Тогда Филипп (а юношей в рубашке наизнанку был именно он) опрометью
спешился и выхватил из ножен ближайшего к нему стражника меч. Стражник
никак не отреагировал на действия своего господина и только тупо таращился
на людей, бесцеремонно вторгнувшихся в замок, который он охранял.
- Ну! - обратился Филипп к своим преследователям. - Кто первый? И
решайте живее, не то мои люди соберутся.
Предупреждение было не лишним: как только часовой на башне (малый
более расторопный, чем тот стражник, у которого Филипп позаимствовал меч)
дал сигнал тревоги, весь замок наполнился шумом, топотом ног, бряцанием
стали о сталь - воины гарнизона и слуги спешно вооружались.
- Негодяй! - гневно выкрикнул старший из непрошеных гостей. -
Развратник! Ты ответишь за все, паршивый ублюдок!
- Мы ждем, - спокойно произнес Филипп, с глубоким презрением глядя на
предводителя.
- Сейчас, сейчас, мерзопакостная скотина, - рычал тот. - Час расплаты
настал, грязное, похотливое животное. Ты еще горько пожалеешь о том дне,
когда впервые увидел Терезу. Сопливый засранец! Сукин ты сын! Да я тебя...
Я размажу тебя по этой стене, говнюка такого!
- Сомневаюсь, - невозмутимо ответствовал Филипп. - Боюсь, это вам
придется горько пожалеть о той минуте, когда в ваши глупые головы пришла
идиотская мысль выслеживать меня. А с вами, Диего де Сан-Хуан, - обратился
он непосредственно к старшему, - у меня особые счеты. Если вы полагаете,
что я оставлю безнаказанными ваши гнусные оскорбления, то глубоко
заблуждаетесь. Мы с вами еще поговорим об этом - но в другое время и в
другом месте. А теперь убирайтесь вон, или я прикажу страже разоружить вас
и выпороть плетьми.
- Мы еще посмотрим, кто кого выпорет, - огрызнулся Диего де Сан-Хуан.
Ослепленный яростью, он совсем не учел того обстоятельства, что во дворе
уже собралось около полусотни вооруженных людей Филиппа, и готов был
вместе со своими спутниками ввязаться в неравный бой.
Но тут, в самый критический момент внезапно прозвучал властный голос:
- Минуточку, господа! Поумерьте свой пыл. Что здесь происходит?
В свете факелов между противниками появился молодой человек лет
двадцати пяти, одетый в дорожный костюм, без шляпы и почти безоружный - на
его поясе висел лишь короткий кинжал. Подбоченясь и гордо вскинув голову,
он устремил на вторгшихся пронзительный взгляд своих карих глаз.
- Черт тебя подери! - еще пуще разозлился Диего де Сан-Хуан.- А ты
кто такой?
- Вы невежа, сударь. Я Альфонсо Астурийский. Советую принять это к
сведению.
И взглядом, и осанкой, и голосом он разительно отличался от того дона
Альфонсо, который несколько минут назад вел вежливую, неторопливую беседу
с преподобным Антонио.
Ответом на это ошеломляющее известие было девять почти одновременных
прыжков с лошадей. Все незваные гости разом обнажили головы.
- Ваше высочество, - растерянно пробормотал Диего де Сан-Хуан, наглая
самоуверенность которого мигом улетучилась в присутствии старшего сына
короля. - Ваше высочество, мы же не знали...
- Теперь знаете. Кто вы такие?
- Я Диего де Сан-Хуан, а это мои братья - Хуан Антонио де Сан-Хуан,
Энрике де...
- Хватит, достаточно. А теперь отвечайте: по какому такому праву вы
вторглись в чужой замок? Тем более, в замок вашего сеньора.
- Ваше высочество! Справедливости! - заорал один из младших де
Сан-Хуан. - Этот негодяй обесчестил наш дом, опозорил нашу семью.
- Опозорил, говорите? И как же? - с улыбкой спросил наследник
престола, догадываясь, впрочем, о подоплеке происходящего. - Расскажите
мне все по порядку, ведь королевская власть затем и существует, чтобы
справедливость торжествовала.
И Диего де Сан-Хуан начал:
- Мы застали этого развратника, этого негодяя...
- Постойте! - оборвал его обвинительную речь дон Альфонсо. - Прежде
всего, негодяев здесь нет - кроме вас, возможно, судя по вашему поведению.
Если вы имеет в виду своего сеньора, дона Фелипе, так прямо и скажите.
- Ваше высочество, - произнес пристыженный Диего. - Я уже давно
подозревал, что этот ... сеньор дон Фелипе соблазнил нашу сестру, а
сегодня мы выследили его. Он был... был... - старший брат запнулся.
- Где он был, по нему видно, - тон кастильского принца оставался
суровым, однако чувствовалось, что комизм ситуации начинает его забавлять.
- И что же вы требуете?
- Наказать бесчестного насильника, вот что! - вмешался
двенадцатилетний мальчишка, младший из братьев. - Дабы другим неповадно
было.
- Даже так? - Дон Альфонсо вопросительно поглядел на Филиппа.
"Ай, какой красавец! - подумал он. - Неудивительно, что женщины
наперебой вешаются ему на шею".
Филипп с вызовом смотрел на него - смущенный, но не растерянный.
"Если мне удастся заманить его в Толедо, многие наши дамы по гроб
жизни будут благодарны мне за эту услугу, - решил дон Альфонсо; очевидно,
он неплохо знал столичных дам. - Гм... Зато от их мужей я благодарности не
дождусь".
- Итак, вы утверждаете, - он опять повернулся к братьям, - что дон
Фелипе обесчестил вашу сестру.
- Да! - ответил ему хор в девять глоток.
- И наш дом, - добавил Диего.
- О доме пока речь не идет. Разберемся сначала с сестрой. Она
жаловалась вам на дона Фелипе?
Диего де Сан-Хуан изумленно вытаращил глаза.
- Что-что? - сиплым голосом переспросил он.
- Жаловалась ли она, повторяю, что дон Фелипе наглумился над ней?
Братья были ошарашены таким толкованием их обвинения.
- Нет, ваше высочество, не жаловалась, - первым опомнился Диего. -
Боюсь, вы превратно поняли нас. Он не глумился над ней... То есть, на
самом деле он наглумился, но он не...
- Так что же он сделал, в конце-то концов?
- Он... э-э... Сестра сама... э-э...
- Ну!
- Тереза... то бишь наша сестра... она добровольно... э-э...
- Полно вам мычать! - прикрикнул дон Альфонсо, еле сдерживаясь, чтобы
не расхохотаться. - Вы хотите сказать, что она по своей воле спала с ним?
- Ну...
- Да или нет?
- Да, ваше высочество. Но...
- Тогда я ничего не понимаю, господа. - Дон Альфонсо скривил забавную
гримасу, которая должна была означать безграничное удивление. - Какие у
вас могут быть претензии к дону Фелипе? Он вел себя как истинный
кабальеро, в чью обязанность вменяется всячески угождать даме, исполнять
любой ее каприз.
Диего громко застонал, сообразив наконец, что ни о каком правосудии
речи быть не может. Королевская Фемида повернулась к нему спиной, а его
семья, кроме всего прочего, стала объектом язвительных острот со стороны
первого принца Кастилии.
- Но ведь он соблазнил ее! - воскликнул младший де Сан-Хуан, еще не
понявший, что над ним смеются. - Он обесчестил нашу сестру, наивную,
неопытную, доверчивую...
- Ладно, - как от назойливой мухи отмахнулся от него дон Альфонсо. -
Я сам займусь этим соблазнителем, - он кивнул в сторону Филиппа. - А вы
ступайте разбирайтесь с сестрой. Боюсь, ее ожидают весьма неприятные
минуты.
- Но...
- Никаких "но"! Прошу освободить замок, господа. Я уже сказал вам,
что сам разберусь с доном Фелипе. Вы чем-то недовольны?
Разумеется, братья были недовольны, однако возражать сыну своего
короля они не осмеливались и лишь бросали на Филиппа злобные взгляды.
Когда они, наконец, убрались восвояси, и ворота замка за ними
захлопнулись, дон Альфонсо, весело посмеиваясь, подошел к Филиппу.
- Рад познакомиться с вами, граф, - сказал он.
Филипп сдержанно поклонился.
- Я весь к вашим услугам, монсеньор. Почту за большую честь, если вы
согласитесь воспользоваться моим скромным гостеприимством.
- Пожалуй, так я и сделаю, - с серьезной миной произнес кастильский
принц, но глаза его продолжали смеяться.
К ним приблизился падре, тяжело дышавший от волнения. Шел он
медленно, с некоторым трудом переставляя ноги и шаркая сильнее обычного, а
левую руку прижимал к груди, но лицо его выражало глубокое облегчение.
- Да благословит Бог ваше высочество, - сказал он. - Кабы не вы, эти
дикари затеяли бы бойню. Само Провидение привело вас в наш дом.
- Ну, если вы считаете моего отца Провидением, - улыбнулся дон
Альфонсо, - то так оно и есть... Да, кстати. Как раз перед тем, как
начался весь этот сыр-бор, нас пригласили к столу. Надеюсь, ужин еще не
остыл.
Ужин прошел почти без разговоров. Лишь после того, как подали десерт,
дон Альфонсо, потягивая небольшими глотками вино, хитровато прищурился и
спросил у Филиппа:
- Признайтесь, граф, с вами часто случаются подобные неприятности?
- Да нет, - смущенно ответил Филипп. - Это впервые.
- И, небось, только потому, что такие остолопы, как братья де
Сан-Хуан, большая редкость в этих богом забытых краях. Если я не ошибаюсь,
вскоре исполнится год, как вы перебрались сюда из Сантандера. Вам здесь
еще не наскучило?
Филипп нахмурился и промолчал.
Тогда дон Альфонсо попытался подступиться к нему с другой стороны:
- И вообще, я не могу понять, как вам удается управлять графством
отсюда, из этой глуши?
- И все-таки удается, - немного оживился Филипп. - Притом весьма
успешно... Как я полагаю, вы приехали по поручению отца, чтобы лично
проверить мои текущие дела и убедиться, что реальные доходы графства
соответствуют поданным в Фискальную Палату отчетам и выплаченным в
королевскую казну налогам?
- Ну, это не совсем так... Впрочем, было бы небезынтересно узнать,
как у вас обстоят дела с финансами.
- Нет ничего проще. - Филипп повернулся к падре, который молча слушал
их разговор. - Дон Антонио, будьте так любезны сообщить, каков был общий
доход графства за прошлый год? В галльских скудо*, пожалуйста.
- Тридцать три тысячи восемьсот пятьдесят один скудо и девять сольдо,
- тотчас же ответил преподобный отец. - Позавчера я просматривал отчеты,
поэтому помню с точностью до динара.
На лице дона Альфонсо появилось выражение искреннего удивления.
- Тридцать три тысячи скудо? - переспросил он. - Да этого быть не
может! Мои личные владения, а они, как минимум, вдвое больше Кантабрии,
даже в лучшие годы не приносили такой прибыли. Правда, Астурия - удельное
графство, и определенная часть общего дохода изымается королевской
фискальной службой, минуя мою казну, и тем не менее...
- И тем не менее таков мой доход за минувший год, - с самодовольной
улыбкой констатировал Филипп и вновь обратился к падре: - А бенефиции?
- Бенефиции от епископства Сантандерского, дарованные вашему прадеду,
дону Эстебану Кантабрийскому, папой Иоанном XXIV в году 1398-ом, по
состоянию на первое января сего года составили почти три тысячи скудо.
- Благодарю. Теперь, какая часть из этой суммы была истрачена на
содержание замков, рыцарей, слуг, снаряжение кораблей, расширение
хозяйства - ну, и на все прочие нужды?
- Ни единого динара, монсеньор.
- Как же так?
- Вы забыли, что еще с позапрошлого года в вашей казне оставалось не
востребованными свыше пятнадцати тысяч скудо. Из них семь я ссудил под
проценты евреям Шимону из Мадрида и Ицхаку из Сантандера, а оставшиеся
восемь тысяч пошли на уплату налога в королевскую казну и на текущие
расходы. Две недели назад был получен первый взнос от упомянутых мной
ростовщиков - вот на эти деньги мы сейчас и живем.
- Таким образом, - произнес Филипп, весело взглянув на слегка
опешившего дона Альфонсо, - в данный момент активное сальдо моей казны
превышает тридцать шесть тысяч скудо - целая гора золота, которая лежит в
моих сундуках в полной неприкосновенности... Э, нет, преподобный отец
качает головой. Видимо, нашел еще нескольких евреев, чтобы дать им ссуду
под грабительские проценты... Нет?.. Ах, да, вспомнил - пряности. По
подсчетам дона Антонио эти вложения через два года принесут, по меньшей
мере, полтораста тысяч чистой прибыли. Правда, по мне, это предприятие
довольно рискованное, южный морской путь в Индию еще мало исследован и,
наверняка, полон опасностей, но в моем распоряжении имеются новые
добротные корабли с опытными экипажами на борту и капитанами, которые
знают свое дело. Все-таки заманчиво вложить пятнадцать тысяч с тем, чтобы
спустя два года получить в десять раз больше - и это как минимум.
По-моему, риск оправдан... Гм, я сказал что-то смешное, монсеньор?
Дон Альфонсо действительно украдкой ухмылялся, и это не ускользнуло
от внимания Филиппа. Кастильский принц немного смутился, затем сказал:
- Прошу прощения. Я просто подумал, что вы чертовски ловко перевели
разговор со своей персоны на хозяйственные дела. Знаете, господин граф...
Да, кстати. Мне кажется, что мы чересчур официальны. Девять лет - не такая
большая разница в возрасте, чтобы помешать нам называть друг друга
кузенами.
Филипп улыбнулся ему в ответ.
- Полностью согласен с вами, кузен. В конце концов, мы троюродные
братья. А как утверждает мой друг, граф Капсирский, троюродные братья -
все равно что родные.
- Значит, договорились, - удовлетворенно произнес дон Альфонсо. -
Отныне мы кузены без всяких "графов", "донов" и "монсеньоров". Далее,
дорогой мой кузен Аквитанский, я просил бы вас не притворяться, будто вы
не догадываетесь о цели моего визита. Мой отец уже трижды писал вам, лично
приглашая вас в Толедо. На первое письмо вы ответили, что ваша жена ждет
ребенка, и вы намерены приехать к нам после его рождения. Два следующих
приглашения вы попросту проигнорировали, сославшись на якобы плохое
состояние здоровья. Не скажу, что это было очень вежливо с вашей стороны,
тем более, что к тому времени в Толедо уже стало известно о ваших
похождениях.
Филипп в замешательстве опустил глаза и ничего не ответил. А дон
Альфонсо после короткой паузы продолжил:
- Отправляясь к вам, я получил от отца указание во что бы то ни стало
вытащить вас из этой дыры и привезти с собой в Толедо. И между прочим,
преподобный Антонио тоже считает, что вам пора переменить обстановку.
Филипп нахмурился.
- Право, я очень тронут такой заботой обо мне со стороны вашего
августейшего отца, кузен, но...
- Никаких возражений я не принимаю, - категорически заявил дон
Альфонсо. - Я не позволю вам быть преступником.
- Преступником? - удивленно переспросил Филипп.
- Да, да! В ваши-то годы, при вашем-то положении, с вашим-то
богатством прозябать здесь, в глуши, ублажая неотесанных провинциальных
дам и девиц, это и есть самое настоящее преступление! Вы не приняли
предложение короля Робера поселиться в Тулузе, где ваше место как первого
принца Галлии, - что ж, я понимаю, у вас были для этого веские основания,
вы не хотели ставить своего дядю в неловкое положение, ухудшая его
отношения с вашим отцом. Но у вас нет причин отказываться от переезда в
Толедо - ведь вы еще и граф Кантабрийский, гранд Кастилии, то есть вы
ОБЯЗАНЫ наравне с другими вельможами принимать участие в управлении всем
нашим государством.
"И быть подле короля, - добавил про себя Филипп, - под его неусыпным
надзором, что, несомненно, будет способствовать укреплению центральной
власти. Должен признать, это разумно. Лояльность лояльностью, но
дополнительные гарантии этой самой лояльности отнюдь не помешают..."
- Одним словом, - между тем продолжал кастильский принц, - отец велел
мне без вас не возвращаться, и я исполню его желание, хотите вы того, или
нет. Уж поверьте мне на слово, я умею убеждать.
Дон Альфонсо действительно умел убеждать, и спустя неделю после этого
разговора шестнадцатилетний Филипп Аквитанский, граф Кантабрии и Андорры,
младший сын герцога и внук галльского короля, отправился вместе со своим
кастильским кузеном на юг - в столицу объединенного королевства Кастилии и
Леона, Толедо.
Юноша, которому впоследствии было суждено золотыми буквами вписать
свое имя на скрижалях истории, перевернул следующую страницу своей бурной
биографии.

2. ПРОИСХОЖДЕНИЕ
Филипп был единственным ребенком герцога от его второго брака с
Изабеллой Галльской, дочерью короля Робера II, единственным его ребенком,
рожденным в любви. Однако появление на свет божий третьего сына не
принесло радости в дом герцога - но только скорбь и печаль. Герцогиня была
еще слишком юна для материнства, по правде говоря, она сама была ребенком,
хрупким и болезненным, так что известие о ее беременности отнюдь не
привело герцога в восторг, а главный придворный медик семьи Аквитанских с
самого начала был полон дурных предчувствий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30