изнутри они были вымощены камнем». Ученые
парсы исследовали несколько старых башен и сумели проследить их постеп
енные усовершенствования, такие, как устройство с внешней стороны камен
ных лестниц, разделение внутренней каменной площадки специальными пер
егородками на три концентрических кольца. В плодородном Гуджарате труд
но было найти пустынные местности для устройства башен, но парсы делали
все возможное, используя удаленные от домов и дорог возвышенности.
В начале XVII в. колония парсов в Камбее исчезла, возможно в 1606 г., когда там рас
положился последний музаффаридский султан. Торговое процветание старо
го порта перешло к Сурату, и в течение последующих полутора столетий Сур
ат стал крупнейшим зороастрийским центром в мире. В 1774 г. голландский море
плаватель Ставоринус оценил количество парсов в Сурате в сто тысяч душ,
что составляло одну пятую всего населения, и заметил, что «они умножаютс
я числом изо дня в день и построили и населили целые кварталы в пригорода
х» (Stavorinus, 1798, с. 494).
У парсов были, в общем, прекрасные отношения с индусами, но веротерпимост
ь Акбара не пережила его царствования. Его преемник вновь ввел подушный
налог-джизйа, и с тех пор мусульмане «получили преимущество перед остал
ьными благодаря своей религии» (Ovington, 1929, с. 139). Иногда это приводило к насилию. П
римером насилия в отношении парсов является происшествие с одним ткачо
м из Броача, неким Кама-Хома, которого какой-то мусульманин обозвал кафир
ом («неверным»). Кама дерзко возразил ему, назвав самого обидчика кафиром.
Мусульманин пожаловался на это оскорбление местному судье, который пос
тановил, что никто из иноверцев не смеет так обращаться с поклонниками А
ллаха, а потому Кама сам должен либо принять ислам, либо умереть. Кама пред
почел смерть и был обезглавлен в 1702 г.
Несмотря на подобные сообщения о религиозном пыле и отваге парсов, в цел
ом в описаниях путешественников они предстают такими же, как и иранские
зороастрийцы, Ц добрыми, спокойными и трудолюбивыми. Рассказывается, ч
то они жили «между собой в полном согласии, делали совместные пожертвова
ния в пользу своих бедняков и не допускали, чтобы кто-нибудь выпрашивал п
одаяние у приверженцев других религий» (Niebuhr, 1792, с. 429). «Их всесторонняя доброт
а, проявляющаяся и в найме на работу тех нуждающихся, кто может работать, и
в раздаче своевременной щедрой милостыни немощным и несчастным, не оста
вляет никого лишенным помощи» (Ovington, 1929, с. 218). Такое общественное попечение ну
ждалось в организации, и парсами, так же как и иранскими зороастрийцами, р
уководили их старшины или судьи, должности которых передавались обычно
по наследству. Эти старшины-акабиры могли быть мирянами или же людьми жр
еческого происхождения, но светских профессий.
Жрецы сами непосредственно мирскими делами не занимались, как объяснил
это Лорду эрбуд , но у них имелись свои объединения для управлен
ия делами веры. То же самое было в Иране. Однако жрецы сотрудничали со стар
шинами в наблюдении за нравственностью. Они осуществляли свою власть та
к: «если какой-либо парс плохо себя вел, его исключали, из общины» (Niebuhr, 1972, с. 428),
то есть он отлучался от всех религиозных церемоний и лишался общинных бл
агодеяний. Жрецы отказывались совершать для него богослужения, он не име
л права войти в храм огня, а тело его после смерти не могло быть помещено н
а дахме. Фактически он становился отверженным, «вне касты». Случалось, чт
о на совершивших проступки налагались и прямые наказания. Ставоринус от
мечает, что «прелюбодеяние и блуд они наказывают сами и иногда даже приг
оваривают к смерти; но они обязаны тем не менее уведомить о каждой смертн
ой казни мусульманское правительство. Казнят тайно: либо забивают камня
ми, либо топят в реке, а иногда отравляют ядом» (Stavorinus 1798, с. 496). «Такие тяжкие прес
тупления, Ц добавляет он, Ц как мне сказали, очень редки среди них». Суро
вость наказания может показаться противоречащей приписываемой парсам
в большинстве сообщений мягкости и доброте, но ведь зороастрийцы и Ирана
и Индии, несомненно, не могли бы сохранять свою веру и образ жизни вопреки
всем неблагоприятным обстоятельствам если бы они не обладали твердост
ью характера.
Решительность парсов проявлялась и в обыденной жизни. В «Сказе о Рустаме
Манеке» прославляются отвага и добродетель одного из «старшин» Сурата.
Рустам Манек, богатый фактор
Фактор Ц мелкий чиновник Ост-Инд
ской компании.
и торговец, доблестно боролся с невзгодами, которые обрушились на о
бщину в конце XVII в., когда маратхи Декана повели против Моголов целый ряд в
ойн, во время которых Гуджарат несколько раз подвергся опустошению. В «С
казе о Рустаме Манеке» превозносятся его благодеяния: постройка дорог и
мостов, устройство общественных колодцев, уплата подушного налога-джиз
йа за бедняков, и за индусов, и за парсов, для того чтобы избавить их от жест
окого обращения с ними сборщиков налогов.
Все возраставшее процветание выдающихся парсов приводило к тому, что он
и все больше общались с людьми других вероисповеданий и нанимали слуг-и
ндусов. Их дома становились все менее надежными оплотами зороастрийско
й чистоты, и, видимо, в связи с этим, а может, из-за настоятельных требований
их иранских единоверцев они стали учреждать менее священные местные ог
ни. Первый из них зажгли, возможно, в Сурате, но более полные сведения дошл
и до нас об огне, учрежденном в соперничавшем с Суратом порту Бомбей. Посл
едний стал британским владением в 1661 г., и Ост-Индской компании было поруч
ено управлять им из Сурата. Компания заявила, что превратит его в «самый п
роцветающий порт Индии», и, для того чтобы достичь этого, провозгласила в
нем полную свободу вероисповеданий. В результате на остров постоянно пе
реселялись индусы и парсы, стремившиеся избегнуть притеснений Моголов
и португальцев.
В 1671 г. Хирджи Ваччха построил там Дари-Михр, а немного позже и дахму; в 1709 г. в
Бомбее был освящен огонь Аташи-Адаран. Начиная с этого времени в источни
ках обычно различаются три типа парсийских священных учреждений: храмы
Дари-Михр без постоянно горящего огня (его обычно приносили из дома жрец
а на время богослужений), храмы Дари-Михр со священным огнем Дадгах
и, наконец, Дари-Михр с огнем Адаран. В просторечии, однако, все три мог
ли называться гуджаратским словом агиари Ц «место огня».
В течение XVIIIЦ XIX вв. все больше и больше священных огней основывалось отде
льными верующими и в новых местах поселений парсов, и в старых колониях в
Гуджарате. Самый старый сельский огонь Ц Адаран Ц тот, который находит
ся в Сиганпуре, неподалеку от Сурата. Здесь родился Ловджи Нассарванджи,
Вадиа («Кораблестроитель»), который в 1735 г. переселился в Бомбей и способст
вовал организации там больших верфей. Он разбогател и не только пожертво
вал средства родному священному огню, но и учредил ежегодный праздник Ц
гахамбар Ц в память своей души. Новые храмы огня парсов, подобно храмам о
гня иранских зороастрийцев невозможно было отличить от обычных домов н
а улицах, где они находились, потому что за пределами Бомбея было еще небе
зопасно. Так, Стрейншам Мастэр сообщает, что у парсов был храм огня в Сурат
е, но в 1672 г. «разъяренная толпа фанатичных мусульман разрушила и отняла ег
о» (Streynsham, 1888, с. CCXV).
Религиозные споры парсов в
XVIII в.
В течение всего этого периода у парсов имелся только один священный огон
ь Аташ-Baxpам Ц огонь Санджана в Навсари. На протяжения нескольких поколен
ий жрецы Санджана жили там в согласии со жрецами пантха Бхагариа, сущест
вуя на средства от пожертвований, приносившихся их огню. По мере того как
их численность увеличивалась, жрецы Санджана стали посягать на права жр
ецов Бхагариа совершать все религиозные обряды в городе. Разногласия ус
илились в XVII в. и привели к передаче дела в индийский суд, который вынес пос
тановление, что жрецы Санджана должны соблюдать первоначальное соглаш
ение и служить только огню. Они же решили покинуть Навсари и в 1741 г. так и сде
лали, прихватив огонь Аташ-Бахрам с собой. Годом позднее они водворили ег
о в новом храме в селении Удвада, на побережье, немного южнее Санджана, где
он и горит до сего дня.
Удаление священного огня расстроило жрецов Бхагариа, и они решили освят
ить свой собственный Аташ-Бахрам. Ведущие жрецы изучили «Пазэнд, пехлев
ийские и персидские рукописи», чтобы выяснить ритуалы, необходимые для т
акого великого дела, а другие общины парсов оказали помощь, в особенност
и община Сурата. Сто жрецов, «хорошо знавших Авесту», совершили обряд очи
щения и посвящения многих меньших огней, которые были нужны для этого, и в
1765 г. новый «Царь огней» был «возведен на престол». Жрецы Санджана, естест
венно, немного ревновали к этому сопернику их огня, имевшего восьмисотле
тний возраст, и опасались, что меньше паломников будет теперь приходить
в дальнее селение Удвада. Тогда они создали легенду для того, чтобы возве
личить свой огонь. Ранее, пока он был единственным, его называли просто Ат
аш-Бахрам или же « Шри-Аташ-Сахеб » (букв. «Уважаемый господин ог
онь»), но теперь для него стало использоваться имя Ираншах (букв
. «Царь Ирана»). Про него стали говорить, будто первые переселенцы-парсы п
ринесли его с собой из Ирана и он как-то связан с благодатью- Хварэна
персидских царей древности. Парсы очень верят этой легенде и продол
жают преданно совершать паломничества к святилищу этого огня.
Еще одним поводом для разногласий между разными группами жрецов стал Бо
мбей, который оказался за пределами старого территориального деления н
а пантхи. Сурат находился на территории жрецов Бхагариа, но, когда община
парсов там сильно возросла, жрецы ее, которых стало слишком много, порвал
и отношения с Навсари и образовали независимую, самоуправляющуюся груп
пу, названную Суратйа . Но Бомбей, рост которого искусственно по
ощрялся, привлекал парсов со всех концов Гуджарата, поэтому жрецы самых
различных пантхов следовали сюда за переселенцами-мирянами, чтобы сове
ршать для них богослужения и обслуживать основанные ими храмы огня. В юж
ном порту у духовенства не существовало, таким образам, единого руководс
тва.
В Сурате же впервые возникло и серьезное разногласие в начинавшей процв
етать общине. Споры велись и том, следует ли завязывать падан, то есть повя
зку на рот, на лице умерших и как нужно укладывать мертвецов на дахме Ц с
вытянутыми или же со скрещенными ногами. В 1720 г. жрецы Суратйа пригласили у
ченого жреца из Кермана Дастура Джамаспа Вилайати (последнее означает б
укв. «из родной страны») для вынесения решений по этим вопросам. Он высказ
ал мнение, что падан необходимо повязывать, а ноги нужно скрещивать так, к
ак это делается в Иране, и приступил к иным делам.
Дастур Джамасп Вилайати привез с собой некоторые рукописи, включая Венд
идад, н пригласил трех молодых жрецов Ц Дараба Кумана из Сурата, Джамасп
а Аса из Навсари и третьего, из Броача Ц изучать с ним Авесту по пехлевийс
ким переводам (парсы ими пренебрегли в пользу гуджаратских толкований).
Через некоторое время Дастур Джамасп возвратился домой, оставив парсов
ожесточенно спорить не только относительно похоронных обычаев, но и о су
дьбе календаря.
Переписка между Индией и Ираном давно уже позволила жрецам двух общин по
нять, что между их системами летосчисления есть разница в один месяц, но, б
удучи не в состоянии объяснить это обстоятельство, они просто приняли ег
о к сведению. В 1746 г. группа жрецов и мирян из Сурата решила перенять иранск
ий календарь, посчитав его кадими , то есть более «древним». Так
образовалось среди парсов движение Кадми ,отдающее предпочте
ние иранским обычаям перед персидскими на основании того предположени
я, что обычаи иранских зороастрийцев отражают более древнюю, а не просто
несколько отличную традицию. Большая часть парсов, однако, упорно придер
живалась календаря и обрядов предков, называя себя Расими («тр
адиционалистами») или же, чаще, Шаршаи или Шеншаи (сло
вом неясного происхождения, иногда ошибочно передававшимся позднее ка
к Шаханшахи Ц «роялисты»)
Расими Ц букв. «обычный», «привыч
ный»; Шаханшахи Ц «шахиншахский», «царский
.
Споры между разными группировками стали носить весьма ожесточенный ха
рактер и продолжались по крайней мере целое столетие. Несколько богатых
мирян примкнуло к маленькой партии Кадми, и один из них поручил главному
жрецу Кадми из Броача, некоему «мулле» Каусу, посетить Иран в поисках реш
ительных доказательств в их пользу. Каус отсутствовал в течение двенадц
ати лет. Он вернулся в 1780 г., привезя с собой массу арабо-персидских рукопис
ей и документов. Приверженцы партии Шеншаи тем временем изучали труды, д
оступные им в Индии, так что спор этот пробудил интерес к религиозным соч
инениям не только у жрецов, но и у мирян, потому что последние благодаря св
оим торговым занятиям тоже начали усваивать грамотность, которая до сих
пор была привилегией жрецов.
Таким образом, в XVIII в. вырос спрос на гуджаратские переводы ежедневных аве
стийских молитв и на такие популярные сочинения, как Меноги-Храд и Арда-В
ираз-Намаг. Жрецы изготовляли списки этих сочинений, но продолжали такж
е и свои труды по переписке авестийских и пехлевийских рукописей. Больша
я часть сохранившихся зороастрийских рукописей относится к этому врем
ени. Известно, что только один жрец пантха Бхагариа сделал в XVIII в. около три
дцати копий Вендидада; яшты тоже переписывались с уникального кодекса, с
писанного в Навсари в 1591 г., вероятно, с утраченной иранской рукописи.
В самый разгар споров между Шеншаи и Кадми произошел такой глубокий раск
ол, что для богослужений пришлось назначить отдельные места. В 1783 г. богаты
й филантроп Дади Сетх освятил в Бомбее огонь Аташ-Бахрам для Ка
дми, с муллой Каусом а качестве первого верховного жреца, и учредил там же
два огня Адаран, которым служили приезжие иранские жрецы. В 1823 г.
два соперничающих огня Аташ-Бахрам, один для Шеншаи, другой для Кадми, был
и зажжены в Сурате. Одним из результатов этого раскола стало то, что раздр
ажение Шеншаи было частично направлено против иранских зороастрийцев,
обычаи которых отстаивали приверженцы партии Кадми. С тех пор парсы в ос
новном перестали обращаться за советами к иранским зороастрийцам в воп
росах веры.
Иранские зороастрийцы XVIII в.
Такое изменение в отношениях, о котором иранцы, погруженные в свои забот
ы, возможно, не подозревали, усилились еще из-за положения обеих общин: па
рсы преуспевали, в то время как иранцы боролись за существование. В 1719 г. в И
ран вторглись афганцы, которые прошли через Систан и неожиданно напали н
а Керман. Зороастрийский квартал Габр-Махалле находился за пределами го
родских стен, и его жители Ц мужчины, женщины и дети Ц почти все были уби
ты. Дастуран дастур и другие видные зороастрийцы жили в городе, около хра
ма огня Аташ-Бахрам, под присмотром мусульманских властей, и потому они с
паслись, но в живых осталось так мало людей, что единственное, что они смог
ли сделать для погибших, Ц это собрать все тела вместе на поле и окружить
их земляным валом. Эту импровизированную дахму до сих пор можно видеть н
а некотором расстоянии от развалин квартала Габр-Махалле, который так и
не восстановили.
Афганцы свергли Сефевидов, но через семь лет были изгнаны Каджарами (тюр
кским племенем из Северного Ирана, претендовавшим на происхождение от Т
амерлана), и военачальника из наемников Надир-кули в 1736 г. провозгласили ш
ахом. Спустя два года Надир вторгся в Индию, разбил войско Моголов и разгр
абил Дели, но победы, кажется, делали его только более жестоким и алчным, с
ам же Иран при нем лежал в развалинах. Надира убили в 1747 г., и власть досталас
ь одному из его полководцев Ц Керим-хану Зенду, правившему с 1750 по 1779 г. со с
толицей в Ширазе. Именно во время его либерального и справедливого царст
вования Мулла Каус и посетил Иран. Он нашел Дастуран дастура переселенны
м из Туркабада в Йезд (хотя два древних огня Аташ-Бахрам остались в Шарифа
баде) Ц несомненно, для того, чтобы мусульманские власти могли за ним луч
ше следить.
Для встречи с Каусом в Йезде была созвана всеобщая ассамблея зороастрий
цев, которым он задал семьдесят восемь вопросов. Ответы их составили
Иттотер-Ривайат («Ривайат семидесяти восьми»), последний из ир
анских ривайатов. Приверженцы партии Кадми высоко его ценили, но Шеншаи,
конечно, относились к этому сочинению с подозрением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
парсы исследовали несколько старых башен и сумели проследить их постеп
енные усовершенствования, такие, как устройство с внешней стороны камен
ных лестниц, разделение внутренней каменной площадки специальными пер
егородками на три концентрических кольца. В плодородном Гуджарате труд
но было найти пустынные местности для устройства башен, но парсы делали
все возможное, используя удаленные от домов и дорог возвышенности.
В начале XVII в. колония парсов в Камбее исчезла, возможно в 1606 г., когда там рас
положился последний музаффаридский султан. Торговое процветание старо
го порта перешло к Сурату, и в течение последующих полутора столетий Сур
ат стал крупнейшим зороастрийским центром в мире. В 1774 г. голландский море
плаватель Ставоринус оценил количество парсов в Сурате в сто тысяч душ,
что составляло одну пятую всего населения, и заметил, что «они умножаютс
я числом изо дня в день и построили и населили целые кварталы в пригорода
х» (Stavorinus, 1798, с. 494).
У парсов были, в общем, прекрасные отношения с индусами, но веротерпимост
ь Акбара не пережила его царствования. Его преемник вновь ввел подушный
налог-джизйа, и с тех пор мусульмане «получили преимущество перед остал
ьными благодаря своей религии» (Ovington, 1929, с. 139). Иногда это приводило к насилию. П
римером насилия в отношении парсов является происшествие с одним ткачо
м из Броача, неким Кама-Хома, которого какой-то мусульманин обозвал кафир
ом («неверным»). Кама дерзко возразил ему, назвав самого обидчика кафиром.
Мусульманин пожаловался на это оскорбление местному судье, который пос
тановил, что никто из иноверцев не смеет так обращаться с поклонниками А
ллаха, а потому Кама сам должен либо принять ислам, либо умереть. Кама пред
почел смерть и был обезглавлен в 1702 г.
Несмотря на подобные сообщения о религиозном пыле и отваге парсов, в цел
ом в описаниях путешественников они предстают такими же, как и иранские
зороастрийцы, Ц добрыми, спокойными и трудолюбивыми. Рассказывается, ч
то они жили «между собой в полном согласии, делали совместные пожертвова
ния в пользу своих бедняков и не допускали, чтобы кто-нибудь выпрашивал п
одаяние у приверженцев других религий» (Niebuhr, 1792, с. 429). «Их всесторонняя доброт
а, проявляющаяся и в найме на работу тех нуждающихся, кто может работать, и
в раздаче своевременной щедрой милостыни немощным и несчастным, не оста
вляет никого лишенным помощи» (Ovington, 1929, с. 218). Такое общественное попечение ну
ждалось в организации, и парсами, так же как и иранскими зороастрийцами, р
уководили их старшины или судьи, должности которых передавались обычно
по наследству. Эти старшины-акабиры могли быть мирянами или же людьми жр
еческого происхождения, но светских профессий.
Жрецы сами непосредственно мирскими делами не занимались, как объяснил
это Лорду эрбуд , но у них имелись свои объединения для управлен
ия делами веры. То же самое было в Иране. Однако жрецы сотрудничали со стар
шинами в наблюдении за нравственностью. Они осуществляли свою власть та
к: «если какой-либо парс плохо себя вел, его исключали, из общины» (Niebuhr, 1972, с. 428),
то есть он отлучался от всех религиозных церемоний и лишался общинных бл
агодеяний. Жрецы отказывались совершать для него богослужения, он не име
л права войти в храм огня, а тело его после смерти не могло быть помещено н
а дахме. Фактически он становился отверженным, «вне касты». Случалось, чт
о на совершивших проступки налагались и прямые наказания. Ставоринус от
мечает, что «прелюбодеяние и блуд они наказывают сами и иногда даже приг
оваривают к смерти; но они обязаны тем не менее уведомить о каждой смертн
ой казни мусульманское правительство. Казнят тайно: либо забивают камня
ми, либо топят в реке, а иногда отравляют ядом» (Stavorinus 1798, с. 496). «Такие тяжкие прес
тупления, Ц добавляет он, Ц как мне сказали, очень редки среди них». Суро
вость наказания может показаться противоречащей приписываемой парсам
в большинстве сообщений мягкости и доброте, но ведь зороастрийцы и Ирана
и Индии, несомненно, не могли бы сохранять свою веру и образ жизни вопреки
всем неблагоприятным обстоятельствам если бы они не обладали твердост
ью характера.
Решительность парсов проявлялась и в обыденной жизни. В «Сказе о Рустаме
Манеке» прославляются отвага и добродетель одного из «старшин» Сурата.
Рустам Манек, богатый фактор
Фактор Ц мелкий чиновник Ост-Инд
ской компании.
и торговец, доблестно боролся с невзгодами, которые обрушились на о
бщину в конце XVII в., когда маратхи Декана повели против Моголов целый ряд в
ойн, во время которых Гуджарат несколько раз подвергся опустошению. В «С
казе о Рустаме Манеке» превозносятся его благодеяния: постройка дорог и
мостов, устройство общественных колодцев, уплата подушного налога-джиз
йа за бедняков, и за индусов, и за парсов, для того чтобы избавить их от жест
окого обращения с ними сборщиков налогов.
Все возраставшее процветание выдающихся парсов приводило к тому, что он
и все больше общались с людьми других вероисповеданий и нанимали слуг-и
ндусов. Их дома становились все менее надежными оплотами зороастрийско
й чистоты, и, видимо, в связи с этим, а может, из-за настоятельных требований
их иранских единоверцев они стали учреждать менее священные местные ог
ни. Первый из них зажгли, возможно, в Сурате, но более полные сведения дошл
и до нас об огне, учрежденном в соперничавшем с Суратом порту Бомбей. Посл
едний стал британским владением в 1661 г., и Ост-Индской компании было поруч
ено управлять им из Сурата. Компания заявила, что превратит его в «самый п
роцветающий порт Индии», и, для того чтобы достичь этого, провозгласила в
нем полную свободу вероисповеданий. В результате на остров постоянно пе
реселялись индусы и парсы, стремившиеся избегнуть притеснений Моголов
и португальцев.
В 1671 г. Хирджи Ваччха построил там Дари-Михр, а немного позже и дахму; в 1709 г. в
Бомбее был освящен огонь Аташи-Адаран. Начиная с этого времени в источни
ках обычно различаются три типа парсийских священных учреждений: храмы
Дари-Михр без постоянно горящего огня (его обычно приносили из дома жрец
а на время богослужений), храмы Дари-Михр со священным огнем Дадгах
и, наконец, Дари-Михр с огнем Адаран. В просторечии, однако, все три мог
ли называться гуджаратским словом агиари Ц «место огня».
В течение XVIIIЦ XIX вв. все больше и больше священных огней основывалось отде
льными верующими и в новых местах поселений парсов, и в старых колониях в
Гуджарате. Самый старый сельский огонь Ц Адаран Ц тот, который находит
ся в Сиганпуре, неподалеку от Сурата. Здесь родился Ловджи Нассарванджи,
Вадиа («Кораблестроитель»), который в 1735 г. переселился в Бомбей и способст
вовал организации там больших верфей. Он разбогател и не только пожертво
вал средства родному священному огню, но и учредил ежегодный праздник Ц
гахамбар Ц в память своей души. Новые храмы огня парсов, подобно храмам о
гня иранских зороастрийцев невозможно было отличить от обычных домов н
а улицах, где они находились, потому что за пределами Бомбея было еще небе
зопасно. Так, Стрейншам Мастэр сообщает, что у парсов был храм огня в Сурат
е, но в 1672 г. «разъяренная толпа фанатичных мусульман разрушила и отняла ег
о» (Streynsham, 1888, с. CCXV).
Религиозные споры парсов в
XVIII в.
В течение всего этого периода у парсов имелся только один священный огон
ь Аташ-Baxpам Ц огонь Санджана в Навсари. На протяжения нескольких поколен
ий жрецы Санджана жили там в согласии со жрецами пантха Бхагариа, сущест
вуя на средства от пожертвований, приносившихся их огню. По мере того как
их численность увеличивалась, жрецы Санджана стали посягать на права жр
ецов Бхагариа совершать все религиозные обряды в городе. Разногласия ус
илились в XVII в. и привели к передаче дела в индийский суд, который вынес пос
тановление, что жрецы Санджана должны соблюдать первоначальное соглаш
ение и служить только огню. Они же решили покинуть Навсари и в 1741 г. так и сде
лали, прихватив огонь Аташ-Бахрам с собой. Годом позднее они водворили ег
о в новом храме в селении Удвада, на побережье, немного южнее Санджана, где
он и горит до сего дня.
Удаление священного огня расстроило жрецов Бхагариа, и они решили освят
ить свой собственный Аташ-Бахрам. Ведущие жрецы изучили «Пазэнд, пехлев
ийские и персидские рукописи», чтобы выяснить ритуалы, необходимые для т
акого великого дела, а другие общины парсов оказали помощь, в особенност
и община Сурата. Сто жрецов, «хорошо знавших Авесту», совершили обряд очи
щения и посвящения многих меньших огней, которые были нужны для этого, и в
1765 г. новый «Царь огней» был «возведен на престол». Жрецы Санджана, естест
венно, немного ревновали к этому сопернику их огня, имевшего восьмисотле
тний возраст, и опасались, что меньше паломников будет теперь приходить
в дальнее селение Удвада. Тогда они создали легенду для того, чтобы возве
личить свой огонь. Ранее, пока он был единственным, его называли просто Ат
аш-Бахрам или же « Шри-Аташ-Сахеб » (букв. «Уважаемый господин ог
онь»), но теперь для него стало использоваться имя Ираншах (букв
. «Царь Ирана»). Про него стали говорить, будто первые переселенцы-парсы п
ринесли его с собой из Ирана и он как-то связан с благодатью- Хварэна
персидских царей древности. Парсы очень верят этой легенде и продол
жают преданно совершать паломничества к святилищу этого огня.
Еще одним поводом для разногласий между разными группами жрецов стал Бо
мбей, который оказался за пределами старого территориального деления н
а пантхи. Сурат находился на территории жрецов Бхагариа, но, когда община
парсов там сильно возросла, жрецы ее, которых стало слишком много, порвал
и отношения с Навсари и образовали независимую, самоуправляющуюся груп
пу, названную Суратйа . Но Бомбей, рост которого искусственно по
ощрялся, привлекал парсов со всех концов Гуджарата, поэтому жрецы самых
различных пантхов следовали сюда за переселенцами-мирянами, чтобы сове
ршать для них богослужения и обслуживать основанные ими храмы огня. В юж
ном порту у духовенства не существовало, таким образам, единого руководс
тва.
В Сурате же впервые возникло и серьезное разногласие в начинавшей процв
етать общине. Споры велись и том, следует ли завязывать падан, то есть повя
зку на рот, на лице умерших и как нужно укладывать мертвецов на дахме Ц с
вытянутыми или же со скрещенными ногами. В 1720 г. жрецы Суратйа пригласили у
ченого жреца из Кермана Дастура Джамаспа Вилайати (последнее означает б
укв. «из родной страны») для вынесения решений по этим вопросам. Он высказ
ал мнение, что падан необходимо повязывать, а ноги нужно скрещивать так, к
ак это делается в Иране, и приступил к иным делам.
Дастур Джамасп Вилайати привез с собой некоторые рукописи, включая Венд
идад, н пригласил трех молодых жрецов Ц Дараба Кумана из Сурата, Джамасп
а Аса из Навсари и третьего, из Броача Ц изучать с ним Авесту по пехлевийс
ким переводам (парсы ими пренебрегли в пользу гуджаратских толкований).
Через некоторое время Дастур Джамасп возвратился домой, оставив парсов
ожесточенно спорить не только относительно похоронных обычаев, но и о су
дьбе календаря.
Переписка между Индией и Ираном давно уже позволила жрецам двух общин по
нять, что между их системами летосчисления есть разница в один месяц, но, б
удучи не в состоянии объяснить это обстоятельство, они просто приняли ег
о к сведению. В 1746 г. группа жрецов и мирян из Сурата решила перенять иранск
ий календарь, посчитав его кадими , то есть более «древним». Так
образовалось среди парсов движение Кадми ,отдающее предпочте
ние иранским обычаям перед персидскими на основании того предположени
я, что обычаи иранских зороастрийцев отражают более древнюю, а не просто
несколько отличную традицию. Большая часть парсов, однако, упорно придер
живалась календаря и обрядов предков, называя себя Расими («тр
адиционалистами») или же, чаще, Шаршаи или Шеншаи (сло
вом неясного происхождения, иногда ошибочно передававшимся позднее ка
к Шаханшахи Ц «роялисты»)
Расими Ц букв. «обычный», «привыч
ный»; Шаханшахи Ц «шахиншахский», «царский
.
Споры между разными группировками стали носить весьма ожесточенный ха
рактер и продолжались по крайней мере целое столетие. Несколько богатых
мирян примкнуло к маленькой партии Кадми, и один из них поручил главному
жрецу Кадми из Броача, некоему «мулле» Каусу, посетить Иран в поисках реш
ительных доказательств в их пользу. Каус отсутствовал в течение двенадц
ати лет. Он вернулся в 1780 г., привезя с собой массу арабо-персидских рукопис
ей и документов. Приверженцы партии Шеншаи тем временем изучали труды, д
оступные им в Индии, так что спор этот пробудил интерес к религиозным соч
инениям не только у жрецов, но и у мирян, потому что последние благодаря св
оим торговым занятиям тоже начали усваивать грамотность, которая до сих
пор была привилегией жрецов.
Таким образом, в XVIII в. вырос спрос на гуджаратские переводы ежедневных аве
стийских молитв и на такие популярные сочинения, как Меноги-Храд и Арда-В
ираз-Намаг. Жрецы изготовляли списки этих сочинений, но продолжали такж
е и свои труды по переписке авестийских и пехлевийских рукописей. Больша
я часть сохранившихся зороастрийских рукописей относится к этому врем
ени. Известно, что только один жрец пантха Бхагариа сделал в XVIII в. около три
дцати копий Вендидада; яшты тоже переписывались с уникального кодекса, с
писанного в Навсари в 1591 г., вероятно, с утраченной иранской рукописи.
В самый разгар споров между Шеншаи и Кадми произошел такой глубокий раск
ол, что для богослужений пришлось назначить отдельные места. В 1783 г. богаты
й филантроп Дади Сетх освятил в Бомбее огонь Аташ-Бахрам для Ка
дми, с муллой Каусом а качестве первого верховного жреца, и учредил там же
два огня Адаран, которым служили приезжие иранские жрецы. В 1823 г.
два соперничающих огня Аташ-Бахрам, один для Шеншаи, другой для Кадми, был
и зажжены в Сурате. Одним из результатов этого раскола стало то, что раздр
ажение Шеншаи было частично направлено против иранских зороастрийцев,
обычаи которых отстаивали приверженцы партии Кадми. С тех пор парсы в ос
новном перестали обращаться за советами к иранским зороастрийцам в воп
росах веры.
Иранские зороастрийцы XVIII в.
Такое изменение в отношениях, о котором иранцы, погруженные в свои забот
ы, возможно, не подозревали, усилились еще из-за положения обеих общин: па
рсы преуспевали, в то время как иранцы боролись за существование. В 1719 г. в И
ран вторглись афганцы, которые прошли через Систан и неожиданно напали н
а Керман. Зороастрийский квартал Габр-Махалле находился за пределами го
родских стен, и его жители Ц мужчины, женщины и дети Ц почти все были уби
ты. Дастуран дастур и другие видные зороастрийцы жили в городе, около хра
ма огня Аташ-Бахрам, под присмотром мусульманских властей, и потому они с
паслись, но в живых осталось так мало людей, что единственное, что они смог
ли сделать для погибших, Ц это собрать все тела вместе на поле и окружить
их земляным валом. Эту импровизированную дахму до сих пор можно видеть н
а некотором расстоянии от развалин квартала Габр-Махалле, который так и
не восстановили.
Афганцы свергли Сефевидов, но через семь лет были изгнаны Каджарами (тюр
кским племенем из Северного Ирана, претендовавшим на происхождение от Т
амерлана), и военачальника из наемников Надир-кули в 1736 г. провозгласили ш
ахом. Спустя два года Надир вторгся в Индию, разбил войско Моголов и разгр
абил Дели, но победы, кажется, делали его только более жестоким и алчным, с
ам же Иран при нем лежал в развалинах. Надира убили в 1747 г., и власть досталас
ь одному из его полководцев Ц Керим-хану Зенду, правившему с 1750 по 1779 г. со с
толицей в Ширазе. Именно во время его либерального и справедливого царст
вования Мулла Каус и посетил Иран. Он нашел Дастуран дастура переселенны
м из Туркабада в Йезд (хотя два древних огня Аташ-Бахрам остались в Шарифа
баде) Ц несомненно, для того, чтобы мусульманские власти могли за ним луч
ше следить.
Для встречи с Каусом в Йезде была созвана всеобщая ассамблея зороастрий
цев, которым он задал семьдесят восемь вопросов. Ответы их составили
Иттотер-Ривайат («Ривайат семидесяти восьми»), последний из ир
анских ривайатов. Приверженцы партии Кадми высоко его ценили, но Шеншаи,
конечно, относились к этому сочинению с подозрением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40