Где бы ни возникала угроза прорыва, она тут
же блокируется и контратаки отбрасывают противника назад. Наши товарищ
и делают невозможное, чтобы сдержать этот прорыв. Они удерживают позиции
, уже зная, что пути к их отступлению отрезаны из-за трусости и предательс
тва, которые пришли на помощь Красной Армии. Наш аэродром часто становит
ся мишенью для атак советских самолетов, нападающих с малых и больших вы
сот. Но по сравнению с теми усилиями, которые они затрачивают, ущерб очень
мал. Только сейчас у нас так мало бомб, боеприпасов и горючего, что станови
тся неблагоразумным держать все эскадрильи в пределах котла. Все самоле
ты улетают в несколько заходов и после нашего отлета воздушной поддержк
и с этого аэродрома уже не будет. Специальная группа под командованием Ю
нгклаусена остается в котле, чтобы обеспечивать поддержку ожесточенно
атакуемой 6-й армии до тех пор, пока оно еще способна подниматься в воздух.
Весь остальной персонал перелетает из котла в Обливскую, в 150 км к западу о
т Сталинграда.
Довольно сильные немецкие силы идут в атаку со стороны Сальска во взаимо
действии с двумя только что прибывшими бронетанковыми дивизиями, котор
ые были сняты с фронта. Мы знаем, что это хорошо отдохнувшие элитные части
. Атака начинается в северо-восточном направлении с целью восстановить
прерванное сообщение со Сталинградом и тем самым вызволить из окружени
я 6-ю армию. Мы поддерживаем эту операцию, летая от восхода солнца до темно
ты. Она должна увенчаться успехом, окруженные дивизии должны быть освобо
ждены. Наступление развивается успешно, вскоре наши товарищи захватыва
ют Абганерово в каких-нибудь тридцати километрах к югу от котла. В тяжелы
х боях они прошли более 60 км.
Несмотря на усиливающееся сопротивление, мы продолжаем наступать. Если
сейчас 6-я армия смогла бы оказать давление изнутри на южную стенку котла
, операция могла быть ускорена и упрощена, но она с трудом была бы способна
сделать это даже если был бы отдан приказ: 6-я армия физически истощена.
Только железная решимость заставляет ее продолжать сопротивление. Рас
пад окруженной армии был еще более усугублен недостатком самого необхо
димого. Сейчас они оказались без еды, боеприпасов и горючего. Температур
а обычно между 20 и 30 градусами ниже нуля. Шанс прорыва из кольца зависит от
успешных поставок минимального количества припасов в котел. Но бог пого
ды явно на стороне врага. Длительный период плохой погоды не дает нам воз
можности доставить припасы. В предыдущих битвах в России операции по раз
блокированию котлов всегда оказывались успешными. Но на этот раз только
небольшая доля незаменимых припасов может достичь своей цели. Позднее в
озникают трудности с посадкой, и мы вынуждены полагаться на сброс грузов
с помощью парашютов, часть которых потеряна. Несмотря на это, мы доставля
ем грузы в метель и в этих условиях некоторая часть ценного груза попада
ет к русским.
Другое несчастье приходит с новостями о том, что Советы пробили гигантск
ую брешь на участке фронта к югу от нас, который удерживается нашими союз
никами. Если этому прорыву не помешать, он может повлечь за собой катастр
офу всего южного фронта. Наличных ресурсов нет. Прорыв должен быть остан
овлен. Ударная группа, намеревающаяся пробиться к Сталинграду с юга, Ц е
динственная имеющаяся в распоряжении. Наиболее боеспособные части взя
ты из нее и направлены в опасную зону. Мы ежедневно летаем над немецкими а
такующими войсками и знаем силу сопротивления противника. Мы знаем такж
е, что эти немецкие дивизии могли бы дойти до котла и освободить тех, кто о
казался там в окружении.
Поскольку наступательный потенциал ослаблен, все кончено. Слишком позд
но вызволять из окружения 6-ю армию, ее трагическая судьба неизбежна. Реше
ние остановить наступление на Сталинград должно быть жестоким ударом, с
лабые остатки этой силы не смогут сделать это самостоятельно.
В двух решающих местах наши союзники поддались советскому давлению. Не п
о вине немецкого солдата погибла 6-я армия. А вместе с ней Ц Сталинград. А в
месте со Сталинградом Ц вероятность уничтожения ударных сил Красной а
рмии.

8. Отступление

Юнгклаусен только что истратил имеющийся запас бомб и горючего и вернул
ся в полк. Он проделал отличную работу при трудных обстоятельствах, но да
же здесь, в Обливской, условия, в которых он нашел нас можно назвать по-вся
кому, но только не тихими. Однажды утром на дальнем краю аэродрома слышит
ся ружейная стрельба. Как обнаружилось позднее, наземный персонал друго
й части вступил в бой с регулярными советскими частями. Метеорологи объя
вляют тревогу, пуская в воздух красные ракеты. Я немедленно взлетаю вмес
те с эскадрильей и рядом с аэродромом вижу лошадей и спешившихся всадник
ов, это иваны. К северу находится неисчислимое множество лошадей, людей и
военного снаряжения. Не требуется много времени чтобы понять: русская ка
валерийская дивизия наступает, и нет никого, кто мог бы ее остановить. К се
веру от нас еще нет сплошного фронта, так что Советы просочились незамеч
енными через вновь открывшийся разрыв. Их главные силы находятся на расс
тоянии четырех-пяти километров от нашего аэродрома, а их передовые част
и уже подошли к нему вплотную. В этом районе нет наземных войск, следовате
льно, положение чрезвычайно опасное. Первое что нам нужно сделать Ц уни
чтожить их артиллерию бомбами и пушечным огнем, прежде чем они смогут за
нять позиции, потом мы атакуем все остальное. Спешенные кавалеристы двиг
аются медленно и теряют свою эффективность. У нас, поэтому, нет иного выбо
ра кроме как перестрелять всех лошадей.
Мы взлетаем и садимся без перерывов. Мы лихорадочно торопимся. Если мы не
сотрем их с лица земли до захода солнца, наша аэродром окажется под угроз
ой ночного нападения.
После обеда мы видим несколько советских танков. Они идут на полной скор
ости в направлении аэродрома. Мы должны их уничтожить, в противном случа
е все пропало. Мы сбрасываем на них бомбы, они маневрируют, чтобы их избежа
ть. Необходимость защитить себя дает нам точность, которую мы никогда ра
ньше не имели. После атаки мы набираем высоту и возвращаемся на аэродром
по самому короткому пути, удовлетворенные проделанной работой и успехо
м наших оборонительных мер. Неожиданно прямо перед собой я вижу… справа,
на краю летного поля… это просто невероятно! Последний советский танк из
бежал суматохи, вызванной нашей бомбежкой, и намеревается выполнить сво
ю задачу. Он один может расстрелять и сжечь все самолеты, стоящие на земле
. Я пикирую и хорошо направленная бомба попадает в цель и уничтожает танк
в нескольких метрах от взлетной полосы.
Вечером я совершаю семнадцатый вылет за этот день и мы внимательно смотр
им на поле боя. Здесь тихо, все стерто с лица земли. Сегодня ночью мы можем с
пать, ни о чем не беспокоясь. Во время последних вылетов наши зенитки оста
вили свои позиции и сформировали нечто вроде защитного экрана на краю аэ
родрома на случай если каким-нибудь оставшимся в живых иванам ночью взб
редет в голову бежать не в ту сторону. Я лично думаю, что это маловероятно.
Немногие уцелевшие будут скорее докладывать в каком-то штабе, что их кав
алерийская дивизия не вернется и должна быть списана.
Незадолго перед Рождеством мы стоим в Морозовской, немного дальше к запа
ду. Здесь с нами происходит почти то же самое. Иван прячется в нескольких к
илометрах от аэродрома, в Урюпинске. Погода мешает полетам. Мы не хотим, чт
обы иван атаковал нас ночью, когда мы не сможем нанести ответный удар с во
здуха. 24 декабря мы должны в любом случае перелететь на другой аэродром к
юго-востоку. Продолжающаяся плохая погода заставляет нас повернуть обр
атно во время полета и провести Рождество в Морозовской. В рождественску
ю ночь мы все знаем, что наша охрана может поднять тревогу в любой момент.
В этом случае нам придется защищать аэродром и самолеты. Никто не чувств
ует себя в полной безопасности, кто-то лучше скрывает свои чувства, кто-т
о Ц хуже. Хотя мы поем рождественские песни, нет атмосферы настоящего пр
аздника
На следующий день мы узнаем, что в рождественскую ночь Советы захватили
соседний аэродром в Тацинской, в 50 км к западу, где расположена наша транс
портная эскадрилья. Советы проявляют небывалую жестокость: тела некото
рых наших товарищей страшно изуродованы, с выколотыми глазами и отрезан
ными ушами и носами.
Сейчас мы видим Сталинградскую катастрофу в полном объеме. Во время рожд
ественской недели мы атакуем советские силы севернее Тацинской и рядом
с нашим аэродромом. Постепенно боеспособные соединения Люфтваффе подт
ягиваются из тылов и из резервистов сформированы свежие наземные части,
которые прикрывают наши аэродромы. Оптимисты могут назвать это фронтом,
но эти части не могут драться по-настоящему пока не будут подкреплены ис
пытанными регулярными войсками, способными переломить ситуацию, за кот
орую их нельзя винить. Впереди много трудностей и нужна импровизация. Бл
агодаря новой ситуации мы больше не способны оказывать поддержку фронт
у на реке Чир, в районе Нижне-Чирской и Суровикино.
Этот фронт Ц первый только что созданный барьер, вытянувшийся в направл
ении с востока на запад против противника, атакующего с севера. Местност
ь здесь совершенно плоская и никаких естественных препятствий нет. Вокр
уг, насколько видно глазу, расстилается степь. Единственное укрытие Ц т
ак называемые балки, или овраги, дно которых метров на десять ниже, чем рас
стилающейся вокруг равнины. Они относительно широкие и в них можно укрыт
ь машины, но только если их ставить друг за другом. Вся эта степная страна
простирается на сотни километров от Ростова до Сталинграда. Если врага н
е удалось накрыть на марше, его всегда можно найти в таких потайных места
х.
В ясную холодную погоду утром часто стоит туман, он не рассеивается до те
х пор, пока мы не поднимемся в воздух. Во время одного из полетов на Чирски
й фронт мы только легли на обратный курс, когда туман внезапно сгустился.
Я немедленно приземлился вместе со всей эскадрильей на большое поле. Наш
их войск здесь не видно. Хеншель отправляется с несколькими бортстрелка
ми на разведку. Через три часа они возвращаются, они смогли найти нас, толь
ко крича во все горло. Я еле-еле могу видеть свою вытянутую руку. Незадолг
о перед полуднем туман немного поднимается и вскоре мы успешно приземля
емся на нашем аэродроме.
Январь проходит быстро и прежде чем перебазироваться в Шахты, мы временн
о размещаем нашу штаб-квартиру в Тацинской. Мы вылетаем отсюда в основно
м против тех вражеских сил, которые угрожают району Донца. Для боевых выл
етов дальше к северу, моя эскадрилья использует аэродром в Ворошиловгра
де. Отсюда недалеко до Донца, легче бороться против возможных попыток пр
отивника организовать переправу. Из-за непрекращающихся вылетов и силь
ных боев со времен Сталинграда, резко падает число самолетов, которое мы
способны поднять в воздух за день. Во всей эскадрилье самолетов достаточ
но чтобы сформировать одну сильную группу. Вылеты одновременно против н
ескольких целей редко дают результат и мы летаем одной группой, руководс
тво которой обычно возлагается на меня. Весь район Донца полон промышлен
ных объектов, в основном шахт. Как только Советам удается здесь закрепит
ься, их потом почти невозможно выбить. Здесь они могут найти хорошие укры
тия и маскироваться. Атаки на малой высоте среди труб и терриконов имеют
обычно лишь ограниченный успех, пилотам приходится уделять слишком мно
го внимания разным препятствиям и они не могут сконцентрироваться на св
оем задании.
В один из этих дней Ниерман и Кюфнер празднуют свой день рождения. К север
о-западу от Каменска мы высматриваем врага, в особенности танки, и отдель
ные самолеты отделяются от строя. На хвост самолета Кюфнера и Ниермана с
адиться Ла-5. Я предупреждаю их об опасности, но Ниерман переспрашивает: «
Где?». Он не видит вражеский истребитель, потому что тот зашел сзади. Вот о
н уже открыл огонь с близкого расстояния. Я немедленно поворачиваю обрат
но, хотя и без особой надежды поспеть вовремя. В долю секунды я сбиваю его,
прежде чем тот успевает сообразить, что происходит. После этого Ниерман
больше не утверждает, что всегда способен заметить любой истребитель.
Такое «празднование дня рождения» обычно проходит очень весело и часто
кого-то разыгрывают. Так и на этот раз. С нами сидит наш медик. Наши летчики
говорят, что он не может выдержать «грохот стрельбы». Рано утром Юнгклау
сен идет к телефону и поднимает доктора прямо с постели. Юнгклаусен изоб
ражает из себя начальника медицинского корпуса:
«Немедленно собирайтесь, полетите в котел».
«Простите, не расслышал?».
«Немедленно собирайтесь, полетите в Сталинградский котел».
«Я не понимаю».
Доктор живет этажом ниже, и мы удивляемся, почему он не слышит громкого го
лоса Юнгклаусена, доносящегося из комнаты наверху. Должно быть он слишко
м взволнован.
«Вы знаете, у меня сердце больное».
«Это не подлежит обсуждению. Приказываю вам отправляться в котел немедл
енно».
«Но меня только что оперировали. Нельзя ли послать кого-нибудь другого»?

«Вы что это, серьезно? Не могу поверить, что вы отказываетесь выполнять эт
от приказ. В какой же дрянной ситуации мы оказались, если не можем даже на
вас рассчитывать»?
Мы покатываемся от хохота. На следующий день доктор бегает кругами, но кл
янется любому, кто его слушает, что, возможно, и ему придется выполнять это
крайне опасное задание. Через несколько дней ему открывают карты и он по
дает рапорт о переводе в другую часть. Лучше для него, лучше для нас.
В эти дни на короткое время мы используем аэродром в Ровенках и затем пер
емещаемся в Горловку, недалеко от Сталино, промышленного центра Донбасс
а. Сильные метели мешают вылетам, подъем эскадрильи в воздух требует все
гда много времени.
В качестве замены к нам посылают Швирблата и свой первый боевой вылет он
совершает со мной в район Артемовска. Я взлетаю немного раньше, потому чт
о он испытывает видимые проблемы с разбегом по снегу. Затем, после того ка
к он взлетает, вместо того, чтобы держаться ко мне поближе, он идет за мной
следом на большом расстоянии. Несколько «Ла-5» резвятся вокруг него, испо
льзуют его самолет для тренировки на меткость. Это просто чудо, что его ещ
е не сбили, он летит по прямой, не пытаясь уклоняться, очевидно, думает, что
все так и должно быть. Мне приходится поворачивать и идти за ним, после чег
о истребители исчезают. После посадки он обнаруживает пулевые отверсти
я в фюзеляже и в хвосте. Он говорит мне:
«Досталось мне от зениток! Наверное, это зенитки, потому что я не видел ни
одного истребителя».
Я отвечаю с ноткой сарказма:
«Я должен горячо поздравить вас с отличным задним стрелком, который, нав
ерное, вознамерился ничего не замечать Ц даже то, что „Ла“ использовали
его для тренировки в меткости».
Тем не менее, позднее Швирблат показывает себя с самой лучшей стороны. Вс
е говорят о нем как о моей тени, когда мы летим вместе, он висит сзади как пр
иклеенный. Кроме того, он присоединяется ко мне во всех моих спортивных д
елах с тем же самым напором, и он не курит и не пьет. Проходит совсем немног
о времени, и он предоставляет доказательства своего летного мастерства.
Он почти всегда летаем моим ведомым и мы часто отправляемся на задание в
двоем. Нам не удается отдохнуть, потому что Советы пытаются прорваться н
а запад через дорогу соединяющую Константиновскую и Краматорск в напра
вление Славянска, к северу от нас. Во время одной из атак я совершаю 1000-й бое
вой вылет. Мои товарищи поздравляют меня и организуют для меня трубочист
а и поросенка Ц на счастье. Несмотря на мое упрямство, 1001-й боевой вылет ок
азывается последним на следующие несколько месяцев, Ц я получаю новое
задание.

9. «Штука» против танка

Я должен ехать домой на побывку, но решаю прежде лететь в Берлин, чтобы выя
снить, куда они собираются меня направить. Меня ожидает специальное зада
ние и поэтому я должен прибыть в департамент Министерства авиации. Как я
узнаю, единственной причиной нового назначения является большое колич
ество моих боевых вылетов.
Но в Берлине никто ничего не знает.
«В таком случае я могу немедленно вернуться на фронт, скорее всего мое на
чальство просто ошиблось».
Тем не менее, в министерстве и департаментах возможность ошибки отрицаю
т в принципе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33