Гед греб, сидя лицом к корме, и между ударами весел оглядывался через плечо, стараясь заглянуть вперед. Хотя Ветч и не видел того, что Гед — темных склонов под неподвижными звездами, опытным глазом волшебника он начал различать на медленной, тяжелой воде сгустки мрака. вода вокруг лодки стала превращаться в песок.Если это и было иллюзией, то необычайно могущественной — открытое Море обратилось в сушу. Собрав остатки храбрости, Ветч начал медленно произносить заклинание Откровения, после каждого слова поглядывая, не заколеблется, не исчезнет ли песчаная отмель посреди безбрежного океана. Но она не исчезла. Возможно, это заклинание не имело здесь силы. Но вдруг это не иллюзия и они действительно добрались до Края Мира?Гед греб все медленнее, часто оглядываясь через плечо и тщательно выбирая путь, осторожно направляя лодку в одному ему видимые каналы и протоки. Время от времени киль «Ясноглазки» задевал дно, и она вздрагивала, хотя под килем лежала бездонная пучина моря. Гед поднял весла, они заскрежетали в уключинах и звук этот был ужасен. Все остальные звуки смолкли, затерялись в молчании, которое, казалось, ничто не могло нарушить. Лодка застыла неподвижно. Ветер полностью стих Море превратилось в песок. Ничто не двигалось ни в темном небе, ни на прозрачной земле, простиравшейся во все стороны и теряющейся в кольце сгущающегося мрака.Гед встал, взял посох и легко перешагнул через борт. Ветч был уверен, что его друг сейчас упадет и утонет в море, которое, несомненно, прячется за этой призрачной пеленой, скрывавшей воду, небо и свет. Но моря больше не было и Гед пошел прочь от лодки по черному песку, на котором ясно отпечатывались его следы.Посох его начал светиться, из него исходило все усиливающееся белое сияние.Там, где шел Гед, не было направления — севера или юга, востока или запада, были только «навстречу» и «от».Мрак все сгущался. Свет в руке Геда казался Ветчу странствующей в нем звездой. Это заметил и Гед, но не отвел глаз, продолжал смотреть только вперед. И, наконец, на границе света и тьмы, он увидел Тень, которая двигалась ему навстречу по песку.Поначалу она была бесформенной, но очутившись ближе, превратилась в человека. Это был старик, седой и угрюмый, и в тот момент, когда Гед узнал в нем своего отца, он увидел, что это уже не старик, а юноша. Джаспер… его надменное красивое лицо, серый плащ с серебряной застежкой, его прямая походка. С ненавистью смотрел он на Геда. Гед не остановился, но замедлил шаг и поднял повыше посох. Испускаемый им луч света стал ярче, и в нем приближающаяся фигура превратилась в Печварри, но лицо его было раздуто и бледно, как у утопленника. Он вытянул руки и поманил Геда. Между ними осталось всего несколько шагов, но Гед продолжал идти вперед. Внезапно Тень совершенно изменилась — она распростерлась, будто раскрыв гигантские тончайшие крылья, съежилась снова. На мгновение Гед увидел в ней белое лицо Скиорха и его затуманенные глаза, а потом — ужасную морду, ни звериную, ни человеческую, с дергающимися губами и черными ямами глазниц, которыми глядела на него черная пустота.Гед еще выше поднял посох и сияние его стало нестерпимым. В этом безжалостном свете все формы спали с Тени, словно шелуха. Она собралась в клубок, почернела и на четырех коротких когтистых лапах двинулась вперед, вытянув к Геду бесформенное рыло, на котором уже не было ни губ, ни глаз, ни ушей. Они сблизились и Тень поднялась во весь рост. В полной тишине человек и тень сошлись лицом к лицу и остановились.Громко и ясно, разбив на куски древнее безмолвие, Гед произнес Имя Тени и одновременно с ним, не имея губ и языка, Тень произнесла то же самое слово, то же самое Имя:— Гед!!! — и голоса их слились.Гед бросил посох, вытянул руки и схватил свою Тень, свое черное «я». Свет и тьма встретились, соединились и стали одним целым.Ветчу, который в ужасе следил за ними издалека, показалось, что Гед побежден — он увидел, как померкло ослепительное сияние. В отчаянии и ярости выпрыгнул он из лодки, чтобы помочь другу или умереть вместе с ним, и что было сил помчался по направлению к слабому проблеску света в кромешной тьме пустыни. Но суша начала растворяться под его ногами, превращаясь в зыбучий песок… и внезапно его оглушил рев ветра и волн, ослепил дневной свет, он почувствовал жгучий холод и горечь соли на языке— мир вернулся к нему в образе настоящего, живого моря.Неподалеку от него качалась на волнах пустая «Ясноглазка», но больше ничего не было видно — вода заливала глаза. Ветч плавал плохо, но все же сумел доплыть до лодки и тяжело перевалиться через борт. Кашляя и вытирая льющуюся с волос воду, он стал осматриваться, точно не зная, в какую сторону смотреть. Наконец далеко-далеко он смог различить в волнах что-то темное. Взявшись за весла, он могучими рывками начал грести. Хоть и не скоро, но все же он доплыл до Геда, поймал его за руку и втащил в лодку.Хотя Гед был в полубессознательном состоянии и, казалось, ничего не видел вокруг, на нем не было заметно никаких ран. Посох, потухший и превратившийся в обыкновенную палку, был крепко зажат в его руке. Обессиливший и промокший до нитки, он молча лежал около мачты и не смотрел на Ветча, когда тот поднимал парус и разворачивал лодку, чтобы поймать северо-восточный ветер. Он не обращал внимания на окружающий мир, пока на потемневшем небе в разрыве облаков не появилась, словно круг из слоновой кости, новорожденная луна, и отраженный ею солнечный свет не засиял сквозь океан тьмы.Тогда Гед поднял голову и долго, долго вглядывался в яркое светило.Вот он встал, держа посох обеими руками, словно воин — длинный меч, и посмотрел на небо, на море, на парус над своей головой, в лицо своему другу.— Эстарриол, посмотри, ведь я сделал это! И наконец-то все кончено. — Он рассмеялся. — Рана затянулась, и я такой же, как и прежде. Я свободен…Он сел и, пряча в ладони лицо, заплакал как ребенок.До этого момента Ветч с беспокойством следил за Гедом. Он не знал, чем закончилась схватка во тьме, не знал, кто находится с ним в лодке и в любую секунду готов был пробить дно и затопить «Ясноглазку» посреди моря, только бы не привести в гавани Архипелага это порождение мрака, которое могло принять облик Геда. Но когда он увидел глаза друга и услышал его голос, последние сомнения исчезли. Гед ни победил, ни проиграл — назвав Тень своей смерти своим собственным Именем, он стал цельной личностью, человеком, до конца познавшим себя, человеком, в душе которого уже не осталось места для ненависти, мрака и боли. В самой старой балладе «Сотворение Эа» поется:Лишь в тишине услышишь слово, И лишь во тьме увидишь свет, Лишь в смерти жизнь восходит к жизни, И гордый сокола полет Заметен только в чистом небе…Эту балладу и запел Ветч в лодке, несущейся на запад на крыльях холодного ветра зимы из пустыни Открытого Моря.Они плыли восемь дней, и еще восемь, прежде чем увидели землю. Много раз приходилось им наполнять бурдюки водой, полученной при помощи магии. Они рыбачили, но даже призвав на выручку все рыбацкие заклинания, почти ничего не поймали, потому что рыбы Открытого Моря не знают своих настоящих Имен и не обращают внимания на волшебство. Когда у них остался последний ломтик вяленого мяса, Гед вдруг вспомнил слова Ярро:«Когда в море тебя настигнет голод, ты пожалеешь, что украл пирожок».Но хоть голод и был мучительной пыткой, воспоминание это согрело его, потому что тогда же Ярро сказала, что будет ждать их возвращения.Путь на восток они проделали за три дня, а чтобы вернуться, потребовалось шестнадцать. Никто еще не возвращался из такого далека в разгар зимы, а тем более — в открытой лодке. Но штормы и ураганы не очень донимали их, и они уверенно вели «Ясноглазку» по компасу и звезде Толберген так, чтобы пройти севернее Астовелла, Госка и Пелимера. Первая земля, увиденная ими, оказалась южной оконечностью Коппиша, поднявшего перед ними свои могучие утесы, подобно огромным замкам. Остров встретил их криками чаек и дымом очагов маленьких деревень.Отсюда до Иффиша было рукой подать… Тихим вечером вошли они в гавань Исмея, привязали «Ясноглазку», доставившую их домой от берегов царства мертвых, и по узким улочкам пошли к дому волшебника. Друзья вошли в его тепло и свет, сердца их были легки, и Ярро выбежала им навстречу, плача от счастья.
Если Эстарриол с Иффиша сдержал свое обещание и сложил песню о первом великом деянии Геда, то она была забыта. На островах Восточного Предела рассказывают предание о лодке, которая села на мель в бездонной пучине океана, в неделях пути от любого острова. На Иффише говорят, что в ней был Эстарриол, на Токе рассказывают о двух рыбаках, заброшенных жестоким штормом далеко в Открытое Море, а на Холпе утверждают, что это был местный рыбак, лодка которого застряла в невидимом песке и он до сих пор скитается там. От предания о Тени остались лишь крохотные клочки, которые многие годы, как плавник, кидает от острова к острову. Но в «Деяниях Геда» ничего не говорится ни об этом плавании, ни о его встречи с Тенью, которая произошла прежде, чем он живой и невредимый возвратился из скитаний по стране Драконов, или вернул кольцо Эррет-Акбе из гробниц Атуана обратно на Хавнор, или опять поселился на Рокке, но уже в качестве Верховного Мага всех островов мира.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18