».
До того как пришло подтверждение, более страшные новости достигли короля. Его королева внезапно заболела в Харби в Ноттингемшире. 28 ноября она умерла у него на руках. «Моя арфа плачет, – написал он, – при жизни я любил ее нежно, и моя любовь никогда не станет меньше даже при ее смерти». Она являлась его неразлучным спутником на протяжении тридцати шести лет и родила ему тринадцать детей, из которых семеро умерли до нее. С тех пор он утратил путеводную звезду в своей жизни, которая вела его по праведному пути.
Когда пораженный горем король следовал за телом своей жены в длинном кортеже в Вестминстер, в каждом городе и деревне, где отдыхал кортеж, он клялся воздвигнуть крест в память о ней. В Линкольне, Грентаме, Стемфорде и Геддингтоне, в Хадинстоне, рядом с Нортгемптоном, в Стони Стратфорде, Вобурне, Данстебле, Сент-Олбансе и Уотеме, в Чипсайде и деревушке Чаринг-кросс поблизости от его Вестминстерского дворца, в следующие несколько лет появились красивые каменные мемориалы, выражавшие его любовь к ушедшей супруге. Три из них сохранились до сих пор. Сильно поврежденные временем и иконоборцами, своими скрытыми нишами и тонко выточенными статуями, свободно текущим лиственным орнаментом и узором, башенками, флеронами и тонкими венчающими их крестами, они представляют собой изящные примеры новой декоративной английской готики, которая под влиянием эдвардианского двора начала вытеснять строгость ранней английской готики.
В соответствии с тогдашней практикой бальзамированные органы королевы были захоронены отдельно. Ее внутренности поместили в церкви Богоматери в Линкольне, а сердце, помещенное в золотую раку, сделанную Адамом, золотых дел мастером, – в новой доминиканской церкви (или церкви черных братьев) в Бридуэлле. За неделю до Рождества ее тело было захоронено в аббатстве, для которого Эдуард нанял затем скульптора Уильяма Торрела, дабы воздвигнуть над могилой ее позолоченное изображение. Затем, упрятав далеко все счастливые воспоминания о своем прошлом, король отправился в монастырь Бономм в Эшридже, основанном его кузеном, Эдмундом Корнуольским. Там, в холодном уединении буковых лесов он и провел Рождество.
Глава IV
ОТВАЖНАЯ ШОТЛАНДИЯ
Шотландцы – беззаботные, сильные и довольно дикие... Они жестоки к своим врагам и более всего ненавидят рабство; они считают великим бесчестьем для мужчины умереть в собственной постели и более всего почитают смерть на поле боя. Они мало едят мяса и могут долго воздерживаться от пищи, они редко едят, когда солнце высоко, иногда питаясь мясом, рыбой, молоком и фруктами чаще, чем хлебом. И хотя они красивы телом, одеваются они отвратительно и достаточно непристойно. Они превозносят обычаи своих отцов и презирают то, что делают другие.
Хигден
Ужасный чертополох... держи его рядом с кустом из копей.
Данбар
Смерть не только отняла у Эдуарда его королеву. Она лишила его благоприятной возможности. Хотя не в его натуре было предаваться отчаянию. Просьба шотландских вождей рассудить их вернула английского короля к жизни. Хотя он не мог уже добиться единого закона для Британии, женив своего наследника на шотландской королеве, он мог бы сделать то, что называется bretwaldaостровной империи, которой, считал он, правил король Артур, и над которой его предшественники однажды провозгласили сюзеренитет.
Ради этого король принял приглашение шотландского регента. Из Эймсбери, куда он отправился после рождества, чтобы навестить умирающую мать, Эдуард попросил доставить ему выдержки из монастырских хроник, дабы иметь доказательства своего права на владычество над шотландскими землями. Два последних короля Шотландии были женаты на английских принцессах и принесли Плантагенету оммаж за свои английские владения. Приняв такую ограниченную присягу на верность, Эдуард сохранил за собой право требовать большего. Ведь были случаи, когда такие требования исполнялись. Вильгельм Лев и Александр II оба платили дань английской короне. Первый, после пленения, принес оммаж Генриху II за свой шотландский фьеф и корону. Освободил его от вассальной зависимости Ричард Львиное Сердце в обмен на деньги для крестового похода. И перед объединением шотландских королевств, двумя веками ранее, изредка князья северной Британии приносили оммаж англосаксонским правителям островного государства, хотя эти обстоятельства зачастую скрыты в дыму войн и древности. Сложность состояла в том, что хоть такие прецеденты и могли удовлетворить английского судью, вряд ли они убедили бы шотландцев.
Ссылаясь на эти записи о наследственных правах, которые он с присущей ему доскональностью рассортировал, Эдуард призвал претендентов на вакантный трон Шотландии встретиться с ним в Норгеме в Нортумберленде. В начале мая 1291 года, в сопровождении судей, монастырских летописцев и папского нотариуса, а также рекрутов из северной Англии, король встретил представителей Шотландии, объявив через своего нового главного судью, Роджера Брабазона, что из сочувствия к их положению он пришел «как господин и верховный лорд шотландского королевства», чтобы справедливо рассудить своих вассалов. Он мог бы единственно, объяснял Брабазон, следовать согласно условиям феодального права. Прежде чем королевский суд вынесет решение, вакантный фьеф надлежало передать королю, чьи права как сюзерена были неоспоримы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84