Впрочем, и этого срока оказалось более чем достаточно. Уже на следующий день контр-адмирал Эспиноза приступил к исполнению своих обязанностей и по понятным причинам не выказывал особого желания общаться с человеком, который сыграл роковую роль в его карьере. Со своей стороны Конте был только рад этому, так как испытывал к Эспинозе стойкую неприязнь, возникшую ещё задолго до того злополучного инцидента на Тукумане. Сразу после прощальной вечеринки, устроенной в его честь офицерами базы, он решил покинуть военный городок и отправиться на орбитальную станцию, чтобы там дожидаться отлёта на Терру-Сицилию.
Точно так же собирались поступить коммодор Валенти, капитан Романо и ещё пятеро офицеров, отозванных на Терру-Сицилию. Все они (тут предыдущий агент не ошибся) действительно были соратниками адмирала Сантини, и их, естественно, очень взволновало такое распоряжение верховного командования. Конте, правда, уже переговорил с Валенти и через него передал остальным, что ситуация далеко не критическая. Дальнейшее обсуждение создавшегося положения и выработку возможных линий поведения они отложили на потом – ведь впереди их ожидал длительный перелёт на Терру-Сицилию. К счастью, адмирал Ваккаро не стал одновременно отзывать Габриэлу Джустини и Бруно Костелло – то ли не хотел рисковать разоблачением своих тайных агентов, то ли из каких-то других соображений, – так что во время полёта заговорщики могли не опасаться, что за ними будет вестись слежка.
Когда Конте заканчивал собирать свои вещи, к нему в гости пришла Ева. Бросив быстрый взгляд на уже упакованные чемоданы в передней, она укоризненно произнесла:
– Вижу, вы и не думали заглянуть к нам с мамой и попрощаться. Собирались уйти по-английски?
Конте с затаённой нежностью смотрел на неё – невысокую, худенькую, изящную, ещё так похожую на ребёнка, – и не мог найти слов для оправдания. Он хотел, очень хотел увидеть её – но не для того, чтобы попрощаться, а чтобы попросить её уехать вместе с ним. И именно поэтому не пришёл – так как знал, что это невозможно. Пока Семьи правили Террой-Сицилией, между ним и Евой ничего быть не могло. Пока Семьи ещё правили...
Между тем Ева сняла с себя куртку и осталась в облегающих брюках и кофте.
– Кстати, – сказала она, – я ещё не поздравила вас с повышением. Я рада, что все ваши недоразумения с командованием уладились.
– Спасибо.
– Вы возвращаетесь в ту же эскадру, где и служили?
– Да. После гибели вице-адмирала Капачи место командующего оставалось вакантным. Теперь я займу этот пост.
Ева слегка улыбнулась:
– Как я понимаю, на него претендовал Эспиноза, но вы его обставили. Сейчас он, наверное, бесится со злости.
Конте лишь неопределённо кивнул в ответ.
А Ева медленно прошлась по небольшой гостиной, на секунду остановилась перед зеркалом и мельком взглянула на своё отражение. Быстрым движением поправив упавшую на лоб прядь волос, она подошла к настенному бару, открыла его и после коротких раздумий достала оттуда бутылку коньяка с двумя маленькими рюмками.
– Думаю, нам стоит немного выпить за ваше продвижение по службе.
Только сейчас Конте заметил, что она сильно взволнована, но пытается скрыть свои чувства, и это ей почти удаётся.
«Мы одного поля ягоды, – подумал он, наливая в рюмки коньяк. – Мы оба очень эмоциональны по натуре, но внешне стараемся выглядеть флегматиками и прячем от всех свои переживания. Мы могли бы найти друг в друге отдушину для эмоций, мы с ней идеальная пара, как часто говорят – просто созданы друг для друга... Но увы!»
Они молча чокнулись и выпили. Алкоголь подействовал на Еву моментально – её щёки порозовели, во взгляде исчезла напряжённость, а манеры стали более свободными и непринуждёнными.
Следующие минут десять Конте излагал Еве придуманную им же самим версию о том, почему её отчима собирались отозвать на Терру-Сицилию. В этой версии не было ни слова правды, зато она не наносила урон доброй памяти покойного адмирала Сантини.
Девушка слушала его внимательно, и по выражению её лица, Конте не мог понять, верит она ему или нет. Когда он закончил, Ева после некоторых раздумий спросила:
– Значит, этот вызов не был связан с планами отчима?
Конте взглянул на неё с подозрением:
– С какими?
– Вы знаете, с какими. С теми, о которых вам рассказал коммодор Валенти.
Тут уж Конте даже не стал пытаться сохранить невозмутимость:
– Так вам обо всём известно?
Она кивнула:
– Да.
– Но откуда?
– Это не важно, – уклончиво ответила Ева. – Главное, что я знаю. Всё знаю. Вы ещё не дали ответ на предложение Валенти?
«Чёрт возьми! – напряжённо размышлял Конте, чувствуя как его охватывает лёгкая паника. – Она знает слишком много. Ну, ладно, допустим, Сантини держал её в курсе своих планов... хотя и это сомнительно. Но как она проведала об остальном? Неужели это ловушка, и за её спиной стоят Костелло с Джустини... Да нет, глупости! Это невозможно...»
– По-моему, вы должны согласиться, – после паузы продолжала Ева. – Только так можно спасти план отчима. Без серьёзного, авторитетного лидера заговор распадётся на части, некоторые горячие головы решат действовать немедленно и в результате добьются того, что Корпус будет расколот, а на Терре-Сицилии вспыхнет гражданская война. Этого нельзя допустить.
Конте тихо вздохнул:
– Но почему я? Почему именно я должен стать предводителем? Неужели среди заговорщиков нет лучшей кандидатуры на роль лидера?
– Конечно, нет. Разве это не очевидно? Ведь вы – самый лучший. Самый-самый. – Ева говорила это искренне, убеждённо, с несвойственной ей пылкостью. – Лучше вас никого в Корпусе нет. Только вы сможете довести до конца дело отчима.
– А как насчёт адмирала Ваккаро? – как за спасительную соломинку, ухватился Конте за мысль, которая вертелась у него в голове последние две недели. – Он ненавидит Семьи сильнее, чем мы – потомственные офицеры. Он настоящая легенда, молодёжь смотрит на него как на Господа Бога. За ним без раздумий пойдут все – от рядовых до адмиралов. В отличие от меня, ему не понадобится устраивать мятеж внутри самог о Корпуса.
– Да, вы правы, – согласилась Ева. – Ваккаро был бы идеальной кандидатурой... но он может не захотеть. Есть очень большая вероятность, что он откажется брать на себя такую ответственность. Адмирал Ваккаро и без того доволен жизнью, доволен службой. Примерно через год, не позже, он будет избран начальником Генерального Штаба и тем самым достигнет предела своих желаний. Мальчишка из пролетарского квартала Нуово-Палермо встанет во главе самой мощной военной машины Галактики – это предел всех его мечтаний, высшая точка его карьеры. Большего ему не нужно. У него нет того стимула, который есть у вас.
Конте почувствовал, что краснеет.
– О каком стимуле вы говорите?
Ева проникновенно посмотрела на него, затем подступила к нему вплотную и положила руки ему на плечи.
– Вы знаете, о чём я говорю. И знаете... знаешь, что я это знаю. Мы давно знаем об этом, только боимся признаться друг другу и самим себе. Даже теперь, когда нам предстоит долгая разлука, ты не решился прийти ко мне и сказать три простых слова. Но ведь именно ты должен сделать первый шаг. Ты же мужчина.
Конте смотрел в её широко раскрытые серые глаза и, вместо прежней притворной холодности, вместо показной отчуждённости, видел в них нежность и обожание.
– Я люблю тебя, Ева, – сказал он те слова, которые так боялся произнести даже мысленно. – Безумно люблю. Мне нельзя было влюбляться в тебя, но я ничего не смог с собой поделать.
– Я тоже не смогла, – ответила Ева. – Пыталась, но не смогла. И теперь не жалею об этом.
Они поцеловались. Губы Евы были мягкими и тёплыми, а сам поцелуй – совсем неумелым. Однако Конте не променял бы его ни на какие сокровища мира – этот поцелуй, словно самый первый в своей жизни, он запомнит на многие годы.
Они ещё долго стояли, крепко прижавшись друг к другу. Конте обнимал хрупкую фигурку Евы и чувствовал, как она всё сильнее дрожит от еле сдерживаемого желания. Наконец девушка, сделав над собой усилие, мягко высвободилась из его объятий и покачала головой:
– Нет, так было бы неправильно. Я не хочу один раз – а потом ждать. Лучше подождать, а потом – много раз, постоянно, всегда. Всю жизнь... – Она взяла его за обе руки. – Пожалуйста, прими правильное решение. Сделай то, что должен сделать, а потом позови меня. Я поддержу тебя во всём, помогу тебе справиться со всеми трудностями. А ты поможешь мне... поможешь смириться с тем, что все мы живём в изменчивом прошлом.
Конте не понял смысла последних её слов, но решение уже принял. Окончательно.

Глава 21
Виктория Ковалевская, дитя звёзд

Коридор был пуст и должен был оставаться пустым ещё восемь с половиной минут. Такое близкое будущее не имело существенных вариаций, и секунда в ту или другую сторону для нас не играла существенной роли. Чтобы добраться до рубки управления, нам требовалось всего полторы минуты. Это уже был сущий пустяк.
Самая сложная часть плана осталась позади – мы успешно проникли на борт «Свободного Аррана» и никем не замеченные просидели в укромном местечке, пока он стартовал и выходил из околопланетного пространства. Лишь теперь, когда интенсивные переговоры с диспетчерской закончились и корабль начал разгон, готовясь к переходу в овердрайв, мы выбрались из укрытия и начали действовать. До запуска ц-привода оставалось чуть меньше сорока минут – за этот отрезок времени нам предстояло провести операцию по спасению двадцати трёх человек.
«Мы уже на месте», – донеслась до меня мысль Тори, которая вместе с Мишелем Тьерри и Генри Янгом должна была проникнуть в машинное отделение.
«Мы тоже, – ответила я, остановившись вместе со своими спутниками перед дверью рубки управления. – Жди сигнала».
Алёна (в скобках замечу: Алёна из будущего, которая дважды убила доктора Довганя и которую я для удобства решила называть Алёной-старшей) прижала ладонь к сенсорной пластине. Дверь послушно открылась, и девушка первой вошла внутрь.
В рубке находилось всего трое человек. Тот из них, который сидел в кресле второго пилота, широкоплечий великан лет шестидесяти, быстро оглянулся, и на лице его мелькнула улыбка:
– Входи, доченька. Ты всё-таки решила посмо... – Тут он осёкся, заметив наконец, что Алёна не одна. – Кто вы, барышни?
Вместо ответа я выстрелила из парализатора в шкипера, а Ева, после секундной задержки, в навигатора. Вопреки моим опасениям, она не промахнулась, и оба пилота мирно расслабились в своих креслах.
Томас Конноли продемонстрировал завидную для своего возраста реакцию. Молниеносно вскочив с места, он бросился к нам, и мне пришлось остановить его выстрелом в ноги. Он грохнулся на пол в каком-нибудь метре от нас.
Алёна подбежала к нему и присела перед ним на корточки.
– Папа, с тобой всё в порядке?
Быстро прощупав его мысли и эмоции, я убедилась, что с ним всё в порядке – не считая, конечно, того, что он не чувствовал своих ног. Не теряя ни секунды, я бросилась к пульту управления и отдала команду наглухо заблокировать все двери и переборки на корабле, за исключением входа в машинное отделение, с которого я, напротив, сняла любые ограничения доступа. Получив от меня мысленный сигнал, Тори с Мишелем и Генри Янгом беспрепятственно проникли к генератору.
– Что случилось, Алёна? – немного оправившись от шока, спросил Конноли. – Кто эти девушки? Что они делают?
С некоторым удивлением я отметила, что он совсем не обращает внимания на то, что его дочка, которую он видел всего лишь четверть часа назад, сильно изменилась внешне, стала старше и зрелее. Он глядел на неё и видел маленькую девочку. Воистину, для родителей дети не взрослеют.
– Это мои подруги, – ответила Алёна. – Их зовут Ева и Виктория. Я их сюда впустила. Не беспокойся, они не причинят нам вреда.
– Они подстрелили МакГи и Хатчесона. Они...
– Папа, не злись, я тебе всё расскажу. Однако у нас нет времени объяснять это всем нашим. Сначала нам нужно спастись.
– От чего?
– От кораблекрушения. Террористы сумели проникнуть в систему безопасности и подложили на борт двести пятьдесят килограммов плутония, который наши датчики не засекли.
– О Боже! – потрясённо воскликнул Конноли. – Где эта гадость?
– На спасательном катере. Все детекторы радиоактивности выведены из строя, а бортовой компьютер катера эмулирует их исправность и выдаёт фальшивые показания.
Тем временем мы с Евой извлекли из кресел парализованных МакГи и Хатчесона и удобно уложили их на пол под переборкой. Тори сообщила, что генератор захвачен, а старший механик с помощником обезврежены и следующие несколько часов проспят беспробудным сном. Остальные члены экипажа и пассажиры оказались замкнутыми в своих каютах. Теперь Генри Янгу оставалось пройтись по кораблю и через систему кондиционирования воздуха попотчевать всех его обитателей усыпляющим газом.
Я села в кресло шкипера и убедилась, что все системы функционируют нормально. Вмешательство диспетчерской не предвиделось, лишь перед самым запуском ц-привода предстояло передать отчёт о завершении разгона – к счастью, не голосовой и не визуальный, а всего лишь текстовый.
Отцепив от пояса коммуникатор, я включила его и произнесла:
– Игорь, ты слышишь меня?
– Да. Как там?
– Всё готово. Выбирайся из своей норы и ступай... сам знаешь куда. Когда будешь на месте, дай знать – я разблокирую дверь.
– Хорошо.
Игорь тоже участвовал в нашей операции, однако ни в одну из двух «групп захвата» мы его не включили, хотя первоначально я предполагала, что он войдёт в нашу с Евой и Алёной команду. Импульсивность и невыдержанность, которую он продемонстрировал в инциденте с Келли Симпсон, могли помешать осуществлению нашего плана, поэтому я предложила ему остаться «в запасе» и взять на себя объяснение с Алёной-младшей, которая сейчас сидела замкнутая в своей каюте. Игорь, разумеется, всё понял и в глубине души немного обиделся, однако вида не подал и в конце концов вынужден был признать, что лучше его никто из нас с Алёной-младшей не сладит. Все мы согласились, что самым худшим вариантом было бы послать к ней Алёну-старшую – в этом случае истерика была бы гарантирована.
– Нужно немедленно поднять тревогу, – заявил Конноли, переварив услышанное. – Остановить разгон, вернуться на станцию и провести дезактивацию.
– Не всё так просто, – ответила Алёна. – Нам нельзя отклоняться от курса и посылать какие-либо сообщения. Мы должны перейти в овердрайв в точно назначенное время.
– Почему? Что, чёрт побери творится, дочка? И займись, наконец, моими ногами – я их совсем не чувствую. Подай мне вон ту аптечку.
– Ева, – сказала я, не оборачиваясь. – Запасной вариант.
Услышав эту условную фразу, Ева действовала без раздумий: выхватила из кармашка на своём комбинезоне инъекционную ампулу и быстрым движением прижала её к шее Конноли. Отец Алёны мигом обмяк.
– Девочки! – возмутилась Алёна. – Мы так не договаривались! Вы обещали, что дадите мне возможность всё объяснить.
– Такую возможность мы дали, – спокойно ответила я. – Но он не поверил... не поверил бы тебе.
– Откуда ты... А-а, твоё чёртово предвидение!
– Не только, ещё и чёртова телепатия. В «вон той» аптечке, которую просил подать твой отец, лежит лучевой пистолет. Он не поверил твоим словам о плутонии. Он решил, что мы террористки, а ты повинуешься нам под угрозой смерти. Или хуже того – мы сделали тебя своей сообщницей, захватив в заложники твоих деда с бабушкой.
– Ты могла бы просто предупредить о пистолете, – настаивала Алёна.
– Да, могла бы. И был неплохой шанс, что ты убедила бы его. Но также существовала большая вероятность, что он попытался бы выкинуть очередной номер. Твой отец неугомонный человек, за ним нужен глаз да глаз. А у меня и без того полно забот, не хватало ещё постоянно следить за его мыслями и оценивать вероятность его реакций. К тому же я ещё не так чётко, как Тори, вижу варианты будущего. Короче, когда закончим, тогда и займёмся разъяснениями.
В этот момент на связь вышел Игорь. По его просьбе я разблокировала дверь, он вошёл в каюту к Алёне-младшей, после чего я вновь установила блокировку. Просто так, на всякий случай.
– Интересно, – произнесла Ева, – как она среагирует на его рассказ. Не дай Бог у неё тоже где-то спрятан пистолет.
– Она им не воспользуется, – уверенно сказала Алёна-старшая, удобнее располагая своего отца на полу. – Против Игоря – ни за что. Даже если он бросится насиловать её, то... гм, она просто расслабится, чтобы получить максимум удовольствия.
Её сомнительная острота вызвала у Евы мимолётную улыбку, а меня вновь навела на грустные мысли о том, что какой бы из Алён не достался в будущем Игорь, для меня он потерян навсегда. Мне было до слёз жаль себя, а также жаль Юлю, которая сильно привязалась ко мне и теперь болезненно переживала наш с Игорем разрыв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44