А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Ей придется пойти туда с ним, не спуская с него нацеленного оружия. А где-то рядом находится его атлетически сложенный камердинер. Она предвидела это, но так и не придумала способ, чтобы облегчить свою задачу.
Ей оставалось держаться твердо и уверенно, не отступая от своего решения стать свободной ни на йоту.
Он еще шире улыбнулся, снова покачивая ногой.
– Господи, Софи, я просто восхищаюсь вами! Но лучше вам отвести оружие в сторону, пока я не забрал его у вас. Вы можете вынудить меня отправить вас домой с несколькими синяками, которые в будущем будут служить вам напоминанием, чтобы больше вы не вздумали попусту занимать мое время.
– Вы забываете, Пинтер, что я не обычная женщина. Семь лет я участвовала в военных походах. Я видела сражения и смерть. Я пользовалась оружием, умею с ним обращаться. И меня не тошнит при мысли пролить кровь. Если вы считаете, что я блефую, можете подойти сюда и попробовать вырвать у меня пистоль. Но получите только дырку в груди. А теперь отдайте мне сначала это письмо – то, что при вас. Бросьте его ко мне по полу.
Он все еще выглядел спокойным и наглым. Но София, пристально наблюдая за ним, видела капельки пота, выступившие у него на лбу и на верхней губе. Пожав плечами, он достал письмо и швырнул его по ковру к ее ногам.
– Я могу себе позволить немного пойти у вас на поводу, – сказал он. – Должен признаться, Софи, все это представляется мне весьма забавным. Это, конечно, последнее письмо. Думаю, на этот раз я могу проявить великодушие и позволить вам получить его бесплатно. Ну а теперь давайте пожмем друг другу руку?
Он начал вставать.
– Сидеть! – приказала она. Усмехнувшись, он сел и сложил руки на груди.
– Сейчас мы с вами пойдем за остальными письмами. Я прекрасно понимаю, что вы попытаетесь скрыть одно или два письма, чтобы и дальше продолжать свою игру. Но прежде всего мне хотелось бы кое-что вам сказать. Мне надоело скрывать эту тайну. Я написала письмо и сняла с него семь копий, которые вчера вручила своему адвокату. Ему даны указания немедленно отправить эти копии по моей инструкции в случае моей смерти или необъяснимого исчезновения. Я дам ему эти инструкции, как только вы снова попытаетесь меня шантажировать или как только вы опубликуете одно из этих писем. И это, мистер Пинтер, вовсе не блеф.
– Но скандал все равно разразится, моя дорогая, – сказал он, не убирая насмешливого оскала.
– Да, – согласилась она. – И думаю, мой брат, виконт Хоутон, сэр Натаниель Гаскойн, лорд Пелем, виконт Роули и граф Хаверфорд пожелают выяснить, кто же является автором этого скандала. В тот день я не хотела бы оказаться на вашем месте, мистер Пинтер. Для вас было бы лучше, если бы я пристрелила вас прямо сейчас!
Она не зря считала его трусливым подлецом. Внешне он не изменил ни позы, ни манеры поведения, но явно занервничал. Теперь уже он не покачивал ногой, а дергал. Глаза его бегали по сторонам в поисках способа отвлечь ее или обезоружить. Капли пота начали стекать ему в глаза и падать на галстук.
– До сих пор, Софи, вы предпочитали тщательно скрывать это от всех. Я не верю, что вы написали это письмо.
– Может, вы и правы. Очень может быть. Но вы не можете знать это наверняка, пока не проверите, верно? Блеф это или нет? Вы думаете, что с сегодняшнего дня сможете спать спокойно? – Она мрачно улыбнулась, ни на минуту не выпуская его из виду. – Так как, мистер Пинтер, я блефую или нет?
– Послушайте, Софи, мне кажется, мы можем спокойно все это обсудить.
– Сейчас же встаньте и поднимите руки так, чтобы я их видела. Я сердита, мистер Пинтер. Мной владеет не страстный гнев, а, как видите, холодная ярость. Думаю, меня даже порадует, если вы подадите мне повод выстрелить в вас. И лучше вам быть осторожным и не искушать меня. Встаньте!
Нужно было потренироваться, подумала она. Она устала держать тяжелый пистолет в вытянутых руках. И дело еще далеко не окончено. Она призывала на помощь всю свою волю, как делала это в самых трудных обстоятельствах на войне.
И как раз в тот момент, когда он встал и поднял руки вверх, случилось нечто совершенно неожиданное. Кто-то начал стучать в наружную дверь. Он опять усмехнулся ей:
– Это немного неудачно для вас, Софи.
– Не двигайтесь с места! – Она не отводила от него взгляд.
Если ей повезет, это окажется какой-нибудь торговец, с которым камердинер и сам справится. Ну а если нет… Этот случай не был ею предусмотрен.
За дверью послышались голоса, не один, а сразу несколько. Люди были уже внутри дома. София постаралась не терять присутствия духа. Взгляд Бориса Пинтера опять судорожно забегал по комнате. Улыбка стала несколько увереннее.
Дверь распахнулась.
– Это Софи! – закричал Кеннет. – У нее оружие.
– Не делай этого, Софи! – крикнул Рекс. – Не стреляй!
– Опусти пистолет, Софи, – мягко сказал ей Иден. – У тебя нет причины воспользоваться им, хотя он и заслуживает смерти.
– Что ж, – сказал Борис Пинтер, опустив руки, – я вижу, все Четыре Всадника Апокалипсиса пришли на помощь своей даме. – Но его любезный тон был лишь отчаянной бравадой. В глазах его плескался настоящий страх, чего не было до этого момента, как с досадой заметила София.
– Поднимите руки вверх! – приказала она и испытала удовольствие, когда он поспешно задрал их кверху. Что ж, по крайней мере она сумела выставить его в смешном свете.
А затем в поле ее зрения оказался Натаниель, и от неожиданности ее рука дрогнула, и дуло оружия оказалось направленным прямо ему в грудь.
– Дайте мне оружие, Софи, – сказал он, протянув руку.
– Осторожно, Нат, – предостерег друга Иден. – Она может не сознавать, что делает.
– Он этого не стоит. – Натаниель шагнул к Софи. – Он не стоит того, чтобы всю оставшуюся жизнь вы винили себя в убийстве и видели его в снах. Поверьте мне, любовь моя. Я знаю, о чем говорю. Отдайте мне оружие.
София не стала ждать унижения, чтобы пистолет забрали из ее онемевших рук, и опустила его во внутренний карман.
– Вряд ли незаряженное оружие может быть опасным, – заметила она, – разве только для нервов. В комнате кто-то громко вздохнул с явным облегчением.
– Она сумасшедшая, говорю вам, – забормотал Пинтер. – Я возвращал ей кое-какие письма Уолтера, думая, что она пожелает их сохранить. К несчастью, они оказались любовными письмами, которые старина Уолтер писал кому-то другому, какой-то женщине, и Софи пришла в ярость. Она вылила на меня свою злость, видимо, потому, что Уолтера уже нет в живых.
– Побереги слова, Пинтер, – сказал Кеннет. – Они тебе еще пригодятся. С вами все в порядке, Софи?
Она не отрываясь смотрела в глаза Натаниеля, стоящего от нее всего в нескольких футах, чувствуя, как дрожат у нее колени, и испытывая невероятное облегчение, которое старалась скрыть. При этом она даже не задумывалась о том, как они здесь оказались.
– Я могла бы и сама с ним справиться, – заявила София.
– Мы в этом и не сомневаемся, – согласился Натаниель. – Но друзья всегда должны держаться рядом, Софи. И вы наш друг, нравится вам это или нет.
– Значит, вы действительно решились это сделать, Софи? – Пинтер усмехнулся, на этот раз далеко не весело. – Не только заготовили письмо, но обо всем им рассказали?
– Это то письмо, Софи? – спросил Кеннет, поднимая его с пола.
– Да.
– Их должно быть еще несколько?
– Да.
– Не успеет истечь несколько минут, как они станут вашими, – сказал Кеннет.
– Они и так стали бы моими, даже если бы вы не пришли, – сказала она, не сводя глаз с Натаниеля.
Что им известно? Но какое это теперь имеет значение? Скоро она сможет не подвергаться муке видеть его, да и остальных. Она исчезнет.
– Софи! – Натаниель оказался рядом и, обняв, привлек ее к себе.
Она почувствовала, как его губы коснулись ее щеки. Только в этот момент она поняла, что вся дрожит.
– Пусть кто-нибудь отвезет ее домой, – обратился Натаниель к друзьям.
– Нет! – Она вскинула голову, но протест ее прозвучал слабо.
Почему он сам не отвезет ее домой?
– Пойдемте, Софи, – после минутной паузы сказал Рекс.
Казалось, никто из друзей не хотел уходить, чтобы не пропустить того, что здесь должно произойти. Но что именно? Зачем они пришли? Что они собираются сделать с Борисом Пинтером? Неужели они не дали ей убить его – хотя она не смогла бы это сделать незаряженным оружием – только для того, чтобы самим получить от этого удовлетворение?
Знали ли они обо всем?
– Пойдемте, Софи, – повторил Рекс. – Кэтрин находится в Роули-Хаусе вместе с Мойрой и Дафной. Позвольте мне отвезти вас к ним.
Натаниель освободил Софию, и Рекс твердо обнял ее за плечи.
– Идемте, – сказал он. – Вам больше нечего бояться. Вы и сами могли это сделать – это стало ясно, как только мы вошли. Но позвольте покончить с этим делом вашим друзьям.
«Покончить с делом». Он не пояснил, каким образом, но ей это было безразлично. Теперь безразлично. Если пока еще они ничего не знают, вскоре узнают. Но ей и это было безразлично. Для нее имело значение только то, что все это позади, что она станет свободной – и всего через несколько дней у нее начнется новая жизнь, которую она с таким восторгом рисовала себе вчера.
«Этот восторг вернется, я просто очень устала», – думала София, позволяя Рексу увести себя из комнаты Бориса Пинтера, затем вниз и на улицу к ожидающему экипажу. Она расстроилась от того, что ей помешали самой завоевать себе свободу, и вместе с тем испытывала громадное облегчение.
Рекс помог ей усесться, занял место рядом с ней, и экипаж тут же тронулся с места. София откинула голову назад и закрыла глаза.
– А что там будет? – спросила она.
– Они достанут оставшиеся письма, – сказал Рекс, – привезут их вам в Роули-Хаус, и на этом ваши мучения закончатся. Друзья должны держаться вместе, Софи. Когда несколько лет назад мне нужно было уладить некий вопрос чести, эти три парня стояли рядом со мной, как сегодня рядом с вами находились все мы, четверо. Их поддержка значила для меня очень много.
Она слегка улыбнулась, не открывая глаз.
– Я поняла вас, Рекс. И больше не буду обвинять вас во вмешательстве в мою жизнь. А что еще там произойдет?
– Он будет наказан, – чуть помедлив, сказал Рекс.
– Трое против одного? – Ей казалось, что это не очень честно.
– Нет, один против одного. Каждый из нас хотел оказаться на этом месте, мы даже собирались бросить жребий. Но Нат не захотел и слышать об этом. Но ведь я тоже и думать не мог, чтобы тогда, несколько лет назад, кто-нибудь занял мое место – я мстил за зло, причиненное Кэтрин.
Софи открыла глаза и взглянула на него. В ответ он спокойно посмотрел в ее глаза. Тогда она вспомнила, что Натаниель обнял ее и поцеловал – при всех. И назвал ее своей любовью.
«Поверь мне, любовь моя».
Она опять закрыла глаза.
– А теперь, Пинтер, – отрывисто сказал Кеннет, когда внизу захлопнулись двери за Рексом и Софией, – пожалуйте сюда остальные письма.
Борис Пинтер засмеялся:
– А оно только одно и было. Я отдал ей письмо, а она, видно, так разъярилась, узнав, что это было за письмо, что почему-то решила, что я угрожаю ей. Вы знаете женщин с их богатым воображением – особенно если они обнаруживают, что их муж развлекался на стороне.
Кеннет пересек комнату и остановился вплотную к Борису Пинтеру, угрожающе нависая над ним с высоты своего роста.
– Думаю, вы не поняли, что это приказ, лейтенант, – сказал он. – Не хотелось бы повышать голоса, поскольку мы не на плацу. Я буду вас сопровождать, пока вы будете доставать письма. Понятно?
– Да, сэр. – Пинтер резко сменил приятельский тон на угодливое заискивание подчиненного. Когда Кеннет встал сбоку и указал ему на дверь, он быстро прошел в соседнюю комнату.
Оставшись одни, Натаниель и Иден переглянулись.
– Черт побери, она выглядела великолепно! – воскликнул Иден. – Кто бы мог подумать, что пистолет не заряжен? Лично я – нисколько.
– Поможешь мне передвинуть мебель? – предложил Натаниель, и они отодвинули к стенам несколько стульев и небольшие столики, занимавшие центр комнаты.
– Нат, я ничего не понимаю! – сказал Иден, когда они вместе переставили диван. – Поцелуй в щеку?! «Любовь моя»?!
Натаниель оценивающе осматривал освободившееся место. Так будет хорошо. Он стоял спиной ко всем и испугался при виде оружия, направленного прямо на него, и при мысли о том, что могло случиться с Софи, если бы Пинтер вырвал у нее пистолет до их прихода. На несколько минут он забыл, что они с Софи не одни в комнате.
– Ты поэтому не дал одному из нас шанс сделать это? – спросил Иден, указывая на пустое пространство.
Натаниель молча посмотрел на него.
– Софи? – заинтригованно спросил Иден. – Значит, Софи, Нат? А вовсе не леди Галлис?
Но в этот момент вернулись Кеннет и Пинтер. Кен нес груду писем, которых на взгляд казалось восемь или десять, по внешнему виду похожих на первое.
– Старина Уолтер был малый не промах! – искренне воскликнул Пинтер.
– Майор Армитидж, – сурово поправил его Иден, – отныне и во веки веков не будет упоминаться ни в ваших разговорах, лейтенант, ни в письмах. Как и эти письма и все, что с ними связано. Мы не требуем, чтобы вы дали честное слово, поскольку, откровенно говоря, не верим вам на слово. Скажем только, что, если вы не подчинитесь этому требованию, вам придется крепко пострадать. Я не спрашиваю, поняли ли вы меня.
– Это… это угроза… сэр? – запинаясь, пробормотал Пинтер.
– Именно, – холодно подтвердил Иден. – А также обещание. Так-то! – Он достал из внутреннего кармана пальто свернутый лист бумаги, который бросил на один из столов, отодвинутых к стене. – Это заявление, Пинтер, которое будет опубликовано, если до конца своих дней вы не станете вести себя как хороший мальчик. Здесь описываются некоторые факты, подтверждающие ваши необычные сексуальные вкусы.
Пинтер заметно побледнел.
– Все это ложь, – заявил он.
– В самом деле? – сухо спросил Иден. – Но ведь это не имеет значения, не так ли? И заявление никогда не будет опубликовано, вы согласны? – рявкнул он так, что даже Натаниель вздрогнул.
– Да, сэр. – Вся бравада Пинтера исчезла, как они и думали. Но не полностью, надеялся Натаниель.
– Кстати, – небрежно заметил Иден, – имеется несколько копий этого документа. Каждый из нас оставил себе по одной. Мы не обладаем достаточной властью, чтобы приговорить вас к изгнанию, Пинтер, но настоятельно рекомендуем покинуть эту страну на год или на десять лет. Понятно?
– Да, сэр! – сказал Пинтер.
– Отлично, – кивнул Иден. – Нат, теперь твой черед.
Пинтер уже несколько минут нервно посматривал в его сторону. Натаниель спокойно снимал с себя пальто, жилет и засучивал рукава рубашки.
– Вы не умрете, Пинтер, – обнадежил он его по-приятельски, – разве только от страха, конечно. И вас не привяжут, что вас, очевидно, разочарует, поскольку для вас это было любимой формой наказания. Можете избавиться от лишней одежды, чтобы не сковывать движений – я дам вам время, – а потом можете сколько угодно пользоваться своими кулаками. Я же буду пользоваться своими.
Пинтер отшатнулся.
– Вы получили письма, – сказал он. – И мое обещание молчать. Я даже уеду из страны. Ради чего все это?
– Ради чего? – Натаниель поднял брови. – Это ради миссис Армитидж, Пинтер. Ради нашего друга. У вас есть одна минута на приготовления. После этого или мы будем с вами драться, или вы будете подвергнуты наказанию. Выбирайте сами, мне все равно.
– Вас здесь трое! – взвизгнул Пинтер.
– Но к счастью для вас, Пинтер, – сказал Натаниель, – мы люди чести. Если вам удастся избежать наказания, послав меня в нокаут, майор лорд Пелем и майор лорд Хаверфорд пальцем вас не тронут. – Он улыбнулся. – Осталось тридцать секунд.
Вероятно, Борис Пинтер решил, что у него есть шанс победить, или был слишком испуган, чтобы трусливо предпочесть наказание. Или просто не понимал, что имеет дело с порядочным джентльменом, который не станет добивать его, если собьет с ног.
Так или иначе, он довольно долго выстоял против атак Натаниеля. Хотя это вовсе не было борьбой равных по силе противников. Один раз он нанес довольно ощутимый удар Натаниелю в плечо, а после второго удара у того из угла рта потекла кровь. Остальные удары или не причинили Натаниелю вреда, или вовсе миновали его.
Сам же Пинтер к тому моменту, когда он упал, полностью потерял сознание от сокрушительного удара снизу в подбородок, из его разбитого носа струилась кровь, а веко над глазом наливалось густой синевой, к тому же он потерял два передних зуба. А под рубашкой все его тело кверху от пояса было покрыто синяками.
Натаниель расслабил пальцы и с сожалением посмотрел на разбитые суставы. Он только что заметил, что в дверях показались камердинер Пинтера, хозяйка квартиры и слуга, впустивший их в дом.
– Если вы его камердинер, – сказал Натаниель, пригвоздив человека взглядом, – принесите воды и окатите своего хозяина.
Камердинер бросился исполнять приказание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33